Лондон воспоминания

Воспоминания о Лондоне
В Англию я впервые попала очень давно не по своей воле и не по своему желанию. Это произошло в 1956 году, когда в Лондоне открылся корреспондентский пункт Московского радио, и папу направили туда работать. Мне было тогда 13 лет. В Москве стояла прекрасная зимняя погода - мороз и солнце. Снег искрился и скрипел под ногами. Впереди были веселые каникулы, мой любимый каток... И вдруг... мы улетаем...
Лондон встретил нас сыростью и моросящим дождем. Вокруг все было серо и тускло. Блеклый желтый свет фонарей едва пробивался сквозь мутный туман. Дом наш на Чепстоу Виллас тоже был серым, с въевшейся в него многолетней копотью, неприглядный и чужой.

Слишком большая с темной мебелью комната, где стояли шкаф, обеденный стол, стулья, громоздкие кресла, длинный диван и массивный письменный стол, показалась мне мрачной и неуютной. К тому же, несмотря на занимавший чуть ли не всю стену камин, здесь был жуткий холод. Сядешь к камину, лицо горит, а спина ледяная. В спальне то же самое. В кровать ложишься, как в прорубь кидаешься. Англичане спали с грелками, и мне тоже купили грелку в виде собаки, в лапу которой заливалась горячая вода.

ЭЕдинственная радость в лондонской квартире - это ванная. Просторное помещение с зеркалами и стеклянными полочками, на которых красовались чудесно пахнущие пузырьки и флакончики, произвело на меня такое же ошеломляющее впечатление, как когда-то на Элизу Дуллитл, и примирило меня с новым жильем. В Москве мы жили в старой коммуналке, и из удобств там был только кран с холодной водой на кухне и постоянно протекающий туалет с мокрицами.

Вскоре я познакомилась с жильцами нашего дома, в первую очередь, с хозяйкой - старой статной дамой с седыми буклями и подслеповатыми глазами. Миссис Мак-Клелланд была владелицей двух домов в Вест Энде. При случае, она любила  пожаловаться на большие налоги, которые ей приходилось платить за эти здания. Наверное, поэтому она экономила на прислуге и сама пылесосила ковер на лестнице и протирала перила. Миссис Мак-Клелланд жила на первом этаже, а квартиру на последнем этаже, над нами, снимали четыре девушки, работавшие кто продавцом, кто секретаршей. Благодаря этим девушкам я видела живую королеву. Да-да, Елизавету II, и ее мужа принца Филиппа. Это было на скачках, куда девушки меня однажды пригласили. Монаршая чета там присутствовала и награждала победителей.

Миссис Мак-Клелланд была женщиной любопытной и словоохотливой. Любила заглянуть к нам на кухню. Помню, как-то раз мама угостила ее щами. Это "изысканное" русское блюдо миссис Мак-Клелланд попросила налить ей в чашку и пила как компот, вычерпывая гущу чайной ложечкой. Мама объяснила, что это суп, и мы едим его из глубоких тарелок большими ложками, но ей это было не понять. Не знаю, как сейчас, а тогда англичане готовить совсем не умели, за исключением, может быть, традиционных фиш энд чипс. А их знаменитый томато-суп - просто жидкая томатная паста.

О выпечке (тортах и пирожных) того времени вообще не говорю. Мы были однажды на венчании. Женился наш водитель Джим. Венчание проходило в католическом соборе и было очень торжественным. После венчания большинство приглашенных разошлись. Через пару дней нам домой вместе с обычной почтой в специальную прорезь во входной двери бросили бандероль. Это оказался кусок свадебного торта. Английские свадебные торты, конечно, очень красивы: белые, облитые сахаром, "многоэтажные", состоят минимум, из трех частей и обычно украшены фигурками жениха и невесты. Один "этаж" предназначен для новобрачных и гостей, второй - съедают при рождении первенца, остальные - при рождении следующих детей или, как пожелают супруги. Честно говоря, присланный нам кусок торта оказался совершенно не вкусным - обычный засохший кекс.


К себе англичане приглашали нас только на треугольные сэндвичи с протертой курицей и консервированными сардинами или на чай с молоком и печеньем. Они даже за столом не могли сидеть, как у нас принято. Когда приходили к нам в гости, брали тарелку в руки и устраивались на кресле, на диване или просто на полу. Любили "рашен водка". Миссис Мак-Клелланд, которая время от времени захаживала к нам, тоже уважала русскую водочку. "О-о! Это прекрасный напиток", - говорила она, причмокивая. Глазки ее сужались, становились масляными, и она заводила долгие разговоры о погоде или о фильмах, которые смотрела. Больше всего в этих фильмах ее интересовали наряды.

Миссис Мак-Клелланд приходила ко мне, когда я оставалась одна (родители уходили по делам), и разговаривала со мной, а, скорее всего, сама с собой, потому что мой английский состоял, как у людоедки Эллочки, всего из нескольких односложных фраз: "да, конечно", "нет", "хорошо", "я согласна", "я понимаю" или "я не понимаю". Это вполне устраивало нашу добрую хозяйку, которая, уходя, не забывала поблагодарить меня за интересную беседу.  Мои разговоры с миссис Мак-Клелланд обычно касались шоппинга (я уже тогда знала это слово) и моды. Сама миссис Мак-Клелланд одевалась строго, носила классические английские костюмы, но, как большинство старых англичанок того времени, любила яркие шляпки: розовые, голубые, бирюзовые. Весной она обязательно посещала шляпный парад, который устраивался на Пасху в Баттерси парке. Нарядные дамы демонстрировали шляпы всех цветов и фасонов: от маленьких "таблеток" и мужских котелков до больших широкополых с цветами, фруктами и целыми садами.

Весна и лето в Лондоне - лучшие времена года. Прекращается надоедливый дризл - мелкий моросящий дождь, ярко светит солнце, все расцветает, и город больше не кажется серым и угрюмым. Мы теперь часто гуляем в расположенном неподалеку от нас  Гайд-парке. Я любуюсь скачущими вдали наездниками, наслаждаюсь видами озер,  прекрасными зелеными просторами и, хоть воспитана в суровой строгости, тайком поглядываю на расположившиеся прямо на траве парочки. Уж больно английские нравы отличались тогда от наших советских.

Постепенно я привыкла к Лондону. Меня больше не удивляли двухэтажные красные автобусы, огромные рекламные щиты, светящиеся вывески, роскошные витрины магазинов и негры на улицах.

Когда пришло время возвращаться в Москву, я испытывала одновременно радость и  грусть. А с миссис Мак-Клелланд  мы расставались со слезами на глазах: "Приезжайте, приезжайте опять", - все твердила  наивная старушка. "Если бы это зависело от нас", - думала я тогда, уверенная, что никогда больше не увижу Лондон.

Но прошло больше полувека, а если точно, то 58 лет, и я снова попала в Лондон. На этот раз в качестве туриста, всего лишь на неделю. Лондон был все тот же и совсем другой. Стоял ноябрь, но никакого тумана, обычного для этого времени, не было. Изредка  шел небольшой дождь, который прекращаясь, уступал место солнцу. Туманный Альбион перестал быть туманным. С исчезновением туманов и появлением в Британской столице современных зданий и американских Мак-Дональдсов пропала особая атмосфера старой  Англии, испарился лондонский дух.

Как щемящее напоминание о прошлом остались лишь кое-где красные телефонные будки и старинные английские почтовые ящики. Их миниатюрные копии - символы Лондона -продаются в сувенирных палатках и пользуются большим спросом у наводнивших Британскую столицу иностранцев. Англичане как будто растворились среди арабов, индусов, китайцев, немцев. Особенно много иностранцев в центре, который почти не изменился. Те же двухэтажные автобусы на улицах и роскошные витрины магазинов. А, вот, на Трафальгар сквер нет больше голубей, которых я кормила в детстве. Здесь для них тогда даже специальный корм продавался. Птички настолько загадили колонну Нельсона, что ее едва отчистили, а божьих тварей изгнали.

Музей Мадам Тюссо на прежнем месте. Только, если раньше в залах  стояла тишина, и восковые куклы, размещенные на возвышениях, были отгорожены от зрителей лентой, сейчас большинство фигур стоит на полу. Сразу не поймешь, кто тут живой, кто восковой. Любую знаменитость можно потрогать, обнять, сделать с ней сэлфи. Здесь грохочет музыка, разноцветные лучи искусственного света, пересекаясь, ярко освещают  жутковатое зрелище.

Я теряюсь среди толпы почти неотличимых от оригинала артистов, спортсменов, политических деятелей. Вот, кто это рядом со мной невысокий мужчина? Приглядываюсь. Да, это же Путин. Стеклянными глазами смотрит на меня Сталин. Неподалеку Гитлер. Раздухарившийся  старик показывает мне язык. Ах, простите, это, Эйнштейн, сразу не узнала. Королевская семья в полном сборе, конечно, на возвышении. Желающих с ней сфотографироваться целая очередь.

Попав в Лондон, я больше всего мечтаю увидеть свой дом, дом, в котором жила в детстве. Мне кажется, я с закрытыми глазами пройду путь от ближайшей станции метро до нашей улицы. Я неоднократно мысленно и во сне проделывала этот путь.

С трепетом подхожу я к своему дому. Да он ли это? Он же был серым и казался мрачным. А сейчас белый. Отмыли его, покрасили, что ли? И все вокруг светлое, не закопченное. Здания рядом воздушно-голубые, молочные, нежно-розовые. Напротив нашего дома, только улицу перейти, знаменитый рынок Портобелло с рядами небольших магазинчиков. Как часто мы бывали здесь с мамой, покупали на лотке овощи и фрукты, заходили в лавочку к Сиду. Он был смешной, долговязый, похож на клоуна и всегда улыбался. Ловко, вращая за концы желтый бумажный пакет, упаковывал продукты и протягивал маме: "Спасибо, мадам. Приходите снова". Рот его растягивался до ушей.

Разложив на земле, на газетке, бронзовые подсвечники, серебряные портсигары и подстаканники, уцелевшие фарфоровые вазочки и дореволюционные монеты, русские эмигранты продавали здесь остатки былой роскоши.

Как давно все это было! Нет теперь ни овощного лотка, ни лавочки Сида, ни обедневших соотечественников, покинувших Родину в лихолетье гражданской войны. Старые вещи, правда, по-прежнему продают тут в магазинчиках. Только теперь это называется винтаж и стоит недешево.
 
Долго стою я на нашей бывшей улице перед закрытой чугунной калиткой до боли знакомого дома. Наконец, вижу выходит наша старая хозяйка миссис Мак-Клелланд. На ней серый твидовый костюм, маленькая голубая шляпка с вуалью, голубые перчатки. "Добрый день, мисс Нина. Я рада Вас видеть".

Какая мисс Нина? Если на то пошло, я уже почти полвека миссис Петрова, как ни странно это звучит. И сейчас я постарше старушки Мак-Клелланд лет на десять. И живут в этом доме совсем другие люди. И владелец вряд ли имеет какое-либо отношение к миссис Мак-Клелланд. У нее не было наследников.

Все ушло в прошлое. Остались одни воспоминания. Прощай, дом на Чепстоу Виллас. Прощай, Лондон, теперь уже навсегда.