Andante

(Из сборника "Розквітла квітка на засохлій гілці", 2007)

Если посадить дождь, то вырастут цветы, а может, и белые грибы.
Если посадить тьму, то вырастет луна, а может, и серебристые звезды.
Если посадить радость, то вырастет улыбка, а может, и веселый смех.
Если посадить грусть, то вырастут слезы и боль, которая родит вдохновение.

Вдохновение осыпется розовыми цветами.
И если их собрать, все до одного, то можно заварить вкусный, ароматный вечерне-летний чай.
Если выпить этот чай, то маленькая капля росы на листке превратится в волшебный мир.
Когда же пить этот чай с чем-то, то наверняка можно увидеть и больше.
Очень хорошо его пить с яблоками.
Красными и сладкими.
Или твердыми зелеными.
Вкусно.

Вот рельсы.
Они бегут без передышки.
Длинные-длинные, кажется, до края земли.
Иногда мальчишки кладут на них камушки…
Просто так, чтоб поиграть.
Но поезд раздавит их, сбросит…
И рельсы бегут дальше.
Все равно бегут, лежат на них камушки или нет.
Разве могут камушки помешать рельсам бежать, а поезду ехать!

Вот ночь.
Вы никогда не угадаете, что такое ночь.
Ночь - это день, который уснул.
Один бесконечный день, который любит иногда поспать.

Вот ветка черешни.
Что такое ветка черешни?
Тихая летняя мысль.
О ком-то…
Или о чем-то…
Далекое, невыполнимое…
До боли.
Что-то маленькое, невыразительное,
Где оно?
Потерялось…
Что такое ветка черешни?
Белый-белый цвет.
Он осыпается на шершавый серый асфальт.
Как же они прекрасны, белые-белые цветы на сером, слегка влажном асфальте.
Их лепестки растопчут люди, раздавят колеса машин.
И они будут лежать с широко открытыми белыми глазами и смотреть в небо.
Какая белая краса.

Вот река.
И дерево.
И поломанная ветка висит.
За нею прячется солнце.
Каждый день за ней прячется солнце.
И ей уже не больно.
Она еще стонет иногда по привычке.
Смотришь на нее, и в глазах голубеет.
И становишься камушком, который кто-то бросил в воду.
Летишь быстро, целенаправленно, красиво…
Как долго еще лететь?
И что будет, когда наконец коснешься воды?
Тогда начинаешь понимать, что цель твоего полета - коснуться воды, окунуться в нее все глубже и глубже, до самого дна.
Грустно.

Ветер приносит древние заклинания.
Он их не понимает.
Он играет словами, перебрасывая их, как жонглер.
И гневаются древние боги.
И будоражат стихии.
Страшно.

Маленькая кисточка что-то нарисовала.
Безымянная, она прислушивалась к голосу ветра…
К скрипу снега…
К молчанию луны.
И никто никогда не узнает ее имени.
Ее будут называть молчанием луны.
Или скрипом снега.
И будут ею восхищаться, безымянной, никому не известной кисточкой.
И никто никогда не узнает, что это ей ребенок сломал деревянную ручку и выбросил в окно.
Это нормально.

Вот лужа.
Большая лужа.
Она подтекла под чьи-то ворота.
Смотришь и думаешь: как люди выходят из дома?
Но вышел пёс.
Он толкнул ворота носом.
И, осторожно ступая рыжими лапами по краю лужи, прижимаясь к забору, пошел.
Потом остановился и залаял на противоположный “берег” лужи.
Там, на том берегу, одиноко стояла его миска.
Она, как корабль, застряла на мели.
И сколько не лаял пёс, миска оставалась стоять неподвижно.
Смотришь…
Смотришь очарованно.
Но нужно идти.
И позади еще слышишь, как лает рыжий пёс по своей потерянной миске.
И еще видишь отражение старого тополя в темной воде.
Andante.