Храни господь тебя, храни

Любовь – красивая игра,
В ней проигравших нет…

Невысокая молодая девушка с длинными темными волосами, собранными бархатной резинкой в хвост, стояла на остановке, с нетерпением поджидая своего трамвая. Но его всё не было, и не было, и народу на остановке скопилось столько, что шансов уехать  совсем не осталось.
Но вот вдалеке, наконец, показался знакомый красно-желтый силуэт трамвая, и все желающие побыстрее попасть в долгожданный транспорт сгрудились рядом с тем местом, где обычно открываются передние двери –  очень уж хотелось оказаться в этом вагоне. Лина тоже подошла поближе, хотя и не собиралась «брать трамвай штурмом», потому что толпа, окружавшая её, состояла, в основном, из аккуратно одетых старушек со скромными букетиками цветов в руках. А ехали они навестить своих родных и любимых. Конечная остановка этого номера называлась «Кладбище»…
Трамвай подошел к остановке, и, простояв на ней целых пять минут, уехал, так и не  вместив в себя всех желающих. Но, к счастью, на горизонте уже появился ещё один, почти пустой трамвай, состоящий из двух вагонов, и уж туда-то поместились все те, кто не сумел попасть в предыдущий.
Лина прошла в довольно свободный вагон, и для нее даже нашлось место рядом с  пожилым мужчиной, сидевшим у окна, который доброжелательно посмотрел на неё, улыбнувшись одними глазами. Девушка тоже чуть улыбнулась ему в ответ, потом достала из сумки книгу, и углубилась в чтение – ехать до конечной остановки было далеко, минут сорок, и это при условии, если повезет, и они не застрянут в пробках на каком-нибудь перекрёстке. Но долго читать девушка не смогла – яркое апрельское солнце падало из окна прямо на открытую страницу, и перед  глазами у неё вскоре поплыли блестящие разноцветные круги.  Она захлопнула роман, сунула книгу в сумочку, и посмотрела в окно, попутно встретившись взглядом с мужчиной, сидевшим рядом. На вид ему было около шестидесяти лет. Его лицо нельзя было назвать классически красивым, но очевидно, что в молодости он отличался тем  особым мужским обаянием, которое так любят женщины. Он и до сих пор был весьма интересен, хотя на  лице его  появились морщины, а  еще густые, коротко постриженные волосы сильно поседели на висках. Одет он был неброско, но с большим вкусом – на нем была светло-голубая рубашка, дорогой галстук и темно-синий кашемировый пуловер, в меру облегающий широкие плечи.  В руках мужчина держал букет необыкновенно красивых темно-красных роз.
Увидев цветы, Лина поняла, что они, вероятно, едут в одно и то же место, и тяжело вздохнула…
…В апреле, ровно год тому назад, умерла её мать, и сегодня она отпросилась с работы, чтобы провести этот день  вместе со своей мамочкой, которую любила без памяти, и которой ей очень не хватало.
За прошедший год она так и не смогла оправиться от горя. Всё произошло слишком быстро – неожиданное мамино недомогание, страшный диагноз врачей, два месяца в постели  - и мамочка оставила её одну на этом свете. И не было рядом никого, кто утешил бы её, сказал бы теплые слова, или просто погладил  по голове, крепко прижав к своей груди. Родственники разъехались сразу же после поминок, и совершенно забыли о её существовании, а у  подруг кипела своя жизнь, в которой не было места чужим слезам и жалобам на  одиночество – как говорится, у каждого свои трудности, и каждый должен справляться  с этими трудностями сам, не слишком надеясь на чью-либо помощь и участие.
Наверно, если бы они с матерью не были так близки, ей было бы легче. Кто знает? Но мама была её самой задушевной подругой, её наперсницей, с которой она могла часами говорить обо всем, что её волновало, и получать ответы на все свои вопросы. И теперь Лине физически не хватало матери, красавицы и хохотушки, которая ушла из жизни так рано, не дожив и до сорока пяти…   
От этих мыслей  на глазах  девушки показались слезинки, которые вскоре проложили мокрую дорожку по её щекам. Но она    не  замечала  слез, думая о своем, и продолжая по-прежнему смотреть на роскошные розы, но  совсем не видя их.
Опомнилась она только тогда, когда мужчина, сидящий рядом, вложил ей в руку  носовой платок. Лина встрепенулась, сильно смутилась, и, аккуратно промокнув слезинки со щек, вернула платок.
- Спасибо вам! Простите…
- Да за что же вы просите прощения, милая? За то, что не смогли сдержать слез, глядя на эти цветы?
Лина кивнула головой, не в силах вымолвить ни слова.
- Наверно, вы догадались, кому они предназначены?
- Да. Вы везете их  дорогому для вас человеку. И, скорее всего, этого человека уже нет рядом с вами.
- Вы правы. Я еду на свидание к любимой женщине. Она умерла уже очень давно, но я помню её, как будто всё произошло только вчера. Ведь если из двоих влюбленных жив хотя бы один, их любовь продолжается, не так ли?
- Совершенно с вами согласна. Наши любимые всегда с нами, сколько бы времени ни длилась разлука.
- А могу ли я полюбопытствовать, что явилось причиной ваших слез?
- О, в этом нет никакого секрета. Год назад умерла моя мама. Она была совсем молодой, и сгорела от рака меньше чем за три месяца. Мне её очень не хватает.
- Значит, мы едем с вами в одно и то же место…
- Да. До конечной остановки…
Вдруг в динамике над их головами что-то зашипело, защелкало, и невнятный от помех женский голос произнес:
- Остановка «Улица строителей». Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка – «Кладбище», конечная. Просьба соблюдать порядок, и не забывать в вагоне свои вещи.
- Ну, вот, кажется, и приехали, - сказал мужчина, и спрятал в карман  носовой платок, который до сих пор держал в руке.
На следующей остановке все вышли из трамвая, и пошли в одном направлении. Пожилой мужчина шел рядом с Линой, но не говорил ни слова.
Вся дорога, ведущая к широко распахнутым воротам, была занята лотками и киосками: с цветами – живыми и искусственными, всевозможными венками и прочим немудреным  товаром, пользующимся здесь постоянным спросом у посетителей.
Увидев в киоске недорогие гвоздики, Лина остановилась, и купила несколько штук, а мужчина в это время медленно удалялся от неё по центральной аллее. Да и зачем он будет её ждать? Те несколько слов, которыми они перекинулись в вагоне трамвая, были просто данью вежливости, и совсем ничего не значили ни для неё, ни для него. Но девушка смотрела на удаляющуюся спину мужчины, пока продавщица выбирала ей цветы, а потом отсчитывала сдачу, и чувствовала себя так, как будто только что потеряла что-то, и это что-то было очень важным для неё и для всей её дальнейшей жизни.
Взяв в руки купленные гвоздики, она пошла вслед за всеми по дорожке, и вскоре уже почти забыла о нечаянной встрече, увидев знакомую оградку и скромный памятник с небольшой овальной фотографией на нем. Она поставила принесенные цветы в вазу, и села на скамейку рядом с дорогой могилой. Положив руку на памятник, она стала рассказывать маме, как ей живется, и жаловаться, как не хватает ей материнского тепла и заботы…
…Она не помнила, сколько времени просидела так, не видя ничего и никого кругом, но, когда подняла глаза, то заметила вдалеке знакомую фигуру того мужчины, с которым  говорила утром. Он неторопливо  шел по аллее по направлению к ней.
Видно, общение с дорогим человеком было нелегким и для него. Лицо мужчины было хмурым и сосредоточенным, и взгляд его был направлен как будто внутрь себя. Но вот он поравнялся с той лавочкой, на которой до сих пор сидела Лина, и  лицо его неожиданно осветилось радостью.
- А вот и вы. Не думал, что увижу вас сегодня ещё раз! Как хорошо, что мы снова встретились!
Не найдя, что сказать в ответ, девушка просто улыбнулась, и кивнула головой.
- Вы собираетесь ехать домой, или ещё побудете здесь? – спросил мужчина, остановившись рядом.
- Да, я сейчас иду, - сказала она, и встала с лавочки, взяв свою сумочку, и кинув последний взгляд на фотографию моложавой женщины, что была на  памятнике.
Они пошли по дорожке рядом, не говоря ни слова, но это молчание нисколько не тяготило их. Было ощущение, что  оба они были ещё там, со своими любимыми людьми…
…Выйдя из ворот, они на минуту остановились.
- Здесь неподалеку есть отличное кафе, где можно неплохо поесть, – сказал мужчина. - Я приглашаю вас составить мне компанию. Надеюсь, у вас есть немного времени, чтобы  перекусить?
- С удовольствием. Честно говоря, я чуть-чуть проголодалась, - ответила Лина.
А ему очень понравилось то, что она не ломалась, и сразу согласилась пообедать с ним. Но потом он подумал, что, наверно, причина её столь быстрого согласия - его солидный возраст и седеющая голова. С чего бы это молодой девушке стесняться приглашения пожилого человека!
- Да какая разница! – вдруг подумал он. - Вот, сейчас мы посидим с ней в кафе, потом  сядем в трамвай, и будем вместе ещё почти час. И на это время я забуду о том, что происходит со мной, и буду чувствовать себя почти счастливым, даже если все происходящее –  плод моей фантазии, и девушка эта совсем не такая, какой я себе её представляю.
Они потихоньку дошли до кафе, которое оказалось чистеньким, уютным и почти пустым в это время дня, когда все желающие уже пообедали, а для ужина было рановато.
Заняв удобный столик у окна, они сделали заказ, и теперь ждали, пока официантка принесет им еду.
- Наверно, нам надо познакомиться, - сказал мужчина. – Меня зовут Георгий Иваныч.
- Очень приятно. А я Эвелина. Но все знакомые зовут меня просто Линой.
- Какое красивое имя! Вы учитесь или работаете, Эвелина?
Чувствовалось, что мужчине понравилось её полное имя – он с таким удовольствием произнес его.
- Мне двадцать три  года. В прошлом году я  окончила институт, и теперь работаю в небольшой фирме.
- И кем же, если не секрет?
- О, какой же это  секрет! Я просто мелкий клерк. Как сейчас говорят, «офисный планктон». Но ведь не всем же быть выдающимися промышленниками или банкирами,  правда?
- Я вполне с вами согласен, милая Эвелина, - усмехнулся Георгий Иваныч. - Если бы все вдруг стали промышленниками или банкирами, жить на свете стало бы просто невозможно.
-  Вот-вот, и я о том же!
Черные глаза Эвелины, опушенные длинными ресницами, теперь улыбались, и Георгий Иваныч с удовольствием смотрел на оживившееся личико девушки с такими милыми ямочками на щеках.
- Ну, а вам самой работа нравится?
- Как вам сказать… - вздохнула Лина.
- Да теперь уже никак. Я и так всё понял.
В это время официантка принесла тяжелый поднос, заставленный кушаньями, и разговор на время прервался.
Когда на столе остались лишь  кофе и пирожные для дамы, Георгий Иваныч спросил:
- Ну, а с кем вы живете, Эвелина? У вас есть родные? Или, может быть, муж?
- Нет. С отцом мама развелась уже давно, и я  совсем не помню его, близких родных у меня нет, и мужа нет тоже.
- Значит, вы живете одна?
- Да. Небольшая двухкомнатная квартира – это всё, что осталось мне от  мамы.
- Ну, а чем вы занимаетесь после работы? У вас есть какое-нибудь увлечение – хобби, как сейчас говорят?
- Увлечение? Нет, пожалуй. Если есть свободное время, я беру любимую книгу, и читаю. У меня очень хорошая библиотека.
- И что же вы читаете сейчас, Эвелина? Если это, конечно, не секрет.
-  Ну, какой же это секрет? Сейчас я читаю Бунина.
- Бунина?! – удивился мужчина. - Вот уж не ожидал… Это приятный сюрприз. Я тоже очень люблю этого замечательного писателя.
- Вчера перечитывала его «Антоновские яблоки». Это чудесно, правда?
- Да,  вы правы. Это чудесно…
К этому времени кофе был выпит, и пирожные съедены. Георгий Иваныч расплатился, и они вышли на улицу, где апрельское солнце уже клонилось к закату.
- А вы, Георгий Иваныч, расскажите что-нибудь о себе!
- Я бывший военный, сейчас уже на пенсии, живу один,  у меня дом в поселке недалеко от Москвы. Есть  сын, ему тридцать, он живет в Москве, и очень занят своей работой. Так что, я тоже одинок.
Абсолютно все сказанное Георгием Иванычем было правдой, но не давало никакого, даже малейшего, представления о нем.
Да,  совсем недавно  он отошел от дел, и предоставил руководство своей огромной корпорацией сыну, который получил блестящее образование в Англии, и теперь под умелым руководством отца познавал науку управления людьми на практике.
Жил Георгий Иваныч  в огромном имении под Москвой, полном охранников и слуг, и когда-то думал, что здесь будут жить его дети и внуки, и дом будет наполнен их веселыми голосами, играми и милыми детскими шалостями. Но любимая красавица-жена погибла в автокатастрофе совсем молодой, так и не подарив ему второго ребенка, а сын вернулся из Англии, проведя там большую часть своей жизни, и сразу купил себе квартиру в Москве, не прожив в доме отца и двух недель. Семьи у него пока не было, поэтому не было у Георгия Иваныча и внуков. Огромный дом был пуст, и никогда не слышались в нем детские голоса, и никогда не билась посуда от их шумных игр и баловства. Каждая вещь тут имела свое, вполне определенное место, и никому не приходило в голову  хоть иногда это место менять.
Было и ещё одно, самое главное, о чем так и не узнала Эвелина. Георгий Иваныч был тяжело болен. Он и сам узнал  об этом несколько дней тому назад, и с честью выдержал  удар, хотя врачи не стали скрывать от него всей серьезности  положения. И жизни его на этом свете оставалось всего ничего – профессор, лечивший его, сказал, что больше полугода ему никак не протянуть, да и то в самом лучшем случае. Что будет в худшем,  не хотелось даже думать. Его хорошо натренированное тело ещё подчинялось ему, оно было по-прежнему накачанным и сильным – разве пятьдесят семь – это возраст для такого крепкого мужчины, как он! Но сколько такое может продлиться? Месяц? Два месяца? Три? А потом он сляжет, и будет жалкой беспомощной развалиной с иглой от капельницы в вене и больничным судном под кроватью… Вот что самое ужасное! И никого не будет рядом, кроме сиделки, нанятой заботливым сыном. И никто не будет держать его за руку, пытаясь разделить его боль. И никто не скажет ободряющего слова перед его уходом в вечность. И никто не уронит слезу, видя его последний вздох…
…Георгий Иваныч  мог бы сегодня поехать на кладбище, сев в свой роскошный автомобиль с кондиционером и мягкими удобными сидениями, в сопровождении охраны, а не трястись целый час в раздолбанном вагоне старенького трамвая, в окружении потных, страдающих от жары людей,  но почему-то не захотел этого делать. Он вышел из машины у метро,  отпустил свою охрану, и дальше путешествовал совершенно один, как делал это раньше, много лет тому назад.
Наверно,  произошло это потому, что он хотел вспомнить то время, когда был ещё молоденьким курсантом военного училища, и навещал своих рано умерших родителей, промучившись час в переполненном донельзя трамвае с разъяренной теткой-кондукторшей на заднем сиденье, без конца орущей осипшим от натуги голосом:
- Граждане пассажиры, оплачиваем проезд, берем билеты, и проходим вперед, не задерживаемся в заднем проходе!
А народ, едущий в трамвае, весело хихикал над её последними словами, звучавшими весьма и весьма двусмысленно.
 В общем, конечно, это была его блажь. Или кто-то там, наверху, смилостивился над ним, и привел его именно в этот трамвай, где он увидел  удивительную  девушку с чудесным редким именем Эвелина, которая в свободное время не идет с подругами в ночной клуб или на дискотеку, и не берет в руки авантюрный  детектив Марьи Гонцовой, а перечитывает «Антоновские яблоки» великого русского писателя Ивана Алексеевича Бунина. И, может быть, эта девушка скрасит последние дни его относительного здоровья, согласившись  уделить ему хотя бы малую часть своего досуга. Почему-то он очень на это надеялся…
- Ну, что? Вы сильно устали, детка? – спросил Георгий Иваныч, глядя на свою спутницу.
- Не скажу, чтобы сильно, но устала, - честно сказала она, чем опять удивила своего спутника.
- Тогда, может быть, поедем домой на такси? Как вы на это смотрите, Эвелина?
- Такси? – удивленно посмотрела на него девушка. -  Да что такое вы говорите, Георгий Иваныч! Мелкая служащая и пенсионер берут такси, чтобы ехать через всю Москву, потому что дама немного устала! Звучит неплохо, а? Но неправдоподобно.
После этих слов Лина не слишком весело усмехнулась.
- Ну, за свою долгую трудовую деятельность я смог отложить себе на старость некоторую сумму. Поэтому даже поездка на такси не сможет пробить брешь в моем бюджете, - попытался объяснить свое желание зря потратить кругленькую сумму  Георгий Иваныч. Он уже  давно отвык считать езду на автомобиле роскошью, и поэтому был немного смущен. И ещё удивлен тем, что человек с высшим образованием, имеющий постоянную работу в Москве, не может позволить себе взять такси, хотя бы изредка.
- Лучше приберегите свои деньги для каких-нибудь более полезных дел! – серьезным тоном сказала девушка. – Ой, смотрите, а вот и наш трамвай!
И действительно, гремящий железом трамвай подошел к остановке, водитель открыл двери. Они вошли в вагон, и сели рядом на свободные сидения.
- Ещё каких-то сорок минут – и мы дома! Видите, как всё хорошо получилось! – радостно сказала девушка, устраиваясь на жестком пластмассовом сидении поудобнее.
- Да, хорошо получилось. Я тоже доволен, - сказал Георгий Иваныч, имея в виду совсем не то, о чем говорила Эвелина.
Во время этой поездки они много говорили, наклонив головы друг к другу, чтобы лучше слышать собеседника в шуме старенького дребезжащего вагона. Причем, темы были самыми разными. И Георгий Иваныч понял, что ему доставляет огромное удовольствие слушать то, что говорит эта молоденькая девушка – она была умна, её кругозор был широк, а суждения глубоки и порой весьма нестандартны. К тому же она была полна доброты к людям, хотя сама отнюдь не купалась в счастье и благоденствии. В общем, эта девушка сильно отличалась от тех молодых людей, которые до сих пор встречались на его пути, и была как будто не от мира сего. А Лина поняла, что не было в её жизни более интересного собеседника, чем этот седоватый мужчина с широкими плечами и осанкой бывшего военного, с которым она познакомилась этим утром в полупустом вагоне старенького трамвая.
- Ну, что ж, Георгий Иваныч, моя остановка следующая, - сказала Эвелина, вставая, и мужчине показалось, что в её голосе послышалось сожаление. - Я хочу попрощаться с вами. И поблагодарить за все. У меня никогда не было такого обаятельного кавалера.
- Ну, чтобы полностью оправдать такое лестное мнение о себе, я, пожалуй, провожу даму до дома. Как вы смотрите на это, миледи?
Почему-то от этих слов мужчины у неё радостно подпрыгнуло сердце.
- Леди совсем не против, тем более что живет она всего в нескольких минутах ходьбы от остановки, и это не займет у вас много времени.
- Вот и отлично! – сказал Георгий Иваныч, тоже вставая, и проходя к выходу.
Выйдя из трамвая, они перешли улицу, и прошли мимо нескольких унылых одинаковых пятиэтажек, явно нуждающихся в капитальном ремонте. Теперь перед ними стоял старенький девятиэтажный дом, около которого и остановилась Лина.
- Ну, вот, мы и пришли. Это мой дом. Не дворец, конечно…
- Вижу, что не дворец. Но в наше время и такое жилье есть далеко не у всех.
- Наверно, теперь я должна пригласить вас на чашечку кофе?
- Ну, по законам жанра, обязательно.
- Тогда прошу…
Эвелина сделала приглашающий жест, и они вошли в подъезд, который оказался на удивление чистым и ухоженным, с цветным ковриком при входе и цветочными горшками на подоконнике…
…Пока Лина возилась на кухне, готовя кофе, мужчина рассматривал комнату, в которой оказался. Ему понравилось, что комната эта чисто убрана и не загромождена мебелью, что одна стена в ней занята книжными полками,  на широком диване лежат маленькие подушечки, вышитые умелой рукой хозяйки, а на окне стоят расписные керамические горшки с ухоженными цветами.
- Ну, вот и я, - сказала Лина, внося в комнату  поднос с чашками, вазочку с печеньем и молочник. 
Выпив чашечку кофе, Георгий Иваныч стал собираться домой.
- Пожалуй, теперь я все-таки вызову такси, - сказал он, и набрал знакомый номер:
- Машину по адресу (какой у вас адрес, Эвелина?), да, улица Попова, дом восемь. Через час.
- Как быстро вы дозвонились! – удивилась Лина.
- Да, - усмехнулся  мужчина, - такой уж сегодня у меня день –  все удается!
Через час он поднялся, и подошел к девушке.
- До свидания, Эвелина. Я был счастлив познакомиться с вами.
- Я тоже, Георгий Иваныч. Я тоже  счастлива, что встретила вас.
- Хочется думать, что это не последняя наша встреча. Может быть, вы дадите мне свой  телефон?
- Да-да, я сейчас напишу  номер, - засуетилась Лина, разыскивая ручку и блокнот, как всегда куда-то запропастившиеся в самый нужный момент.
- А я позвоню. Можно?
- Можно, Георгий Иваныч. И звонить можно, и в гости можно прийти. Мне с вами очень хорошо.
- И мне с тобой тоже, девочка! Мне с тобой тоже очень хорошо…
Мужчина внимательно посмотрел ей в глаза,   взял руку девушки, и поднес её к губам. А потом быстро вышел из квартиры. Его  машина уже ждала во дворе. Длинный весенний день подходил к концу, оставив о себе самые приятные воспоминания у двух совершенно разных людей, которых случайно, или не случайно, свела насмешница-судьба…
…Весь следующий день Эвелина была излишне возбуждена. Она не понимала причины своего волнения, но подспудно чувствовала, что ждет звонка того мужчины, который был с ней вчера почти весь день, а на прощанье как будто заглянул своими серыми глазами в душу, и, уходя, поцеловал руку.
- Господи, вот  узнал бы кто, что я с нетерпением жду звонка от мужчины, который по возрасту годится мне в отцы! – с ужасом думала она. - Да, но ведь не замуж я за него собираюсь! Просто мне хорошо с ним, мне нравится, как он говорит, как он покачивает головой, когда в чем-то соглашается со мной, как он приглаживает рукой свои чудесные волосы. Мне абсолютно всё в нем нравится, и с этим ничего не поделаешь…
…Рабочий день Лины закончился, а звонка так и не было.
- Ну, что ж! – расстроенно подумала девушка. - Этого и надо было ожидать. Зачем ему такая девчонка, как я! Скорее всего, он подумал, и решил, что дальнейшее знакомство ни к чему. И, наверно, это правильно, - убеждала  она себя, а сердце почему-то щемило от тоски, и  очень хотелось заплакать…
…Она вошла в свою квартиру, и сразу открыла все окна – конец апреля выдался слишком теплым, и днем столбик термометра застывал на отметке плюс двадцать пять градусов по Цельсию. Казалось, что уже пришло настоящее лето, и даже природа сама поверила в это – на деревьях уже распустились листья, вокруг зеленела трава, зацвели тюльпаны и нарциссы в парках и скверах, а в выходные люди потянулись на пляж, не в силах далее выносить вида своей побледневшей за зиму кожи.
Занявшись приготовлением скромного ужина, Эвелина услышала звонок. Она подошла к телефону, и подняла трубку, но телефон был свободен.  Тут звонок повторился. Тогда девушка подошла к двери, и спросила:
- Кто там?
- Служба доставки, - ответил молодой мужской голос.
Лина открыла дверь, и увидела перед собой молодого парнишку в форменной одежде цветочного магазина с огромным букетом цветов в руках.
- Госпожа Веснина?
- Да, это я.
- Распишитесь, пожалуйста!
Девушка расписалась в протянутом журнале, и стала обладательницей букета чайных роз, красиво украшенного ветками зелени  и мелкими белыми цветочками, названия которых она не знала.
- Господи, этого просто не может быть! – прошептала она, любуясь цветами.
Но это было. Нежный аромат роз плыл по комнате, и приятно кружил голову.
Она достала из букета крошечный конверт. В нем лежала карточка. На ней было всего несколько слов, написанных уверенным размашистым почерком:

           Самой очаровательной девушке
           От преданного поклонника.
                Г.И.
 
 Эвелина зарылась лицом в цветы, и с удовольствием вдыхала нежный аромат роз, а потом поставила букет в воду, и долго любовалась им, совершенно забыв о том, что так и не поужинала сегодня…
…Долгожданный телефонный звонок прозвенел на следующий день, и, несмотря на то, что она очень ждала его, был  все-таки неожиданным.  Она схватила трубку, и услышала приятный баритон:
- Добрый день, Эвелина!
- Здравствуйте, Георгий Иваныч! Как хорошо, что вы позвонили. Я хочу поблагодарить вас за цветы. Они необыкновенно красивы. Я никогда в жизни не получала в подарок такого чудесного букета.
- У вас еще такая короткая жизнь, девочка, что в этом нет ничего удивительного! У вас все еще впереди!
- Я не знаю, что ждет меня впереди, а пока наслаждаюсь вашим подарком.
- Эвелина!
- Да?
- Что вы скажете, если я приглашу вас завтра вечером в театр?
- Сто лет не была в театре! А что мы будем смотреть?
- А что бы вы хотели? Только скажите…
- К сожалению, я действительно редко бываю в театрах. И единственное мое пожелание, чтобы спектакль был поставлен в традиционном стиле, безо всяких новомодных веяний. Меня от них тошнит.
- Я понял вас, Эвелина. И завтра мы идем на  спектакль. Я позвоню, и скажу, где мы встретимся. Хорошо?
- Хорошо, Георгий Иваныч, я буду ждать вашего звонка.
Они распрощались, и мир заиграл для Лины новыми красками, как будто кто-то умыл всё вокруг, и всё стало ярким и засветилось каким-то особенным, внутренним светом.
- Господи, что же со мной происходит?! Я не могу даже названия подобрать тому чувству, которое растет во мне каждую минуту! Наверно, этого не должно быть. Но я не могу от него отказаться! Ведь мне хорошо! Хорошо впервые за этот год полного одиночества и тоски, - думала Эвелина, сжимая в руках пищащую трубку телефона, про которую она совершенно забыла…
- …Завтра я снова увижу её. И она будет сидеть со мной рядом в зале театра, а потом я провожу её домой, и поцелую  на прощанье её маленькую теплую ладошку… Надо же, мысли об этой девочке помогают мне забыть о том, что  мне предстоит. С ней я как будто становлюсь моложе, - думал мужчина, сидя  в своем кабинете за письменным столом, опустив голову  на сомкнутые в замок руки.
Потом, посидев так несколько минут, он поднял голову, и нажал на кнопку телефона. В комнату вошел его секретарь – молодой человек в темном костюме, белоснежной рубашке и галстуке.
- Сережа, я хочу попросить вас…
- Слушаю вас внимательно, Георгий Иваныч!
- Купите мне два билета на хороший спектакль, на завтра. Только, пожалуйста, никакого авангарда! Все должно быть в традиционной манере.
- Я вас понял. Сделаю. А в какой театр вы хотели бы пойти?
- Театр может быть любой, здесь мне никаких пожеланий не высказывали.
- Хорошо. Я могу идти?
- Идите. Очень надеюсь, что выбранный вами спектакль моей даме понравится.
Удивленный секретарь вышел из кабинета, почесывая рукой аккуратно постриженный затылок – какую ещё даму хочет вести в театр его босс! До сих пор все  женщины  Георгия Иваныча, которые периодически появлялись и исчезали в его поле зрения, вполне довольствовались ужином в дорогом ресторане и ночью в его роскошной спальне...
…С трудом дождавшись конца рабочего дня, Лина помчалась домой. Ей нужно было решить, что она наденет завтра в театр. Её гардероб не отличался разнообразием, и девушка по-настоящему волновалась. Она не хотела появиться перед Георгием Ивановичем безвкусно одетой.
Пересмотрев всё, что у неё было, Эвелина остановилась на маленьком черном платье без рукавов совсем простого фасона, которое хорошо сидело на её фигуре. К тому же от мамы у неё осталось жемчужное ожерелье,  неплохо гармонировавшее с ним. Черные замшевые туфельки на высокой тонкой шпильке и крошечная золотистая сумочка-клатч завершали наряд.
Остаток вечера она провела с утюгом, отглаживая платье.
Когда на следующий день девушка подошла к театру, Георгий Иваныч уже ждал её около входа. Вокруг было многолюдно, потому что далеко не все желающие могли попасть на этот спектакль, который должен был стать «гвоздем сезона», и пока Лина шла по улице от метро, у неё несколько раз спрашивали, нет ли лишнего билета.
Наконец, Лина увидела Георгия Иваныча, а он увидел её.
Он даже не думал, что она такая хорошенькая – удачный макияж, красивый узел волос на затылке, туфельки на высоком каблуке и нарядное платье совсем изменили её внешний вид.
- Вы очень изменились, Эвелина! Вчера я видел перед собой просто милую молодую девушку, а сегодня – настоящую красавицу! – сказал он, и поднес её руку к своим губам.
А она вдруг поняла, что это совсем не дежурный комплимент, который, походя, дарят любой женщине – вот, получи, мне слов не жалко! Это именно то, что он подумал в тот момент, когда увидел её перед собой. И совсем не напрасными были те часы, которые она провела перед зеркалом, чтобы он увидел её именно такой.
- Вы тоже изменились, Георгий Иваныч! Вам очень к лицу этот костюм. Мне кажется, здесь нет мужчины, который был бы столь же элегантен, как и вы! – сказала Лина, нисколько не погрешив против истины. Она была права – его костюм был сшит лучшими модельерами Парижа, стоил бешеных денег, и сидел на поджарой фигуре мужчины просто великолепно.
Взяв свою даму под руку, Георгий Иваныч повел её в фойе театра, чуть наклонившись к ней и негромко говоря  что-то приятное, отчего девушка чуть улыбалась уголками рта, и кивала головой, во всём соглашаясь с ним…
…Спектакль был  чудесный. После его окончания публика долго аплодировала, вызывая актеров на «бис». Лина тоже громко хлопала, и  кричала «браво», приложив ладошки рупором к своему раскрасневшемуся от приятного возбуждения лицу, а мужчина смотрел на нее, и радовался тому, что смог доставить ей сегодня это маленькое удовольствие. Да и себе, кстати, тоже.
Потом они вышли из театра. Георгий Иваныч увидел иномарку, стоящую около тротуара, по-хозяйски открыл дверцу, и спросил:
- Свободен, шеф?
- Свободен, - кивнул головой его водитель, который заранее был предупрежден обо всем. Георгий Иваныч открыл заднюю дверцу и помог Лине сесть в автомобиль, а потом сел и сам.
Уже  минут через двадцать они выходили из машины около дома Эвелины.
- Георгий Иваныч, ну, что это такое! – ворчала девушка. - Такси – это не наш вид транспорта. Мы отлично доехали бы на метро. Сейчас уже достаточно поздно, и народу там совсем не так много.
- Ну, позволь мне хоть ненадолго вообразить себя богатым. Это поднимет мою самооценку, а  сейчас это очень важно для меня.
Лина закрыла рот ладошкой, и прыснула со смеху.
- Скажете тоже!
- Вы согласны?
- Конечно, согласна. Так как насчет кофе, господин олигарх? Или вы торопитесь по своим важным делам? А кстати, олигархи работают по субботам? Или вы сможете завтра как следует отоспаться, ведь сегодня пятница!
- Не знаю, как все остальные олигархи, а лично я теперь свободен до самого понедельника – в понедельник я провожу в своем  офисе важное совещание!
Кстати, именно в этом он не обманывал её. В понедельник он, и в самом деле, должен  присутствовать на собрании акционеров. Необходимо решить кое-какие мелкие проблемы,  и представить своего сына как нового владельца корпорации, чтобы уже никогда больше не появляться там самому. Кажется, время пришло…
- Значит, сейчас идем пить кофе. Или чай,  - сказала Эвелина, и подхватила своего спутника под руку.
Они вошли в лифт, и приехали на нужный этаж.
Быстро открыв ключом дверь в квартиру, она пропустила мужчину вперед, а сама вошла следом.
- Ой, как тут темно! – воскликнула девушка. – Одну секунду, сейчас я включу свет!
В небольшой прихожей, где были закрыты все двери,  и в самом деле,  было очень темно. Сделав шаг, Лина уперлась в грудь мужчины, который вдруг заключил её в объятия.
- Эвелина!
- Да?
Вдруг он выпустил её из рук, как будто не решившись продолжать, и она сразу сникла. Очарование момента пропало. Она нащупала рукой выключатель, и включила свет, который после полной тьмы казался слишком  ярким и слепил глаза.
Она посмотрела на мужчину. Одна рука его бессильно висела вдоль тела, а второй он потирал лоб, как будто у него сильно болела голова.
- Георгий Иваныч, вам плохо? – испугалась девушка.
Тот улыбнулся, и сказал:
- Что ты, девочка, мне очень хорошо. И я очень хочу выпить твоего кофе…
Мужчина, как и в прошлый раз, прошел в комнату и сел за стол, а Лина через несколько минут принесла на подносе кофе и пирожные, купленные этим утром.
- Вам можно сладкое, Георгий Иваныч?
- Мне теперь всё можно, дорогая, - усмехнулся он. И через секунду добавил, как будто уточняя:
- Мне уже поздно думать о фигуре.
- У вас великолепная фигура, - сказала Лина, и вдруг сильно смутилась, как будто сказала какую-то бестактность. – Извините!
После кофе они сели на диван, включив уютный торшер, и стали смотреть альбом с семейными фото. Сначала Лина давала к каждой фотографии свои смешные комментарии, но потом эти комментарии становились все печальнее и печальнее.
- А это последнее фото моей мамы. Через месяц она умерла.
Девушка  захлюпала носом, и вдруг не сдержалась, и зарыдала. Она так долго не позволяла себе вот так рыдать – в полный голос, некрасиво вытирая слезы и потеки косметики ладонями. И вот, не выдержала – и это в присутствии человека, для которого она так хотела сегодня хорошо выглядеть! Миленькое дело!
Оттого, что он видел её теперь такой – некрасивой, зареванной, с покрасневшим носом и потеками черной туши на щеках, она заплакала ещё горше. И слезы эти были уже не из-за рано умершей матери. Это были слезы её полного одиночества и тоски.
- Ну, что ты, что ты, девочка! Не надо плакать! – услышала она вдруг те самые слова, которые так мечтала услышать, и опять мужские руки сомкнулись на её спине, и поглаживали её, как маленького ребенка, как будто пытаясь убаюкать её.
Потом в его руке опять оказался белоснежный квадрат носового платка, и он стал вытирать её щеки, и шептал что-то очень ласковое. Она не понимала слов -  они были ей совершенно безразличны. Ей важна была эта интонация, которая гипнотизировала её, заставляя забыть все то, что так волновало её до этого, что не давало ей покоя ни днем, ни ночью, а теперь  ушло куда-то далеко-далеко, на задний план, а перед её глазами были только его глаза, которые смотрели на неё, если и не с любовью, то, по крайней мере, с добротой и участием. 
Наконец, слезы высохли, но некоторое время она еще продолжала всхлипывать, как делает это обиженный маленький ребенок, прежде чем успокоиться окончательно.
- Ну, что я могу сделать для тебя, девочка моя – приказывай!
Она пожала плечами, и крепче прижалась к его груди, как будто он мог своими сильными руками уберечь её от всех неприятностей и невзгод, которые грозили ей в этой  жизни.
- Наверно, теперь мне  лучше уйти, - сказал он вдруг, и попытался убрать свои руки, обнимавшие её.
- Нет, пожалуйста, не уходите! Прошу вас! – попросила она чуть слышно.
Тогда он крепко прижал девушку к себе, и нашел её губы, очень боясь, что она оттолкнет его, и не захочет больше видеть. И он никогда не простит себе этого.  Но вдруг почувствовал, что девичьи руки тоже обнимают его, и она неумело пытается ответить на поцелуй. Потом он отпустил её губы, но не выпустил её из объятий. И теперь уже она целовала его лицо, и тоже шептала что-то ласковое…
- И всё-таки, мне надо уйти, дорогая, - сказал он. – Боюсь, это не доведет нас до добра!
Она протянула руку к торшеру, и выключила свет. Комната погрузилась в темноту.
- Теперь вы все равно не найдете дорогу, и вам поневоле придется остаться со мной.
- Наверно, ты совершаешь ошибку, милая, но как же она прекрасна! – сказал он, и окружающий мир перестал существовать для них… 
…Он лежал на постели рядом с девушкой, которая неожиданно стала его любовницей, и думал, что судьба слишком уж благосклонна к нему – ведь он хотел только её общества, а теперь получил и её тело, всю её целиком, и это в корне поменяет его жизнь. Вернее, остаток её. Эта юная девушка теперь принадлежит ему, доверяет ему, и он должен позаботиться о ней. И ему совсем нетрудно будет сделать это. Но сначала надо выяснить одно немаловажное обстоятельство…
Мужчина посмотрел на Лину, которая лежала рядом, закрыв глаза, со счастливой улыбкой на чуть припухших от его поцелуев губах. 
- Почему ты не сказала мне, Эвелина? – спросил он.
- О чем? – спросила она, с трудом возвращаясь из состояния той сладкой неги, в которой находилась до сих пор.
- Почему ты не сказала мне, что у тебя еще не было мужчины? 
- А это могло бы что-то изменить?
- Думаю, да, - чуть подумав, ответит тот. – Я бы никогда…
- Вот именно поэтому, - прервала его девушка. - И не нужно больше об этом!
Она снова придвинулась к нему, и устроилась совсем рядом, сунув голову ему подмышку и поглаживая прохладной ладошкой его грудь.
- Кажется, сегодня у нас будет бессонная ночь, - сказал тот, снова обнимая её.
- А я вовсе и не хочу спать, - сказала она, и вдруг застонала от острого наслаждения, которое он дарил ей…
…В это время во дворе стояла машина Георгия Иваныча. В ней сидел молодой мужчина, который был личным шофером шефа. Он провел в автомобиле уже несколько часов, но Георгий Иваныч так и не вышел из подъезда, и даже не позвонил. Но тот не был в обиде – зная, что  в любой момент может оказаться в подобной ситуации, он всегда имел при себе термос с горячим сладким кофе и несколько солидных бутербродов с ветчиной, сделанных заботливыми руками матери. Ну, а дорогой автомобиль был достаточно удобным, чтобы при желании поспать в нем пару-тройку часов. Так что, всё нормально. Правда, немного необычно – шеф не любил ночевать вне дома, но кто его знает. В конце-концов, это совсем не его дело, где и с кем проводит время Георгий Иваныч. Главное, что за свое ночное сидение он получит много-много приятно шуршащих зеленых денежек, отсыпанных щедрой рукой шефа…
…Они встали поздно.  Быстро приняв душ, Лина кинулась на кухню. К счастью, у неё в холодильнике были яйца и пакет кефира, и она напекла на завтрак пышных золотистых оладий.
Когда  Георгий Иваныч вышел из душа, его уже ждал на столе завтрак.
- Каковы наши дальнейшие планы на сегодня? – чуть улыбаясь, спросил мужчина, допивая кофе, и нахваливая кулинарные способности девушки.
- Планы прежние, если вы не возражаете.
- Нисколько не возражаю. Честно говоря, в моей голове сейчас  только одна мысль – как бы снова затащить тебя в постель!
- Думаю, я могу сильно упростить вашу задачу, - сказала девушка, направляясь в спальню, и по пути скидывая с себя легкий шёлковый халатик. 
- Ты – просто чудо, - прошептал  мужчина, целуя её. – Если бы ты знала, как я счастлив, что познакомился с тобой…
…Через  пару часов Лина снова оказалась на кухне. Теперь ей предстояло подумать о том, что они будут есть на обед.
- Как вы смотрите на то, что на обед у нас сегодня сосиски? – спросила девушка, наморщив хорошенький носик, что говорило о том, что сама она от этой еды тоже не в восторге.
Георгий Иваныч не ел сосисок уже очень давно, и, честно говоря, не помнил их вкуса. В памяти осталось только что-то серое, упакованное в прозрачный розоватый целлофан. Розовой почему-то становилась и вода, в которой их варили. Зрелище не для слабонервных, конечно. Но в то время люди  радовались и такой пище, ведь ничего другого в магазинах не было, и даже за этими суррогатными мясными изделиями приходилось стоять в длиннющей очереди, и волноваться, хватит ли их на всех желающих, что стояли впереди…
- Что-то совсем не хочется сосисок.
- А  у нас больше ничего нет, - растерянно развела руками Лина.
- Ну, в конце-концов, до понедельника я олигарх, или нет?
- Конечно, олигарх, - кивнула головкой девушка, и улыбнулась.
- Тогда считай, что вопрос с обедом решен!
Он взял свой мобильник, и, нажав кнопку,  что-то сказал в трубку.
- Ну, вот. Проблема  исчерпана.
- Но как?!
- Для этого и существуют рестораны. Через полчаса обед будет на столе.
- Вы и в правду волшебник, Георгий Иваныч.
- К сожалению, детка, я лишь факир на час, - ответил тот, и посмотрел на девушку. Ей показалось, что где-то глубоко в его глазах затаилась непонятная тоска, причины которой она не знала, но очень хотела бы узнать.
…Прошла суббота, к концу подходило воскресенье. Георгий Иваныч не мог больше держать Эвелину в неведении.
- Эвелина, послушай меня, девочка!
- М-м-м…
- Я должен серьезно с тобой поговорить.
- Я вас внимательно слушаю, - сказала девушка, глядя на него, и продолжая гладить рукой его волосы.
- Завтра  я, действительно, должен уладить одно дело. Поэтому  рано утром я уеду.
- Хорошо, я поняла, - согласно кивнула головой Лина.
- А ты завтра поедешь на работу, и подашь заявление об уходе, причем, прямо с завтрашнего дня, и не будешь задерживаться там ни на секунду.
- Не поняла, - сказала та, и приподнялась на локте, сразу оставив свое приятное занятие.
- Теперь ты будешь жить у меня, девочка.
- В вашем подмосковном домике?
- Да, в моем подмосковном домике, - усмехнулся мужчина.
- Хорошо, я согласна. Только имейте в виду, Георгий Иваныч,  что я не умею топить печку, - чуть смущаясь, призналась Эвелина. - Честно говоря, я их даже ни разу не видела, разве что только в кино.
- Не переживай, у меня нет печки! – усмехнулся мужчина.
- А что же есть?
- Ну, ты сама скоро всё увидишь. Тебе должно у меня понравиться.
- А… Как же мы будем жить, если я уйду с работы?
- Всё будет хорошо, милая. Тебе теперь не о чем волноваться. Все твои волнения я беру на себя.
- Это всё очень неожиданно, Георгий Иваныч…
- Я понимаю. Для тебя всё неожиданно и странно. Но ты должна мне верить – у тебя всё будет хорошо.
- Наверно, вы хотели сказать, у нас…
Тот ничего не ответил, как будто не услышал последней фразы, и продолжил:
- Завтра я заеду за тобой часов в пять вечера. Собери с собой только самое необходимое, и возьми документы. Впрочем, можешь ничего не брать, кроме документов.
- Я поняла, с завтрашнего вечера вы собираетесь держать меня в постели, голышом, - хихикнула девушка.
- Ты абсолютно права, моя дорогая Эвелина. Это мое самое главное желание – видеть тебя в своей постели. Правда, ещё я предполагал, что мы сможем немного обновить твой гардероб…
…Утром в понедельник Георгий Иваныч спустился вниз, и сел в свою машину, которую вызвал час назад, а Лина чуть позже поехала на работу как обычно, на метро.
Она собиралась выполнить всё, о чем просил её Георгий Иваныч. И даже тени сомнения не было на её лице, когда она писала заявление об уходе, а потом бегала с обходным листком, чтобы получить трудовую книжку.
Её неожиданный уход удивил всех. Но ещё больше  удивило всех её лицо, которое теперь светилось счастьем. Такого лица коллеги не видели у Эвелины никогда.
Здесь, в этом офисе, у неё было много приятельниц. И теперь все они очень хотели узнать, что же такого произошло в жизни их подруги, что она ни с того, ни с сего бросает неплохую работу.
- Лин, ты что, лучше место нашла? – спрашивали у неё женщины, пытаясь по её лицу определить, что же случилось.
- Нет.
- А тогда что же? Зачем ты уходишь? Ведь сама знаешь, как сейчас трудно найти работу! А здесь и коллектив неплохой, и зарплата всегда вовремя, да и  начальство тебя ценит.
- Я уезжаю, девочки. Навсегда!
- Уезжаешь?! Интересное дело, – ещё больше удивились подруги. –Куда же это, и с кем, позволь узнать?
- Я уезжаю с любимым мужчиной. И буду с ним, куда бы он меня ни позвал.
- Ой, ну, какой такой любимый мужчина?! Откуда он взялся-то? Ты ничего не путаешь, Линка? Когда же он успел у тебя появиться, этот любимый мужчина?
- Больше я ничего не скажу. Прощайте!
Она вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь, и пошла по коридору к выходу из офиса, а в комнате после её ухода ещё долго не затихали страсти.
- Господи, у Линки совсем крышу снесло! Нет, ну, надо придумать такое! Уезжает непонятно с кем, непонятно куда, бросив приличную работу и вполне налаженную жизнь! – говорила симпатичная женщина лет сорока, обмахиваясь тоненькой пластиковой папкой с документами. От волнения лицо её раскраснелось, и своим видом напоминало сейчас спелый помидор.
- Действительно, тут что-то не то! Совершенно ясно, что здесь замешан какой-нибудь аферист, который хочет завладеть её квартирой. А её найдут потом где-нибудь в лесочке с веревкой на шее, - поддержал женщину мужчина лет тридцати, который только вчера посмотрел по телевизору передачу о махинациях квартирных аферистов и их несчастных жертвах.
- Интересно бы посмотреть на её избранника. Наверняка какой-нибудь хлыщ, скрывающийся в Москве от алиментов! – встряла в разговор молодящаяся дама лет пятидесяти, которой всю жизнь сильно не везло в любви. Поэтому ей трудно было представить, что в мире встречаются не только отцы, не желающие содержать собственных чад, но и вполне нормальные, любящие  своих женщин и детей мужчины.
- Да хватит вам! – вдруг негромко сказала ничем не примечательная женщина, сидящая в самом углу комнаты. – Я первый раз видела у Линки такие счастливые глаза. Лучше бы пожелали девчонке счастья, а не каркали бы тут, как вороны в плохую погоду!
Последнее замечание заставило присутствующих замолчать, но каждый из них остался при своем мнении – не дело затеяла Эвелина, и добром для неё всё это не кончится, тут уж и к гадалке не ходи…
…В пять часов вечера Эвелина стояла посреди комнаты, и внимательно смотрела вокруг – что  ещё может  понадобиться ей из вещей. Но в голову ничего не приходило. Она захлопнула замки старенького дерматинового чемодана, которому был уже не один десяток лет, и подумала:
- Ладно! Если что-нибудь забыла, я вполне могу приехать сюда, и забрать нужную вещь. В конце-концов, Георгий Иваныч сказал, что живет недалеко от Москвы.
Четверть шестого раздался звонок в дверь. Она открыла, даже не посмотрев в глазок. Перед ней стоял Георгий Иваныч, а рядом с ним – высокий молодой мужчина устрашающей комплекции, но с весьма добродушным симпатичным лицом.
- Ты готова, дорогая?
- Да, вот, - сказала она, вдруг застеснявшись своего допотопного чемодана.
- Тогда пошли!  А ты, Миша, - обратился мужчина к своему спутнику, -  забери чемодан, и захлопни, как следует, дверь!
- Сделаем, Георгий Иваныч! – пробасил в ответ богатырь, подхватывая чемодан девушки.
Георгий Иваныч взял Эвелину за руку, и они  вышли из квартиры.
- Да не дрожи ты так, милая, я же с тобой! – прошептал он, почувствовав сильное волнение девушки.
Она крепко сжала его руку, и посмотрела на него. И в её глазах он увидел чувство, которое было очень похоже на любовь.
Выйдя из дома, они сели на заднее сидение автомашины, стоящей около подъезда, а молодой человек по имени Миша сел за руль, убрав чемодан девушки в багажник.
- Георгий Иваныч, но ведь это не такси! – воскликнула Лина. В её голосе теперь чувствовалась  смесь испуга и удивления – она совсем ничего не понимала.
- Да, это не такси, Эвелина, это моя машина, это мой личный шофер, и я немного богаче, чем обычный пенсионер. И тебе надо привыкнуть к этому, девочка.
 - Но… Я же не знала…
Он крепко прижал её к себе, и поцеловал в висок.
- Мы ещё многого не знаем друг о друге. Но кто нам мешает познакомиться поближе? У нас будет на это время, - успокаивал её мужчина.
А про себя добавил:
- Только, к сожалению,  совсем немного…
…Автомобиль въехал в поселок, и остановился у красивого трехэтажного дома, окруженного огромным садом.
- Мы приехали, детка. Теперь это твой дом.
- А ничего себе – сельский домик! – ахнула Лина, разглядывая дом, в котором ей предстояло жить.
- Не смущайся, дорогая. Всё будет хорошо. Я же с тобой…
…С этого дня жизнь Эвелины изменилась. Георгий Иваныч засыпал её подарками. Красивые платья, дорогие шубки, драгоценности – всё это появилось у неё сразу, и в больших количествах.  Это было неожиданно, и больше похоже на сказку, чем на действительность. Ведь в жизни так никогда не бывает! 
Но это было. Вечером она засыпала в объятиях любимого мужчины, а утром просыпалась от его нежного поцелуя.
- Господи, как хорошо! – думала она, и больно щипала себя за руку, чтобы убедиться,  что все происходящее – это не сон, и всё это происходит с ней на самом деле.
А основной задачей мужчины было доставить ей в оставшееся у него время как можно больше удовольствий, что он и делал, приглашая её в дорогие рестораны, театры и на прогулки, знакомя её со своими друзьями и их жёнами.
Через месяц Георгий Иваныч решил порадовать Эвелину поездкой за границу. Конечно, он не мог отвезти её на теплые острова с пышными пальмами, белым песком и жарким солнцем – это было бы для него самоубийством. Но вполне мог показать ей Скандинавию или Чехию, где климат не очень отличался от климата нашей средней полосы.
Они быстро собрались, и поплыли на большом белом теплоходе в круиз по Скандинавским странам. Девушка была в восторге. И вообще, в последние месяцы она пребывала в постоянном восторге от всего, что видела. Но почему-то была уверена, что такая безмятежная жизнь с любящим мужчиной не может быть долгой. А Георгий Иваныч решил, что скажет ей о своей болезни, когда они возвратятся домой, и не будет омрачать их единственную совместную поездку своими непростыми проблемами…
…В этом круизе они  познакомились с семейной парой, и уже через несколько дней очень подружились. Вероятно, их сблизило то, что у Анатолия Константиныча и его жены Надежды тоже была большая разница в возрасте. Анатолий Константиныч был мужчиной лет пятидесяти, довольно толстым и лысоватым, а его юная жена Надежда едва ли отпраздновала свое двадцатилетие. Но, как и Георгий Иваныч с Эвелиной, эти двое нежно любили друг друга, и, казалось, не могли расстаться друг с другом даже на мгновение.
Вернувшись в Москву, они обменялись телефонами, но, созвонившись пару раз, не стали поддерживать знакомство – вероятно, были на это веские причины, по крайней мере, у Георгия Иваныча и его дорогой Эвелины…
 …Они вернулись из поездки, привезя с собой массу впечатлений, сувениров  и фотографий на память. Казалось, всё было хорошо. Но Эвелина всё чаще ловила на себе печальный взгляд своего любимого мужчины.
- Что происходит? – спрашивала она. – Вы что-то скрываете от меня, да? Прошу вас, скажите, что вас так угнетает. И мы подумаем вместе, как найти выход. 
- Не сегодня, дорогая, - говорил Георгий Иваныч, оттягивая, как мог, миг тяжелого объяснения. - Это слишком серьезный разговор, я ещё не готов к нему. Прости…
- Но я должна знать, что случилось, ведь я же вижу, как вы изменились. Пожалейте меня, объясните, в чем дело! Иначе, я изведу себя дурными мыслями. Может быть, вы устали от меня, и хотите, чтобы я исчезла из вашей жизни? Вы только намекните, и меня завтра же здесь не будет!
- Моя милая маленькая дурочка! Выкинь эти глупости из своей головки! Да я и жив-то только потому, что ты рядом со мной!
- О чем вы, Георгий Иваныч? – ахнула девушка. – Как понимать ваши слова?
- Ну, если ты так настаиваешь, то… 
Он помолчал немного, потом вздохнул, и сказал:
- Я болен, Эвелина. Я был болен уже тогда, когда познакомился с тобой. Врачи дали мне полгода жизни, это в лучшем случае. И этот срок неумолимо подходит к концу.
- О, Господи! Вы стали плохо чувствовать себя? Может быть, мы напрасно поехали в этот круиз? И надо было поберечь себя?
- Нет, я ни о чем не жалею. Я благословляю каждый день, прожитый рядом с тобой. Ты же знаешь, как я был одинок. А ты дала мне несколько месяцев счастья. Я снова ощутил себя молодым и любимым в самом конце жизни. Разве это не прекрасно? Часто ли стареющий мужчина  может похвастаться таким? Но ты свободна, девочка моя. Ты можешь уйти в любой момент, и не видеть, как  я буду уходить. Я понимаю, как это тяжело, и не хочу, чтобы ты прошла через это ещё раз.
- Вы… всё-таки прогоняете меня? – ахнула Эвелина, и закрыла рот ладонью, чтобы тут же не разрыдаться от охватившего её отчаяния – ну, как же она без него?!
- Нет, я просто предоставляю тебе свободу выбора. И если ты останешься, то я буду знать, что это твое собственное решение. О своей судьбе ты можешь не волноваться – этот дом будет принадлежать тебе. Кроме этого, у тебя будут акции моей компании – ты ни  в чем не будешь нуждаться, и ни от кого не будешь зависеть. Я уже сделал все необходимые распоряжения, и подписал бумаги.
Эвелина встала с кресла, и подошла к любимому.
- Неужели вы думаете, что я смогу оставить вас? Я буду рядом, что бы ни случилось. А когда придет время, мы возьмемся за руки, и уйдем вместе.
- Ну, что ты говоришь, детка? Ты так молода, ты ещё будешь счастлива, у тебя будет муж,  и ты родишь ему детей… А теперь давай на время забудем об этом. Зачем думать о том, что будет впереди? У нас есть этот день, и эта ночь, и мы вместе. Разве этого мало для счастья?..
В эту ночь любовь их была исступленной. Они как будто прощались друг с другом, и не сомкнули глаз до утра.
- Я люблю вас, - шептала ему она. – Если бы вы только знали, как я вас люблю!
- Я тоже люблю тебя, моя девочка, и у нас все будет хорошо…
…На другой день Эвелина нашла в записной книжке Георгия Иваныча телефон профессора, который был у них недавно, и решила позвонить, пока любимый прилег отдохнуть после обеда.
- Василий Петрович, здравствуйте! Вас беспокоит Эвелина. Нас познакомил Георгий Иваныч Томский. Вы помните меня?
- Здравствуйте, Эвелина! Конечно, я вас помню. Георгий Иваныч так много говорил о вас… В сущности, только о вас он и говорил.
- Я хотела бы узнать о его состоянии. Этот человек очень дорог мне.
- Знаю. И не буду скрывать – положение тяжелое. Мне кажется, он жив только потому, что его не отпускает любовь к вам.
- Неужели совсем ничего нельзя сделать?
- Мы же не боги. Мы обыкновенные люди, и делаем только то, что в наших силах.
- Я поняла. Спасибо.
- Не за что, детка. Крепитесь! Вам предстоят тяжелые дни…
Девушка положила трубку, и вошла в спальню.  Георгий Иваныч спал. Она внимательно посмотрела на него, и ей показалось, что лицо его бледнее обыкновенного.
- Господи, спаси его! – молилась девушка. - Я согласна обменять свою жизнь на его! Только пусть он живет!
Она тихонько прилегла рядом, и притворилась спящей.
- Эвелина, ты спишь? – вдруг услышала она.
- Да, вот, что-то меня разморило. Почему-то я плохо спала этой ночью, - сказала она тоном пожилой монахини из монастыря кармелиток, вспоминая жаркую ночь, проведенную с любимым мужчиной так, как будто эта ночь  могла оказаться вдруг последней.
- Ну, надо же! И мне тоже не спалось сегодня ночью… Что за дела?...
…Прошли все сроки, отпущенные врачами, а здоровье Георгия Иваныча оставалось таким же – по крайней мере, ему не стало много хуже.
Теперь их жизнь была подчинена строгому расписанию, на котором настаивал посетивший их профессор. Они много гуляли, отдыхали в беседке сада, и не расставались ни на миг…
…Вот уже и год со дня их знакомства остался позади, и на улице опять яркими красками расцвел апрель.
- Не думал, что ещё раз увижу весну, - думал Георгий Иваныч, сидя в кресле в своем кабинете. Он иногда уходил туда, чтобы включить ноутбук, и проверить, как идут дела у сына. Олег по-прежнему жил в Москве, и не торопился навестить отца, хотя и знал, что тот очень болен, и может слечь в любую минуту.
 - Конечно, он слишком занят своей работой! На мальчика сразу столько всего навалилось! – оправдывал сына отец, хотя мальчик этот уже разменял четвертый десяток, и находил время для многочисленных связей с женщинами, которых в душе презирал.
Вообще, о сыне Георгия Иваныча, Олеге, разговор отдельный.
Когда умерла  мать, мальчику едва исполнилось одиннадцать. Но и в этом столь юном возрасте он быстро сумел создать себе репутацию абсолютно неуправляемого подростка, способного на любой некрасивый, и даже жестокий поступок. Именно о таких раньше говорили, что «по нему тюрьма плачет». Конечно, в наше время подобных недорослей от тюрьмы и прочих неприятностей спасают деньги отцов, и всё же…  Необходимо было что-то предпринять, чтобы обуздать сына, причём срочно. Наказания и уговоры не помогали, положение становилось критическим – мальчик попробовал наркотики. Правда, пока это была всего-навсего сигарета с травкой, и всё же сам факт  был очень тревожным… И отец не нашёл ничего лучшего, как отправить его учиться в Англию, в дорогую частную школу, где за юношами налажен самый тщательный и очень действенный контроль.
Конечно, Георгий Иваныч хорошо понимал, как тяжело будет его сыну оказаться в чужой стране, среди незнакомых людей и незнакомых обычаев, в школе с жесткой дисциплиной и твердым распорядком дня. Тем более что тот практически не знал языка, игнорируя школьные занятия. Но из двух зол надо было выбирать меньшее, и уже через месяц, подучив с преподавательницей, насколько это возможно, несколько расхожих фраз на английском,  мальчик отбыл в школу, которую отцу присоветовал один из его хороших знакомых.
В школе Олегу и в самом деле пришлось несладко. Его заносчивый, высокомерный вид выводил из себя многих подростков, учившихся вместе с ним. Тем более что учились в этой школе дети из очень богатых  семейств, которые никак не хотели общаться с этим русским, неизвестно как затесавшимся сюда, в их узкий и весьма ограниченный круг. Конфликт иногда выходил за рамки «светской беседы», и тогда на занятиях мальчики  появлялись с синяками и ссадинами, полученными в результате очередной потасовки.
Потом, уже через несколько лет, противоречия между подростками несколько сгладились, тем более что денег у этого русского было не в пример больше, чем у других юношей, из аристократических английских семейств, но некоторые черты характера у него остались прежними, несмотря на школьную муштру. Он не признавал никакой дружбы,  считал, что надеяться надо только на себя, и никому  никогда не доверял. 
Окончив школу, Олег не вернулся домой, к отцу, а поступил в университет, уже хорошо усвоив, что в наше время качественное образование – это ключ к процветанию в этой жизни, и, не получив его, он не сможет руководить делом отца, как бы ни старался. Одной работоспособности и жесткости в ведении дел для успешной работы тут явно маловато, нужны ещё и обширные знания. Поэтому в университете он засунул свои амбиции куда подальше, и стал «грызть гранит науки», что вскоре принесло свои вполне осязаемые плоды. Хотя характер его совсем не изменился, и уже к двадцати годам он стал законченным циником. К тому же, став взрослым юношей, он довольно близко познакомился с прекрасной половиной человечества, и не пришел от этого в восторг. То ли не те девушки попадались ему  на жизненном пути, то ли  вел он себя с ними не так, как им того хотелось бы, и  девицы платили ему тем же, но только баб он возненавидел, и считал, что все они – подлые продажные твари, готовые ради денег на всё, а  слово «любовь» вызывало у него лишь приступ неудержимого саркастического смеха. Выдумают тоже - любовь, кто и где её видел-то!
Окончив университет, Олег ещё несколько лет жил в Англии, поступив на работу в компанию, которая по роду своей деятельности была похожа на дело отца. Он хотел явиться домой грамотным, знающим менеджером, а не сопливым юнцом со свежим  университетским дипломом в кармане.
Добавлю к сказанному, что внешне Олег был точной копией своего отца, хотя  немного выше и чуть шире в плечах, только в его темных волосах еще не было седины, и глаза его, доставшиеся ему от матери, были темно-карими, а не серыми, как у отца.
Вот такой получился портрет – хорошо образованный, циничный красавец-мужчина тридцати лет, с большими деньгами, бешеными амбициями, без друзей и привязанностей, полный отвращения к прекрасной половине человечества, и отвергающий даже мысль о существовании такого понятия, как любовь между мужчиной и женщиной. 
Так вот, сын, наконец, соизволил позвонить своему больному отцу, и сообщил, что собирается навестить его завтра же, несмотря на всю свою занятость.
- Приезжай. Мы будем ждать тебя к обеду.
- Мы? Это интересно! – нехорошо усмехнулся Олег, как будто удивленный тем, что сказал отец, хотя был хорошо осведомлен о том, что творится в его родном доме – Георгий Иваныч ни от кого не скрывал своего увлечения молодой женщиной.
Эвелину Георгий Иваныч разыскал  в ванной комнате. Она принимала ванну, сидя по шейку в душистой мыльной пене.
- Сейчас мне звонил Олег. Он собирается приехать завтра к нам на обед. Думаю, тебе предстоят несколько неприятных часов, дорогая!
- Что, все так плохо?
- Да, мой сын несдержан на язык, и не стесняется в выражениях. От него можно ожидать чего угодно.
- Может быть, тогда мне лучше уехать на это время?
- Нет, ты должна остаться. Он должен тебя увидеть в этом доме, и принять твое присутствие  к сведению, нравится это ему, или нет. Иначе, тебе будет трудно найти с ним общий язык в дальнейшем.
- Но я не собираюсь в дальнейшем общаться с вашим сыном. А завтрашний обед я как-нибудь переживу. Ведь вы будете рядом, Георгий Иваныч!
- Да, я буду рядом. И я не дам тебя в обиду. Только когда же я, наконец,  дождусь от тебя  короткого слова «ты», моя дорогая?!
Эвелина смутилась – за этот год она так и не смогла ни разу произнести этого слова, как ни старалась себя заставить. Ей казалось, что, сказав ему «ты», она  становилась как бы равной с ним. А она его боготворила…
…Обед с сыном прошел хуже некуда. Олег всячески давал понять, что ни во что не ставит женщину, сидящую за столом рядом с отцом. Тот хотел ответить на это резкостью, и только ладонь Эвелины, лежащая  поверх его руки, не позволила ему сделать этого.
После обеда сын не стал долго задерживаться в родном доме, который стал ему почти чужим, и уехал, поцеловав отца на прощанье, и холодно кивнув даме.
- Ну, что? Поняла теперь, что собой представляет мой сын?
- Каким бы он ни был, я все равно буду любить его, потому что вы его отец.
- Честно говоря, я ожидал чего угодно, только не этих слов. Ты удивительная женщина, Эвелина! И все-таки, я хочу немного обезопасить тебя от него.
- И как же это?
- Я сделаю тебя своей женой!
- Вы, правда, этого хотите? – ахнула Лина.
- Да. Я делаю тебе предложение. Ты согласна стать моей любимой супругой?
- Да. Согласна. Я заранее согласна на всё, что вы хотите, Георгий Иваныч. Только давайте не будем устраивать пышного банкета. Просто распишемся, и всё. Пожалуйста!
- И ты не хочешь появиться на людях в красивом белом платье и фате, прекрасной, как сказочная принцесса?
- Не хочу, - сказала Эвелина, понимая, как трудно будет выдержать любимому несколько часов шумного застолья.
- Ну, воля твоя.
Георгий Иваныч вызвал своего секретаря, и стал тихо говорить ему, что тот должен организовать для него в самое ближайшее время.
- Понял, Георгий Иваныч. Все сделаю, как вы хотите.
- Только постарайся не затягивать с этим…
…На следующий день к дому подъехала автомашина. Из неё выгрузили несколько коробок, и внесли их в дом.
- Эвелина! Это к тебе! – позвал девушку Георгий Иваныч.
- Ко мне? – удивилась та.
- Да, ты должна выбрать себе платье, а я посмотрю, как ты будешь в нем выглядеть.
Девушка выбрала простое длинное платье цвета шампанского, которое очень шло ей. К этому платью она подобрала маленькую шляпку с полями, украшенную цветами. Это не было чисто свадебным нарядом, но очень хорошо смотрелось на ней.
- Ты очаровательна, дорогая! – сказал мужчина, подходя  сзади к  Эвелине, когда та стояла перед большим зеркалом, и осторожно прикасаясь губами к её шейке. – Но тут явно чего-то не хватает, тебе так не кажется?
Он достал из кармана плоскую коробочку,  вынул оттуда изящное колье, и бриллианты вспыхнули в солнечных лучах яркими разноцветными огнями.
- Боже мой, какая прелесть! – ахнула Эвелина.
- Это мой свадебный подарок любимой женщине, - сказал он, надевая колье на шею своей невесты, и застегивая замок. – Сергей договорился, мы расписываемся завтра, в двенадцать часов дня. Я думаю, что не стоит тянуть с этим.
При последней фразе сердце Эвелины болезненно сжалось – её любимый торопился не напрасно. Для этого были слишком веские причины…
…На следующий день все произошло очень быстро. Приехав в ЗАГС, они сразу прошли в зал, не ожидая ни секунды. Сильно надушенная женщина  сказала им несколько заученных фраз, они расписались в книге регистрации, обменялись обручальными кольцами, поцеловались, и отбыли домой.
Когда они подъехали к дому, взволнованная прислуга собралась перед входом, и поздравила их. Больше о произошедшем событии не узнал никто…
В столовой, украшенной живыми цветами, их ждал красиво сервированный стол на двоих с шампанским в серебряном ведерке со льдом.
Выпив бокал шампанского, и немного перекусив, молодой супруг сказал:
- Ты не будешь против, дорогая, если я ненадолго прилягу? Кажется, такие волнения мне уже не по силам…
- Я помогу тебе, дорогой…
Она подхватила его под руку,  помогая подняться на второй этаж, где находилась их спальня, а потом  помогла и раздеться. Сказать, что она была напугана происходящим - это значит, не сказать ничего…
…Это, и в самом деле, было началом конца. Муж так и не встал больше с постели. Несколько раз Эвелина вывозила его на коляске в сад, но потом ему стало не по силам даже это. Он быстро угасал, как будто теперь выполнил на этой земле всё, что мог.
Наконец, Эвелина заглянула в ту комнату, которая до сих пор была почему-то закрыта на ключ. Теперь её открыли. В ней стояла высокая медицинская кровать, какие-то приборы, столик с лекарствами и удобный диванчик, на котором могла немного передохнуть нанятая для ухода за больным сиделка. Сиделка  тоже находилась тут. Это была пожилая женщина с приятным лицом и мягкими ласковыми руками. Звали её Зинаидой Васильевной.
- А что… Георгий Иваныч теперь будет спать здесь?
- Да, милая. Он сам так распорядился. Вы должны смириться с этим. Не каждый мужчина хочет, чтобы любимая женщина смотрела на такое. А вы сможете приходить сюда иногда.
Но получилось совсем наоборот. Все свое время Эвелина просиживала с мужем, держа его за руку, и только иногда уходила, чтобы принять душ и поспать пару часов в своей спальне. Сиделка смотрела на это, и качала седой головой. Ей было жалко эту девочку, и этого умирающего мужчину, которые никак не могли насмотреться друг на друга. Но она ничем не могла им помочь. Разве что, сделать лишний укол, чтобы боли не слишком сильно мучили больного. Еще она могла выйти из комнаты, и оставить их вдвоем, зная, что очень скоро всё это закончится…
…Это закончилось даже быстрее, чем она думала. Уже через неделю сердце мужчины перестало биться, и его рука, крепко сжимающая руку жены, бессильно упала, чтобы уже никогда не подняться.
- Пойдемте, детка! Я провожу вас в вашу комнату, - сказала Зинаида Васильевна, почти насильно поднимая Эвелину со стула, и выпроваживая её из комнаты.
А та никак не могла оторвать взгляд  от того, кто стал для неё самым дорогим человеком, и кто так быстро оставил её одну, подарив год безмерного, просто неправдоподобного женского счастья…
…Сиделке все-таки удалось вывести молодую женщину из комнаты, но  ноги Эвелины вдруг подкосились, и она упала, потеряв сознание.
Вытащив из кармана мобильный телефон, женщина позвала на помощь кого-нибудь из мужчин, находящихся в доме.
Уже через  секунду прибежал тот молодой охранник, который был личным шофером Георгия Иваныча. Он схватил тело Эвелины на руки,  и понес её в спальню, куда уже торопливо направлялся врач, тоже вызванный сиделкой.
За несколько минут все в доме переменилось. Началась суета, какая всегда бывает в доме, когда в нем появляется покойник…
…Врач с трудом привел Эвелину в чувство, но, та, вспомнив о том, что произошло, снова зарыдала, и никак не могла остановиться. Тогда доктор сделал женщине укол, который свалил бы с ног и быка. Теперь, по крайней мере, он был уверен, что ночь для нее пройдет спокойно. Ну, а завтра видно будет. Вполне возможно, что после похорон её придется ненадолго госпитализировать. Слишком сильные отрицательные эмоции угрожали подорвать хрупкое здоровье молодой женщины… 
…Два дня, оставшиеся до похорон мужа, Эвелина провела в полусне. Но, как только  действие лекарства заканчивалось, она плакала, не переставая, и сиделка, которая  до сих пор оставалась в доме, делала ей очередной укол. Кстати, на этот счет она получила четкие указания от хозяина дома – он очень переживал за жену, и пытался, насколько мог, предусмотреть  заранее всё, что могло случиться с любимой женщиной...
...Как прошли похороны, Эвелина почти не помнила. Помнила только, как чьи-то сильные мужские руки подняли её с земли, где она почему-то оказалась, и посадили в машину.
- Да что же вы так, Эвелина Александровна! – шептал Михаил, крепко прижимая её к себе. – Его-то уже не вернешь, а вам здоровье поберечь надо! Ведь от  вас одни глаза и остались!
С этими словами он посадил её на заднее сидение автомобиля, захлопнул дверцу, выехал с кладбища, и повез вдову домой – ни о каких поминках не могло быть и речи, молодая женщина была почти невменяема.
- Ну, как она? – спросила сиделка, встречая приехавших в дверях дома.
- Плохо, Зинаида Васильевна, - ответил охранник. - По-моему, она не в себе.
- Ведите её наверх, я сейчас возьму лекарство, и вернусь!
Михаил помог женщине выйти из машины, и, поддерживая её за талию, повел в дом.
Уже через несколько минут Эвелина крепко спала в своей постели, получив очередную дозу сильного снотворного средства…
…Олег, конечно, тоже был на похоронах отца. Надо сказать, что ему понравилось, как вела себя эта девица, которую отец год назад поселил у себя в доме. Она не лезла на глаза, стояла где-то сзади, и никто не замечал её, принося соболезнования ему, Олегу. Да и как могло быть иначе? Он – сын, а она кто? Так - блажь богатого мужчины, девка, подобранная им где-то на улице! Правда, в самом конце церемонии она всё-таки выкинула какой-то номер – кинулась на могилу, широко раскинув руки, и никак не хотела уходить. Охранник чуть ли не силой заставил её подняться, и увез. Но в это время большинство присутствующих уже уехало в ресторан, где был заказан стол для поминок, и этого почти никто не заметил.
Невысокое мнение о молодой женщине несколько изменилось уже на следующий день, после звонка адвоката, ведущего дела семьи Томских. Он позвонил ему рано утром, и срывающимся от волнения голосом сообщил:
- Олег Георгиевич, у меня для вас не слишком приятные вести!
- Что случилось? – спросил тот, ещё не сильно волнуясь.
- Я по поводу завещания…
- И что там не так?
- Дело в том, что свой дом и почти четверть своего состояния ваш отец завещал  жене!
- Вы что-то путаете, милейший. У него нет никакой жены!
- Ошибаетесь. Незадолго до смерти Георгий Иваныч женился на некой Эвелине Весниной, двадцати четырех лет от  роду. Я сам видел брачное свидетельство! 
- Мой отец совсем рехнулся, - со злостью сказал Олег, и стал быстро одеваться. Он должен был поехать в дом отца, и поставить на место эту мелкую хищницу, эту интриганку, которая всеми правдами и неправдами сумела-таки женить на себе его смертельно больного отца, чтобы прибрать к  рукам особняк  и его денежки.
- Господи, как же все бабы похожи друг на друга! Готовы выйти замуж за дряхлого, больного старика, одной ногой стоящего в могиле, лишь бы поиметь с него что-нибудь! И думают, что это может сойти им с рук! Но не на того напала, красавица! Вместо дома и моих денег ты получишь только дырку от бублика! Сука…
Он разозлился так, что совершенно потерял контроль над собой. И поэтому, едва войдя в дом, закричал:
- Эй, кто-нибудь! Позовите мне ту шлюху, с которой жил мой отец! Я хочу поговорить с ней!
Первой  ему на пути встретилась пожилая женщина в белом халате – сиделка, которая теперь нужна была Эвелине.
- Если вы имеете в виду Эвелину Александровну, то она не сможет сегодня говорить с вами. Она нездорова.
- Ах, даже так! Нездорова! – куражился Олег. - У бедняжки несварение! Не может проглотить захапанные миллионы!
- Да причем здесь миллионы! Бедная женщина очень любила своего мужа! И ухаживала за ним до последней минуты, не думая ни о каких деньгах!
- Ухаживала!? Да ухаживать за больным, выносить за ним утку и держать его за руку могла любая баба, я мог бы нанять её за несколько тысяч долларов, а не расплачиваться поместьем и четвертью своего состояния!
- О, да! В этом вы правы. Любая женщина могла бы держать за руку его, но стал бы он держать за руку её, вы не думали об этом?!
- Да какая разница, в конце-концов кто и кого держал за руку?!! Дайте мне пройти! Где эта пройдоха? Я сам пойду к ней!
- Вы сейчас не в себе. Пожалуйста, уходите. И приходите завтра. Может быть, женщина к тому времени хоть немного придет в себя.
- Как вы мне надоели, мадам! Подите отсюда  прочь! Иначе я за себя не отвечаю!
- Молодой человек! Я пожилая женщина, и много чего повидала на этом свете. И вы не сможете меня напугать. Я получила четкие инструкции бывшего хозяина, и буду им следовать. Вы же не хотите, чтобы вас вывела отсюда охрана?
Услышав сильный шум на лестнице, Эвелина пришла в себя, и, накинув халат, вышла из спальни.
- О, вот и она! Наконец-то! Жива-здорова, душа моя!
- Здравствуйте, Олег Георгиевич!
- Ну, здравствуй, мамочка!
Олег шутовски поклонился женщине.
- Зачем вы приехали?
- О, я не задержу тебя надолго. Я приехал сказать, что ты рано радуешься. Я опротестую завещание. Я докажу, что отец был не в себе от болезни и наркотиков, которыми его пичкали, когда женился на тебе. И вышвырну тебя из этого дома!
- Вам не придется этого делать, Олег Георгиевич. Я уйду сама. Мне ничего не нужно, я не претендую на ваше наследство.
- Так уж и ничего? Посмотрим, что ты скажешь завтра у нотариуса, когда огласят завещание! Но я тебя предупредил!
- Я подпишу отказ от наследства в вашу пользу.
- Тогда до завтра. И дай Бог, чтобы это было правдой!
- Да, до завтра.
Олег повернулся на каблуках, и пошел к выходу, ворча про себя:
- Эта девица не только шлюха, но она ещё и непроходимая дура – просто так, без борьбы отказаться от таких денег! Ведь, даже проиграв процесс, она могла бы надеяться на приличное содержание. Хотя… Время покажет! Поживем – увидим!
На следующий день все, кто был упомянут в завещании, собрались в кабинете у нотариуса. Когда в комнату вошла Эвелина, глаза всех присутствующих с интересом обратились на неё.
- Я хочу отказаться от своей доли наследства в пользу сына Георгия Иваныча, - тихо сказала Эвелина, и все застыли в глубочайшем изумлении от  её поступка – она отказывалась от больших денег.
- Ну, тогда… Это несколько меняет дело, - сказал опешивший нотариус. -  Подпишите вот здесь!
Эвелина поставила свою подпись на документах, и спросила:
- Теперь я могу идти? Я не очень хорошо себя чувствую.
Но то, что женщина еле стоит на ногах, было понятно и без её слов.
- Да-да, конечно! Не смею вас задерживать…
Эвелина вышла из комнаты, а оставшиеся стали удивленно перешептываться между собой. Только несколько человек из прислуги, которых хозяин тоже упомянул в своем завещании, сидели молча, не поднимая глаз. Все они были свидетелями некрасивой сцены, происходившей в доме Эвелины вчера, слышали угрозы и оскорбления в её адрес,  очень переживали за молодую хозяйку и искренне жалели её, но ничем  не могли ей помочь…
…После того, как завещание было зачитано, люди потянулись к выходу.
- Олег Георгиевич, останьтесь на секунду, - попросил нотариус. - Тут есть ещё кое-что для вас!
- Да? И что же это?
Нотариус достал из сейфа, и дал ему в руки конверт, подписанный размашистым почерком отца. Он разорвал конверт, и прочел:

       Олег, умоляю тебя, позаботься о моей жене. Она сказала,
что хочет уйти из жизни вместе со мной. Боюсь, Эвелина
выполнит свое обещание. Не дай ей совершить эту ошибку, она
ещё  так молода!
      Будь счастлив, мой мальчик. И прости, если я не был тебе
 хорошим отцом.                Прощай.
Он повертел письмо в руках, и прошептал.
- Какая-то бессмыслица! Я что, должен быть сиделкой при этой взбалмошной девице, склонной к суициду? Отец, действительно, был не в себе, когда писал это. Хотя… Не выполнить желание умершего – большой грех. Тем более что девчонка оказалась покладистой, и вернула назад имение и все деньги. Пожалуй, съезжу  в дом отца ещё раз, и посмотрю, как там дела. В конце-концов, это не так уж сложно, и не отнимет у меня много времени.
Он сел на заднее сидение своего автомобиля, и приказал ехать к Эвелине. Но оказалось, что он опоздал.
- А хозяйки нет дома, она уехала, - сказала встретившая его горничная, не поднимая глаз на нового хозяина.
- Куда уехала? – удивленно спросил Олег.
- Она ничего не сказала…
Олег кинулся по лестнице наверх, и распахнул дверь комнаты Эвелины. Здесь всё осталось на своих местах – гардеробная была полна одежды, на туалетном столике стояла шкатулка, в которой женщины обычно хранят свои драгоценности. Мужчина взял в руки шкатулку, и открыл её. Драгоценности лежали на месте. Там было даже бриллиантовое колье,  свадебный подарок мужа. На одном из стульев сиротливо лежало черное платье и шляпка с вуалью, в которых она была на похоронах.
Олег выскочил из комнаты, и закричал:
- Эй, кто-нибудь может мне сказать, где эта женщина, Эвелина?
- Я думаю, она уехала в свою прежнюю квартиру. Больше ей некуда идти, - сказал секретарь отца, который теперь остался не у дел, и со дня на день ждал увольнения.
- Ну, и где она находится, эта квартира, может мне кто-нибудь объяснить? – ещё больше разозлился мужчина.
- Я могу, -  сказал Михаил. Это был тот самый водитель, который год назад всю ночь просидел в машине под окнами дома, где остался на ночь его хозяин.
- Ну, так вези меня туда! – сказал Олег, и крепко выругался. Кажется, ситуация вышла из-под контроля, и это было не здорово…
  …Выйдя от нотариуса, Эвелина села в машину, и попросила отвезти её в дом мужа. Она именно так и сказала – не  мой дом, не наш дом, а дом мужа. Там она достала свой небольшой  чемодан, с которым приехала сюда год назад, и который так и не стала разбирать,  сняла то платье, что было на ней, потом аккуратно сняла с себя все драгоценности, кроме обручального кольца, и уложила их в шкатулку.
Надев старенькие джинсы и черную футболку, она подхватила чемодан и маленькую сумочку, которую ей подарил муж, когда они ездили в круиз. Сумочка была недорогой, но Эвелина  очень любила её. Она положила туда альбом с фотографиями, и спустилась вниз.
Охранник сидел в холле, дожидаясь её.
- Миша, ты ещё не забыл,  где я живу? – сказала она, подходя к автомобилю.
- Конечно, нет, Эвелина Александровна! Улица Попова, восемь.
- Тогда поехали. И думаю, на этом наши пути разойдутся.
- Зря вы так. Этому крокодилу только того и надо. И ведь, сколько ни дай, все мало. И в кого такой вырос…
- Не надо больше об этом, Миша. У меня сегодня еще много дел, так что ты уж, пожалуйста,  поторопись…
…Около знакомого подъезда они попрощались. Михаил достал из багажника её чемодан, а Эвелина подошла к мужчине поближе, обеими руками нагнула его голову к себе, и чмокнула в румяную щеку.
- Спасибо тебе за всё. И счастья тебе.
- И тебе счастья, моя дорогая Эвелина, - прошептал вдогонку молодой мужчина, но она уже не слышала этого, скрывшись за дверью своего подъезда…
…Сейчас Михаил ехал в знакомый дом второй раз за день. Видя, как волнуется сидящий сзади мужчина, он заволновался тоже, и думал, почему не попросил  остаться, и побыть с ней хотя бы до вечера. Но теперь было поздно говорить об этом. Он гнал машину, и молил Бога, чтобы не оправдались его самые страшные предположения…
…Дверь в квартиру была, конечно, заперта, и на звонки никто не отзывался. Пришлось вызывать ребят из милиции и МЧС, и вскрывать старенький замок.
Когда Олег вошел в комнату, он увидел сидящую за столом Эвелину, руки и голова которой лежали на столе. Молодая женщина не подняла голову и даже не пошевелилась при его появлении. На полу вокруг стола валялись пустые упаковки от  какого-то лекарства. Перед ней на столе стояли наполовину наполненный водой стакан и фотография в простой деревянной рамке, на которой она и её муж были  засняты на теплоходе во время круиза, где прошли их самые счастливые дни.
- Кажется, я опоздал. Прости, отец! – подумал Олег, и услышал завывание сирены «Скорой», вероятно вызванной сотрудниками милиции.
Приехавший врач, нащупав на шее женщины слабый пульс, распорядился нести её в машину, которая тут же уехала, опять включив сирену, а Олег осмотрелся вокруг.
Квартира была хорошо убрана, но чувствовалось, что здесь давно никто не жил - вся мебель была покрыта толстым слоем пыли. Потом его взгляд упал на фотографию. Именно она стояла перед Эвелиной, когда та пыталась уйти из жизни.
Взяв в руки фото, мужчина увидел, что снимок запечатлел тот момент, когда эти двое смотрели друг на друга. В глазах их он заметил  выражение, которое  не мог описать словами. Другой человек, увидевший это фото, сказал бы, что мужчина и женщина смотрят друг на друга с обожанием. Но Олег  не знал таких чувств, да и само слово это было совсем ему незнакомо. Поэтому он просто криво усмехнулся, и поставил фотографию на прежнее место.
Посчитав, что просьбу отца он выполнил до конца, Олег вышел из квартиры, и выбросил из головы мысли о той женщине, которая сейчас боролась за жизнь в больнице. Она была ему совсем неинтересна, и её дальнейшая судьба его совершенно не волновала. Он не хотел даже знать о том, выживет ли она,  смогут ли врачи вытащить её, или она так и покинет этот мир, не приходя в себя. Да и кем она была для него, эта заурядная глупая девчонка с далекой московской окраины!..
…Эвелина всё-таки  выжила. Ей повезло – помощь пришла вовремя. Еще полчаса, ну, самое большое час, и спасти её не смог бы никто, она так и заснула бы навсегда. Но врачи постарались, и теперь она медленно приходила в себя.
Когда девушка очнулась, то увидела рядом со своей кроватью пожилую медсестру, которая меняла ей лекарство в капельнице.
- Очнулась? Вот, и слава Богу! Ну, как ты, милая? – спросила та.
- Моя голова… Кажется, она сейчас треснет от боли…
- Это от наркотиков, уж очень много ты их выпила. Думали, что  и не откачаем.
- Не надо было и стараться…
- Господи, такая молодая, красивая, и туда же! Травиться! Небось, из-за мужчины?
- Да…
- Что, бросил? Так ведь он не один на свете, будет у тебя ещё любовь, жизнь-то на этом не кончается!
Эвелина ничего не ответила. Кому интересно знать, что её жизнь кончилась как раз на этом, и что  мужчина, которого она потеряла, на свете  только один-единственный, и другого такого нет, и уже не будет?!
…Как только медсестра вышла из комнаты, Лина вытащила из вены иголку капельницы, и отвернулась к стене, свернувшись калачиком. Может быть, так она сможет закончить то, что начала…
К счастью, совсем скоро это было замечено, прибежали врач и медсестра, иголку снова вставили в вену, а на стуле рядом с кроватью теперь дежурила нянечка, которую попросили присмотреть за  больной -  та явно нуждалась в помощи опытного психолога, а то и психиатра…
Итак, продержав её в отделении интенсивной терапии несколько дней, Эвелину перевели  в ту клинику, куда попадают все, кто пытался покончить с собой. Тут врачи вели с ней долгие беседы, пичкали депрессантами, и даже провели несколько сеансов гипноза. Но ничего не помогало. Состояние молодой женщины было угнетенным, и всем было ясно, что свою попытку уйти из жизни она обязательно повторит, как только выйдет из этой больницы. Ведь  не могут же её держать здесь до бесконечности!
Но однажды в палату к молодой женщине заглянул священник. Он осторожно стал расспрашивать Эвелину о причине её поступка.
- Я хочу быть рядом со своим мужем, только и всего, - ответила та. – Ведь вы же сами убеждаете нас в том, что существует жизнь после смерти. Там, на небесах,  сейчас мой любимый, и я хочу быть с ним. Я ведь имею на это право, не так ли?
- Вы не будете с ним, если убьете себя.  Самоубийство – тяжкий грех. Убив себя, вы никогда не окажетесь на небесах. Ваша душа будет вечно скитаться здесь, на земле, ища успокоения, но так и не получит его. Вас даже не похоронят рядом. Если же вы до конца пройдете свой путь, предначертанный свыше, то кто знает? Может быть,  на том свете вы увидите своего любимого, и снова будете счастливы с ним.
- Я подумаю об этом, святой отец. Обещаю…
Священник ушёл, а Эвелина потеряла последнюю надежду быть рядом с любимым мужчиной, и оставила мысли о самоубийстве.
Уже через неделю её выписали из больницы, и она вернулась домой, в свою пустую квартиру, где её никто не ждал.
Она вытерла пыль с мебели, вымыла полы и окна. Потом прилегла. Ей надо было решить, что делать со своей жизнью дальше.
У себя в сумочке она обнаружила несколько стодолларовых купюр.
- Господи, откуда? – удивилась она.
Но потом вспомнила, что эти деньги Георгий Иваныч дал ей как-то в казино, чтобы она могла поиграть. Но Эвелина терпеть не могла азартные игры, и поэтому просто сунула деньги в боковой карман сумочки, и забыла про них. Теперь эти деньги  очень ей пригодятся – на них она сможет жить несколько месяцев, пока не найдет себе какую-нибудь работу.
…За тот год, что её здесь не было, старенькие пятиэтажки снесли, и построили вместо них красивые многоэтажные башни. Проходя как-то мимо одной из них, Лина увидела объявление. В один из подъездов срочно требовалась консьержка. Она тут же позвонила по указанному телефону, и получила это место. Её не смутили ни крошечные деньги, которые платили здесь,  ни непрестижность работы – для неё это было как раз то, что нужно. Она не хотела никого видеть, не хотела ни с кем разговаривать, а её потребности были минимальными. Да и куда она могла ещё устроиться, два месяца назад выйдя из психушки,  и до сих пор находясь на учете в психдиспансере!
Каждый день теперь она сидела в крошечной застекленной будке при входе в подъезд, одетая в черное с ног до головы – тихая, исполнительная,  почти незаметная для окружающих…
…В это время жизнь Олега, напротив, была очень насыщена событиями.  Он, наконец-то, окончательно освоился в корпорации отца, его деловой хватке многие завидовали, и даже прозвали «бульдогом» - уж если такой  захочет чего-нибудь  добиться, то он это получит, чего бы  ни стоило.
Итак, казалось бы, он достиг вершины. Но эта вершина уже не устраивала его. Да, у него было очень много денег. Теперь он хотел власти. Ну, что ж! Тому полно примеров. Власть – штука заманчивая и о-о-очень сладкая…
Олег Георгиевич не стал откладывать  дела в долгий ящик, и решил участвовать на очередных выборах в думу. Он нанял себе целый штат сотрудников, которые знали, как  можно сделать так, чтобы победить на выборах, обойдя соперников. Стоили их услуги очень дорого, но ведь скупой платит дважды! И в этом деле экономить  никак нельзя.  Зато, какие горизонты открывались для Олега Георгича вместе с красным депутатским мандатом! Ведь депутаты – это уже не просто люди. Они, скорее, небожители, которым можно всё. Ну, или почти всё.
Его имиджмейкер, Валерий Михалыч Замостьянов,  стал его тенью, и всё время давал  советы – как себя вести, что надо делать, а чего нельзя делать ни в коем случае.
Время  кандидата в депутаты было теперь расписано по минутам. Он посещал многолюдные митинги, где ему приходилось радостно пожимать потные ладошки пенсионеров – главных участников этих мероприятий. Он целовал сопливых малышей в детских  домах и задаривал конфетами детей постарше, он участвовал в теледебатах, где «клеймил позором» и негодовал, и убеждал, что совсем не такой, как те, кого он клеймил. И надо только поставить галочку напротив его фамилии в бюллетене, и жизнь, наконец,  наладится – ведь именно он, такой молодой, такой сильный, и такой целеустремленный сможет изменить её к лучшему. Только он, и никто другой из  длинного списка кандидатов.
После всех этих поездок и выступлений он часами плескался в ванне, пытаясь смыть с себя следы потных ладошек стариков и запах описанных подгузников детдомовских младенцев, и напивался «в сосиску», чтобы поскорее забыть, какие слова кидал он в толпу, чтобы завоевать её доверие. Господи, как же ему было тяжело! А этот Валерий Михалыч ещё отчитывал его, как мальчишку, и запрещал вечером хлестать коньяк, как воду. Потому что ушлые журналюги могли пронюхать, как проводит свои вечера «пламенный народный трибун», да ещё сделать парочку красочных фото, и тогда – все, «конец ослику». Даже он, Валерий Михалыч, ничем не сможет помочь ему – люди такого не прощают.
Олег Георгиевич злился, но слушался своего имиджмейкера, тем более что дата выборов неуклонно приближалась, и терпеть ему осталось не так уж долго. Он согласился даже с тем, что не будет показываться в ресторанах с дамами, и привозить их к себе домой на ночь. Кстати, для него это было самое простое табу – баб он по-прежнему терпеть не мог, а без секса мог какое-то время и обойтись – в конце-концов, от этого не умирают. Кстати, он так выматывается за день, что ему уже не до постельных игр по ночам! К тому же он сможет легко всё наверстать сразу после выборов.
- Вот если бы вы женились на какой-нибудь порядочной женщине, тихой и образованной, в очочках на умненьком, простеньком личике, - мечтательно вздыхал  Валерий Михалыч. – Это было бы сильным ходом!
- Нет уж, увольте! Это исключено! Моя невеста еще не родилась, это я совершенно официально вам  заявляю.
- Да ладно-ладно, нет, так нет, - опять вздыхал имиджмейкер, перед глазами  которого так и стояли отличные фотографии  клиента и  его скромницы-невесты, опубликованные в прессе под крупными броскими заголовками. – Обойдемся как-нибудь и без этого!
В апреле Валерий Михалыч напомнил Олегу, что приближается годовщина со дня смерти его отца, и неплохо бы  в этот день посетить дорогую могилу. Прессу он обеспечит. И даже о цветах позаботится.
Против этого Олег Георгиевич не возражал. Он и без прессы обязательно поехал бы навестить могилу отца. Почему-то в последнее время он тосковал по нему, и только сейчас понял, как правильно тот поступил, отправив его от  себя в строгую элитную школу. Ведь, оставшись здесь, он наверняка спился бы, связавшись с компанией таких же бесшабашных молодых людей, или сделал бы еще что-нибудь похуже, окончательно испортив тем самым свое будущее… Он вспоминал, как помогал ему отец освоить непростое дело управления людьми, как радовался его первым успехам, и как переживал вместе с ним его неудачи…
…Итак, в годовщину смерти мужа Эвелина стояла на остановке трамвая. В руках у неё был букет красных роз. Деньги на него она долго экономила, отказывая себе даже в самом необходимом. Но букет был просто огромным и очень дорогим, как она и хотела.
Сегодня у неё была вечерняя смена, и  всю первую половину дня  она могла провести рядом с мужем. 
…Лина поставила привезенные цветы в вазы, и  сидела на скамейке рядом с памятником, глядя на фотографию мужа, когда на центральной аллее увидела подъезжающий кортеж из трех автомобилей.
- Кажется, сын вспомнил, что у него был отец, - горько усмехнулась она, быстро встала, и пошла прочь – встреча с сыном Георгия Иваныча никак не входила в её жизненные планы.
Отойдя от могилы мужа на приличное расстояние, она обернулась, и увидела, как Олег выходит из машины, а один из охранников подает ему  букет.
И тут сын заметил, что на могиле отца уже кто-то побывал сегодня, и оставил  цветы, которые были намного лучше тех, что купил ему этот имиджмейкер.
Он удивился – у них не было близких родственников, и непонятно, кто мог оставить эти шикарные розы, да ещё в таких огромных количествах – ими была буквально засыпана вся могила. Но времени на раздумья не было. Ведь это не только дань памяти. Это еще и тщательно продуманный пиар-ход… 
…Приглашенные репортеры забегали, защелкали фотоаппаратами, ища  какой-нибудь особенный ракурс – снимки эти были проплачены щедрой рукой, и лопухнуться тут никак нельзя.
Возложив цветы, сын сел на скамейку с задумчивым скорбным лицом, и репортёры опять запрыгали вокруг него, то вытягиваясь во весь рост, то низко приседая, яростно сверкая вспышками – надо успеть сделать фотографии, пока не исчезла скорбь из глаз сына. Неизвестно ведь, сколько времени он сможет там её удерживать…
…Эвелина садилась в вагон трамвая, когда мимо нее быстро промчались знакомые машины.
- Да, этот визит длительным никак не назовешь, - подумала она, и села на одно из тех мест, где сидели двое почти незнакомых людей чуть больше двух лет тому назад…   
 - …Ну, как всё прошло? – спросил Валерий Михалыч, позвонив клиенту на мобильный.
- Нормально, - ответил Олег. - Вот только на букете вы явно сэкономили. Мои цветы  были намного беднее тех, что уже стояли там.
- Очень интересно… Откуда же могли появиться те цветы?
- Не знаю, и знать не хочу, - ответил тот. – Ну, что у нас ещё на сегодня?
- Посещение дома престарелых.
- О, Боже! – в панике схватился за голову кандидат в депутаты, который сегодня хотел помянуть отца рюмкой водки,  сидя дома в одиночестве.
- Это совсем ненадолго, максимум полчаса. Будет задействовано телевидение. Так что, вы уж соберитесь, Олег Георгиевич, очень вас прошу!
- Надеюсь, меня не заставят  целоваться с ветераном-общественником, впавшим в глубокий старческий маразм? Или есть вместе с обитателями отвратительные вонючие щи в столовке? Предупреждаю, мне этого не выдержать…
- Нет-нет, - поспешил успокоить его имиджмейкер. - Просто походите по комнатам, несколько минут пообщаетесь с персоналом – и всё.
- Как же я устал от всего этого!
На лице у будущего депутата появилась гримаса сильного недовольства – ну, сколько можно, в конце-концов!
- Ещё совсем немного, и всё  кончится. Большая часть пути позади, мы уже на финишной прямой.
- Даже не верится, - покачал красивой головой господин Томский…
…На следующее утро телефонный звонок Валерия Михалыча вырвал кандидата в депутаты из крепких объятий Морфея. С трудом продрав глаза, Олег Георгиевич посмотрел на часы и схватил трубку, попытавшись сосредоточиться на предстоящем разговоре – тот никогда не беспокоил его по пустякам, тем более в такое раннее время, когда клиент ещё сладко почивает в своей постели.
Заполошный голос имиджмейкера был настолько испуганным, что временами срывался на петушиный фальцет, и разобрать отдельные слова в его воплях было совершенно невозможно.
- Сначала придите в себя, Валерий Михалыч, а потом звоните! – рявкнул на него Олег, и кинул трубку на рычаг. Но то, что этот человек позвонил ему в такую рань, и был так сильно напуган, вызвало у него неприятную нервную дрожь.
- Интересно, что же могло случиться? Может быть, отменили выборы – страна не нуждается больше в депутатах, избранных из народа? – попытался пошутить сам с собой мужчина, но шутка получилась какой-то нелепой и совсем не смешной.
Через минуту телефонный звонок раздался снова, и чуть пришедший в себя имиджмейкер накинулся на него, уже четко выговаривая слова.
- Олег Георгиевич, кажется, мы пропали! Эти журналюги пронюхали, что вы выгнали из дома без копейки денег вдову вашего отца. И бедная женщина вынуждена жить в жутких условиях, на нищенскую зарплату консьержки! Ну, и как вам новость? Да если в этом есть хоть малая доля правды, вам не видать депутатского мандата, как мне места сенатора от демократической партии в Белом доме!
При этих словах Олег опустился в кресло. Нет, не опустился. Он просто в него упал. Ноги стали вдруг ватными, и не хотели держать его тело.
- Олег Георгиевич, что же вы молчите? – опять заполошно заорала трубка. - Только не говорите мне, что это правда! Я не переживу! Почти полгода работы – псу под хвост! Ведь это просто происки ваших конкурентов, не так ли?
- Не уверен. И такое вполне может быть.
- О, Боже! Тогда я еду к вам сейчас же!
- Да-да, вы должны что-нибудь придумать и на этот раз, иначе, за что же я плачу вам такие бабки, черт бы всё это побрал!..
…А в это время обычная консьержка обычной московской многоэтажки пользовалась необычным вниманием репортеров. Они то и дело щелкали своими камерами, и она едва успевала закрывать лицо рукой – какие ещё снимки, с ума все посходили сегодня, что ли!
- Тоже мне, нашли звезду экрана! – с раздражением подумала молодая женщина, а  через несколько минут и вовсе захлопнула свое окошко,   задернув при этом ситцевую занавеску.
Но скоро её смена закончилась, и она ушла домой, никуда не заходя по дороге – эти прилипчивые папарацци провожали её до самого подъезда, и даже норовили войти в подъезд, откуда  с позором были выгнаны непреклонным бдительным дворником дядей Сеней, который не потерпел нахальных незнакомцев, пристающих к местным жителям…
… Валерий Михалыч появился в доме Олега уже через полчаса. Он мчался по Москве в своей дорогой иномарке, не разбирая дороги, и нарушая все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения, за что был  остановлен гаишником и оштрафован на кругленькую сумму. Но время было на вес золота, и мужчина даже не вспоминал о потраченных впустую деньгах, хотя обычно испытывал к денежным знакам умопомрачительную привязанность, и очень трудно расставался даже с куда меньшими суммами.
- Ну, так что же нам делать, вы уже придумали что-нибудь? – спросил Олег у  своего имиджмейкера.
- Да, кое-что можно предпринять, - ответил тот, немного придя в себя за те полчаса, что провел за рулем. - По крайней мере, попытаться. Но на это потребуются деньги.
- Ну, это не вопрос. И что вы предлагаете?
- Я нанимаю женщину, внешне похожую на жену вашего отца, одеваю её в ту же самую одежду, а эту особу мы привозим к вам дом, и селим здесь. Конечно, еще придется уладить вопрос с именем и фамилией консьержки, надо будет  поменять их в договоре найма, но, думаю, это будет не слишком сложно и дорого. Самое главное – чтобы вдова согласилась пожить у вас в доме до выборов. 
- Это дело я беру на себя. Лишь бы вы смогли уговорить её приехать сюда!
- Ну, думаю, с помощью некоторой суммы мы сможем уладить и  этот вопрос. И последнее – о том, что вдова благополучно проживает в доме мужа, и хорошо ладит с пасынком, обязательно должны узнать репортеры, и как можно скорее! Надо подумать, как бы это сделать ненавязчиво, без показухи. Скажем, вы ведете вдовушку под руку на каком-то приеме, она прилично одета, и красиво причесана. Все видят, что женщина в полном шоколаде… Вы улавливаете мою мысль, Олег Георгич?
- Да-да, и мысль эта совсем неплохая… Кажется,  я знаю, что надо предпринять! Послезавтра я приглашен на юбилей к другу нашей семьи. Ему исполняется шестьдесят. Наверняка, там будет весь бомонд. Так что, берите Мишу, и везите сюда эту… как её… Черт, забыл её имя! Ну, да, ладно! Наверняка, Михаил припомнит, как её зовут.
- Можете считать, что мы уже в пути. Да, кстати, кажется, теперь я догадываюсь, от кого ваш отец получил тот шикарный букет.
- Вы считаете, что его могилу навестила молодая вдова? Не думаю. Скорее всего, она уже не помнит имени моего отца. Ведь ей не досталось ничего из наследства.
- А вот это, батенька, вы говорите абсолютно напрасно, и я готов с вами поспорить на что угодно.
- Я подумаю об этом на досуге,  дорогой вы мой Валерий Михалыч, - еле сдерживая раздражение, сквозь зубы произнес Олег Георгиевич, который терпеть не мог, когда кто-то начинал с ним спорить. - А вы побыстрее двигайте ногами в сторону того дома, где живет моя дражайшая мачеха. И, как говорится, удачи вам в делах!..
…По дороге к дому Эвелины мозг Валерия Михалыча работал, как компьютер, сопоставляя все, что рассказал ему клиент, и присовокупляя к этому появление огромного букета роз на могиле Георгия Иваныча.
Кстати, рассказ Олега о том, что произошло в доме год тому назад, был совершенно правдив, и полностью соответствовал истине, даже в отдельных деталях. Он считал, что своему имиджмейкеру надо говорить только правду, так же, как своему духовнику, лечащему врачу и семейному адвокату.
Итак, появление букета ясно говорило о том, что бедная женщина и в самом деле искренне и горячо любила своего мужа,  до сих пор помнит о нем, и скорбит об утрате. Конечно, клиент поступил с ней по-свински, не дав  ни копейки денег из огромного наследства, оставленного ей мужем, и у неё есть все причины его ненавидеть. Но… Тут вполне можно сыграть на её чувстве к мужу. Она не сможет погубить родного сына своего обожаемого супруга!.. Или же он ничего не понимает в людях, и ему надо менять профессию.
- Да-да, вот именно на это и надо нажимать. Похоже, у женщины мягкий характер, она неконфликтна, и дело вполне может выгореть, если очень постараться. Ну, и немного денег для вдовы тоже не будут лишними. Хотя, о деньгах надо будет говорить в последнюю очередь – иногда любовь и деньги плохо совместимы между собой, женщина может попросту обидеться, и выгнать меня из своего дома…
После такой активной мозговой деятельности голова  имиджмейкера раскалывалась от боли. Хотелось лечь в постель, и ни о чем  не думать, а незадачливого кандидата в депутаты вместе со всеми его проблемами послать к чертовой матери, или ещё куда подальше.
- Проклятая работа! – со злостью думал Валерий Михалыч. – И проклятые богатеи с их чудовищными амбициями и стремлением к власти любой ценой!
Но потом вдруг вспомнил, что за счет этих амбиций его капиталец в одном из иностранных банков стремительно движется к кругленькой сумме в инвалюте с большим количеством нулей в конце, и немного повеселел. Даже головная боль прошла…
…Эвелина стояла на кухне у плиты, и разогревала картошку, которая осталась у неё от вчерашнего ужина,  чтобы пообедать, когда раздался звонок в дверь.
- О, Господи! Ну, когда же это кончится?! Что за неприличный ажиотаж вокруг моей скромной особы? – с раздражением подумала она, но все-таки выключила газ под шипящей сковородкой, и пошла открывать.
- Кто там? – спросила она прежде, чем распахнуть дверь.
- Эвелина Александровна, это адвокат семьи Томских, меня зовут Валерий Михалыч Замостьянов, - представился мужчина, стоящий за дверью.
Лина распахнула дверь, и Валерий Михалыч оказался в маленькой, бедно обставленной  квартире вдовы одного из богатейших людей страны, что было уже огромным шагом к успеху предстоящего дела.
- Добрый день,  милая Эвелина!
- Здравствуйте, Валерий Михалыч. Могу я узнать, что привело вас ко мне? Что-нибудь случилось у Олега Георгиевича? 
- Да, случилось. И помочь нам можете только вы, - сразу стал давить на психику молодой вдовы мужчина. - Я понимаю, что его поступок в отношении вас… как бы вам сказать… не может не вызывать некоторого осуждения. Но поймите! Смерть отца совершенно выбила его из колеи, и…
- Не надо об этом. Олег Георгиевич – единственный сын моего умершего мужа. И, несмотря ни на что, я отношусь к нему, как к самому близкому человеку, и сделаю для него всё, что в моих силах.
Валерий Михалыч внимательно посмотрел на стоящую напротив него молодую женщину – её слова были очень похожи на издевку. Или она, действительно,  была блаженной. Уже через несколько секунд общения   мужчина стал склоняться именно к этому, второму варианту.
- Ничего особенного вам делать и не придется, дорогая Эвелина Александровна. Надо просто пожить в его доме до выборов. А когда он станет депутатом, то вы получите столько денег, что уже не будете ни в чем нуждаться, и сможете жить там, где пожелаете, - сказал всё-таки немного озадаченный словами женщины имиджмейкер.
Ему до сих пор не верилось, что добиться от неё согласия оказалось так просто - никаких усилий прикладывать не понадобилось, и уговаривать не пришлось.
- Что ж! Если это так необходимо, я согласна.
- Тогда собирайтесь, мы сейчас же едем. Всё остальное обсудим по дороге – время не ждет, поверьте, дорога каждая секунда!
- Но как же я могу так, сразу? Мне сегодня на работу в вечернюю смену, - попыталась отговориться от поездки молодая женщина, которую  не слишком обрадовала перспектива снова оказаться в доме мужа, в обществе его сына.
- А вот это уже не ваши трудности, - сказал Валерий Михалыч. –  Я всё улажу. Поехали, очень вас прошу!
Лина быстро собрала кое-какие вещи все в тот же старенький чемодан, взяла документы, и через полчаса уже выходила из дома в сопровождении всё того же Валерия Михалыча.
 Она быстро юркнула в машину, избегая посторонних взглядов – об этом её тоже попросил приехавший за ней мужчина. Теперь в её квартире по договору аренды будет жить другая женщина, немного похожая на нее, и она же будет сидеть в черной одежде в застекленном закутке подъезда, пока не утихнет весь этот скандал в прессе и не улягутся страсти.
Оказавшись в машине, Лина увидела, что за рулём по-прежнему сидит Михаил, и очень обрадовалась этому.
- Здравствуй, Миша. Вот и свиделись!
- Здравствуйте, Эвелина Александровна. Очень приятно увидеть вас снова, - сказал Михаил, с ужасом вглядываясь в  бледное и безжизненное, словно маска, лицо молодой женщины. А ведь еще год назад это была молодая, красивая и очень счастливая женщина. И куда только всё подевалось…
…Наконец, Лина опять оказалась в той комнате, которая была когда-то её спальней, где она провела столько счастливых часов рядом с любимым мужчиной. Все её вещи остались на своих  местах, и даже шкатулка с драгоценностями по-прежнему стояла на туалетном столике.
- Наверно, у Олега до сих пор не было времени избавиться от всего этого, - грустно подумала женщина, бережно перебирая пальцами драгоценности, которые  дарил ей муж.
В дверь постучали.
- Войдите! – сказала Лина, и её сердце больно дернулось в груди – от свидания с Олегом она не ожидала ничего хорошего.
Но это был всё тот же Валерий Михалыч.
- Эвелина Александровна, через час вам принесут ужин. А потом вы постараетесь хорошенько отдохнуть – впереди вас ждут напряженные дни. Завтра надо будет перемерить кучу платьев, чтобы вам было в чем выйти в общество, а послезавтра вы идете с Олегом Георгиевичем на банкет. Так что, пожалуйста, не засиживайтесь долго, и постарайтесь хоть немного поспать. Кстати, я тут принес вам снотворное. Одной таблетки будет вполне достаточно, чтобы  хорошо отдохнуть этой ночью.
- Спасибо. Я обязательно последую вашему совету, и приму лекарство.  А что, Олег Георгиевич дома?
- Нет, он будет поздно, думаю, вы сможете увидеться с ним только завтра утром.
- Вот и прекрасно. Ничего не имею против, - усмехнулась молодая женщина.
Эвелина немного поела, приняла снотворное, и легла в постель, где   спала с любимым мужем. Ей показалось, что она почувствовала едва уловимый запах  его лосьона…
Во сне она снова увидела Георгия Иваныча. Он был задумчив, и как будто пытался о чем-то её попросить. Но она никак не могла понять, о чем. И только шептала, гладя рукой его волосы:
- Не волнуйся, дорогой, я сделаю для твоего сына все, что смогу, и отдам последнее, что имею. Даже если для полного счастья ему нужна будет моя жизнь – он получит и её…
…Она проснулась с припухшими от слез глазами, и долго не могла понять, где  находится. А потом вспомнила обо всем, и усмехнулась:
- Интересно, какой ещё сюрприз готовит мне судьба…
В том, что сюрприз этот будет не слишком приятным, она нисколько не сомневалась.
Эвелина приняла душ, позавтракала у себя в комнате, и теперь сидела за туалетным столиком, внимательно глядя на себя в зеркало. Она видела перед собой бледное, ничего не выражающее лицо, бескровные губы и гладко зачесанные назад волосы, собранные в простой узел на затылке.
Именно такой  и увидел её Олег, зашедший, наконец-то, поздороваться с молодой женщиной.
- Здравствуйте, Эвелина! – сказал он, и собирался, было, поцеловать ей руку – все-таки, от её расположения сейчас многое зависело в его жизни. Но потом решил, что это уж слишком, и ограничился простым пожатием.
- Здравствуйте, Олег Георгиевич!
- Я… прошу прощения за то, что всё так получилось год назад – я был не в себе тогда, и наделал много глупостей, о которых очень сожалею. Теперь всё будет иначе, уверяю вас!
- Успокойтесь, я не в обиде.
- Вам уже объяснили, что произошло?
- Да. Эти журналисты… Они всегда хотят всё знать, особенно если им за это хорошо платят.
Олег смотрел на сидящую перед ним женщину, и никак не мог понять, почему же его отец - такой умный, такой богатый и такой красивый мужчина, пользующийся расположением дам, и всегда получавший самое лучшее, польстился вдруг на эту бледную серенькую девчонку с совершенно невыразительным лицом и тихим голосом безо всяких эмоций.
- Наверно, для этого все-таки были какие-то причины, но я теперь никогда не узнаю о них, - тяжело вздохнул Олег, и сказал:
- Завтра вечером мы должны появиться на приеме у друга нашей семьи. Попытайтесь вести себя естественно, от этого будет зависеть очень многое.
- Не волнуйтесь. Я сделаю все, как надо. Ваше реноме будет полностью восстановлено.
- А я со своей стороны сумею отблагодарить вас.
- Не стоит. Я делаю это не из-за денег.
- А из-за чего же?! – искренне удивился Олег, совершенно уверенный в том, что в её появлении у него в доме главную роль сыграла предложенная ей сумма – просто надоело дамочке жить в нищете, только и всего.
- Думаю, что этого хотел бы мой муж.
- Ну, что ж! – сказал Олег, не поверивший ни одному её слову. - Не буду вас больше задерживать, у вас впереди много дел сегодня, да и я слишком занят. Увидимся завтра. Я зайду за вами около шести. Постарайтесь к этому времени быть готовой к выходу.
- Хорошо, я всё сделаю так, как надо. Вам не стоит волноваться.
Олег вышел из комнаты, и туда сразу же вошли две женщины с многочисленными коробками в руках.
- Здравствуйте, - сказала одна из них. - Нам поручено одеть вас к завтрашнему приему. И вообще, обновить ваш гардероб.
- Я знаю, мы можем начать прямо сейчас…
…Через три часа, после многочисленных примерок, гардероб Эвелины пополнился тремя роскошными вечерними платьями и несколькими нарядами на каждый день. Ну, а то, что висело в её гардеробе, уже никуда не годилось – всё это давно вышло из моды, и могло сойти разве что для женщины, которая ездит в переполненном трамвае, и ест разогретую на сковородке вчерашнюю картошку на обед.
За платьями шли туфли, выбор которых  тоже требовал времени и сил. В общем, день прошёл в суете, а наутро её уже ждали парикмахер, визажист и маникюрша.
Закончив одевать и причесывать клиентку, они полюбовались делом своих рук – женщина была необыкновенно хороша в длинном открытом черном платье, которое чуть переливалось в электрическим свете, с бриллиантовым колье на шее, подаренным мужем перед свадьбой. Её кожа казалась необыкновенно свежей, карие глаза светились,  а длинные темные волосы были уложены в сложный узел, напоминающий прическу прекрасной древнегреческой богини.
В половине шестого дверь комнаты Эвелины отворилась, и в неё вошел Олег, который был уже в белой сорочке с галстуком-бабочкой и смокинге.
- Ну, вы гото…вы, - запнулся он, увидев совершенно изменившуюся Эвелину, стоявшую перед ним.
- Да, мы можем  ехать, - сказала молодая женщина, и, взяв в руки крохотную сумочку, вышла из комнаты…
…В доме, куда приехали Эвелина и Олег, уже собралось много народу. И Олег был очень удивлен, когда к его спутнице стали подходить мужчины, чтобы поздороваться – оказывается, тут её не забыли. Эти мужчины целовали ей руку, и спрашивали, почему её так долго не было видно в обществе после смерти супруга.
Сердце Олега ушло в пятки – теперь все зависело оттого, что она скажет. Как объяснит женщина свое столь длительное отсутствие? И будет ли её объяснение убедительно для этих ушлых людей, которые враньё чуют носом за километр, и которых, как воробья на мякине, не проведешь?
Но лицо Эвелины было спокойно и абсолютно непроницаемо.
- Я была в трауре после смерти мужа. Мне пришлось уехать, чтобы немного прийти в себя. Я много путешествовала. Но прошел год, и я решила, что могу снова поселиться в доме мужа, вместе с его сыном,  Олегом Георгиевичем. Теперь воспоминания уже не так терзают меня.
Такие объяснения молодой женщины были очень убедительны, и ни у кого не вызвали удивления. Многие знали, как любили друг друга Эвелина и Георгий Иваныч.
А Олег смотрел на Эвелину, и не мог поверить, что это та же самая женщина, которую  вчера он назвал серой мышью. Сейчас рядом с ним стояла красавица, уверенная в себе, и чувствующая себя на этом приеме как рыба в воде.
- Ну, надо же, как могут меняться эти бабы! Никогда бы не поверил в такое, если бы не увидел сегодня своими собственными глазами! – подумал Олег, и вдруг заметил, что многие из мужчин, присутствовавших в зале, не прочь продолжить знакомство с молодой красивой вдовой. Почему-то ему это было неприятно. Он не мог  сказать, почему это так раздражало его, но схватил Эвелину за локоть, и крепко сжал его, как будто предупреждая: эта женщина -  наше семейное достояние, и не смейте покушаться на него, черт возьми!
В зале вдруг появился полноватый мужчина лет пятидесяти, с приличной плешью на затылке. Увидев Эвелину, он кинулся к ней со всех ног, и прижал её руку к губам.
- Господи, Эвелина, дорогая! Сколько лет, сколько зим!
- Анатолий Константиныч, как я рада вас видеть, если бы вы только знали!  А что Надя? Она тоже здесь?
- О, моя супруга ждет ребенка, и уже на сносях. Поэтому и не рискнула сегодня приехать. Но я обязательно расскажу ей, что встретил вас здесь.
- Я очень рада за вас. Ребенок – это прекрасно. Кстати, познакомьтесь. Это Олег Георгиевич, сын Георгия Иваныча.
- Рад познакомиться. Вы очень похожи на своего отца, молодой человек. Честно говоря, издалека мне показалось, что это Георгий, - сказал Анатолий Константиныч, крепко пожимая руку Олега. - А, кстати, где же он сам?
- К сожалению, год назад мой муж скончался. И то путешествие на теплоходе было нашей последней совместной  поездкой. Потом я уже путешествовала одна.
- Как это печально! Я не знал. Мы почти год прожили с женой во Франции – там у меня небольшой филиал. И как же вы теперь?
- Я? Никак, - пожала плечами Эвелина. - Можно сказать, что меня не существует вовсе.
- Ну-ну, дорогая, так тоже нельзя! Вы молоды, и стали еще прекраснее, чем тогда, на теплоходе. Хотя… там вы были больше заняты друг другом, чем собственной внешностью… Помню, что от вас прямо-таки искры летели – так вы любили друг друга. Признаюсь, даже я вам завидовал… Вы разрешите мне звонить вам иногда, дорогая?
- Ну, конечно! Сейчас я живу в доме мужа, и вы можете звонить мне в любое время. Ну, а если я опять вдруг надумаю уехать, то вам обязательно сообщат мой новый адрес и номер телефона.
- Отлично! – сказал Анатолий Константиныч, и они все пошли в зал, где были накрыты столы для банкета…
…На обратном пути Олег сидел в машине рядом с Эвелиной. Он был  сильно раздражен, но никак не мог понять причины своего раздражения, и от этого раздражался ещё больше. Пожалуй, сегодня он впервые в жизни почувствовал себя лохом, которого обвели вокруг пальца. И человеком, проделавшим это, он считал именно ту женщину, которая сейчас сидела совсем рядом, откинув голову на спинку сидения, и прикрыв глаза длинными темными ресницами.
Что-то было в ней такое, что не давало ему покоя, как будто какая-то тайна скрывалась в её черных, как ночь, глазах. Почему-то хотелось схватить её за плечи, и трясти, трясти их до тех пор, пока она не признается, что она за человек, и что руководит её поступками, которые обычный обыватель назвал бы безумными или, по крайней мере, совершенно глупыми. Вот, отдала всё, что имела, год жила впроголодь, но скопила кучу денег, чтобы купить целый цветочный магазин, и отнести на могилу мужа. А теперь выручает из беды человека, которого  должна ненавидеть! Это не поддавалось никакому логическому объяснению, а Олег был хорошим аналитиком, и привык просчитывать свои действия на несколько ходов вперед. А тут его заклинило. Ну, не понимал он эту бабу, хоть ты тресни, и от этого злился. Правда, все её действия прекрасно складывались в мозаику, если представить на мгновение, что она любила своего мужа. Но ведь он-то отлично знает, что не существует такого слова – любовь. Это сказка, химера, которую выдумали писатели и поэты для простаков и слюнтяев. И он не может повторять его вслед за этими слащавыми безумцами, которые твердят о любви, преданности и самопожертвовании! Не бывает такого! И не может быть никогда! Своя рубаха всегда ближе к телу – это аксиома, и против неё не попрёшь. И сегодня он это докажет. Он ещё не решил как, но сделает это обязательно!..
…Автомобиль плавно затормозил у дома,  водитель  открыл дверцу, и помог им выйти.
- Спокойной ночи, Олег Георгиевич! – сказала Эвелина, направляясь к себе.
- Спокойной ночи, Эвелина! – ответил тот, задумчиво глядя ей вслед.
Молодая женщина поднялась к себе в спальню, разделась, и пошла в ванну, а Олег достал из бара бутылку коньяка, и стал жадно пить его прямо из  горлышка – то, что он задумал, было настоящим кощунством, и, чтобы выполнить задуманное, ему необходимо было  заглушить алкоголем последние отголоски и так уже почти задушенной совести…
…Была  глубокая ночь, когда он поднялся на второй этаж, и открыл дверь в спальню Эвелины. Та уже легла в постель, но еще не спала, перебирая в памяти события этого вечера, когда она снова оказалась среди знакомых людей, которые знали её, как жену Георгия Иваныча.
- Кто здесь? – спросила женщина, увидев, что открывается дверь её комнаты. Но в  голосе молодой женщины совсем не было испуга – тут некого  бояться. В доме  не мог появиться посторонний, да и охрана готова прийти на помощь в любой момент.
- Это я. Мне надо с тобой поговорить! – услышала Эвелина голос Олега.
- Может быть, это может подождать до завтра? Сегодня я немного устала, и  хотела бы отдохнуть.
- Нет, мне надо выяснить кое-что прямо сейчас.
Мужчина говорил очень громко,  чуть растягивал слова, а паузы между ними были немного длиннее, чем обычно.
Эвелина вдруг поняла, что он абсолютно пьян, и её сердце сжалось от нехороших предчувствий.
- Хорошо. Я вас слушаю, Олег Георгиевич. Что вы хотите у меня узнать?
- Скажи мне, ты сильно любила моего отца? Только не ври мне! Я этого не выношу!
- Почему же любила? Я люблю его до сих пор. Он живет в моем сердце, и для меня по-прежнему нет никого дороже. Однажды, когда мы только что познакомились, он сказал, что  если из двоих влюбленных жив хотя бы один, их любовь продолжается. Теперь я знаю, что он был абсолютно прав…
- А почему ты согласилась помочь мне? Ведь я так обидел тебя!
- Потому что вы – это продолжение его, а он – это часть меня. Ведь не могу же я обидеться на собственную руку, даже если она сильно болит, и не дает мне уснуть по ночам.
- Значит, для моего отца ты готова была на всё?
- Да.
- Выходит, и для меня тоже…
- Да. И для вас тоже. И что же ещё вы  хотите у меня забрать? Ведь вы  уже взяли все. Разве что мою жизнь…
- Зачем мне твоя жизнь?  У тебя есть ещё кое-что, что привлекало сегодня всех самцов моложе семидесяти на этом грёбаном банкете!
- Вы пьяны, Олег Георгиевич. И  не понимаете, о чем говорите. Пожалуйста, идите к себе, спать. Мы можем продолжить этот разговор завтра, и выяснить всё до конца.
- О, да. Я иду спать. Только спать я буду здесь, с тобой. И в постели ты докажешь мне, как любишь моего отца!
С этими словами он приблизился к кровати, наклонился, и одним движением разорвал ночную рубашку Эвелины.
- Не надо, прошу вас… Умоляю!..
Но мужчина уже ничего не соображал. Желание кровавой волной ударило в голову, и вдруг захлестнуло его. Он безумно хотел эту женщину, он хотел причинить ей боль, и он причинял её, а она закусила губу, чтобы вытерпеть всё, и не стонать слишком громко, ведь тогда все в доме узнают, что произошло в спальне Эвелины этой ночью, а это так невыносимо стыдно…
…Двое охранников – Михаил и мужчина постарше – вышли ночью покурить в сад. И как раз стояли под окном Эвелины, которое было открыто настежь –  погода стояла жаркая, а Эвелина не признавала кондиционеров.
Они прекрасно слышали все, что происходило в комнате. Когда же Эвелина с трудом подавила крик боли, который был еле слышен, тот охранник, который был постарше, вдруг сказал:
- Кажется, наш терминатор добрался  до бедняжки Эвелины! В принципе, этого и следовало ожидать…
- Я пойду, и за шиворот выволоку оттуда этого подонка!
- Ну, ей ты уже ничем не поможешь, а  сам, в лучшем случае, лишишься работы. А в худшем тебя просто уберут, и следов не останется. Так что не дури, парень! Пойдем, я дам тебе глоток коньяка! Они сами разберутся, что к чему.
Но Михаил все-таки поднялся на второй этаж, и постучал в спальню молодой женщины.
Через минуту дверь открылась, и в ней показался Олег.
- Чего тебе?
- Мне показалось, что  Эвелина Александровна нуждается в помощи – я слышал её крик. С ней все в порядке?
- Пора бы тебе знать, парень, что женщины кричат по ночам не только от боли, - нехорошо усмехнулся Олег. - Убирайся отсюда! Ты мне мешаешь.
У Михаила сжались кулаки. Если бы она сейчас позвала  его, он одним движением свернул бы шею этому негодяю. Чем бы потом ему это ни грозило. Но в комнате было тихо, и охранник пошел вниз, осторожно прикрыв за собой дверь...
…Утром, проснувшись в постели Эвелины, Олег был этим немало удивлен. Но постепенно все события прошлой ночи стали проявляться в его мозгу. Вдруг появилось даже чувство, похожее на стыд. Он вспомнил, как она говорила, что готова для него на всё. А он… изнасиловал жену своего отца. И самое ужасное было в том, что он снова хотел её. Так, как не хотел ни одну из тех женщин, которые были у него до сих пор, и которых он даже не помнил в лицо.
- Эвелина…- тихо позвал он её.
- Да? – отозвалась женщина, которая лежала рядом, но за всю ночь так и не сомкнула глаз.
- Ты простишь меня? Я сам не знаю, что со мной случилось.
- Просто вы были сильно пьяны, и плохо понимали, что делаете. Я согласна забыть об этом, но теперь вы должны отпустить меня, Олег Георгиевич. Я уеду.
- Да, через три месяца, как только пройдут выборы, ты уедешь. Даю слово! У тебя будет много денег, и ты сможешь жить там, где захочешь. А теперь скажи мне, ты всё ещё любишь моего отца? Эта ночь ничего не изменила для тебя?
- Конечно, люблю. И любила бы ещё сильнее, если бы это было возможно.
Олег быстро встал, и выскочил из комнаты. У него было чувство, что вокруг него всё рушится. То, что он воздвигал вокруг себя всю свою жизнь, и скреплял без устали, рассыпалось у него на глазах. Он становился голым и совсем беззащитным. Исчезала его броня. И это было очень больно. Никто и никогда не мог пробиться через эту броню. И вот, маленькая женщина, своей любовью и самопожертвованием, разрушила его панцирь, и под ним вдруг обнаружилось обычное человеческое сердце, которое тоже хотело любви. Но эта ночь всё испортила. Да, Эвелина простила его. Но большего от нее он требовать не может. А он хочет большего! Хочет, чтобы она смотрела на него так же, как на отца там, на той фотографии в простой деревянной рамочке! И чтобы от соприкосновения их тел летели искры! И чтобы в постели с ним она стонала не от боли, а от наслаждения…
…Всем охранникам в тот же день был передан строгий приказ – Эвелину за пределы имения не выпускать ни под каким видом, а если она захочет поехать в город, то охранять её, как зеницу ока. Михаил же теперь стал личным водителем Олега – уж очень дотошен этот парень, всюду сует свой нос, а тут всё-таки на глазах…
…Всю следующую ночь Эвелина тоже не спала – она боялась, что Олег снова напьется, и… Но он не пришел. Измученная женщина уснула только под утро, и проспала до самого обеда…
Проснувшись, она от прислуги узнала, что хозяин бросил все дела, и неожиданно уехал на неделю отдохнуть куда-то на острова с пальмами и кипарисами, прихватив с собой какую-то девицу, и женщина немного успокоилась.
С Михаилом после той ночи она не разговаривала, но часто ловила на себе его взгляд. Даже неопытная молоденькая девочка поняла бы, какие чувства этот взгляд выражает – парень давно и безответно любил Эвелину, и готов был для неё на всё…
…Шло время. Олег вернулся домой с отдыха загоревший и веселый, и, кажется, совсем забыл о ней. Молодая женщина вздохнула с некоторым облегчением – кажется, пронесло…
…Но  скоро для неё грянул гром. Эвелина поняла, что та жуткая ночь не прошла для неё бесследно – она была  беременна. Чтобы окончательно убедиться в этом, она поехала к врачу. Сопровождал её в этой поездке    пожилой охранник, который тоже был в саду той ночью. Он сразу сообразил, по какой причине молодая женщина засобиралась в женскую консультацию, но все-таки решил разузнать все получше. И вот, когда Эвелина ушла  сдавать необходимые анализы, он заглянул в кабинет, и спросил у сидящей там медсестры:
- Сестричка, сколько недель у Эвелины Томской? Если не секрет, конечно…
- Да какой же секрет! Этот секрет скоро уже наружу вылезет. Восемь недель у неё.
- Понятно. Я так и думал. Спасибо, дочка!
- Не за что!
Мужчина точно помнил, когда произошло все это с Эвелиной. Сложив в уме два плюс два, он получил результат – ребенок  от Олега. Впрочем, в этом он ни капли и не сомневался…
   …Эвелина ехала назад, и думала о том, что произошло. Она ждала ребенка. Этот ребенок – внук её любимого мужа. И она обязательно родит его, чего бы ей это ни стоило. Олег обещал отпустить её через три месяца, а два из них уже прошло, теперь остался  только один. Через месяц ничего ещё не будет заметно. Она уедет, и родит этого ребенка. Олег обещал дать ей денег. Это хорошо – тогда некоторое время она сможет не думать о работе, а заняться воспитанием сына или дочки. Ну, а если и не даст, она как-нибудь переживет и это.
Эвелина вспомнила, как хотела родить мужу сына, но у них так ничего и не получилось. И вот теперь – эта неожиданная беременность. Хорошо бы, если бы родился мальчик. Он будет похож на отца, а, значит, и на деда – ведь они так схожи между собой, даже Анатолий Константиныч это заметил.
Приехав домой, Эвелина сразу поднялась к себе, а её охранник пошел искать Михаила – ему было о чем поведать другу.
Друга он нашел в гараже, где тот ковырялся в моторе автомашины, на которой возил Олега.
- Привет, Миш!
- Здорово, Алексей Палыч! Что-то тебя совсем не видно сегодня. Уезжал, что ли, куда?
- Да вот, Эвелину в поликлинику возил.
- Что? Заболела?! – ахнул Михаил.
- Нет, Миша. К женскому врачу она ездила.
- Не понял… Ты уж договаривай, раз начал!
- Ну, помнишь, ту ночь, когда мы под её окнами курили?
- Ещё бы мне её забыть…
- Так вот, подарок у неё от терминатора остался. Восемь недель уже…
- А он знает?
- Не думаю. Она сама только что узнала.
- Может, хоть теперь он  отпустит её от себя!
- Тут ведь и не поймешь, как  всё обернётся. Может, прикажет аборт сделать – зачем ему лишние заботы. Да еще алименты платить на ребенка. Могут и слухи разные пойти, а ему это надо? Тут выборы на носу...
- Это ж каким злодеем надо быть, чтобы своего собственного ребенка приказать зарезать! – схватился за голову Михаил.
- Так ведь терминатор – одно слово! А ты, Мишка, не зевай – поговори с ней. Может быть, и получится что у тебя. Большой любви, конечно, между вами не будет, но…
- Какая любовь, Палыч! Мне бы хоть издалека её видеть…
- Тогда действуй, приятель!..
…Возможность поговорить с Эвелиной представилась уже на следующий день.
Несмотря на то, что уже стояла середина сентября, погода еще радовала людей теплом. На глубоком голубом небе не было ни облачка, под ногами шуршала опавшая листва, и во всем чувствовалось какое-то умиротворение и легкая грусть.
Лина вышла из дома, и направилась в сад, где еще цвели астры и хризантемы. В руках у неё была книга. Она собиралась присесть где-нибудь на лавочке, и почитать на свежем воздухе – когда-то ещё выдастся такой удивительный погожий денёк!
Она не успела отойти от дома и нескольких шагов, как услышала позади себя голос:
- Эвелина Александровна! Подождите секунду!
Она остановилась, и обернулась назад. Её догонял Михаил.
- Что, Миша? Ты меня ищешь?
- Да, я хочу с вами поговорить!
- У тебя что-то случилось?
- Не у меня, у вас…
Она вскинула на него испуганные глаза, и покачнулась.
- Что вы узнали обо мне?
- Я знаю, что вы ждете ребенка. А наш хозяин... В общем, вам нужна защита. И я хочу быть вашим защитником, вашим слугой. Уедем отсюда, а?
- К сожалению, это невозможно! Он  ни за что не отпустит меня! – покачала головой молодая женщина.
- Мы ещё посмотрим, отпустит или нет! В конце-концов, это же не тюрьма! Каждый человек волен распоряжаться своей судьбой. И я готов это доказать, кому угодно!
Михаил расправил широкие плечи, и сжал кулаки.
- Миша, не делай глупостей, прошу тебя! Ты погубишь нас обоих!
Она схватила его за руки, как будто могла этим движением остановить такого богатыря. А он вдруг обнял её, и поцеловал. А когда выпустил молодую женщину из своих рук, она медленно пошла прочь от дома. Книжка выпала из её рук, и  валялась на земле, но она даже не вспомнила о ней – ей было о чем подумать. Кажется, ситуация вышла из-под контроля, и последствия теперь будут непредсказуемыми…
…Всю эту сцену Олег наблюдал из окна своего кабинета.
- Что за дела? Она завела роман с охранником? Вот это мило! А как же любовь к отцу, и все остальное? И как же я, в конце-концов?! – с возмущением  и некоторой обидой подумал он.
В дверь кабинета постучали.
- Войдите!
К своему удивлению, в дверях он увидел Михаила. Тот решил выяснить всё сразу и до конца, не откладывая дела в долгий ящик.
- Это ты, Михаил? – удивился Олег. – Ну, рассказывай, что там у тебя?
- Я хочу поговорить об Эвелине.
- А что такое случилось с Эвелиной?
- Отпустите её, Олег Георгиевич! Мы с ней поженимся, и я увезу её к матери, в Углич. Я купил там дом для неё.
- Ничего не понимаю! При чем здесь Эвелина и ты? И зачем ты повезешь её в Углич? И вообще, что это за сцена, которую я наблюдал несколько минут назад!
- Я люблю её, и  готов хоть сегодня жениться на ней, и взять на себя все её заботы.
- Да какие у неё заботы!
- Ну, сейчас нет, а скоро будут…
- Не говори загадками, я терпеть их не могу!
- Так беременная она, два месяца уже…
- Что???
- Да не переживайте вы так, Олег Георгиевич, вы нас никогда не увидите, и ребенка мы сами воспитаем…
- Уходи, Михаил! И забудь о ней. Об этой женщине есть, кому позаботиться. И о ребенке тоже.
- Зачем она вам? Вы же прогнали её из дома после смерти Георгия Иваныча, да и сейчас она здесь только потому, что нужна вам для каких-то ваших дел. И ребенок вам не нужен.  А она же живая! И очень несчастная…
- Давай закончим этот разговор. Уходи. Еще одно слово, и я уволю тебя, хотя очень ценю твою работу и  твою преданность нашей семье.
Михаил тяжело вздохнул,  вышел из комнаты, и закрыл за собой дверь. Он ничего не смог сделать – судя по всему, терминатор решил оставить  игрушку себе…
…Лина вернулась из сада, когда уже стемнело, и на улице зажглись фонари. Она вошла в дом, и сразу поднялась к себе в спальню.
В дверь постучали.
- Да!
В комнату просунулась голова молоденькой горничной.
- Эвелина Александровна, хозяин приказал, как вы вернетесь, то сразу к нему, в кабинет!
- Я поняла, Клавочка. Сейчас иду.
Она быстро переоделась, и пошла по коридору.
Открыв дверь, Лина увидела, что Олег нервно ходит по кабинету.  Это не предвещало ничего хорошего. Хотя… Ей-то чего бояться! Кажется, она уже пережила всё – любовь и нелюбовь, богатство и нищету, тяжелые потери и холодное липкое одиночество,  и даже смерть – свой уход в небытие и возвращение в жизнь.
- Звали, Олег Георгиевич?
- Да, я жду тебя. Только что у меня был Михаил.
- Что???
Эвелина закрыла рот ладошкой, а в её глазах полоскался настоящий ужас. Вот чего ей надо бояться – он все знает, и теперь отнимет у неё ребенка, которого она уже  любит всеми силами своей души…
- Что ты так испугалась? Он просил твоей руки.
- И вы…
- А как же твои разговоры о любви, преданности и прочей сладенькой белиберде? Они уже отменяются? Ты выходишь замуж за моего охранника, который целует тебя на виду у всех, не стесняясь?
- Господи, знает или нет? – билась в мозгу Эвелины одна мысль. – И если знает, что он с нами сделает…
- Что ты молчишь? Неужели тебе нечего мне сказать?
- Я не выйду  замуж ни  за него, ни за кого-то другого. Я хочу только одного - уехать отсюда, и как можно скорее.
- И это всё, что ты хочешь мне сказать?
- Он  знает! – как молния, ударила её мысль, и женщина стала оседать на пол, теряя сознание…
Очнулась она тут же, в кабинете, на диване. Возле неё на коленях стоял Олег, и расстегивал пуговицы на её блузке.
- Прошу вас, пожалуйста, не надо! – воскликнула она,  и собрала рукой блузку на груди.
- Ну, что ты так испугалась, Эвелина? Я же не хотел сделать ничего плохого. Тебе стало нехорошо, вот  я и решил немного помочь.
- Спасибо. Но мне уже  лучше. Пожалуй, я пойду к себе.
- Конечно, дорогая. Только запомни – теперь я никогда не отпущу тебя от себя. Поняла? Ты будешь жить здесь, и здесь же будет жить мой ребенок – нравится тебе это, или нет!
Это был конец!
- Олег Георгиевич, ну, зачем я вам? – в отчаянии воскликнула Эвелина, сцепив ладони перед грудью. - Вам нужна игрушка? Так на роль игрушки я не гожусь – слишком быстро сломаюсь. Пожалейте нас, отпустите! И клянусь, вы больше никогда не услышите ни обо мне, ни о ребенке. И уже через неделю забудете обо всем, как будто нас и не было в вашей жизни.
- Ты тоже считаешь, что я не человек, и за глаза называешь меня терминатором?
Олег бросил на неё внимательный взгляд.
- Нет, я впервые слышу здесь это слово. И не понимаю, почему люди применяют его по отношению к вам, если это действительно так. Вы – обычный человек, со своими достоинствами, слабостями и недостатками.
- Ладно, иди. Я сильно устал сегодня. И мне о многом надо поразмышлять.
Эвелина вышла из кабинета, и пошла по коридору в свою комнату, держась за стену  руками – силы совсем оставили её…
…Потянулись унылые дни. Эвелина совсем извелась, и чувствовала себя всё хуже. Пришлось срочно вызвать ей врача. Тот, осмотрев молодую женщину, прописал ей успокаивающий отвар из целебных трав, побольше прогулок на свежем воздухе и максимум положительных эмоций – никаких болезней, кроме тоски и некоторого нервного расстройства, вполне обычного для беременной женщины,  он у неё не нашел.
Из того, что прописал врач, она могла воспользоваться лишь одним средством – успокаивающим отваром. Положительных эмоций взять было неоткуда, а в конце октября людям не до прогулок – на улице зарядили холодные дожди, лившие целыми днями, без перерыва, как будто небо окончательно и бесповоротно прохудилось, как старый полуистлевший мешок из-под прошлогодней картошки.
…Вечером Эвелина приняла теплую ванну, а потом выпила двойную порцию прописанного доктором отвара – она хотела, наконец,  как следует выспаться этой ночью - молодая женщина очень нуждалась в хорошем, полноценном  отдыхе.
Она легла в свою постель,  закуталась в теплое одеяло и погасила свет. Тело её приобрело вдруг какую-то необыкновенную легкость, и совсем скоро она провалилась в глубокий сон…
…Ей снилось, будто в её постель юркнуло горячее мужское тело. Руки мужчины были   необыкновенно ласковы, а губы скользили по ней, едва прикасаясь к коже, как легкие крылья бабочки. Она крепко обняла такое знакомое тело, и прижалась губами к  губам мужчины. Господи, каким знакомым был и этот нежный поцелуй! Наконец-то он вернулся к ней, её любимый, пусть это и был только лишь сон…
Мужчина продолжал ласкать её, а она уже изнемогала от охватившего её желания.
- Милый, ну, пожалуйста! Я так соскучилась! Прошу тебя…
…Наконец, она получила все, чего так хотела, и теперь, совершенно обессиленная, лежала рядом, тяжело дыша…
Потом  она прошептала:
- Я ни за что не отпущу тебя, дорогой! А если ты снова захочешь уйти, то возьми меня с собой! Пожалуйста! Здесь я никому не нужна…
Потом её дыхание выровнялось, женщина окунулась в глубокий сон…
…Мужчина, лежащий рядом с ней, осторожно  встал, накинул халат, и вышел из комнаты.
Наконец, и он узнал, что значит заниматься любовью. Ведь до сих пор он занимался просто сексом. Узнал он и что такое страсть, целиком   захватывающая тебя. И  как прекрасна женщина, когда отдает свое тело мужчине, полностью растворяясь в нем. Он почувствовал, наконец, и те искры, которые проскакивают между двумя людьми, когда они так сильно любят друг друга…  Весь ужас был в том, что эта женщина, которая только что так страстно отдавалась ему, любила не его. А он был просто похож на её избранника, потому что был его родным сыном. И что ему дальше делать, как быть, он не знал. Единственно, что он понял сегодня – это то, что безумно любит эту странную женщину, и что не сможет прожить без неё и дня…
…Эвелина проснулась поздно утром, и почувствовала себя на удивление хорошо. Изменилось и её настроение – на душе было легко и радостно. Женщина потянулась на постели, закинув руки за голову и выгнув спину, а потом села, и вспомнила свой сон. Этой ночью её муж снова был с ней. Она так ясно помнила его прикосновения, как будто  всё это  было с ней наяву! Лина ощутила вдруг, что все мышцы её  тела   немного устали и даже побаливают, как будто она и в самом деле всю ночь напролет занималась любовью с мужчиной. Снова откинувшись на подушки, она перекатилась на бок, и оказалась на том месте, где обычно спал муж. И вдруг ощутила аромат его лосьона, который стал значительно сильнее, чем прежде.
- Это же мистика какая-то, или я схожу с ума. Но как же приятно мое сумасшествие, - подумала молодая женщина, встала с постели, и пошла в ванную.
Она решила, что сегодня обязательно пойдет гулять, какая бы погода  ни была  на улице. Ей понравились те средства, что прописал ей доктор. Одно из этих средств уже принесло свои плоды. Может быть, и прогулки в саду тоже пойдут ей на пользу!
Эвелина с удовольствием съела завтрак, который ей принесла горничная, оделась потеплее, и спустилась вниз. Там  она встретилась глазами с Олегом, который почему-то был сегодня дома,  и сидел в кресле,  читая утреннюю газету.
- Доброе утро, дорогая! – приветствовал её мужчина.
- Доброе утро! 
- Как спалось?
- Спасибо, хорошо. Сегодня я чувствую себя намного лучше.
- Вот видишь, наш доктор оказался просто волшебником! – усмехнулся Олег. - Одно его посещение, и твое недомогание как рукой сняло!
- Да, вы правы. А сейчас я хочу немного погулять в саду.
- Это хорошая идея. Вроде, дождя на улице пока нет…
Эвелина вышла в сад, и долго бродила там, ещё и ещё раз заново переживая то, что случилось с ней этой ночью. И бледные щеки её снова покрылись румянцем, черные глаза засветились, а губы тронула легкая улыбка. Сегодня она была почти так же счастлива, как два с половиной года назад, когда только познакомилась с самым замечательным мужчиной на свете, ставшим потом её обожаемым мужем…
…Олег смотрел вслед женщине, которая только что вышла из дома.
- Она так ничего и не поняла! Это хорошо. Если бы она догадалась, что все случилось с ней наяву, она не была бы сейчас так спокойна. Ну, и что же мне делать? Пожалуй, надо оставить всё так, как есть, по крайней мере, до выборов. Пройдут еще две недели, и я – депутат. Ну, а потом… Через месяц после выборов я женюсь на этой женщине, даже если мне придется  насильно тащить её под венец, связав веревками по рукам и ногам!
Обдумав всё, и приняв для себя решение, он успокоился, и только никак не мог решить, посетить ли ему сегодня ночью спальню Эвелины ещё раз, или лучше всё-таки не рисковать.
Вечером, уже лежа в постели, он понял, что не сможет ждать целых полтора месяца, и решил, что завтра же объявит Эвелине свое решение жениться на ней, не дожидаясь выборов. Ведь, в конце-концов, она носит его ребенка, и ребенок этот должен иметь отца, как бы к этому ни относилась его мать!
Смущало  во всем этом только одно – не навредит ли этот весьма неожиданный брак его имиджу. Было бы очень обидно потерять всё в полушаге от победы, проделав такой длинный, сложный и очень муторный путь! И, может, лучше и в самом деле немного подождать со всем этим до выборов.
Он встал с постели, и, несмотря на поздний час, набрал телефонный номер своего имиджмейкера.
Тот сразу снял трубку, как будто с нетерпением дожидался его звонка, и внимательно выслушал его.
- Ну, что ж, Олег Георгиевич,  я давно говорил, что женитьба на хорошей женщине принесет вам дополнительные очки. А Эвелина славная женщина, можете мне поверить. К тому же она молода, и хороша собой. Ну, а то, что она была женой вашего умершего отца… Это  пикантно. Значит, даже в этом ваши вкусы с отцом совпадают. Решено! Завтра я приезжаю к вам, и говорю ей, что для закрепления нужного результата в нашем деле совершенно необходимо оформить этот брак.  Думаю, она не будет против. Почему-то она никогда не бывает против, когда дело касается вас, - усмехнулся мужчина.
…Следующим утром Валерий Михалыч явился в дом семьи Томских, и заперся с Эвелиной в её комнате. О чем он говорил с ней, как убеждал, и какие аргументы приводил - неизвестно, только уже через час всем объявили, что Эвелина выходит замуж за Олега Георгиевича, причем, было очевидно, что делает она это добровольно, безо всякого нажима с его стороны.
Прислуга пожала плечами, и разошлась – ну, замуж, так замуж. Дело-то молодое! Тем более что у невесты живот растет не по дням, а по часам, и всем известно, кто в этом виноват.  Да и жених кажется довольным – вон, светится весь, как новый гривенник!
…Так Эвелина стала невестой Олега, а уже через  неделю должна стать и его женой. Олег решил не тянуть с этим – ведь вместе со свидетельством о браке он получит возможность хоть каждый день приходить в её спальню, а там – кто знает. Жизнь – штука длинная, а судьба – вещь непредсказуемая, и никто не знает, что будет с ними через мгновение, не говоря уже о том, что ждет их в далеком далеке…
…Если не испытываешь недостатка в деньгах, все дела делаются очень быстро, как будто эти славно шуршащие разноцветные бумажки обладают способностью смазывать какой-то сложный и капризный механизм, который всегда пробуксовывает, когда за дело берется  бедняк с пустыми карманами. Все проблемы с помощью денег решаются как по мановению волшебной палочки, непреодолимые проблемы исчезают, как утренний туман в жаркий летний полдень,  а никаких очередей для богатых людей не существует в принципе. Поэтому уже через три дня роскошное  свадебное платье  висело на плечиках в комнате Эвелины, банкет был заказан в лучшем ресторане, приглашения многочисленным гостям разосланы, а на пальчике невесты блестело кольцо с крупным бриллиантом, подаренное счастливым женихом.  Обручальные кольца тоже были куплены, и лежали в коробочке на письменном столе в кабинете Олега.
Эвелина была совершенно спокойна. Валерий Михалыч смог хорошо убедить её в том, что предложение Олега жениться на ней – это лучшее решение не только его, но и её проблем. По крайней мере, их ребенок родится в браке, и у него будет отец, причем родной отец. Для неё  самой это тоже неплохо. Уж лучше жить в этом доме законной супругой, и пользоваться всеми привилегиями богатой дамы, чем быть непонятно кем, и жить в доме непонятно почему. Ну, а уж редкие визиты мужа в свою спальню она как-нибудь переживет, тем более что это будет нескоро – она считала, что её беременность избавит её от этого на какое-то время.
Единственно, что её  смущало – это его мотивы. Зачем связывать себя узами брака с женщиной, которую не любишь, и даже презираешь. Она до сих пор помнила каждое слово, которое он выкрикивал, когда приехал к ней сразу после похорон отца. И слово «шлюха» среди них было еще не самым обидным.
Прикинув всё и так и эдак, она, наконец,  решила, что единственная причина всему – это его ребенок. Вероятно, он решил, что  ребенку нужен отец. Ведь человек же он, на самом деле, а не бездушный терминатор, как называют его окружающие! 
Эвелина успокоилась, снова похорошела, и уже не нуждалась в каких-либо лекарствах славного доктора. Но все-таки продолжала каждый вечер пить целебный отвар. В глубине души она надеялась, что её сон повторится, и она снова утонет в нежных объятиях мужа. Но чудесное действие отвара почему-то закончилось, и любимый мужчина не появлялся больше в её спальне, а запах его лосьона снова стал едва-едва заметен, и чтобы ощутить его, Эвелине приходилось глубоко зарываться носом в его подушку…
…Свадьба была роскошной. Невеста была чудо как хороша, несмотря на беременность,  под стать ей был и жених, который весь вечер не выпускал из своей руки руку молодой жены, как будто боялся, что она исчезнет, если он, хоть на секунду, отпустит её от себя.
Гости беззлобно подшучивали над ним. Зная характер Олега, все очень удивлялись – что это сделалось с ним, и почему могучий терминатор превратился в обычного плюшевого мишку. Объяснение этому было лишь одно – эта маленькая женщина как-то сумела околдовать его. Он влюбился, и теперь стал другим человеком – более мягким и терпимым к людям, но от этого нисколько не менее опасным противником в бизнесе.
После банкета молодые сели в автомобиль, и покатили домой. Свадебное путешествие решено было отложить до рождения первенца, и сейчас они ехали в свой подмосковный особняк, чтобы провести там ночь вдвоем.
Зайдя в дом, молодые супруги поднялись в свою спальню.  Олег помог жене снять с себя длинное кружевное платье, и уложил её в постель. Было очевидно, что женщина устала, и нуждается в небольшом отдыхе. Такое событие, как пышная  свадьба с огромным количеством гостей, трудно вынести и абсолютно здоровому человеку, а Эвелина была беременна.
- Может быть, мне лучше сегодня уйти, дорогая? – вдруг произнес мужской голос, в котором Олег с ужасом узнал свой собственный.
- Я была бы очень признательна вам за это, Олег Георгиевич, - сказала молодая жена, благодарно глядя на него своими черными, как ночь, глазами.
Он нагнулся над ней,  поцеловал в щёку, и вышел из комнаты.
- Идиот! Кретин! Плюшевый медведь на веревочке! – ругал он себя по дороге в свою комнату. – Ну, и  зачем же ты женился?  Чтобы опять спать в одиночестве?!
Но вдруг совершенно ясно понял, что не мог поступить иначе. И что  маленькая черноглазая женщина, которую он только что оставил в спальне одну – это третья вершина в его жизни.  И вершину эту – самую высокую и самую главную - ему надо преодолеть. Причем, для того, чтобы преодолеть её, ему всё надо будет делать самому – тут не наймешь штат сотрудников и опытного имиджмейкера, который будет подсказывать тебе каждый последующий шаг. И не помогут никакие деньги – любовь невозможно купить. Хотя… деньги могут сделать жизнь любимой женщины комфортной, полной изысканных удовольствий и дорогих подарков. Кто может помешать ему тратить на неё свои деньги? Эта женщина достаточно настрадалась в своей недолгой жизни, и теперь она будет окружена заботой и вниманием, теплотой и нежностью. Может быть, это заставит её пересмотреть свое мнение о нем, и забыть ту ночь, когда он ворвался к ней, чтобы изнасиловать, а точнее сказать, чтобы растоптать её, и вместе с ней растоптать её любовь к другому мужчине.
- Господи, ведь я же просто ревновал её! – вдруг понял Олег мотив своего жестокого и недостойного поступка…
…С этой ночи жизнь Эвелины резко поменялась. Все её желания мгновенно исполнялись, муж задаривал её подарками и драгоценностями, и делал всё, чтобы ей было хорошо. К тому же он ничего не требовал от неё взамен. По крайней мере, пока.
Они часто выезжали из дома, и много бывали на людях. И все окружающие видели, как любит молодой супруг свою маленькую красавицу-жену, которая вот-вот родит ему первенца…
…Как всегда, долгожданное начало родов оказалось неожиданным, и, пока горничная помогала Эвелине одеться, чтобы ехать в родильный дом, Олег трясущимися от страха руками натягивал одежду на себя. Он собирался присутствовать при родах жены.
Глядя, как мучается его Эвелина, он тоже мучился, от собственного бессилия. Единственно, что он мог сделать сейчас, это крепко держать ее за руку, когда жене становилось совсем невмоготу.
Но всё когда-нибудь кончается. Наконец, он услышал плач своего ребенка, акушерка показала им маленькое тельце сына с широко открытым ротиком, который криком громко сообщал о своем появлении в этом мире. Потом сына унесли, а Эвелина притянула голову Олега к себе, и крепко поцеловала.
- Ну, вот и всё, дорогая. Теперь ты будешь отдыхать, - сказал муж, сильно смущенный таким неожиданным проявлением чувств.  Но никого из присутствующих это не удивило. Появившийся ребенок ещё больше скрепляет союз двух любящих сердец, и обостряет чувства супругов – эта истина не требует никаких доказательств!
На следующий день он появился в палате жены с букетом цветов. В это время Эвелина в первый раз кормила ребенка грудью, сидя в постели.
Олег подошел к ней, и поцеловал в подставленную щеку.
- Ну, как ты, дорогая?
- Все хорошо. Посмотри, какой у нас чудесный сын!
Сегодня его радовало все – и очаровательный малыш, сосредоточенно сосущий материнскую грудь, и подставленная для поцелуя щека жены, и то, что она сказала «у нас», как будто они были настоящей любящей семьей, и то, что, кажется, перешла с ним на «ты». Не так уж мало для одного дня!
Когда малыш наелся, и заснул, медсестра положила мальчика в кроватку, и вышла из палаты.
А Олег достал из кармана, и надел ей на палец кольцо с крупным сапфиром.
- Ну, зачем ты? У меня и так слишком много драгоценностей.
- А у меня одна-единственная. Вернее, теперь уже две, - сказал Олег, и обнял жену, которая и не думала сопротивляться. Она была благодарна ему за все. И пусть это была ещё не любовь, а чувство признательности, но это было маленьким шагом по направлению к ней. По крайней мере, он на это очень надеялся.
- Как мы назовем мальчика? – спросила Эвелина с некоторым волнением. Для себя она уже точно решила, что сын будет Георгием.
- Я думаю, что он будет носить имя моего отца. Как ты смотришь на это?
- Спасибо тебе, - сказала Эвелина. – В этом наши желания совпадают. Думаю, твой отец был бы доволен…
…Через несколько дней после выписки из роддома муж все-таки пришел в спальню жены.
- Ну, как ты, дорогая?
- У меня всё хорошо. Я уже полностью пришла в себя.
- Я могу остаться?
- Да. Ты же мой муж, и имеешь на это полное право…
…В эту ночь он стал её настоящим супругом, но не стал любимым мужчиной – было очевидно, что она только терпела его присутствие в своей спальне.
- Ну, что ж! – думал Олег, засыпая рядом с женой. – Не всё сразу. Надо ещё немного постараться…
…Когда сыну исполнилось четыре месяца, они решили его окрестить. Был конец мая, и на улице снова стояла сильная, просто одуряющая  жара. 
- Знаешь, дорогая, километрах в двухстах от Москвы есть церковь, в которой крестили моего отца, а потом и меня. Может быть, поедем туда?
Эвелина сразу же ухватилась за эту мысль – для неё было дорого все, что связано с её первым мужем.
Они выехали рано утром, чтобы успеть засветло вернуться домой. Впереди ехала их машина, а сзади – автомобиль с охраной.
Всё вышло как нельзя лучше. Они довольно быстро доехали до небольшого села, в котором стояла нужная им церковь, и пожилой батюшка окрестил их сына.
Немного отдохнув и перекусив тем, что взяли с собой, они отправились в обратный путь. Но тут их ждал неприятный сюрприз – где-то впереди произошла крупная автокатастрофа, и движение на шоссе было перекрыто. Впереди них, насколько хватало взгляда, плотно стояли автомашины, в которых сидели потные, лениво матерящиеся мужчины, сверх меры раздраженные всем происходящим дамы и заливающиеся криком младенцы…
В автомобиле семьи Томских всё было хорошо, пока была вода, а кондиционеры поддерживали в салоне  необходимую температуру. Но время шло, ничего не менялось, солнце стояло в зените и пекло немилосердно. Вода давно была выпита, а кондиционеры уже не справлялись с нагрузкой.
- Что же делать? – растерянно спросила Эвелина, глядя на мужа. Ребенок, до этого спокойно спавший в своей крошечной постельке, теперь проснулся и капризничал – наверняка и ему передалось волнение взрослых.
- Поехали! – приказал Олег, и водитель свернул на боковую грунтовую дорогу, ведущую непонятно куда, которой не было на карте. Следом за ними повернула и машина охраны.
Проехав по пыльной дороге минут двадцать, они увидели впереди деревню.
- По крайней мере, мы подзарядили аккумуляторы, - сказал Олег, оправдывая эту езду по глубоким колдобинам в густом облаке серой пыли. – К тому же в деревне наверняка есть вода, и мы сможем напиться!
Они остановились у крайнего дома, во дворе которого виднелся колодец.
Один из охранников вышел из джипа, и заглянул внутрь деревянного сруба.
- Вода в колодце есть, но, к сожалению, нет ведра! – сказал он.
- Ну, ведро мы сейчас организуем, - ответил Олег, тоже выходя из автомобиля – он уже устал сидеть в машине, и его тело требовало движения.
- Дорогая, а ты не хочешь немного размяться? – спросил он у жены.
- С удовольствием, - сказала Эвелина, и тоже вышла, оставив ребенка в автомашине на попечение няни.
Олег пошел по направлению к дому, осмотрелся, и постучал в дверь.
- Открыто! – услышал он зычный женский голос.
Мужчина открыл дверь, и зашел внутрь. Следом за ним шла его жена.
Они увидели перед собой большую, и почти пустую комнату. Единственной мебелью здесь был стол, несколько табуреток, да допотопная кровать с железными шишечками, застеленная грязным лоскутным одеялом. Гардероба не было, вся одежда хозяев висела в углу комнаты на вбитых в стену гвоздях. На полу, между двумя окнами, стояла довольно большая коробка из-под какой-то бытовой техники, застеленная тряпками. В коробке этой кто-то копошился, и оттуда слышался слабый писк. Вошедшие были уверены, что там находятся новорожденные котята или щенки. В комнате, несмотря на открытые настежь окна,  стояла жуткая вонь. От этой вони сразу запершило в горле, и заслезились глаза.
Хозяйка дома, здоровенная бабища лет тридцати пяти на вид, сидела на лавке около стола, заставленного грязной посудой и пустыми бутылками из-под водки, и  даже не встала при появлении гостей. Как стало понятно чуть позже, она была абсолютно пьяна, и сделать шаг по комнате было для неё делом почти нереальным.
- Добрый день! – сказал Олег. – Мы проезжали мимо, и увидели колодец. К сожалению, у нас кончилась вода. Не могли бы вы дать нам ведро? На время, конечно! Мы напьемся, и вернем его вам назад. Я хорошо заплачу вам за это.
Женщина пристально смотрела на него, покачиваясь, и, вероятно, не поняла из сказанного ни слова.
Тогда Олег сделал шаг по направлению к ней, и рявкнул:
- Ведро дай!
Хозяйка громко икнула, нелепо взмахнула руками, и шустро метнулась за печку, через секунду появившись оттуда с пустым ведром. Ведро это было, к счастью, совершенно  новым и блестящим.
И тут Эвелина увидела, что из коробки с вонючими тряпками высовывается худенькая ручка младенца.
- О, Боже! – прошептала женщина, и схватилась ладонью за щеку.
Олег, уже выходящий из комнаты с полученным ведром, обернулся, услышав этот возглас, и увидел, что жена идет по направлению к коробке, стоящей на полу.
- Эвелина, что там?
- Олег, тут маленький ребенок, и,  кажется, он умирает…
Подойдя к своей страшной находке, Эвелина выхватила несчастного младенца из коробки. Он был очень грязен и худ, у него не осталось сил даже кричать. Очевидно, что несколько дней назад его мать выписали из роддома, и с тех пор она не озадачивала себя шестиразовым кормлением сына. И ни разу не поменяла пеленок, которых, впрочем, и не было вовсе.
Сев на свободную табуретку, стоящую посреди комнаты, Эвелина положила ребенка себе на колени, расстегнула пуговицы на блузке, и дала ему  грудь, полную молока. Ребенок с жадностью схватил сосок, и, захлебываясь, стал сосать, а его тонкие прозрачные пальчики мертвой хваткой вцепились в блузку Эвелины. Как будто крошечный малыш нескольких дней от роду понял, что эта женщина – его единственный шанс выжить в этом суровом неприветливом мире.
Увидев всё это, Олег поставил на пол ведро, которое до сих пор держал в руках, и двинулся к хозяйке дома, которая снова сидела на лавке за столом, как ни в чем не бывало.
- Чей это ребенок? – спросил он. - И почему он в таком ужасном виде? Отвечай!
Та, увидев перед собой взбешенное лицо мужчины, пустила слезу и вдруг запричитала визгливым дискантом, который так не вязался с её пышной комплекцией:
- Лидка, дочка, нагуляла! Четырнадцать только, а уже в подоле притащила, проклятая. А теперь и домой не идет. Мне, что ли, его кормить? У меня на это денег нету! Она так и будет каждый год детей рожать, а я воспитывай, да?..   
- Где сейчас мать этого ребенка?
- Да у Пашки, у Трусова! Он вчера деньги за халтуру получил, небось, пьют. Нет, чтобы родную мать угостить, уважить…
Было похоже, что женщине так жалко себя, что она вот-вот пустит горючую слезу.
- Так. Ты идешь на улицу, и ждешь меня там. Здесь же дышать нечем! А я приеду через полчаса, максимум через час, - сказал Олег, обращаясь к жене.
- Олег, куда ты? – ахнула Эвелина.
- Вправлю кое-кому мозги.
- Но, послушай… Ты же можешь…
- Не волнуйся. Рукоприкладства не будет. Они и без этого потом неделю штаны застирывать будут, - сказал мужчина, доставая из внутреннего кармана и прикалывая к своему пиджаку депутатский значок.
Автомобиль с охраной развернулся, и умчался прочь, в противоположную от Москвы сторону. А Эвелина с несколькими охранниками, няней и двумя детьми осталась сидеть в тени на лавочке около страшного дома, в котором мучения крошечного младенца считаются нормой жизни, и абсолютно никого не смущают – ни его любвеобильную юную мамашу, ни пьяную в стельку тридцатипятилетнюю бабушку.
Олег, как и обещал, скоро вернулся, и привез с собой двух теток с крашеными пергидролем волосами, собранными в бесформенные пучки на затылке, со старомодными портфелями в руках. Вероятно, эти портфели должны были показывать окружающим, что дамы находятся «при исполнении».
- А вот и социальная защита прибыла! – громко объявил мужчина, и погнал смущенных теток по направлению к дому. – Как звучит, а? Только послушайте - защита!
Следом за тетками к дому шла Эвелина с ребенком на руках. Ребенок этот, наевшись до отвала, сейчас крепко спал, но так и не отцепил крошечных прозрачных пальчиков от кофточки Эвелины.
Она снова села на табурет, а её муж гремел на всю деревню:
- Как вы могли допустить такое?! Ведь он же живой человек! Да я вас под суд! А потом на Колыму лес валить! Так вас, разэтак!
Глядя на разъяренное лицо мужа, Эвелина вдруг поняла, что  кличка «терминатор» сейчас подошла бы ему как нельзя лучше – он был страшен в своем гневе.
Потом мужчина повернулся лицом к жене, улыбнулся ей вдруг, и подморгнул, дернув щекой. Мол, весь этот спектакль совершенно необходим, иначе ушлые тетки и пальцем не шевельнут, чтобы спасти несчастного младенца.
- Да, эта семья находится у нас на карандаше, - начала было лепетать одна из представительниц одной из самых гуманных профессий. – И мы собирались  приехать сюда через недельку-другую, чтобы посмотреть, все ли тут в порядке.
- Через недельку? Этому парню жить осталось в лучшем случае пару дней! Да разве это жизнь!
Он схватил  с пола коробку, в которой раньше находился несчастный младенец, и сунул её под нос «социальным защитницам». Те отшатнулись от невыносимой вони, и  щеки их пошли некрасивыми красными пятнами.
- Что, не нравится? Вот вас бы сюда на недельку! Да без еды! Может, свои толстые зады и порастрясли бы, защитницы хреновы!
Женщины совершенно растерялись, и не знали, чем оправдаться перед этим высоким грозным мужиком, непонятно как оказавшемся в этом доме.
- Что… что вы от нас хотите? – пропищала одна из них, которая, вероятно, была начальницей. Она до дрожи в коленках боялась неприятностей. А неприятностей тут было не избежать – вон как разошелся этот столичный хлыщ с депутатским значком на лацкане, окруженный своими здоровенными бугаями-охранниками! Ему-то что! Поорет, пошумит, да и уедет. А у них будет хлопот – полон рот. И всё из-за  этого полудохлого рахитика, нагулянного шалавой Лидкой! Так ведь  недолго и с работы вылететь, а где тут ещё найдешь такое тихое хлебное место!?
Олег повернулся, и шепнул  жене:
- Ну, и что мы хотим? В больницу его, или к нам?
- К нам, конечно, к нам, - тихо прошептала жена в ответ. – А уж там видно будет!
У  неё сердце зашлось от жалости к этому никому не нужному, несчастному малышу.
Олег улыбнулся. Он нисколько не сомневался в ответе своей жены.
- Кажется, сегодня у меня появился ещё один сын, - не без удовольствия подумал он, потому что, как и отец, мечтал теперь о большой семье, где будет много озорных мальчишек, похожих на него, и симпатяшек-девочек, маленьких копий своей красавицы-матери.
- Значит, так. Ребенка мы забираем с собой – пока вы будете думать, что с ним делать, он вполне может отдать концы с голодухи. Дальше. За неделю вы должны оформить отказ матери от ребенка, или лишить её родительских прав, это уж как получится, подготовить все документы для усыновления и передать их в суд. Если в следующую пятницу я не получу все в лучшем виде, я вам не завидую, милые дамы! Вопросы есть?
Вопросов у дам не было.
Он дал испуганным до икоты женщинам свою визитку, из которой те узнали, кто он такой, и вышел из дома, поддерживая жену с ребенком под локоть.
Работники социальной службы, прочитав фамилию депутата, написанную золотом на визитке, впали в состояние тихой паники, а потом ходко потрусили на остановку автобуса – время шло, а им надо было добраться до маленького городка неподалеку, а там и до места работы, и сразу же начать оформление необходимых документов – привычными отписками на сей раз не отделаешься, не тот случай…
…За то время, что Олег и Эвелина пробыли в том ужасном доме, пробка на дороге уже рассосалась, и их машины благополучно доехали до дома.
Приехав к себе, Эвелина отдала найденного мальчика в руки няни, с большим трудом отцепив от себя детские пальчики. Няня тут же вымыла, запеленала ребенка, и смазала целебным бальзамом то раздражение, которое возникло на нежной коже малыша из-за плохого ухода. Матери же предстояло теперь по очереди кормить мальчиков грудью, благо с молоком у неё проблем не было.
После всех этих волнений Эвелина с мужем, наконец, пошли в столовую, чтобы поужинать. У Олега, несмотря на усталость, было хорошее настроение. Он с удовольствием поел, а потом спросил:
- Ну, и как мы назовем малыша? Я, конечно, понимаю, что для тебя существует только одно мужское имя, но, боюсь, люди нас не поймут…
 - Зачем ты так? Есть много красивых мужских имен, и ты можешь выбрать любое. Я не против, если он будет Олегом. По-моему, тоже очень красиво звучит…
- Ладно, мы потом ещё обсудим это.
- А ты сегодня был великолепен. Как ловко ты заставил этих женщин заняться судьбой ребенка!
- Я старался изо всех сил, дорогая. И считаю, что мне за это положена награда.
- И что же ты хочешь?
- В твоем присутствии я всегда хочу одного и того же.
- Чего же это? – улыбнулась Эвелина.
- Твоей ласки. Или теперь вся твоя ласка будет отдана нашим детям?
Он хотел попросить ещё и любви, но посчитал, что это уж слишком – он не будет просить её любви, никогда. Она сама должна дать её. Если сможет.
- Моей  ласки хватит на всех, - тихо ответила женщина, опустив глаза.
…В эту ночь вдруг в точности повторилось всё, что приснилось ей в том чудесном сне. Так же скользнуло мужское тело в её постель, и так же нежно, как крылья бабочки, скользили губы по её телу, а потом шептали слова любви.
Что-то вдруг молнией пронеслось в мозгу женщины, и ещё секунда, и она обязательно поняла бы, что не так уж нереален был тот её  сон. Но тут она  задохнулась от наслаждения, и не могла уже думать ни о чём, кроме того, что происходило с ней именно сейчас, и именно с этим мужчиной, который почему-то вдруг захотел стать  её мужем…
…Через три месяца все документы были собраны, и состоялся суд, который передал ребенка, названного Сергеем Олеговичем Томским, новым родителям.
Олег щедро заплатил безутешной  матери, лишенной родительских прав, и она, вполне довольная, отбыла к постоянному месту жительства. Кстати, её  слегка раздавшаяся талия говорила о том, что молодая девушка снова беременна, и вонючая коробка из-под пылесоса, до сих пор стоящая в комнате у окна, недолго будет пустовать. Но вряд ли и следующему отпрыску любвеобильной девицы повезет так же, как брату. Скорее всего, он так и сгинет, не узнав ни любви, ни ласки матери, ни вкуса молока из её груди. И не помогут ему милосердные тети из социальной защиты – ведь «сигналов» из этого домика, стоящего на самом краю деревни, так и не поступит – никому неинтересна жизнь маленького человечка,  который абсолютно никому не нужен на этой земле.
А на деньги щедрого мужчины всё семейство гуляло несколько месяцев, не отказывая себе ни в чем. Дешевая водка лилась рекой, а из широко открытых окон слышались  русские народные песни, правда, всё больше в отрывках.
…Шло время. Сыновья Эвелины - Георгий и Сергей - уже бегали по лужайке перед домом на своих крепких ножках, а их мама снова ждала ребенка, очень надеясь, что теперь это будет девочка. И, наконец, последнее обследование это подтвердило – теперь она родит мужу дочку.
Опять стоял месяц май, и опять было слишком тепло для весны, но люди уже привыкли к этому, и не удивлялись  жаре.
Было раннее утро. Олег уже встал, принял душ, и теперь вошел в спальню чисто выбритый, благоухающий парфюмом, одетый только в махровый халат.
Эвелина тоже проснулась. Но пока не собиралась вставать, и лежала, прикрыв глаза.
Увидев, что жена уже не спит, Олег наклонился к ней, и поцеловал:
- Доброе утро, дорогая!
- Доброе утро, милый!
- Как спалось сегодня?
- Отлично!
- Какие планы на сегодня?
- Хочу съездить в магазин. Надо купить  мальчишкам кое-что из одежды. Они растут, как на дрожжах! И, кроме того, посмотрю что-нибудь и для дочки. Кажется, уже пора…
- Я сейчас в офис, но работы там на час, от силы на два. Так что, я смог бы составить тебе компанию. Не возражаешь?
- Да это просто замечательно! Я позвоню тебе, как только соберусь. Встретимся в магазине!
Свои покупки Эвелина почти всегда делала в одном и том же супермаркете – огромном, как целый город, в котором можно было купить все - от мелкой кухонной утвари до мебельных гарнитуров и компьютеров последнего поколения. Были там и детские товары, и всякие дамские штучки,  и одежда, и обувь, и даже шикарный ювелирный салон, где самый придирчивый покупатель мог выбрать себе вещицу по вкусу и кошельку.
Муж уехал, а Эвелина встала, приняла душ, потом накинула на себя легкий халатик, и пошла в детскую, чтобы увидеть своих сыновей, которых обожала до умопомрачения.
Дети уже встали, и кинулись к матери, едва завидев её в дверях. Мальчики были почти одинаковыми по росту. Гоша стал жгучим черноглазым брюнетом, как две капли воды похожим на своего деда, что очень радовало Эвелину, а Сергей  был голубоглазым блондином с тонкими чертами лица, и в будущем обещал стать красавцем ничуть не хуже брата.
Взяв детей за руки, она повела их завтракать, и с аппетитом позавтракала с ними сама. Потом няня стала одевать детей для прогулки, а Эвелина пошла к себе, быстро оделась, и позвонила мужу, чтобы сказать, что выезжает через несколько минут.
- Хорошо, я как раз уже освободился, и смогу встретить тебя у входа…
Они встретились у магазина, и вошли внутрь. Вместе с ними шел один из охранников.
Супруги провели в магазине уже не один час, и Эвелина немного утомилась. К тому же давала себя знать беременность – очень хотелось присесть, вытянуть отяжелевшие ноги, и хоть на несколько минут закрыть глаза.
Их тележка было заполнена покупками до самого верха.
- Пожалуй, нам пора домой, - сказала Эвелина, тяжело садясь на скамейку неподалеку от входа в ювелирный салон.
- Да, такие длительные вылазки за покупками тебе уже не по силам, дорогая, - согласился с женой Олег, и присел на скамейку рядом с ней. - Давай договоримся, что всё остальное, что нужно для детей,  я буду  теперь покупать сам.
Охранник стоял тут же, держа за ручку тележку с покупками.
- Вадим, иди на кассу, оплати покупки,  неси их в машину, и жди нас, - приказал охраннику Олег, передавая ему одну из своих кредитных карточек. – А ты побудь здесь несколько минут, отдохни, - обратился он к жене, и встал. Он решил, что какой-нибудь маленький подарок для красавицы-жены не будет сегодня  лишним, и  направился в ювелирный салон.
Внутри салон был пуст, очевидно, редко кому  приходило в голову покупать драгоценности в суетливом супермаркете,  хотя выбор  здесь был очень большим, а изделия отличались изяществом исполнения и хорошим вкусом.
Немного отдельно от остальных стоял прилавок с изделиями, украшенными драгоценными камнями. Оглядевшись вокруг, Олег направился именно туда.
- Что бы вы хотели посмотреть? – спросила явно скучающая продавщица, которая была искренне  рада потенциальному покупателю.
- Хочу купить  подарок жене. Только что-нибудь оригинальное.
- О, у нас огромный выбор, и мы обязательно подберем вещицу, от  которой ваша жена будет в восторге, - воскликнула девушка, и с головой нырнула под прилавок, достав откуда-то бархатный черный лоток, переливающийся всеми цветами радуги.
- Вот, смотрите, это совершенно новая коллекция. Может быть, здесь вы сможете выбрать что-нибудь по вкусу!
- Ну, а вам самой, что здесь нравится больше всего? – спросил мужчина, у которого от блеска камней разбежались глаза.
- Мне очень нравится вот это…
Девушка положила на прилавок брошь в форме цветка, украшенную мелкими сапфирами и бриллиантами.
Олег взял брошь в руку, и внимательно посмотрел на нее. Вещица была неброской, но очень стильной,  и хорошо бы подошла к одному из выходных туалетов Эвелины.
- Пожалуй, это, действительно то, что надо! – сказал Олег, положил брошь на прилавок, взял выписанный продавщицей чек, и пошел к кассе. Оплатив чек, он отдал его продавщице, взял свою покупку, положил коробочку с брошью в карман пиджака, и хотел уже повернуться и идти к выходу, как вдруг услышал возглас:
- Всем стоять! Руки вверх. Это ограбление!
Пришлось поднять руки. Сопротивляться было опасно – неизвестно, что на уме у этого парня, и настоящий ли пистолет держит он в руках, но рисковать не хотелось – если налетчик нервничает, вполне можно получить пулю в затылок. Хотя, выброс адреналина уже заставил кулаки сжаться, а тело налилось вдруг ненавистью, которая кровавым туманом плескалась в глазах.
Олег стоял спиной к грабителю, но видел, как испугалась молоденькая продавщица, которая только что предлагала ему брошь, глаза у которой стали совершенно круглыми и побелели от страха.
- Всем отойти к стене! – заорал парень, хотя, кроме Олега, двух  молоденьких продавщиц и кассирши в салоне больше никого не было.
- Интересно, почему тут нет охранника? Может быть, здесь есть хотя бы видеонаблюдение, и к нам на помощь уже спешат спецслужбы? – думал Олег, стараясь определить, что можно предпринять в этой непростой ситуации, не доводя дело до стрельбы.
- Эй, коза,  складывай сюда всё, что там есть! Да поторапливайся, давай! – продолжал налётчик, подавая той продавщице, которая минуту назад подбирала  Олегу подарок для жены, объемистую спортивную сумку.
Девушка начала вытаскивать из витрины драгоценности, и складывать в сумку, как приказано…
В это же время Эвелина, удивленная тем, что Олег так долго не возвращается, с трудом встала со скамейки, и, потирая ноющую поясницу, направилась к ювелирному салону.
- Интересно, чем там можно заниматься так долго? – думала она. – Надеюсь, Олег не собирается купить этот ювелирный целиком, а то с него станется…
Она подошла к входу, и попыталась открыть дверь. Но та почему-то была заперта.
- Очень интересно! Они что, вдруг закрылись на учёт? А если так, то куда они дели моего мужа?!
Эвелина огляделась по сторонам, и увидела рядом неприметную дверь, на которой висела табличка: «Администрация». А ниже – грозное предупреждение: «Посторонним вход строго запрещен».
Недолго думая, молодая женщина толкнула эту дверь, которая оказалась незапертой, и оказалась в недлинном коридоре, по обеим сторонам которого располагались двери кабинетов администрации, а также подсобных помещений и крошечного санузла. Пройдя до конца коридора, Эвелина открыла последнюю дверь, и оказалась в торговом зале.
Она сразу поняла, что здесь происходит,  увидев направленное на себя дуло пистолета и безумные глаза его владельца. И вдруг услышала голос мужа:
- Беги, Лина!
 Чтобы отвести беду от беременной жены, Олег накинулся на преступника, пытаясь выбить оружие из его руки. Но тот, поняв, что никакая опасность от вошедшей женщины ему не грозит, быстро расправился с безоружным противником, ударив его в висок рукоятью пистолета, потому что был лучше натренирован, силен, как бык, и это было единственным, что он умел в этой жизни.
Олег упал, а парень в черной маске  на лице отошел, и наставил на него пистолет. Было похоже, что он собирался расправиться с тем человеком, который посмел ослушаться его приказа стоять смирно, и не рыпаться.
- Эй, что за дела? – услышал он вдруг женский голос, и дуло сразу повернулось в сторону говорившей.
Тут парень увидел, что женщина, отвлекшая его от важного дела, беременна.
- Иди к стене, коза! Не мешай мне! И моли Бога, что у тебя такой большой живот. Я не воюю с беременными бабами!
- Я не уйду! Здесь мой муж. И я буду рядом с ним, что бы ни произошло!
- А, вон тот…
Олег в это время пришел в себя, но так и не смог встать. Он лежал на полу, зажимая рукой рану, из которой лилась кровь.
- Эвелина, делай то, что тебе говорят! Пожалуйста!
Дуло пистолета медленно повернулось, и теперь опять смотрело в  сторону мужчины. Было видно, что преступник сильно нервничает. Если бы не этот ненормальный мужик со своей беременной телкой, он сейчас уже мчался бы с полной сумкой золота и денег к выходу из магазина. А теперь эта идиотка продавщица застыла, как статуя, и совсем не шевелит клешнями, а тут в любую минуту могут появиться мальчики с автоматами, которые размажут его по стенке. И вообще, всё идет не так, как надо, а ведь он столько времени готовился, расписывая все свои действия чуть ли не по секундам!
Вместо того чтобы послушаться мужа, и прижаться к стенке, «притворившись ветошью, и не отсвечивая», эта настырная баба прошла через зал, и встала так, что закрыла мужа собой.
- Отойди, дура! – рявкнул бандит, и прицелился в неё.
Но Эвелина его не послушала.
- Почему я должна отойти, и смотреть, как убивают моего любимого мужчину! Вот уж нет! Прежде ты должен будешь убить меня!
- Ну, ты сама так решила. Видит Бог, я этого не хотел!
Тут вдруг не выдержали нервы у одной из продавщиц. Она завизжала, да так громко, что все вздрогнули от неожиданности. 
Это было очень вовремя, потому что налетчик всё-таки нажал на курок. К счастью,   от раздавшегося женского визга рука его чуть дрогнула, и пуля прошла мимо цели, чуть задев  кожу на предплечье молодой женщины. Из раны сразу же густо  полила кровь.  Эвелина стала оседать на пол, теряя сознание.   
   Видя такое, теперь уже визжали обе продавщицы и кассирша, у которых тоже сдали нервы. Их визг услышали проходящие мимо салона покупатели, и совсем скоро около застекленной витрины салона стала собираться толпа, а вдали показался охранник магазина, который тоже бежал по направлению к ювелирному салону, и что-то говорил по рации, вероятно, вызывая себе подмогу.
Теперь бандиту необходимо было как можно быстрее решить, что делать – или добить лежащих на полу людей, или брать заложников, и диктовать свои требования, чтобы в итоге всё равно быть расстрелянным спецназом, или «делать ноги», захватив свою сумку, где уже было сложено несколько черных бархатных лотков с драгоценностями.
Очевидно, здравый смысл всё-таки победил, парень рванул у девушки-продавщицы из рук свою сумку,  выскочил из салона, промчался сквозь собравшуюся толпу, которая расступилась перед ним, увидев в его руке пистолет, и вскоре скрылся из виду. Хотя все были уверены, что ему не удастся выйти из магазина – иначе, зачем же тогда все эти заморочки с охраной, видеонаблюдением и всей  прочей новомодной дорогой техникой!..
…Когда в салон вбежали охранники, они увидели там трех рыдающих работниц магазина, сгрудившихся у одной стены, и двух посетителей, мужчину и женщину, неподвижно лежащих на полу. Пол вокруг них был густо залит кровью.
Вызванные медики осмотрели раненых, и нашли, что ранения их совсем не столь серьезны, как кажется с первого взгляда. У мужчины все обошлось шишкой на затылке и глубокой ссадиной на виске – к счастью, удар прошёл по касательной, а у женщины была содрана кожа на руке, и достаточно было обычной повязки, чтобы остановить кровь. Их хотели, было, отвезти в больницу, но они отказались, и, вызвав свою охрану, поехали домой.
Они ни о чем не говорили во время этой поездки, просто крепко держали друг друга за руки.
Дома их уже ждал доктор, который еще раз осмотрел и перевязал раны, и распорядился оставаться в абсолютном покое хотя бы несколько дней. А потом, сделав по уколу снотворного обоим, отбыл, сказав, что обязательно навестит их завтра. 
Оставшись наедине в своей спальне, супруги почувствовали, что укол уже начал действовать, и решили, что обсудят все происшедшее  на следующее утро.
- Спокойной ночи, дорогой! – сказала Эвелина,  и погладила мужа по щеке.
- Спокойной ночи, любимая, - сказал Олег, и прижал  руку жены к своим губам.
Перед тем, как окончательно погрузиться в сон, он подумал  о том, что, кажется, сумел, наконец,  победить и третью свою вершину, и достиг вожделенного пика. Сегодня его жена сказала о том, что он – её любимый мужчина, причем сделала это, не испугавшись дула направленного на неё пистолета, глядя в лицо смерти…
…Кстати,  добиться  любви Эвелины оказалось совсем не так уж сложно – надо было просто совершенно изменить свой характер, пересмотреть все свои жизненные принципы, и самому по уши влюбиться в неё. Ну, а остальное – дело техники…



*          *          *