468 За работу, товарищи! 14 сентября 1973

Александр Сергеевич Суворов

О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».

2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.

468. За работу, товарищи! 14 сентября 1973 года.

Сводка погоды: Атлантический океан. Северо-Восточная Атлантика. Пятница 14 сентября 1973 года. БПК "Свирепый" в открытом Атлантическом океане у западной границы морского района "Фареро-Исландский рубеж" (англ. GIUK gap) недалеко от мифического острова Роколл (англ. Rockall, географические координаты: 57°35;48; с. ш. 13°41;19; з. д. (57.596667°, -13.688611°), принадлежность острова оспаривают между собой Великобритания, Ирландия, Дания "Фарерские острова) и Исландия). Ближайших метеостанций, в архиве которых есть климатические данные указанного морского района за сентябрь 1973 года, нет, поэтому автор указывает данные ближайшей метеостанции Рейкьявик (сев.) Исландия, географические координаты: 64.132,-21.933, которые максимально близки фактическим условиям погоды 14 сентября 1973 года вокруг БПК "Свирепый".

Дневная температура: мин.: 10.0°C тепла; средняя: 10.8°C тепла; макс.: 12.0°C тепла. Эффективная температура (температура самоощущения человека) 7.0°C. Ветер умеренный (4 балла) дует со скоростью 6 м/с (21,6 км/ч). Трепещет на ветру походный военно-морской флаг, качаются тонкие стержни радиоантенн, ветер упруго давит в лицо, "упирается" в грудь, толкается, заставляет переступать и напрягать мышцы ног. Волнение в океане умеренное (4 балла). Волны удлинённые, хорошо выраженные. пенные белые барашки на многих волнах. Высота волн 1-1,5 м, длина - 15 м. Осадков нет, но очень прохладно. 14 сентября 1973 года солнце в точке острова Роколл взошло в 04:34 (по Гринвичу), а зашло в 17:27 (по Гринвичу). Продолжительность дня составила 12 часов 53 минуты. На самом деле по местному времени (самоощущениям человека) 14 сентября 1973 года солнце взошло над горизонтом в районе острова Роколл в 08:34, а зашло в 21:27 (разница местного времени с временем по Гринвичу - 4 часа).

Автор неспроста указывает координаты острова Роколл (Rockall) и погодные условия той части Атлантического океана, которая не имеет видимых границ, потому что где-то там и находился БПК "Свирепый" и, вероятно, сопровождаемая им наша советская подводная лодка-ракетоносец. Дело в том, что указание точных координат местоположения боевого корабля является секретной, жизненно важной для корабля и его экипажа информацией. Поэтому во всех военных флотах мира принято указывать, если надо, координаты неподвижных морских объектов - островов, полуостровов, портов, маяков и т.д., но не военных кораблей. Правда, современные средства космического зондирования, мониторинга и навигации позволяют определять местонахождение судов и кораблей, даже указывать их в открытой сети Интернет, но в 70-х годах XX века у нас ещё не было таких открытых средств навигации. Поэтому будем считать, что "где-то там", в географической вблизи от мифического острова Рока (Роколл) крейсировал наш легендарный БПК "Свирепый" и выполнял поставленную перед ним боевую задачу.

Днём в пятницу 14 сентября 1973 года я записал в своём дневнике-ежедневнике:
14 сентября 1973 пт
Взвешивался. Вешу 66 кг. Поправился, а может, повзрослел? Начал писать новую тетрадь по «политике». Готовлю стенды, осталось мало дней. За работу, товарищ!

Эта запись раскрывается очень просто: замполит капитан 3 ранга Д.В. Бородавкин, "возревновав" меня к командиру корабля и старпому, которые "запрягли" меня на наблюдение за окружающим миром с помощью визира ВБП-451М практически непрерывно в течение всего светового дня, в приказном порядке поручил мне подготовить все рабочие тетради руководителей групп политических занятий и командиров боевых частей "до идеального состояния перед отчётом в политотделе штаба Балтийского флота". На мой вопрос: "Означает ли эта спешка с отчётами, что мы скоро пойдём домой, в базу?", Дмитрий Васильевич ответил: "Будешь много знать - скоро состаришься, а вы мне нужны молодым и здоровым!". Однако "спешку" с тетрадями и отчётами он не отменил и приказал "торопиться".

Давным-давно, ещё со времён заводских ходовых испытаний, когда весной и летом 1972 года я был по факту допущен к секретному Сетевому графику строительно-монтажных и пуско-наладочных работ на БПК "Свирепый", я усвоил неписанное правило: "Держать язык за зубами тогда, когда есть опасность лишится зубов". Неписанные законы и правила рабочей необходимости, которые иногда обходят и нарушают писанные правила и нормы, защищаются и обеспечиваются не законными способами и методами справедливого наказания за нарушение неписанных правил, а одним из основных "законов моря: "Ядро на шею и в море". По этому закону и правилу, если "сболтнёшь" не вовремя или "сморозишь" что-то ненужное и невпопад, то справедливо получишь "по сусалам" и это будет ещё мягкое наказание. Если выдашь "рабочую тайну" или доверенный тебе "секрет", то наказание будет такое - полная потеря доверия впредь, отторжение, неуважение, презрение и остракизм, то есть изгнание из коллектива, компании, группы, команды. Мне это правило (держать язык за зубами) было знакомо ещё с детства, из взаимоотношений с моим страшим братом Юрой, с деревенскими и уличными ребятами...

Допущенный в ходовую рубку, в отношения с командиром корабля, замполитом и некоторыми командирами боевых частей и служб (офицерами и мичманами), волей судьбы допущенный к секретам и вопросам военно-морской визуальной разведки и другим внутренним делам и проблемам корабля и нашего экипажа, я просто обязан был проявлять сдержанность, усмирять свою "болтливость", быть максимально осторожным в беседах и общении с моряками-годками, которые страстно и азартно, как например, мой друг-годок Славка Евдокимов, желали и стремились узнать у меня, как у "особы приближённой к небожителям", что-то новенькое, тайное, сакрально-секретное. Кстати, в этом и состоит основная трудность написания воспоминаний-мемуаров о военной службе, потому что неизбежно возникнут моменты раскрытия некоей информации, которую лучше бы не раскрывать...

Я говорю не только о государственной и военной, но и о служебной тайне, о личной тайне членов экипажа, о тех обычных ошибках, просчётах и случайностях, которые естественно случаются в жизни каждого человека, особенно в такой сложной машинно-человеческой структуре, системе и организме, как боевой корабль. В этом отношении у нас на БПК "Свирепый" был один главный ориентир степени внимания к ошибкам и просчётам моряков - поведение командира корабля: если Евгений Петрович Назаров обращал внимание на провинившегося, то на него обращали своё внимание и воздействие все, кому это было положено по статусу, если же командир корабля делал вид, что не видит ошибки и просчёта, то все остальные тоже не нарушали общепринятый порядок взаимоотношений. Такая система коллективного поведения была надёжной, общепринятой и соблюдалась всеми без исключения.

То же самое было и в определении общественного статуса (авторитета) человека-моряка в коллективе-экипаже корабля: если командир корабля принимал статус того или иного офицера, мичмана, старшины или матроса, то этот статус признавали и все остальные, если же у командира корабля к кому-то менялось отношение и он начинал кого-то "не замечать", то вокруг провинившегося возникала атмосфера "холода" и "неприятия". Некоторые молодые мичманы, которые были больше техническими специалистами, нежели "морскими людьми" - моряками, позволяли себе ограничивать свою работу, пребывание и участие в корабельных делах только своими обязанностями и заведованием, а в остальное время были как бы "в стороне" от корабельных проблем и дел. В этих случаях командир корабля капитан 3 ранга Е.П. Назаров никого "не вызывал на ковёр", не ругал, не требовал и не грозился, не обещал "кары небесные", как старпом, а просто переставал "здороваться", отмечать и поощрять... Такая мера "невнимания" командира корабля была очень действенной...

Некоторые офицеры и мичманы, не желая попусту терять время, усиленно занимались службой, учились, совершенствовали свои знания, опыт и мастерство. Таких офицеров и мичманов, старшин и матросов командир корабля замечал, отмечал и постепенно вводил в круг своих интересов. Поощрял таких инициативных моряков командир корабля очень просто - либо сам, либо косвенно через командиров боевых частей, замполита и старпома давал ответственные поручения или работы. По итогам выполнения этих поручений и работ командир БПК "Свирепый" обязательно рано или поздно, но всегда, отмечал, поощрял, награждал отличившихся моряков. Евгений Петрович Назаров принципиально считал, что виновное деяние любого и каждого должно быть справедливо наказано, точно так же, как отличие любого и каждого, вознаграждено. Эту "науку жизни" Евгений Петрович ни мне , ни кому либо другому словами не разъяснял, но всем своим поведением явно показывал, учил нас "уму-разуму".

Вот почему автор не всё рассказывает о некоторых событиях и случаях, которые были в истории экипажа нашего корабля, БПК "Свирепый" во время швартовных, заводских, ходовых и государственных испытаниях, а также о событиях взаимоотношений с замполитом, старпомом, командирами, офицерами и мичманами боевых частей и служб. Всякое было: и понимание, и непонимание, и поддержка, и противодействие, и мир, и конфликты...

С начала сентября 1973 года в отношениях между США и СССР что-то происходило такое, что всех настораживало, дисциплинировало, заставляло строже относиться к себе, своим должностным обязанностям, к своей работе, а на многие случайные или ошибочные события старались не обращать внимание, потому что это было не главное. Главное было в том, что мы, БПК "Свирепый", сейчас были не в базе, а в океане, на боевой службе, на БС, и кроме нас, может быть, больше никого не было, чтобы вовремя и эффективно защитить наши государственные и национальные интересы. Вот эту главную мысль я и заложил в основание своей новой рабочей тетради "по политике". Эти же мысли и формулировки я вложил в перечень тем и планы политзанятий в группах экипажа БПК "Свирепый". Кроме этого, я, в развитие задания замполита, решил изготовить для каждой боевой части и службы свой небольшой комплект средств наглядной агитации: плакаты и рисунками и фотоиллюстрациями службы БЧ на БС, стенгазеты каждой боевой части, комплекты боевых листков.

Для выполнения этой работы я предложил членам комитета комсомола корабля и секретарям первичных организаций боевых частей. принять участие в оформлении этих плакатов, стенгазет и боевых листков к политзанятиям. Замполит капитан 3 ранга Д.В. Бородавкин меня в этом начинании очень поддержал, но командиры боевых частей возразили, опасаясь, что отвлечение самых опытных моряков на работу в ленкаюту, перегрузит остальных моряков, вызовет недовольство и зависть, потому что все считали воспитательную и политическую работу на корабле "лишней нагрузкой". В этом негласном споре "току", как всегда, поставил командир корабля капитан 3 ранга Е.П. Назаров.

В кают-компании офицеров он задал командирам боевых частей один вопрос: "Кому помогал составлять рабочую тетрадь "по политике" матрос Суворов?". Потом сказал, что "по его поручению матрос Суворов помогал ему подбирать материал к его докладу-отчёту о состоянии политработы на корабле и деятельности комсомольской организации". После этого некоторые командиры боевых частей сказали, что "тоже давали такие поручения".

- Как вы думаете? - спросил офицеров Евгений Петрович Назаров. - Суворов справится, если ему поручить создать и оформить для каждой боевой части и службы комплект плакатов, стенгазет, боевых листков и средств наглядной агитации к отчётным политзанятиям и докладу-отчёту о политработе на БС?
- Все командиры боевых частей и служб, офицеры в кают-компании одобрительно зашумели, заговорили, - рассказывал мне заместитель командира корабля по политической части капитан 3 ранга Д.В. Бородавкин. - Все в один голос сказали, что вам, Александр, надо поручить эту работу, что кроме вас и лучше вас это никто не сделает. Поэтому не кривите недовольно лицо, а радуйтесь, что с подачи командира корабля, вас приняли за своего, подняли на один уровень с офицерами, потому что передали вам часть своих полномочий и функций.

- Да, я согласен, это тяжело - делать работу за себя и "за того парня", за всех, - сказал примирительно Дмитрий Васильевич.
- Да, я согласен, что это несправедливо нагружать работой инициатора, но, во-первых, таков неписанный закон "инициатива наказуема исполнением инициативы. Во-вторых, "новые идеи не сразу принимаются", то есть нужно время на осмысление, восприятие и осознание. В-третьих, "инициатива должна быть ответственна", то есть за неё должен кто-то отвечать, а кто будет отвечать за что-то новое, неуставное, не по приказу? Правильно... Инициатор, то есть вы, матрос Суворов.
- Кроме этого, - решительно, но оправдывающимся тоном сказал замполит. Есть ещё четвёртое правило: "Кесарю кесарево". Вы инициатор, вы специалист, вы знаете и умеете делать то, что предлагаете лучше других, поэтому оставьте другим делать то, что они умеют и могут делать лучше вас, а вы сделайте за них то, что умеете и можете сделать. Взамен вы получите уважение, признание и благодарность за хорошее дело, за общий результат. Отчитываться ведь всё равно придётся всем и за всё, в том числе за политзанятия и оформление документации и средств наглядной агитации...

- А вообще, должен вам сказать, что вы молодец! - заявил Дмитрий Васильевич Бородавкин. - Создать свои средства агитации внутри каждой боевой части - это отличное предложение. Когда профессионально делаются плакаты и стенды для всего корабля и экипажа - это ясно и понятно, но когда проявляется политическая воля, самосознание, подготовка и таланты внутри боевых частей и групп политзанятий, то это уже "творчество масс", поиск и выявление активистов, показатель комсомольской и партийной активности.
- Одобряю... Действуйте, Александр. Только прошу вас, всё-таки, постараться максимально привлечь к этой вашей инициативе как можно больше талантливых моряков. Пусть они тоже почувствуют вкус самореализации в творческом деле. Для того, чтобы вам выполнить вашу же инициативу, вам надлежит больше бывать в кубриках, общаться с моряками не только здесь в ленкаюте.
- Вы хотели фотографировать моряков на боевых постах и во время исполнения ими своих должностных обязанностей? Что же... Одобряю и спрошу разрешения командира корабля и командиров боевых частей. Вы правы, на боевых листках и стенгазетах боевых частей и служб должны быть не общие, а конкретные фотографии людей и событий. Только, чур, оружие и секретное оборудование не фотографировать!

Вот так, в самый разгар БС (боевой службы), командир корабля показал всем мой обновлённый статус, воспользовавшись моей же собственной инициативой. Вот так я стал необходим командирам боевых частей и служб, офицерам и мичманам - руководителям групп политзанятий, а также командирам отделений, старшинам, матросам и годкам, которые получили легальную возможность "по делу" приходить в ленкаюту, общаться с "помощником замполита", советоваться, приносить мне свои "вирши", предлагать, требовать и получать... Вот так я получил возможность и право фотографировать на боевых постах, делать отдельным морякам их фотографии в служебной обстановке. Вот так под видом боевых листков, стенгазет и агитационных плакатов по темам политзанятий годки получили возможность оформлять свои ДМБовские альбомы.

Выгоду и пользу в этой истории получили все: командир корабля, замполит, командиры боевых частей и служб, офицеры и мичманы - руководители групп политзанятий, БПК "Свирепый" в целом. Кое-кто из моряков боевых частей попытались сами что-то рисовать и оформлять, но рисунки были корявые, стати и комментарии к рисункам либо штампованные, либо откровенно безграмотные, так что вскоре, я как в школе, исправлял ошибки, редактировал, переписывал, перерисовывал и переоформлял самодельные произведения, оставляя ребятам их авторство, радость и гордость за содеянное. Примечательно, что с каждым дём приближения к окончанию БС (боевой службы), творческая деятельность моряков только усиливалась и расширялась. Я был этому очень рад, потому что мне уже очень хотелось найти моряка, способного меня заменить к сроку окончания моей службы на флоте.

Конечно, было очень трудно работать "за себя и за того парня", но я уже всерьёз начал думать, раздумывать и размышлять на тему вступления в КПСС. Я говорил себе, что "коммунист - это человек коммуны, то есть общественный артельный человек, берущий на себя больше обязанностей и дел, чем любой и каждый. Поэтому, если я действительно могу и умею что-то делать лучше, профессиональнее и качественнее, то я должен этим заниматься, не делать за кого-то его работу, а помогать ему сделать эту работу так, как должно, нужно и надо. Поэтому я кряхтел от нагрузки, от круговорота дел и обязанностей, но делал, бегал, общался, "пилил и строгал", неизменно отказываясь от того, что я не мог сделать (или не хотел). При этом у меня была наготове самая любимая "отмазка" моего папы, Суворова Сергея Ивановича: "Не-е.. Мы это делать не могём... Долбёжки много".

Фотоиллюстрация: 14.09.1973 года. Северная Атлантика. "Фареро-Исландский рубеж" (англ. GIUK gap). Старшина 2 статьи, рулевой БЧ-1, корабельный библиотекарь, художник, фотограф, почтальон, заведующий ленкаютой, помощник заместителя командира корабля по политической части, неформальный комсорг корабля, фотолетописец и визуальный разведчик Александр Сергеевич Суворов. В этот день 14 сентября 1973 года, возможно, впервые я уверенно чувствовал себя "на своём месте". Позади в тумане проглядываются некие острова с острыми крутыми ребрами-вершинами ( о них позже). На шее у меня рабочий фотоаппарат "Зоркий", выданный мне в разведотделе штаба нашего соединения. А сам я уже не просто моряк Балтийского флота, а "морской волчара". Такое прозвище попытались дать мне мои друзья-годки после моей новой инициативы по организации политзанятий на корабле... Не прижилось. Осталась только моя фамилия. Кстати, здесь я вешу ровно 66 кг. В рост веса пошёл...