Последний день войны

                Последний день войны   
                Рассказ гвардии майора  76 стрелковой Ельнинско-Варшавской
                Краснознамённой  ордена  Суворова дивизии
                Шикова Виктора Ивановича.

        На рассвете 7 мая 1945 г наша дивизия вышла к Эльбе  около  городка   Эрихов. Было прекрасное  утро.  Тишина. На небе  ни  облачка. Перед рекой  низина.   Она вся  покрыта   зелёной  травой,   такой   чистой  и  свежей,  какая  бывает  только в мае. Правее  мост,  но  он разрушен.   Немцев  не видно.  Они  бежали  за  Эльбу, оставив на нашем (теперь уже нашем!) берегу многие тысячи  грузовых  и  легковых  машин. Ими  усеяны все луга.  Кругом  разбросаны  вещи:  какие-то тряпки, раскрытые чемоданы. Видимо, в спешке немцы забирали  с собой самое необходимое, бросая всё, что не  могли унести.
        Солдаты   осматривали машины.  С другого  берега возвращалась  наша  разведка. Бойцы гребли медленно. Когда лодки причалили,  то оказалось,   что  разведчики сильно пьяны. Некоторые даже с трудом сидели,  обхватив автоматы.  Все  были возбуждены   и  радостно прокричали:
        - Немцев нет! Одни американцы!
        - Где вы напились?
        - Там. Отметили встречу с американцами.
        Новость быстро разнеслась в дивизии, и весь берег пришёл в движение. Всё кругом заурчало и  зашевелилось.  На радостях бойцы завели машины и начали кататься. Ехать было некуда, и они кружились, двигались куда попало и от души смеялись, сталкиваясь друг с другом. Разбитых машин никому  не  было жалко.  За время жестокой  войны  все уже отвыкли  жалеть вещи. Тем более немецкие.
        Я достал карту. Крупные гитлеровские части ещё  сопротивлялись на юге. «Будут  ли нас перебрасывать на юг? Нет. Далеко. Переброска дивизии займёт много времени. Там и без нас немцев разобьют. Значит, всё. Для нас война кончилась. Неужели так? Позади тяжелейшие бои под Ельней, у деревни Боброво, бои за Варшаву и Берлин. Всё позади.
        Даже трудно осознать это».
        - Товарищ майор! Товарищ майор! – прервали мои мысли подошедшие солдаты.
        - Что случилось?
        - Мы ребёнка нашли.
        - Какого ребёнка?
        - Вот этого, - сказали бойцы, протягивая мне плачущий свёрток.
        - Где вы его нашли?
        - В немецкой машине лежал, на сиденье. Мы хотели покататься. Дверцу открыли, а он там лежит в пелёнках и плачет.
        - Мокрый, наверное. Надо бы перепеленать.
        - Это можно, - согласились ребята. – Там рядом ещё пелёнки лежали. Мы их с собой захватили. Только пеленать не умеем.
        - Давайте.
        Бойцы протянули мне пелёнки. Мы подошли к какому-то ящику, перевернули его. Я разложил на нём пелёнки. Боец положил сверху ребёнка и начал неумело развязывать тесьму.
        - Дай-ка мне, - предложил я. – У тебя, видать, детей ещё нет.
        - Нет, товарищ майор. – согласился боец. – А у вас есть?
        - Был.
        Никто больше не спрашивал. У многих было своё горе. Все понимающе молчали.
        В сухих пелёнках ребёнок утих и вскоре заснул.
        - Надо его куда-то пристроить, иначе погибнет. Пойдёмте к немцам. Их ребёнок, им и отдадим, - предложил я солдатам.
        Все вместе отправились к городку. Постучал в первый дом. Вышел хозяин, испуганно посмотрел на меня, на ребёнка, на стоящих сзади красноармейцев.
        - Was wollen Sie? – спрашивает.
        Объясняю ему на ломаном немецком языке, что, мол, немецкий ребёнок. Бросили его родители. Надо взять на воспитание.
        - Nein! Nein! – отвечает.
        - Почему « nein? » Немецкий ребёнок. Ваш ребёнок. Кормить надо. Не должен он умереть!
        Подошла хозяйка. Опрятно одетая женщина средних лет. Всё поняла и тоже отказывает. Теперь оба руками машут. Не хотят брать.
        Ладно. Пойдём в другой дом.
        И в другом доме та же встреча. И в третьем – то же самое. Никто не хочет ребёнка спасти. Никому дитя не жалко.
        «Вот сволочи! – подумал. – Мой отец простой крестьянин, имея своих четверых детей, в гражданскую войну взял из детского приюта умирающую от голода девочку. Потом на улицах Опочки подобрал ещё трёх брошенных маленьких детей. Всех они с матерью выкормили, всех спасли. Тогда отец сказал матери: «Ты, Оленька, за детьми ухаживай. Остальное я всё сам делать буду». А сам-то был больной. В Первую мировую войну его батальон попал под немецкую газовую атаку. Большинство погибло, а он ослеп. Как Полного Георгиевского кавалера (4 креста имел), отца отправили в Москву. В госпитале на 28 день зрение стало постепенно восстанавливаться. Видеть стал, но ещё полгода не говорил, возвратился домой с больными лёгкими.
        Ишь! Немцы жалуются на трудные времена. У отца тоже не лёгкие времена были. Как-то собрались к ужину. Мать только хлеб из печи достала. Горячий, душистый, с тмином. А тут вваливается команда из города с револьверами. Продразвёрстка. Кругом шарят. Во все углы заглядывают. Все хлеба в мешок. Даже краюху со стола взяли. На глазах детей заблестели слёзы, но все молчат. Только трёхлетний сиротка громко зашмыгал носом. Как только за чужими захлопнулась дверь, мать разрыдалась.
        Потом пришлось мох с болота сушить, перемалывать и смешивать с мукой, чтобы увеличить объём выпекаемого хлеба. Трудно было, но все выжили. И детей спасли. И своих, и приёмных.
        Немцы, немцы. Что же делать? Ребёнка надо спасти. Хорошо. Раз вы такие расчётливые, то поступлю по-другому».
        - Ну-ка, ребята, пригоните сюда двух коров. Немцы их угнать не смогли, значит, коровы наши, трофейные. Ещё возьмите две повозки и нагрузите их сеном. Какой-то стог у реки я видел.
        Бойцы улыбнулись и пошли выполнять приказание.
        И часа не прошло, как в моём распоряжении были две коровы и два воза сена.
        – Молодцы, ребята, Теперь продолжим переговоры с немцами.
        Выбрал в городке дом получше и стучу. Вышел немец. Объяснил ему, в чём дело.
        Машет руками, ребёнка брать отказывается. Тогда говорю:
        - Если возьмёте, то получите двух коров, и солдаты сейчас же набьют ваш сарай сеном доверху.
        Немец сразу оживился и выглянул за ворота на улицу. Увидев коров и возы с сеном, заулыбался, очень обрадовался и согласился взять ребёнка на воспитание.
        Коров завели во двор, и солдаты стали разгружать сено. Я передал ребёнка и написал на листке бумаги: «В этот дом хозяевам отдан на воспитание немецкий ребёнок, брошенный родителями при бегстве на Запад. Для обеспечения ребёнка даны две коровы и сено.
                7 мая 1945 г. Майор Шиков Виктор Иванович».
        Хозяев предупредил, что приеду и проверю, как они берегут ребёнка.
        Года через два я действительно заехал в этот дом. Немцы встретили меня как самого дорогого гостя. Кругом был голод, а они владели двумя коровами. Молока хватало и ребёнку, и на продажу. Кто бы к ним ни приходил, все  они показывали мой листок, и никто их не трогал. Моя записка служила надёжной охранной грамотой.
        Я с удовольствием понаблюдал за игрой спасённого нами ребёнка и уехал с надеждой, что, возможно, когда-нибудь, уже взрослым, он дополнит рассказы старых людей об ужасах и жестокостях этой войны маленьким эпизодом о русской доброте, которая спасла ему жизнь.
 

Справка:  Шиков Виктор Иванович родился в 1916 году на хуторе Стречиха Опочецкого района Псковской области. До войны работал учителем. Войну начал рядовым разведчиком. При взятии Берлина командовал полком. За героизм и личное мужество награждён пятью орденами и многими медалями.

                Евгений Викторович Шиков