477 Аврал - он и в Африке аврал 21 сентября 1973

Александр Сергеевич Суворов

О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».

2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.

477. Аврал - он и в Африке аврал. 21 сентября 1973 года.

Сводка погоды: Атлантический океан. Северо-Восточная Атлантика. Пятница 21 сентября 1973 года. Морской район "Фареро-Исландский рубеж" (англ. GIUK gap), где-то ближе к юго-восточному его краю. Дневная температура: мин.: 6.0°C тепла; средняя: 7.6°C тепла; макс.: 9.0°C тепла. Эффективная температура (температура самоощущения человека) 3.0°C. Ветер умеренный (4 балла) дует со скоростью 6 м/с (21,6 км/ч). Волнение в океане тоже умеренное (4 балла). Волны удлинённые, белые барашки на многих гребнях волн. Высота ветровых волн 1-1,5 м, длина - 15 м. Осадков нет. Небо прояснилось и в разрывах быстро плывущих в небе облаков просвечивает ярко синее небо и выглядывает жгучее солнышко. Красота!
Ближайшая метеостанция на острове архипелага Вестманнаэйяр (Исландия). Однако БПК "Свирепый" сейчас ближе к Фарерским островам (Дания), поэтому 21 сентября 1973 года солнце в точке, примерно, с координатами 60°19'29.708", -12°39'13.243", реально, то есть по ощущениям, взошло в 10:31 и зашло за горизонт в 22:56. Световой день длился 13 часов 49 минуты и истинный полдень, то есть солнце в зените, был в 16:43. В этот день был аврал по подготовке корабля к переходу морем на Балтику в ВМБ Балтийск.

Аврал... Старинное морское слово (англ. over all - "все наверх"), которым обозначали какую-нибудь общую срочную неотложную работу, в которой должен принять участие весь экипаж корабля, такая работа называется авральной (Аврал // Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб., 1890-1907). Во время аврала работы выполняются либо всем экипажем, либо почти всем экипажем, при этом те, кто отлынивает от авральных работ, считаются дезертирами.

Виды авральных работ: постановка и уборка парусов на парусном корабле; постановка корабля на якорь и снятие с якоря; постановка корабля на швартовы и снятие со швартовов; спуск и подъём спасательных шлюпок или плотиков; производстве погрузо-разгрузочных работ; производство покрасочных работ; приём и сдача боеприпасов; приборка корабля перед заходом в порт или базу; постановка корабля в док и выход из дока; предпраздничная подготовка корабля к параду; размагничивание корабля; производство осмотра корабля и его дефектовка (поиск дефектов, неисправностей, недостатков) перед началом ремонта корабля и т.д.

Основные авральные работы на корабле производятся по авральному расписанию, по которому весь экипаж корабля распределяется по объектам заведования, участкам верхней палубы, надстройкам, мачтам, оборудованию и т.д. У нас на корабле авралом называли любую и всякую работу, которую объявлял или организовывал наш старпом капитан-лейтенант Н.В. Протопопов, потому что он считал, что работать должны все без исключения, поэтому для нас аврал - это старпомовская работа, которая должна выполняться всеми и очень спешно. Вот почему мы называли всякий и любой аврал так: гонка, горячка, запарка, спешка, закрутка, заварка, "Давай-давай!" и "Пшёл! Салага!".

Слово-понятие "аврал" у моряков всех сроков службы осталось в памяти и ассоциировалось со словом "орал", то есть ором, криком, окриком, руганью, потому что в основе корень "ор" - крик, зов, шум, гомон, хор голосов. Вероятно слово "ор" произошло от слова ропот, роптать, когда куча народа орет, ругается, возмущается или, например, напрягается, вытаскивая мамонта из ловчей ямы или выкорчёвывая общими усилиями разлапистый пень из будущей пашни. Не зря же наши предки назвали соху или плуг - орало, а пахаря, землепашца, воина-ратника и войско - оратай, ратай, рать. Кстати, на старорусском языке "рать" - это "брань", "ссора", "распря", "пря", "реть с побоищем", война.

Конечно, как всякая общая авральная работа, не обходится без общих шуток, шуточек, розыгрышей, смеха, в том числе и повального общего смеха, гогота, ора. При этом, опять же обычно и традиционно, из-за созвучия слов-понятий, в мужской компании аврал ассоциируется с неким элементом полового акта с неизменным участием в шутках, анекдотах и розыгрышах молодых матросов, салаг, годков и старпома. Тут уж творческой фантазии моряков нет предела, как просторам океана вокруг БПК "Свирепый", на котором со вчерашнего дня велись авральные работы по Большой приборке корабля. Единственное ограничение сдерживало активность "оратая" - старшего помощника командира корабля - это приказ: "На верхнюю палубу не выходить!". Дело в том, что погода вокруг нас была отличная, морская, свежая и ясная, но облака по небу неслись с ужасающей скоростью, температура воздуха очень быстро менялась, а к вечеру пятницы 21 сентября началось сильное волновое волнение. Атлантический океан, вероятно, тоже вошёл в раж и объявил ветру, волнам и облакам свой океанский аврал...

Хотя аврал, он и в Африке аврал, но то, что происходило в эти два дня на БПК "Свирепый" нельзя было назвать тяжёлыми авральными работами, наоборот, мы с радостью взялись за мытьё, чистку и протирку всего и вся на корабле, потому что у всех было только одно желание и устремление - домой. Домой, то есть в базу, мы должны были вернуться чистыми, свежими, праздничными, без накопившихся бытовых, производственных и хозяйственных запахов (мы называли нашу удушливую внутрикорабельную атмосферу словом "амбре"), в чистых, отстиранные и выглаженных одеждах, чтобы нашим гостям на корабле, в том числе женам, детям и родственникам офицеров и мичманов, было приятно и комфортно находиться внутри БПК "Свирепый".

Вот почему вчера в четверг 20 сентября 1973 года, читая в боевом листке список личного состава на поощрение по итогам БС (боевой службы), все моряки с ликованием повторяли и кричали "Аврал! Домой! Пошёл все наверх!" и с энтузиазмом принялись за Большую авральную приборку. Даже корабельные гальюны моряки чистили и драили, мыли и дезинфицировали все вместе, с участием молодых офицеров, мичманов, старшин, годков и молодых матросов. Всем хотелось избавиться от накопившегося за время боевого похода "амбре".

Работы действительно велись спешно, активно, быстро, аврально ещё и потому, что на всё про всё старпом дал только четыре часа подвахты, но, как всегда бывает, в эти часы моряки не уложились, работ было много, особенно, в "машине", поэтому авральные работы по боевым частям и службам продолжались и сегодня. Также, как всегда, кое где веселье аврала для возвращения домой, смешалось со спешкой, поспешностью, горячкой, гонкой, штурмовщиной, которые не давали нужного или желаемого результата, скрывали брак в работе. Вездесущие командир корабля и старпом всё видели, всё знали, всё понимали, поэтому лезли в самые дальние щели, шхеры, места и выявляли недостатки, которые опять надо было устранять аврально, то есть коллективно, скопом.

Увы, устранять и исправлять чужие ошибки и недоделки - это уже не аврал, а наказание всех за вину одного. Поэтому вскоре на корабле возник ор, свара, конфликты и мне, вместе с замполитом или одному пришлось своим присутствием усмирять спорящих, помогать устранять недостатки и недоделки, выправлять наш общий аврал на праздничный лад. Однако к концу дня пятницы 21 сентября 1973 года некие тревожные вести, полученные по радио от ближайших метеостанций и из нашего Главного штаба ВМФ СССР, свели на нет все наши усилия вернуть радость и вдохновение в настроение моряков...

Немногие из матросов, старшин и годков знали о полученных метеосводках, но все ощутили изменения в окружающей наш корабль природной среде, потому что усилилась качка, завывание ветра, изменился характер движения корабля, участились стуки и удары волн в корпус корабля, усилился скрип в корпусе нашего БПК "Свирепый". Надвигался шторм и лица моряков посуровели...

Всё равно, за ужином поощрённые и награждённые "отмечали" свои награды и поощрения, а остальные радовались тому, что с каждым часом мы всё ближе и ближе к родным берегам. Вот уже и телевизоры заработали... Это мичман Анатолий Дворский, формальный комсорг корабля, упросил замполита вернуть личному составу экипажа корабля вставки-детальки, без которых наши телевизоры в столовой личного состава и в кают-компаниях ничего не показывали и не звучали. Наш чёрно-белый "Рекорд" в столовой личного состава и так не очень хорошо работал, а здесь в океане, при ухудшении погоды, сигнал и вовсе был слабым, но мы всё же уже видели передачи датского телевидения и, соскучившись по дому, по гражданке, просто "пялились" в экран, на котором без звука что-то показывали, шла обычная человеческая, но для нас "потусторонняя" жизнь...

Я тоже поддался общему авральному настроению, поэтому как-то легко перенёс косвенный конфликт с командиром БПК "Свирепый" капитаном 3 ранга Е.П. Назаровым по поводу запрещённого рисунка советской АПЛ в ночном океане на моём боевом листке. Вчера и сегодня я много фотографировал моряков, занятых авральными работами во внутренних помещениях корабля и на боевых постах, хотел сделать прекрасный фоторепортаж, завершающий нашу БС (боевую службу). Ребята с удовольствием позировали, хвалились, веселились, становились в разные залихватские и дружеские позы и я всем обещал дать их фотографии. Всё было чудесно и я сдержал своё обещание, раздарил всем, кто был на снимках их фотографии.

Мне лично осталась только одна фотография этого, как нам казалось, итогового аврала, - это публикуемое фото матроса, который в нижнем носовом тамбуре перед дверью ленкаюты дополнительно крепит по-штормовому мешки с мукой и сахаром, места для которых не нашлось в хозяйственных кладовых корабля. Это крайний (последний) кадр той плёнки, которую я пожертвовал на общее дело. В этот момент корабль уже бьётся носом и грудью крутых скул носовой части корабля в штормовые волны рассердившегося на нас батюшки Океана. Не хотел он с нами расставаться, не хотел...

Я уже шёл к себе в ленкаюту, от качки и усталости, шатался и бился плечами и боками о переборки и плохо соображал, даже не придал особого значения усилившейся качке. Однако этот вид встревоженного испуганного матроса, который лихорадочно и аврально стягивал концом (верёвкой) упакованные "столбом" мешки, которые норовили опрокинуться, упасть и рухнуть, меня тоже насторожил. Мои внутренние голоса моих давних и воображаемых друзей тоже примолкли, перестали петь вместе со мной патриотические песни и ликовать от жгучего желания поскорее прибыть домой, в базу. Они растерялись, а я вдруг отчётливо понял, что недавнее тусклое и тягучее ощущение надвигающейся беды, возникшее во время сторожевой службы БПК "Свирепый" в районе острова рока - Роколл, сменяется уверенностью...

Я привычно открывал и закрывал за собой водонепроницаемый люки межпалубных тамбуров и палубных отсеков, открыл лёгкую алюминиевую дверь в ленкаюту, включил общий яркий свет в зале, потом прошёл в библиотеку, проверил крепление всего и вся по-штормовому, проверил задрайки моего единственного иллюминатора на протечки, прикинул объём и перечень работ по наведению порядка в ленкаюте, потому выключил свет и пошёл к себе в уютное пространство между книжными стеллажами, где меня ждала мой поролоновый матрац, байковое синее одеяло, старая пахучая шинель и мамина мягкая пуховая подушечка. Я ещё успел сделать запись в дневнике-ежедневнике и даже немного почитать под светом настольной лампы, но потом сильные удары волн, заставили меня прекратить это занятие и я провалился в авральный сон, как в омут-водоворот. Завтра, всё будет завтра... и аврал, и шторм, и новая жизнь.

Фотоиллюстрация: 21.09.1973 года. Северная Атлантика. "Фареро-Исландский рубеж" (англ. GIUK gap). Носовой тамбур коридора личного состава БПК "Свирепый". Матрос (ведь я же помнил его фамилию и имя!) крепит по-штормовому стопку мешков с мукой и сахаром в тамбуре перед дверью ленкаюты, которым не хватило места в корабельных хозяйственных кладовых. За матросом броневая дверь в насосную и вентиляционную камеру. Качка усилилась. Удары волн сотрясают корабль и стопа мешков грозит упасть, рухнуть, свалиться. Это был крайний (последний) кадр фотоплёнки, которую я потратил на общую авральную Большую приборку, объявленную 20 сентября 1973 года, потому что мы завершили нашу первую БС (боевую службу) и должны были повернуть домой, в Балтийское море, в ВМБ Балтийск. Я сфотографировал этого матроса потому, что он завершал мой фоторепортаж об этом ликующем радостном аврале всего экипажа корабля, но испуганный тревожный взгляд моряка резко контрастировал с общим и моим настроением в этот момент. Он чуял приближение беды и она пришла на следующее утро в виде мощного шторма, вызванного тропическим ураганом Эллен - самым сильным ураганом сезона 1973 года.