Станичный менталитет. Кукурузный фронт

    Грозно заходили тяжёлые чёрные тучи над казачьими краями. Притихли станицы. А почему они притихли-то? И почему тучи грозно заходили? Катаклизм, что ли, какой погодный или политический в казачьих краях приключился? Или что?.. Или как?..
    Да вот так вот! Всё оказалось намного проще или, наоборот, сложнее – нависла угроза срыва плана по сбору урожая кукурузы. Можно сказать, еле-еле изо всех сил держали станичники… Кукурузный Фронт!
    И помчались… зарыскали по станицам грозные краевые да районные Комиссии с грозными же предписаниями: «…Держаться до последнего!.. Косить и молотить кукурузу изо всех сил!.. нещадно!.. Не сдаваться!.. Догоним и перегоним Америку!..»…
    В битком набито станичном колхозном клубе было жарко и накурено. И жарко было не в смысле температурном погодном, а жарко было от политических и сельскохозяйственных дебатов и сопутствующих им прений.
 - Станичники! Трэба работать! Трэба упорно робыты! – грозно рычал в зал Представитель Краевой Комиссии, тяжело нависнув над президиумным столом. – Всем засучить рукава!.. затянуть пояса!.. Работать… как я сейчас работаю! – аж брызгал слюной Представитель. – Мотаюсь, понимаешь, по станицам!.. Учу, как надо работать!.. У меня ажно язык скоро отсохнет!..
 - Робым… робым из последних силов… – виновато мямлил председатель колхоза, сидящий тут же рядышком за столом президиума. – Нам бо ще солярки для трахтуров трохи… Солярку, почитай, усю повыробляли…
 - Аполитично рассуждаете! Это всё пораженческие инсинуации! – резко осадил его Представитель Краевой Комиссии. – Отсутствие солярки – это не повод для расхлябанности и разгильдяйства! Партия прикажет – будете пахать без солярки!.. заместо солярки!.. Солярка и прочий керосин нужон нашей Родине для покорения Космоса!..
 - Цельными суткамы на страде страдаемо! Силов вже совси нэмае! Изробылысь! А ще и бэз соляри! – возмущённо зашумел зал. – А як цэ бэз соляри? Ось тоди… на макухе?.. али як?..
 - Партия прикажет, – ударил ребром ладони по столу Представитель Краевой Комиссии, – и на макухе будете пахать!.. А пока вжэ я не вижу вашей работы! Где полевые рекорды?! Где героический напряжённый труд?!..
 - Робым… робымо из последних своих силов, – испуганно затянул «свою пораженческую шарманку» председатель колхоза. – Дык ще клятый довгоносык усугубляить нашу работу… усё жрёть… закрома точит…
 - Так работайте… с долгоносиком! – грозно зыркнул на него Представитель Краевой Комиссии. – Искореняйте… на корню! Гербициды дадены вам в полном объёме! Травите його! Травите всё!.. – и быстро поправился, – в агрономически правильном смысле этого посыла!..
    И тут с первого ряда, заполненного представителями старшего поколения станицы, вытянул вверх руку дед:
 - Ось! Ось! Товарищи начальники! Я хочу козаты! Можна? У мэни е мысля! Сурьёзна така мысля!
    Представитель Краевой Комиссии вопросительно глянул на председателя колхоза.
 - Хай кажеть свою мыслю. – Одобрительно кивнул тот. – Цэ наш дид Щукарь. Перший уникум в станыци.
 - Мы уважаем наше Старшее Поколение. – Изобразил подобие улыбки на своём грозном хмуром лице Представитель Краевой Комиссии. – Говори, дед.
 - О цэ добре. – Довольно крякнул Щукарь и, тактично кашлянув в кулак, начал витиевато разворачивать свою «сурьёзную мыслю». – Усэ вы туточкы, дорога комиссия, складно баете… по делу…. Но вы, товарищи начальники, так дуже нэ серчайте. Оно-то ж, конешно, всэ так, ежели шо так… и буквально…. Но у мэнэ е мысля. Цэ вы нашу работу нэ бачите нэ потому шо мы нэ робымо, а потому шо мы дуже высоко нашу работу пиднялы. Мы нашу работу загналы ажно пид сами облака. Во як! И як нэ щурься, а цю работу на такой верхотуре нияк нэ убачишь. Выше тильки ангелы порхають! Во як!
    Лёгкий смешок скромно пробежался по залу.
 - Так ось, – продолжал развивать свою «сурьёзную мыслю» дальше дед Щукарь, – я, товарищи, шоб, значица, побачить нашу работу и нарадоваться ею, прэдлагаю трошки приспустить ее с Нэбеси сюды на Зэмлю. Трохи опустыты. Во як! А то ж мы ее шибко вверх задралы. А такоч будэ сподручнэй подывыться ею воочию…
    И тут уже совсем нескромный хохот прокатился по залу, ударился в запотевшие оконные стёкла и, срезонировав, выкатился на улицу и устремился вверх… к облакам…
 - Та шо ж там такэ деится? Ажно облако качнуло! – вздрогнул Казацкий Бог, отдыхающий на мягком пушистом облаке, и, привстав, встремкнул ноги в растоптанные удобные чувяки и потянулся за люлькой с табаком. – Шось тамоть станишники так голосно шумять?
    Облако скрипнуло под Богом и произвело лёгкий гром…
 - Во! – «многозначительно» уставил вверх указательный палец Щукарь и весь превратился в слух. – Слыхали? Громыхнуло! Цэ даже тама… в Нэбэсьной Канцелярии… подтвэрждають. Воны тама нашу роботу видять воочию. Вона ж их там в самые облака подпираить. Во як!
    Это «умозаключение» Щукаря снова вызвало нескромные приступы хохота в зале.
 - Дид, немедля прекрати баить станишникам свои допотопные Божьи Сказки! – стукнул кулаком по столу председатель колхоза. – Это всё вредоносная политика! Бога нэма! И никакой Небесной Канцелярии нэ существуить!
 - Щукарь, цыц! – вторил ему секретарь колхозной партийной ячейки. – Коммунистична Партия вжэ давно постановыла, шо Бога нэмае! Я ще о цьом з вамы на прошлом собрании гутарил! Даже диты в школе на атеистичному уроку размовлялы, шо Бога нэма! И… грозылы йому пальчикамы!..
 - Хи-хи-хи-хи-хи! – хитренько захихикал Казацкий Бог. – Мэни нэма! Во як! А кудыть я тоди подивався?! Интэрэсно начальство баить! Шибко интэрэсно! Надоть их послухаты! – и, удобнее усевшись на облаке, приготовился внимательно слушать колхозное собрание дальше.
    Облако под ним слегка качнулось и опять издало гром.
 - О! Слыхали? Чуете? – снова «многозначительно» воткнул указательный палец в потолок Щукарь. – Сызнова громыхнуло.
    По залу прокатился уже «привычный» хохот.
 - Да что же такое здесь творится-то, а?! – аж весь закипел Краевой Представитель. – Немедленно прекратить хиханьки-хаханьки! Тишина в зале!
    И тут снова за окнами громыхнуло.
 - Га-га-га-га-га-га!!! – не удержался зал, и даже представители президиуму тактично засмеялись в кулаки.
 - Як Бога нэма? – оторопел Щукарь. – А куды ж вин подэвався?
 - Та вин же ж всим нам туточки из викна грозыться! – заволновались бабки на первом ряду. – Грохоче! Строжится!
 - Станишники, прекратите тут смуту… мутить! Бога нет! И точка! – зычно гаркнул Краевой Представитель и… опасливо посмотрел на окно.
    За окнами… тишина. Но этот его «осторожный жест» был тут же замечен, и по залу вновь прокатилась очередная волна хохота.
 - Цыцьте, станишники! – призвал к порядку присутствующих секретарь колхозной партийной ячейки. – Наш пэрший в Мире космичний автоматичний спутнык, як вы вси вжэ проинформированные мною ранее, був в открытом Космосе! И ни якого Бога вин там нэ бачил! Ще раз подчеркиваю для политически отсталых – нэ бачил! А будь Бох всамделишный, тоди той наш спутнык його бо сфотографировав! И в Партейных газетах Божий бы фотопортрет показалы!
 - Ага! Щас! Ежели бо вы Бога спиймалы, то вы його зараз на работу определили б та на трудодни поставылы! – загалдели бабки в первом ряду. – Наш Боженька шибко вумный, шоб свий Святой Лик усяким партейным нехристям або атеистам показываты! Будэ вин ще перед усякимы не крещеними дураками выцветатися! Держить карман шырше!
 - Правыльно! Правыльно! – зашумел зал.
 - Бачив я той космычний спутнык. – Ухмыльнулся в усы Казацкий Бог. – Манэсэнькый такый, круглий, та ще с тонюсэнькымы антенкамы, як с волосьямы. Лэтаить та пикаить: пик-пик!.. пик-пик!.. Хотел я йому те волосья обирвать, та за учених та инженерив, якы його придумалы та запустылы, побеспокоився – вин тоди же пипикаты перестанеть и людыны заволнуються. Та и мэни вин як будыльник сгодився... пик-пик!.. гарна така играичка!..
    Конечно, согласно антицерковным установкам Партии, и, естественно, не слыша рассуждений Казацкого Бога, президиум в полном составе, разом потеряв дар речи от явных агрессивных антипартийных выходок старшего поколения станицы, протестующе замахал руками:
 - Шо?.. шо такэ?.. шо за речи?.. контрреволюция!.. провокация!.. Перестаньте обзывать партийцев дураками! Какой Бог?! Какие ещё трудодни для Бога?!.. Чого вы туточки выдумываете? Мы не собираемся устраивать Бога на работу!..
 - Нэ шумить! Нэ шумить, станишники! – взял «бразды правления» в свои руки полностью освоившийся в роли докладчика Щукарь. – Ось давайтэ вернэмся до обсуждэния нашей «кукурузной» работы.
 - Добре! Слухаем! Слухаем тэбэ, дид! – оптимистично зашумел зал в предвкушении дальнейших «выступлений» Щукаря.
 - Так ось я хочу казаты, – совсем осмелел Щукарь, – про цього клятого довгоносыка. Я зараз буду исключительно аргументировать… аргУментом. Зачнем! Ось у прошлом роци мы посиялы тыщу гектарив кукурузи. И шо?
 - Так всэ ж зьив клятый довгоносык! – дружным хором ответил зал.
 - Ось такочкы, – согласно мотнул головой Щукарь. – У цьом роци мы вжэ посиялы дэсьять тыщ га кукурузи. И шо? – и тут же сам и ответил. – Так всэ ж опьять зьив клятый довгоносык!
 - Так! Так и е! – зашумел зал.
 - Так ось я от лица всього нашего колхозу клятвенно завэряю Краеву Комиссию, шо в следующем роци мы поднатужимось и таки посиемо мильен га кукурузи! – отрапортовал Щукарь и, сорвав с головы папаху-кубанку, с размаху от всей Души вдарил ею об пол. – Та хай вин подавыться утою кукурузою!!!
    Дикий апокалипсический хохот взорвал зал. Задрожали оконные стёкла. Местами с потолка посыпалась извёстка. А в одном из дальних углов зала отвалился кусок штукатурки и с грохотом упал на пол. Чем ещё больше подстегнул и без того дикий хохот…
 - Ай да Щукарь! Ай да дид! Уникум! – засмеялся внимательно слушающий собрание Казацкий Бог. – Го-го-го-го-го!!!...
 - Прекратить истерику! – хрястнул кулаком по столешнице красный как рак Краевой Представитель. – Это шо тут за балаган устроили, а?! Цыц всем! Я приказываю!
    А в ответ за окнами… раскатисто загрохотало. Следом загрохотал и зал.
 - Господи, да шо ж ту такое несусветное творится-то?! – взмолился Краевой Представитель.
 - Та нэ убивайтэсь ви так, товарищ Краевой Представитель, – начал успокаивать его Щукарь и, протерев запотевшее стекло, внимательно глянул на Небо. – Громыхаить! Видать наш Козацкий Бох тож воюить! У його там свий… Кукурузний Фронт!.. Ангелы с демонами грызуться!.. за початок кукурузи!..
    Успокоившийся, было, зал снова взорвался диким истерическим хохотом.
 - Да шо ж такое деится-то? – схватился за голову Краевой Представитель.
 - Та шо ж такэ робыться, да?! Дид, цыц! – рявкнул обескураженный всем происходящим на собрании председатель колхоза.
    Но не тут-то было. Щукарь почувствовал, что вся «надежда» колхозников в зале только на него! И он не подкачал!..
 - Брэхня, козакы! Бох е! – уверенно удовлетворил он чаяния зала. – Чуете як вин на своей атаманской пулеметной тачанке по Нэбу рассекаить!..
    Все присутствующие на собрании, включая и президиум, схватились за животы и стали медленно сползать со своих мест на пол:
 - Шо?! Шо?! Бох... на атаманской тачанке?!.. с пулеметом?!.. на Кукурузних Фронтах?!..
 - Шо?! Шо?! Я… на тачанке?!.. на Кукурузних Фронтах?!.. Га-га-га-га-га!!! – затрясся от смеха Казацкий Бог. – Га-га-га-га-га!!! Ой! Ой, нэ можу! Щас лопну вид смеху! Ай да Щукарь! Ось же ж холера така! Ось же ж чертяка! Ай да станишники! Насмэшили мэнэ! Ой як насмэшили! Николы я ще так душевно нэ смеявся!..
    Через какое-то время собрание завершилось. И из колхозного клуба на улицу повалила толпа возбуждённых и раскрасневшихся от жарких дебатов и сопутствующих им прений станичников.
    Молодёжь не спешила домой по хатам и стала разбиваться по парам… Откуда-то взялась гармонь и по станице покатилась песня:

Каким ты был, таким остался,
Орёл степной, казак лихой!
Зачем, зачем ты снова повстречался,
Зачем нарушил мой покой?

Зачем опять в свои утраты
Меня хотел ты обвинить?
В одном, в одном я только виновата,
Что нету сил тебя забыть.

Свою судьбу с твоей судьбою
Пускай связать я не могла.
Но я жила, жила одним тобою,
Я всю войну тебя ждала.
…..
 - Якы станишники! Ось чертяки! Як гарно спивають! – довольно крякнул Казацкий Бог и, жмурясь от удовольствия, запыхтел люлькой. – Ось слухав бо та слухав!..

Ждала, когда наступят сроки,
Когда вернёшься ты домой...
И горьки мне, горьки твои упрёки,
Горячий мой, упрямый мой…

Твоя печаль, твоя обида,
Твоя тревога ни к чему:
Смотри, смотри, душа моя открыта,
Тебе открыта одному.

Но ты взглянуть не догадался,
Умчался вдаль, казак лихой…
Каким ты был, таким ты и остался,
Но ты и дорог мне такой.
…..

Мелета Андрей