Немая Русь

Ученые-филологи Johanna Maria van Winter и Joachim Bumke еще в 70-х годах прошлого столетия пришли к неожиданному выводу: рыцарство как сословие родилось в Германии после «рыцарской литературы» - культурного явления в виде романов, баллад и поэм, воспевающих «рыцарские» подвиги. Все началось с Первого крестового похода, по итогам которого подвиги "militia Christi" воспевались церковью в папских буллах и епископских проповедях. В «Истории Иерусалима и Антиохии» (L’histoire de Jerusalem et d’Antioche, XIII век) рассказывается о том, что в числе крестоносцев, наиболее отличившихся при осаде Никеи в 1097 году, были воины «из Руси» (de Russie). Именно с этого времени берет отсчет взрыв интереса миннезингеров и трубадуров к слову “рыцарь”, потому что “de Russie” - это одно из обозначений военного сословия язычников-славян, живших на Рюгене и в Передней Померании. Безвестный латинский автор (в те времена в Европе писали только на латыни) еще в 1060 году записал их название латинскими буквами как “Riter” (изначально писалось с одной “t”), то есть Ратарь. Текст был адресован, вероятно, местной знати, потому что нововведение заключалось в замене латинского Mille (солдат, пехотинец). Так в латинской письменности появилось выражение Ратарь, хотя Титмар Мерзебургский называл воинов “de Russie” несколько иначе: Руцарь. Возможно, разнобой в транскрипции был связан с тем, что в Полабии слово Ратарь произносилось с характерным для северных славян “дзеканьем” и могло звучать как Рыдзарь. Не случайно, Riter через некоторое время стало писаться с удвоением “t”, что, вероятно, должно было отражать звонкую согласную в середине слова. Да и к нам это слово пришло из соседней Польши в славянской огласовке Рытсарь, хотя у поляков вся письменность была латинской. Иными словами, они не считали это выражение латинским.

Как бы там ни было, но после победных проповедей и папских булл слово Ritter, по подсчетам филологов, стало использоваться в латинских текстах в 50-60 раз чаще. При этом в образах Ritter впервые стали прорастать первые, еще робкие черты благородного воина (до этого под рыцарем понимался простой пехотинец). По их мнению, образ рыцаря в современном понимании родился только в 1185 году. Он был впервые описан в поэме "Эрек", которая, таким образом, стала родоначальницей рыцарской литературы. Но рыцарей как феодального слоя еще не было. Лишь в середине XIII века в латинской литературе фиксируется выражение Ritterschaft (рыцарство). что говорит о появлении социального феномена уже не в литературе, а в жизни. Причем, принадлежность к Ritterschaft была лестна даже королям.

Итак, феномен рыцарства был описан и поэтизирован за 70 лет до своего рождения, а значит, у трубадуров и миннезингеров был источник, откуда они черпали сюжеты, а так же нравы и обычаи литературных Ritter. Кроме того, были и сами Ritter в виде Ратарей, которые представляли собой полабскую касту воинов-кшатриев, пользовавшихся определенными привилегиями. Ведь, по описаниям средневековых авторов, они были воинами-монахами, а значит, хранителями военно-духовного наследии языческой цивилизации, которая предшествовала франко-саксонскому феодализму. Я говорю о цивилизации Венедов.

ВЕНЕДЫ
Нам практически ничего не известно о том, что было между падением Рима в IV веке и царствованием Карла Великого, ознаменовавшего латинизацию Центральной и Северной Европы. Мы знаем только, что последнего римского императора в 476 году низложил Одоакр (в казацких былинах – Одонацер), а бывшие римские провинции захватил Меровей, основавший Империю Франков - огромное варварское государство. Оба события в мировой истории принято считать концом Античности и началом Средневековья (эту периодичность, как и терминологию, ввел в научный оборот один из германских историков в 1667 году), но на самом деле Средневековье наступило позднее. Племя Антов, от которых произошло слово Античность (Antiquus), погибло в 602 году (под мечами полчищ Баяна) - это мы узнаем от монахов Карла Великого, переписывавших древние манускрипты на латынь. Во всяком случае, они были первыми, кто связал гибель Антов с концом целой эпохи, последовавшей за древнеримской. Но и Одонацер (Одоакр), и Меровей, и Анты - это представители венедо-вандальского языческого мира, создавшего на обломках империи удивительную цивилизацию, которая безраздельно царила в Европе IV-VII веков. Это и есть период Античности, если исходить не из традиции, а из фактов.

ГОРОДА
Славянские руны донесли до нас один из характерных венедских принципов: «Вече даша надеще жихара ("Вече даст надежду жителям!"). Мы знаем, что общинно-вечевая политическая система позволила Новгороду занять место самого богатого государства Восточной Европы, а в Западной Европе республик типа новгородской было аж 148 («Descriptio civitatum ad septentrionalem plagam Danubii», Praha, 1956. P. 2, пер. В.К.Ронина). Не случайно именно венедам принадлежит изобретение многоэтажных домов и двухпалубных судов. Они же создали систему морской международной торговли, позднее получившей известность как «Ганзейский союз». Даже слово “капитан” - венедское. Многое из того, что мы привыкли считать плодом европейского Средневековья, было создано Античностью, если под этим словом понимать период между гибелью Римской империи и гибелью Антов. Именно на этом отрезке времени родились все древнейшие города Европы. Они - тоже изобретение Венедов, которые построили Липеск (Лейпциг), Дроздяны (Дрезден), Мишнамин (Мейсен), а Межибор (Мерзебург), Бранибор (Бранденбург). К югу от пограничной Полонии (Польши) простирались владения русинов, за которыми на берегу Дуная стояли угорские города Вышеград, Новгород и Печи (совр. Пешт). Еще южнее располагалось княжество Валахия и Болгарское царство, за ним – Острия (совр. Австрия) с ее городами Виндебож (Вена), Светла (Цветль), Ракоусы. В поморской зоне (Померании) стояли Зверин (Шверин), Микулин Бор-Мехлин (Мекленбург), Старград (Альтенбург, совр. Штральзунд), Волынь (Йомсбург), Любич (Любек), Щецин (Штеттин), Росток, Ведегощ (Волгаст). Только в бассейне Лабы (Эльбы), по подсчетам одного из средневековых географов, насчитывалось 249 городов.

Начиная с VII века сказочная страна «тридесятых государств» стала сужаться и к IX веку уже представляла собой Винланд - раздираемую междоусобицей страну в междуречье Лабы (Эльбы) и Одры (Одера) на побережье Балтийского моря. С запада и юга она граничила с христианским миром, который был представлен Богемией, Моравией, Словакией, Острией, Каринтией, Крайной, Боснией, Сербией, Черногорией, Польшей, а так же Францией, Италией, Бельгией, которые тоже когда-то были венедскими, о чем красноречиво свидетельствует древняя топонимика.

РАТАРИ
Можно ли предположить, чтобы столь амбициозный и яркий мир исчез, не оставив после себя культурного наследия? Особенно, если не забывать, что все сведения о нем мы получили от воров, присвоивших его достижения? Свет проливают разв что   сторонние документы. Один из них - “персидский аноним”, написанный в 983 году, то есть за 77 лет до премьеры в «старонемецкой» литературе слова «riter». В этом географическом обозрении содержится место, описывающее «страну Рус» на острове, где «одна часть их рыцарство», что эти «рыцари всегда носят броню». Выглядит так, что это сообщение об исторических Ратарях - венедского племени, жившего в Передней Померании, у которого столицей был город Радегощь - построенное на острове посреди озера святилище, считавшееся главным по всему Винланду. Важно, что сведения о “стране Рус” приводятся со ссылкой на более ранние источники - безвестный автор словно бы посылал весточку из героического периода истории венедов, когда они утверждались по всей Европе. Известно что в V веке она заняли “всю Элладу”, а затем вошли в Малую Азию. Таким образом мы имеем описание ратарей из страны Рус, которые мечом раздвигали пределы своего мира. Ведь само слово Ратарь происходит от слова «рать», означавшего в древности не «войско», а «войну», «битву», «сражение».

ОБЩЕЕВРОПЕЙСКИЙ ЯЗЫК
Под пером латинских писателей Ратарь представал перед читателем в виде воспитанного, мудрого и справедливого Ritter, совершающего в далёких полусказочных странах небывалые подвиги. Этими приключениями, оформленными в духе христианской эстетики, зачитывались представители феодальной молодежи. Влияние семантической силы на поведенческие стереотипы целых поколений очень хорошо описал советский семиотик Юрий Лотман, который даже ввел в научный оборот понятие “модельного образа”. В соответствии с этим открытием, на рыцарских романах выросло не одно поколение христианских Ritter. Они отличались от своих легендарных прототипов только вероисповеданием и контекстом, модернизированным в соответствии с порядками феодального общества. А еще герои куртуазных романов говорили на латыни, в то время как исторические рыцари изъяснялись на языке, который мы называем славянским.

Здесь мы входим в зону еще одного гигантского мифа. Дело в том, что территория распространения древнерусского языка в рассматриваемую эпоху простиралась от границ Римской империи до границ Скифского царства. Даже в XVI веке (в 1517 году) краковский каноник Матвей Меховский включал в число “славянских народов” Мизиев (турков), Паннонцев (венгров), Карнов (австрийцев с итальянцами), а так же Славов, Сарбов, Рутенов, Померанцев (немцев). То есть все они говорили на славянских диалектах! А за тысячу лет до этого даже Готы, вроде бы чистые “германцы”, произносили слово дверь как «давр», доля как «дайл», око как «ого», двжды как «твадже», хлеб как «хлайб», гость как «гаст», меня как «мейна», меч как “мець”, сажать как «сатжан» и так далее (Ю.Д.Петухов).

Здесь наверное, стоит сделать поясняющее отступление. Дело в том, что каждый из нас ловил себя на мысли, что некоторых слова английского языка странным образом похожи на русские. Фрукт – fruit, волк – wolf, eat - есть. Писатель Виктор Пелевин, рассуждая о слове bear (медведь), считает его исконно русским, напоминая, что у нас в языке есть слово «берлога», буквально: «медвежье логово – лог, овраг». Другие слова, на первый взгляд, никак не похожие на русские, при внимательном рассмотрении, также выявляют русские корни. Например, internet содержит в себе «сеть» (net), исходник которого обнаруживается в древнерусском «тенета» (паутина), а слово talk, которое не похоже по звучанию на слова «разговор», «беседа» (буквальный перевод), на самом деле воспроизводит грамматику слова “толк”, “толковать”. На факультетах филологии совпадения объясняются заимствованием. Мол, все эти слова пришли в русский язык в результате культурных контактов. Преподаватели так и говорят: русский язык на 80 процентов состоит из заимствованных слов, как будто речь идет об островном племени, которое часто посещали купцы и пираты. Но если взять каждый конкретный случай, то картина складывается совсем иная. Например, самое что ни на есть «заимствованное» слово - «крест». Принято считать, что оно пришло к нам из «древнегерманского». Там слово Christ, Krist было именем Иисуса Христа (глагол kristen – обращать в Христову веру, делать христианином), но при этом никто не может дать ответ на простой вопрос: почему в современном русском языке слово «крест» образует обширную парадигму значений, а в немецком - нет? Смотрите сами: крест, Крещение, креститься, Воскресенье, воскрешение, крестьянство, Христос, христианство, креститель, крестный (отец, ход и т.д.). В то же время в немецком языке Krist так и остался сугубо функциональным значением, полностью отказавшись от созидания соответствующих германизмов. Такая же картина со понятием «пастырь». Оно тоже считается заимствованным, но не из немецкого, а из латинского языка. Если посмотреть, как чувствует себя «pastor» в родной Италии, то выясняется, что слово происходит от глагола «pasco» - пасу, питаю, кормлю. Все другие однокоренные слова не выбиваются из «желудочной» темы: pascuum – пастбище, кормилище (столовая); pastus - корм, pabulum - пища, корм; pastillus - ароматные лепешки для жевания. В это трудно поверить, но “pastor” в латыни – это кухарь, кормилец. Значение священника “pastor” приобретает только в качестве фонетической кальки с русского «пастырь». И этот факт подтверждается наличием в русском языке большой парадигмы однокоренных значений, которые насыщают слово «пастырь» незнакомыми для классической латыни оттенками. Именно пастырь, а не pastor хранит в себе семантику охраны, надежды и торжества. Иначе откуда в русском языке слова: паства, запас, опасность, спасение, Паска (Пасха), Спас (праздник), Спаситель, коих нет в латинском? Надо полагать, италийскому этносу не было нужды прилагать творческие усилия - в латинский язык слово “пастырь” пришло уже готовым. Один из отцов этой теории Ярослав Кеслер, чтобы доказать существование древнего общеевропейского языка, даже создал словарь из более более 1000 русских слов, которые есть во всех европейских языках. Что интересно, обнаруженный Я.Кеслером лингво-архаический слой образует лексикон, которого вполне хватает для полноценного общения. И понимать этот язык могут представители любой из современных наций без всякой подготовки, интуитивно.

СЛАВЯНЕ
Каким же был общеевропейский язык тысячу лет назад? Он был сквозным средством общения на территории от Адриатики до Волхова. Мы называем этот язык славянским, но никаких славян никогда не было. Средневековые географы находили только Словенцев и Словен, да и то - исключительно на окраинах венедской Ойкумены. В частности, были зафиксированы Словенцы, которые обитали на вершине Адриатического залива. Они оставили после себя Словению и Венетию (ныне Veneto, итальянская провинция) - «марку винидов». (Слово «вене» так же застыло в имени пограничной Вены, которую римляне так и называли: Vindobon). На противоположном краю венедского мира находились новгородские Словене, живших в окружении Кривичей на далекой реке Волхов. Еще одни Словиньцы были известны на самом западе современной Померании - там, где сегодня Поморское воеводство Польши, в котором живут Кашубы, их потомки. Других «славян» в Средневековой Европе не было, если не считать Словаков, что тогда означало буквально «как словене» (ср. «поляки» - «как поляне»).

Б.А.Рыбаков, знаменитый советский историк, пришел к выводу, что жители Новгорода потому и вошли в историю как Словене («преже бо беша словъни»), что это была венедская колония, то есть «селение вене», «село-вене» - “словене”. (Вене - это распространенное название Венедов среди порубежных народов. В прибалтийских языках это слово до сих пор обозначает русских). Раскопки в районе Великого Новгорода подтвердили теорию Рыбакова: все найденные черепа первых поселенцев оказались идентичны останкам представителей венедского племени Ободритов, живших в ту эпоху на южном берегу Балтийского моря. Не стыкуется только одно: в древних текстах полная форма «словене» никогда не писалась через «е» - только через «о» («съловене»). Иными словами, вместо «село» должно быть «соло», которое и сегодня во многих европейских языках означает «отдельный», «единственный», «одинокий». «Soloven» - это далекие венедские колонии, которые, безусловно, были “solo”, потому что их отделяли от метрополии огромные расстояния. Со временем эти форпосты венедской цивилизации были забыты, а вот потомки колонистов продолжали называть себя соловенцами, да соловенями, только звук “о” со временем редуцировался, дав нам “словеней” и “словенцев”.

Учитывая, что речь идет об окраинах венедского мира, которые первыми встречали любых агрессоров - и военных, и культурных, легко предположить, что именно Словенцы дали повод Ватикану считать себя символом языческого сопротивления. Во всяком случае, распространение неполной формы “Славы” (Slavi) на все “венедоговорящее” население произошло исключительно благодаря латинской письменности. Например, в “Славянских хрониках” (“Chronica Slavorum”), написанных в XII веке миссионером Гельмольдом из Босово, использует как раз такая - урезанная форма, хотя речь в ней идет о самых разных языческих народах Полабья. Распространена легенда, что укороченное называние пошло с легкой руки Адама Бременского, известного книжника, который вычитал, что так называли рабов в Древнем Риме, но как тогда быть с венедским выражением "слава"? Его сулоньские братья использовали для перевода еврейского КБЦ "излучающая тяжесть",  означавшего в Библии божественное присутствие. Выходит термин "слава" в интересующие времена по всей Европе означал высшую форму благоговения и восторга, а Адам Бременский этого не заметил? В общем, определенно можно говорить лишь о том, что Винланд, официально ставший Нижней Саксонией, до XV века именовался еще и Славонией. Финалом этого процесса можно считать «Грамматику» Мелетия Смотрицкого, напечатанную в 1648 году. Там впервые была зафиксирована современная форма написания “славяне”, генетически восходящая не к летописным Словенцам или Словенам, а к латинскому Slavi.

ГЕРМАНИЯ
К этому времени в огне Реформации уже отлилась духовная протестантская письменность, впервые объединившая многие латинизированные диалекты тогдашней Европы. Сегодня эту письменность называют общегерманским литературным языком, но до рождения современной германской нации было далеко – общее имя «Дойче» немцы приняли в 1871 году, всего за 36 лет до Февральской революции в России. Во время подготовки к этому событию книжное слово “германец”, почерпнутое Карлом Великим из древенеримских хроник (некоторые римские императоры носили почетную приставку «германик»), превратилось в этноним. Ведь перед канцлером Отто Бисмарком стояла задача создать такую доктрину дальнейшего сосуществования разношерстных крохотных государств Центральной и Северной Европы, которая могла бы стать платформой их объединения. Тогда-то историки Бисмарка и объявили о существовании «германских народов», которые стояли у истоков современной европейской культуры. Все понимали, что под “германскими” имеются в виду венедские, но «большие батальоны всегда правы» (Б.Наполеон), а Пруссия в то время была самым сильным государством Европы, поэтому теория германского культуртрегерства (нем. Kulturtr;ger букв. — носитель культуры) была безропотно принята. Реально воспрепятствовать могла только Россия, но год объединения Германии не случайно совпал с годом отмены унизительных Парижских трактатов, наложенных на Россия по итогам Крымской войны. Очевидно, это была цена согласия русских.

Так что Фридрих Ницше, когда говорил о «неистребимой ненависти, с которой остальная Европа веками смотрела на ярость белокурых германских бестий», сам того не зная, описывал Ратарей (Ругов, Ран), которые прошли путь от языческих “бестий” до христианских “Rittеr”, никуда при этом не исчезая с исторической сцены. Рыцарские ордена не случайно выглядят так, словно списаны с военно-духовной организации Ретры, потому что их ядро составляли латинизированные Ратари/Rittеr, которые теперь поклонялись не Ридегасту и Маре, а Иисусу и деве Марие. В остальном, включая кодекс чести, они оставались носителями древней военно-духовной культуры, последний выдох которой угадывается в традициях остзейских дворян.

НЕМЦЫ
Как же случалось так, что языческие Ратари превратились в христианских Ritter? Русский историк А.Гильфердинг, исследуя слом вечевой государственности в Передней Померании, отмечал, что "через аристократию, именно ту стихию, которую балтийские славяне внесли к себе от чужеземцев, вошла гибель к народу поморскому. При водворении христианства и немецкого влияния на Поморье, знать тотчас же онемечилась и, приняв все условия германской жизни". И действительно, в 935 году, то есть в разгар описываемой в учебниках агрессии на “полабских славян” со стороны “франко-саксонских феодалов”, в Уставе рыцарского тypниpа в Магдебypге мы читаем имена представителей высшей знати Полабья: “русского пpинцепса” Велемиpа, “геpцога Рyссии” Оттона Редеботто, “князя Ругии” Венцеслава. Судя по всему, они себя вполне комфортно чувствуют в среде этих самых “франко-саксонских феодалов”, которые, к тому же принимают участие в традиционной забаве Ратарей (турниры не случайно стали называться “рыцарскими”). То есть венедские аристократы на этом мероприятии не гости, а хозяева (древнее латинское название города Magadoburg обычно выводят из Медобор), что поневоле наводит на еретическую мысль: а может быть никаких “франко-саксонских феодалов” и не было? Может быть, таким образом, стали называть “онемеченных” Ратарей и других представителей военной элиты Винланда? Ведь не случайно же историки до сих пор спорят, кем был один из самых жестоких и беспощадных угнетателей полабских славян герцог Биллунг? По одним данным это был сакс, а по другим – один из представителей ободритской знати, которого звали Мстивой.

Свет на тайну перерождения полабской племенной знати проливает история рождения слова “немец”. Принято считать, что так покоренные жители Полабья стали называть своих завоевателей - франко-саксонских феодалов. Это мнение основывается на том, что слово «немец» происходит от протославянского «не мы», означавшего «не наш» (русский язык не имел родительного падежа, отсюда знаменитое “иду на вы” - так писал своим недругам князь Святослав, желая сказать “иду на вас”), и поэтому своих новых господ покоренные славяне стали называть словом “немцы”, то есть “те, кто не мы”. Слабым местом этой теории является отсутствие доказательств, что прилагательное "немой" использовалось в значении “чужой”. Например, в поздних русских летописях писали: "Югра же людье есть язык нем", то есть слово “нем” здесь явно использовано в значении “по нашему не говорят”. А мы знаем, что в те времена вся Центральная и Северная Европа говорила на наречиях одного языка. Иноязычие было возможно только в одном случае - когда звучала латынь. И когда мы читаем, что «у древан полабских прежде их истребления, слово nemtjemka означало госпожу высокого рода, а nemes – молодого господина» (П. Шафарик), то представляем себе представителей племенной знати Древан (одно из полабских племен, жившее на берегах реки Ильменау), которые в присутствии соплеменников общались между собой на благородной латыни. Они уже давно, может быть во втором-третьем поколении, “германцы”, то есть христиане, которые по традиции, заведенной еще Карлом Великим, были обязаны писать, молиться и разговаривать только на латыни. Речь, из которой невозможно понять ни одного слова, была настоящим потрясением для простолюдинов, которые до сих пор не знали явления иноязычия. Это впечатление и нашло свою утилизацию в новом словечке “немец”.

Для России явление двуязычия - вещь традиционная. Здесь всегда был “господский язык”, на котором изъяснялись дворяне и аристократы. Во времена династии Рюриковичей это был татарский язык (Г.В.Вернадский), во времена династии Романовых - французский. При этом знать всегда оставалась верной русскому подданству, даже если ее представители не всегда умели читать, писать и говорить по русски. Иное дело - полабская коллизия. Латинизированные отпрыски жупанов (вечевых старост) знакомились с бездонной латинской культурой и неизбежно начинали смотреть на своих соплеменников другими глазами. Я думаю, что понятие куртуазности отражает как раз этот процесс - поколение воспитанных и образованных "дворян" ("куртуазный" от латинского cors «двор, загон»), сформировавшихся в свите Карла Великого - это варяги, ратари, руги, раны, обдоры, вильцы и прочие "полабские славяне", которые дали повод историкам говорить о Каролингском Возрождении, потому что отказались от языческих богов, а именно - от языка магических заклинаний. Они стали писать, думать и говорить на латыни. Многобожие не случайно называется язычеством. Средством общения с пантеоном был общеевропейкий (читай - русский) язык. Язычник - это человек, которые воспринимает мир в значениях Языка, благодаря чему тот полон сущностей - воплощенных образов с эквивалентом сознания и зарядом воли. На латыни все это перестает быть живым. Например, Лес – это бог скотоводов, покровительствовавший поэтам, но если человек видит перед собой forest или silva, то это уже "научная картина мира", которую не интересует воспринимаемая целостность, так как на первый план выходят его устройство - детали и подробности. И Лес становится "массивом  деревьев", сохраняя возможность дремать, думать или скрывать лишь в поэтическом изложении, которое в известном смысле и есть заклинание.   

Языческая культура, по выражению известного искусствоведа В.Воррингера, "неприложима к классическому идеалу искусства и классической эстетики”, поэтому процесс отслоения знати от племенных традиций и верований привел к тому, что между просвещенными "немцами" и простыми земледельцами возникла культурная пропасть - самая глубокая в мире. Особенно это было заметно при попытках внедрить передовые аграрные технологии. Массовое сопротивление земледельцев-язычников, видевших в нововведениях только посягательство на угодья живых богов, заставляло “немцев” искать выход из сложившейся положения. И он был найден. В X веке наблюдается массовый переход венедских общин-республик в юрисдикцию Франконии. Дело в том, что земледельцы-язычники, оказавшись во власти статутов Салической правды, превращались в литов - полурабов, жизнь которых отныне принадлежала сеньорам. И если они в штыки принимали передовые технологии обработки земли, то высокородные господа могли запросто продать их на рабовладельческих рынках где-нибудь в Кафе, а на освободившиеся земли поселить “культурных” голландских колонистов. Что и происходило.

В «Деяниях саксов» Видукинда Корвейского (кн. II, гл. 21) рассказывается, как в 940 году «некий славянин по имени Тугумир, (...) который, по закону племени, должен был как наследник своего отца стать государем тех, кого называют гаволянами (латинское название стодорян – авт.). Получив большие деньги и соблазненный еще большими посулами, он обещал предать [свою] страну. (...) он прибыл в город под названием Бреннабург и, признанный народом и принятый как государь, он вскоре исполнил то, что и обещал. Пригласив к себе своего племянника, который один оставался в живых из всех правителей племени, он, захватив его обманом, убил, а город со всей областью передал под власть короля". Другой такой переход известен на примере одного из самых главных племен Приморья/Померании. В 1198 году правитель Вагров (Вэринов, Варягов) Гремислав подписал дарственную грамоту, в которой сообщалось: "Дарую ордену Гроба Господня мой город по имени Старгрод (Ольденбург - авт.), с землями, лесами, водами, озерами, мельницами, бортями, со всеми родами судопроизводства, сюда относящимися, с податью и со всеми другими его принадлежностями". Зачем полабская знать отдавала землю под скипетр христианских королей? Таким образом осуществлялась смена политического строя. Ведь потомки зипунов отдавали под власть монархии общественную собственность, чтобы получить ее обратно как наследное маркграфство или герцогство. Например, Тугомир, после того как отписал Стодору королю саксов, получил из его рук графскую корону в Северной марке (так теперь называлась земля Стодорян), который он и владел до смерти (А.Ф. Гильфердинг).

К 939 году в юрисдикции Франконии оказались практически все венедские республики между Эльбой и Одером. Так что никакого завоевания не было. Другое дело, что была война - гражданская война. Волнения, вызванные переходом на новый политический  строй, использовались не только соперничающими кланами. Во главе мятежей нередко вставали представители языческой знати, искренне боровшихся за право поклоняться  племенным богам. Противостояние часто выглядело как внешняя агрессия, потому что новоиспеченные графы и герцоги привлекали для подавления восстаний все тех же франко-саксонских феодалов. Например, в составе войск императора Оттона, напавшего на Переднюю Померанию (ныне округ Мекленбург), упоминаются представители полабской знати, которые шли в первых рядах карателей. (По сообщениям историков XVIII, была разрушена столица ратарей Ретра и главный языческих храм всего Полабья храм Радегаста. Изваяние этого божества вместе с остальными сокровищами Ретры отправилось в подарок епископу Бранденбургской марки). Интервенция достигла своего апогея в 1147 году, когда папа Евгений III по просьбам своих возлюбленных чад “de Russie”, провозгласил Вендский крестовый поход (Wendenkreuzzug). В тот год помощь немцам пришли саксонские, датские, польские феодалы, и это была первая в истории демонстрация "европейского единства".

ГОНЬБА
Вместо эпилога хотелось бы подвести черту: современные немцы являются венедами, забывшими, кто они такие. Это не мое утверждение - согласно данным генетики, русские, поляки и немцы представляют собой единый этнос, поэтому не удивительно, что рыцари - это ратари (редарии), отвергшие язычество, а словенцы, словене - венедские герои, пионеры-первопроходцы. Новый взгляд на германскую историю позволяет так же предложить новое прочтение связанных с ней событий. Например, рождение Литвы. Как известно, что ВКЛ (Великое Княжество Литовское и Русское) или просто Литва - это последнее языческое государство Европы, издававшее документы на русском языке. Основали его не литовцы в современном понимании (Аушкайты, Жемайты и т.д.), а "литы" - в середине XIII так называлось воинское сословие в Нижней Саксонии, формировавшееся исключительно из местных язычников. В титулах Салической правды литы упоминалось одновременно с рабами и за одинаковые преступления несли одинаковые наказания. Единственное, что отличало лита от раба, это его право на военную карьеру. Многие ободриты и вильцы, оставаясь верными племенным богам, пользовались этой привилегией, записываясь в специальные отряды. Это были дружины из литов. Из поколения в поколение литы несли службу в Нижней Саксонии, Передней Померании и Пруссии, со временем превратившись в военную касту, которая впервые заявила о себе еще в Первом Крестовом походе. Прославленных в папских буллах за взятие Никеи и основание города Руссия, литы стали популярны среди князей и господарей Центральной и Восточной Европы, в том числе на Руси, где они были известны как Литва, которую охотно нанимали на военную службу для охраны границ или для похода на неприятеля. Одна из таких дружин, нанятая на службу галицко-волынскими князьями, самовольно захватила окраину княжества, подчинив себе некоторых галицких данников. Нерешительность в отношении вышедших из под контроля наемников обернулась тем, что по всей Европе пошел слух об образовании Княжества Литовского, и бродячие отряды Литов стали один за другим поворачивать в его сторону. Лагерь Литвы быстро набухал прибывающими дружинами, пока не превратился в армию - инструмент, с помощью, которого, как считают историки, было завершено создание ВКЛ. Исследователи традиционно переводят девиз на гербе ВКЛ «Гоньба» как «погоня», не умея объяснить, за кем же гнались основатели государства? Между тем, ещё в XVIII веке слово “гоньба” хранило другой смысл, который угадывался в таких выражениях как «ямская гоньба» или «гнать гоньбой» (торопиться). В XIII веке «гоньбой», скорее всего, называлось то, что сегодня мы понимаем под термином “трафик” - процесс неупорядоченного движения в заданном векторе. Причем, “гоньба” как процесс адсорбции была явлением настолько мощным, что в Литву стали “подогняться” не только языческие потомки вильцев и ободритов, но и их восточные соседи - княжества христианской Руси. Что касается современного этнонима, то тут никакого секрета нет. Он стал таковым со времен Екатерины Великой, по приказу которой Литвины стали именоваться Белоруссами, а их прежнее имя, оставшись "бесхозным", закрепилось за местными инородцами, на которых указ не распространялся.