Йемен. Возвращение

       В начале ноября, когда заканчивался отпущенный нам 100 часовой ресурс, в Ходейду прилетел сменный экипаж. Ознакомив его с маршрутом полета в столицу, мы на следующий день покинули Йемен.
      «Перемахнув» через Красное море, мы благополучно долетели до Каира и, заправив самолет, остались там на отдых. В Каире нас встречал экипаж нашей части, находившийся в Египте в длительной командировке в распоряжении Президента Египта. Члены их экипажа ездили с нами по городу, показывали его достопримечательности и помогали нам выбирать подарки для наших жен. В общем, были нашими и гидами, и переводчиками в Каире. А вечером, в гостинице, мы отметили нашу встречу.
       Улетали рано утром, без провожающих. Нам снова предстоял беспосадочный перелет через Средиземное и Черное море, так как первая посадка была запланирована в Симферополе, в Крыму.
        Приземлившись в Симферополе, мы заправились и остались на ночлег. Ночью в гостинице со мной стало твориться что-то невероятное, и у меня поднялась температура. А температура была – под 40! «С чего бы, вдруг!» – подумал я.
       Хорошо, что я жил в одном номере с переводчиком. Переводчик на этот раз был опытный товарищ, и он, чем мог, помогал мне. Всю ночь он возился со мной:  заваривал чай на походной спиртовке, отпаивал меня горячим чаем, давал таблетки. Всю ночь я метался в жару, но температура не спадала. Оставаться в Симферополе до полного моего выздоровления не имело смысла –  все рвались домой! Да нам просто не на что было жить – у нас не было денег! И я предложил командиру лететь домой, так как все в этом были заинтересованы. А чтобы пройти медицинский контроль, я предложил, чтобы вместо меня к врачу пошел переводчик с моими документами. Так и сделали. И так нам разрешили вылет, и вот, мы уже летим «на полных парусах» в Москву!
      Однако, температура не унималась. Я отдал переводчику свой «План связи», чтобы он самостоятельно вел связь в полете, а сам  прилег на плоскостные чехлы на полу в гардеробном отсеке. Гардеробный отсек находился рядом с пилотской кабиной. И я вставал только затем, чтобы перенастроить УКВ-радиостанцию, когда в этом была необходимость, так как настроенных каналов на весь маршрут полета не хватало. И в таком виде мы оказались дома, на Чкаловском аэродроме!
      На перроне нас встречали начальники служб эскадрильи: комэск, инженер эскадрильи, штурман эскадрильи, начальник связи эскадрильи и дежурный врач части. Все вышли из самолета на перрон, кроме меня. Я остался стоять в дверях самолета и глядел на всех с высоты, не решаясь спуститься вниз. Спускаться вниз не было сил. Тогда на самолет поднялся незнакомый офицер. И когда он спросил меня, как я себя чувствую, я понял, что это врач и что ему уже доложили обо мне. Я сделал вид, что я не понимаю, о чем идет речь, и ответил: «Нормально!» Он прошел по самолету в пилотскую кабину и, убедившись, что в самолете больше никого нет, вернулся ко мне и сказал, что у меня болезненный вид и что возможно у меня тропическая лихорадка и мне необходима срочная госпитализация. Я сказал, что перед вылетом в Йемен я сделал все необходимые прививки и что я просто простыл в Каире на ветру во время заправки самолета. Но врач не поверил, настоял на своем, и вечером меня госпитализировали. Дома я появился только через неделю. Это к тому, что я и так не был дома целых полгода!
      Предположение врача не подтвердилось. На этом моя одиссея закончилась, и я вернулся к исполнению своих обязанностей.