Прививка ото лжи

   В одном из блогов зашёл разговор о книге Аллы Гербер «Мама и папа». Собеседники рассуждали о том, что А.П. Чехов в разное время по-разному отзывался о своих родителях. Если бы нам представилась возможность в разные периоды нашего взросления высказываться о родителях, уверена, что наши противоречия также были бы выпуклыми. Каждый, думается, помнит себя в ситуации, когда его не поняли, ему не поверили или ещё хуже, обделили вниманием... Помните, хочется уйти из дома и не вернуться, хочется, чтобы тебя придавило бревном, потому что брёвен всегда было полно на дворе. Их потом пилили и кололи на дрова для печей, а мы любили прыгать и бегать по ним, а родители предостерегали: смотрите – придавит... А потом посмотреть со стороны на плачущих родителей, которые тогда бы уж, конечно, поняли, кого они потеряли и как меня любили... У вас не было таких ситуаций? А у меня были...
   Помню один безумный свой поступок, когда я придумала, что у меня начался приступ аппендицита. В доме были гости, они были увлечены беседой, солнце клонилось к закату, вечер был потерян, на нас с сестрой никто не обращал внимания. И тогда я заскучала и разыграла спектакль, в который сама и поверила. Я легла в своей комнате и стала хныкать, мне было тогда лет пять-шесть, не более, в школу я ещё не ходила... Меня не слышали, я усиливала хныканье, пока не дошла до рёва.
   Про аппендицит дома рассказывали часто, с большими подробностями, потому что папе его вырезали. Я была внимательной девочкой и, что называется, всегда мотала на ус, причём взрослые не всегда даже осознавали, насколько я могу слушать, не подавая при этом вида, что тема меня интересует. Услышав меня и расспросив в чём дело, папа поставил диагноз, срочно вызвал скорую и отвёз меня в больницу, меня проверили, и так как симптомы не подтвердились, и я по дороге в больницу чудесным образом выздоровела, нас отпустили домой. Я так убедительно играла, что чуть не заигралась, но когда поняла, что вскоре, если не остановлюсь, снова останусь без родительского внимания, немного скорректировала сценарий.
   Мы добирались домой из Пироговки на троллейбусе поздно ночью, а потом несколько остановок пешком. И я была счастлива, что папа рядом, ведь именно его внимания мне и не хватало... Я держу его за руку и пытаюсь подстроиться под его великанские шаги, спеша домой, чтобы поскорее успокоить маму и заснуть счастливым сном капризного ребёнка. Знали бы родители тогда, какая у них отвратительная дочка... Да и много чего вспомнить можно, хорошего и не очень, но с годами все воспоминания становятся со знаком плюс… Можно представить себе степень недоумения родителей, знай они правду... И как мы недоумевали с сестрой, ну почему родителям интереснее с гостями, а не с нами, и когда уже гости уйдут, неужели нам сегодня так и не достанется общения с мамой и папой?..
   Долго меня мучили угрызения совести, ведь о моей тайне никто не знал, даже сестра, пока у меня в 9 классе аппендицит не вырезали. Делал мне операцию какой-то смешной студент грузинской национальности, смешной, потому что был маленького роста и для того, чтобы оперировать, он стоял на скамеечке; делал своё дело долго и неумело, это я поняла из того, что кончился наркоз. Я почувствовала это, когда мне накладывали швы, и мне было ужасно больно. Но я терпела, предположив, что получаю по заслугам, не буди лиха, пока оно тихо. Думаю, что вполне могла бы обойтись и без этой операции, если бы постоянно не думала о ней, ища оправдание своему поступку. Услышала, что в этом году ни в коем случае нельзя говорить неправду, и вот захотелось прилюдно раскаяться в моём поступке, который мне даже трудно правильно оценить, хотя прошло с тех пор почти полвека. К сожалению, жизнь так коротка, и извинения попросить не у кого, а признаться в любви родителям можно лишь заочно...