Был ли садистом маркиз де Сад?

(Репортаж № 27)

Донасьен Альфонс Франсуа де Сад (1740 - 1814) - французский писатель, известный как «маркиз де Сад», активный участник революции 1792 года. Биографических данных об этой личности вполне достаточно по причине одиозности его произведений и поведения.

В Провансе, где провёл свои детские годы мальчик, «смотрели на свободу сексуальных нравов… сквозь пальцы». (Томас Д., 1998). Воспитываемый в неге и любви во дворце покойного принца Конде и играя с его сыном Луи-Жозефом де Бурбоном, он приобрёл все традиционные недостатки характера, свойственные единственному ребёнку, избалованному ещё и в силу своего высокого происхождения. Но летом 1744 года «маркизик» во время какой-то азартной игры побил принца Луи-Жозефа, который, кстати, был в два раза старше его.

Современные психологи определили бы подобный тип воспитания, как попустительски-бесконтрольный, потворствующий (гипопротекция, безнадзорность), но в то время психологов не было, и подобная вседозволенность, скорее всего, была нормой.

Родители Донасьена в это время находились при дворе кёльнского курфюрста. Поэтому драчливого мальчика пришлось от греха подальше увезти из дворца к бабушке, которая, разумеется, потворствовала всем прихотям любимого внука. Но через год лопнуло и её терпение, и для маленького деспота стали подыскивать нового опекуна, которым стал дядюшка, аббат де Сад. В старинном замке у дяди, который смог оказать благотворное влияние на племянника, мальчик много читал. В десятилетнем возрасте его определили учиться в колледж Людовика Великого, и он смог без труда приспособиться к требованиям нового режима. Одним из главных видов отдыха в школе была постановка спектаклей. Любовь к театру, раз проснувшись, уже не покидала Донасьена до самой его смерти в Шарантоне, где актёрами выступали не дети аристократов, а душевнобольные люди.

Возможно, что именно во время учёбы подросток впервые обнаружил, что боль, возникающая при наказании розгами, доставляла ему ни с чем не сравнимое удовольствие (вспомним в связи с этим другого французского писателя и философа Жан-Жака Руссо). Биограф писателя Елена Вячеславовна Морозова предполагает, что: «розги пробудили его анальную эротическую чувствительность, и с тех пор наибольшее сексуальное удовольствие он будет получать именно от содомских сношений, как гомосексуальных, так и гетеросексуальных. Как в дальнейшем зафиксируют полицейские протоколы, для получения полного удовлетворения де Саду нужно будет не только стегать розгами своего партнёра, но и требовать от него аналогичных услуг для себя». (Морозова Е.В., 2007).

В 1754 году Донасьен поступил в кавалерийское училище. В 1756 году состоялось его первое боевое крещение, во время которого он проявил себя с лучшей стороны. Однополчане говорили о нём: «Совершенно сдвинутый, но храбрый». В 1763 году Донасьен демобилизовался и в мае этого же года женился. А в октябре произошёл его первый сексуальный скандал. Вряд ли он возник на пустом месте. Уже в юности, а затем при наездах в Париж из армии у маркиза, как и у большинства молодых людей его положения и состояния, наблюдалась склонность к весьма легкомысленному поведению с женщинами.

Сразу после возвращения де Сада из армии владельцы домов терпимости в Париже «получили предупреждение насчёт него от Луи Марэ, инспектора полиции, отвечавшего за нравы общества в городе». Он порекомендовал им «никаких девушек ему для сопровождения в petite maison» с маркизом не отпускать. «Petite maison как тайное место для интимных удовольствий титулованных и знатных особ стало символом разврата хорошо обеспеченных. Уединённость и надёжность укрытия за его стенами делали такой дом идеальным местом для развлечений». (Томас Д., 1998).

Заметим, что и до свадьбы Сад, по примеру отца, вёл образ жизни либертина-гедониста: имел многочисленные сексуальные контакты и участвовал в оргиях. «В результате он переболел многими венерическими заболеваниями, вплоть до сифилиса, что, конечно же, не лучшим образом сказалось на состоянии его полового аппарата». (Загурская Н.В., 2004). Либертинами (или либертенами) называли сторонников нигилистической философии, отрицающей общепринятые нормы поведения.

Итак, в октябре 1763 года Донасьен познакомился с девушкой по имени Жанна Тестар, которая «обслуживала избранных клиентов из привилегированных классов» в одном из самых «фешенебельных борделей» Парижа. Слуга маркиза отвёз её в тот специально приспособленный для таких свиданий дом, который принадлежал де Саду. Донасьен, будучи в душе артистом, сначала продемонстрировал ей весь набор тех вызывающих ужас приспособлений для пыток, которые коллекционировал для своего удовольствия. Напугав до смерти своими разговорами девушку, он предложил ей совершить с ним анальный секс, который в то время карался сожжением на костре не только мужчины, но и согласившейся на него женщины. Жанне, видимо, опытной в таких делах, удалось уговорить «ужасного клиента» перенести «сеанс» на воскресенье, когда они смогут предаться «незабываемой оргии». Можно предположить, что де Сад уже был удовлетворён устроенным спектаклем, так как свободно отпустил девушку, которая, в свою очередь, не замедлила сразу обратиться к инспектору полиции и пересказала ему всё происшедшее. Через 10 дней маркиза де Сада арестовали и заключили в замок Венсенн. Информировали короля, попросив его наказать маркиза за подобное поведение по всей строгости закона. Ни следствия, ни суда не было. Де Сад покаялся и 13-го ноября Людовик XV приказал освободить его с условием, чтобы он жил под наблюдением семьи своей супруги. Тёща де Сада, госпожа де Монтрей сыграла роковую роль в судьбе будущего писателя.  Она понимала, что её дочь уже получила титул де Садов, один из древнейших во Франции, и что теперь столь конфликтного зятя предпочтительнее видеть за решёткой, чем терпеть его скандальные выходки.

Маркиз де Сад тем временем продолжал вести «фривольную жизнь», но уже избегая debauche outree («необузданного разврата»), ограничиваясь тем, что бил плетьми тех, кто попроще - актрисок и девушек из балета. Жалоб от «жертв» не поступало, так как они за один такой вечер получали от маркиза месячное жалованье. Но даже и без «необузданного разврата» к концу 1764 года 24-летний Сад имел такую репутацию, что большинство публичных домов Парижа не хотели иметь с ним дела.

В 1767 году скончался отец де Сада и титул графа должен был перейти к сыну, но он им не пользовался возможно потому, что вместе с титулом отец оставил и долг в 86 000 ливров.

В пасхальное воскресенье 1768 года вспыхнул новый скандал. «Маркиз заманил к себе в дом молодую нищенку, некую Розу Келлер, посулив ей место служанки, и выпорол её плетьми, громогласно при этом крича». Розе удалось выпрыгнуть полуодетой из окна на улицу (всё-таки не у Чикатило в подвале сидела!) «и донести на маркиза в полицию. Сад попал за решётку, и лишь после того, как он выплатил Розе Келлер весьма значительную сумму, он добился освобождения и отправился в свой родовой замок “Ла Кост” на юге страны». (Ерофеев В.В., 1973). Внимание общественности к его скандалам привлекал тот факт, что его «истязания жертвы», которые по тем временам даже близко не сравнимы с жестокими публичными порками преступников, имели сексуальную подоплёку. А такого рода «клубничка» всегда вызывала нездоровое любопытство окружающих.

 В июне 1772 года де Сад устроил дебош в Марселе, где в ход пошли и плети, и анальный секс (т.н. «содомия») и какие-то «сомнительные конфеты» для возбуждения полового чувства (речь шла о шпанской мушке, известной как афродизиак), которыми Сад кормил девиц. Одна из них заявила потом в полицию, что её собирались отравить и принудить к анальному сексу. В соответствии с законом Марсельский суд постановил отрубить де Саду голову, а затем обезглавленное тело сжечь и пепел развеять по ветру. Маркизу-эротоману пришлось бежать от приговора в Италию, что он и сделал, захватив в непредвиденное путешествие миловидную сестру своей жены. Но в 1777 году, легкомысленно вернувшись во Францию, «в результате новой серии скандалов дебошир уже по ходатайству тёщи опять оказался в тюрьме... В тюремной башне Венсенского замка, куда был заключён маркиз, он наконец-то взялся за перо». (Ерофеев В.В., 1973). Вот и получается, что нет худа без добра.

Писательское вдохновение охватило Донасьена после шести месяцев заключения. «Запертый в четырёх стенах, маркиз начал создавать своё собственное царство... Впрочем, в каком бы стиле маркиз не работал, одиннадцать лет, проведённые в тюрьме, помогли ему найти себя в роли автора художественных произведений. Он достиг такой ясности внутреннего видения, которая заставит содрогнуться не одного его читателя». (Томас Д., 1998). «Процесс письма спасал его от бездействия, которого вспыльчивый и своенравный маркиз не терпел более всего… Донасьен Альфонс Франсуа буквально одурманивал себя работой». (Морозова Е.В., 2007).

И здесь мы снова видим пример «компенсаторности творческого процесса». Поскольку Сад не мог прямо удовлетворить свою бьющую ключом сексуальность, он сублимировал её в творчестве. Благо, что создатель не обделил его талантом. И можно сказать, что всё его творчество на протяжении этих одиннадцати лет (и далее) представляло собой непрерывный виртуальный половой акт с самим собой.

В 1784 году де Сада переводят в Бастилию. Там он пишет «120 дней Содома», произведение, по композиции напоминающее «Декамерон» и представляющее собой своеобразный свод нескольких сот сексуальных извращений. Рукопись по внешнему виду напоминала «рулон бумаги длиной около 20 метров» (Царьков А., 1991). Некоторые биографы полагают, что де Сад сочинял этот роман «ради сохранения здоровья – как умственного, так и физического. Погружаясь в фантазматический мир причудливых эротических видений, он освобождал от них свою плоть и одновременно изощрял ум, изливая на бумаге самые невероятные способы мучений, придуманные его либертенами для своих жертв. Вспыльчивый, капризный, он вполне мог воображать на месте безликих жертв своих врагов». (Морозова Е.В., 2007). «Почти всё, что он написал, было написано в Бастилии, начиная с его романов “Жюстина”, “Жюльетта”, впоследствии переделанных и бывших злобою дня во времена революции. Большинство его драматических произведений относятся к тому же времени». (Д-р Альмерас, 1992).

Накануне штурма Бастилии в июле 1789 года маркиз подстрекает толпу на взятие тюрьмы, крича в окно, что в Бастилии «уничтожают заключённых». Его срочно перевели в другую тюрьму. Но в апреле 1790 года «гражданин де Сад», освобождённый революционными повстанцами, наконец-то обретает свободу. Французская революция приравняла писателей к «почётному третьему сословию», то есть к тем, кто фактически руководил революцией. Общественное признание сочинительства не могло оставить Донасьена равнодушным и явилось одной из причин его отказа от эмиграции и согласия на участие в революционных структурах власти. Какое-то время он даже занимал «пост сначала секретаря, а затем председателя Секции пик в Париже».

Исполняя обязанности судьи, садист де Сад спас от гильотины многих людей, «вина» которых заключалась только в их аристократическом происхождении. Но в 1793 году де Сада обвинили в «преступной умеренности» (выражаясь терминами революционного бурного времени, в «модерантизме») и самого заключили в тюрьму, где он ожидал своей казни. Благодаря случайному стечению обстоятельств (одна из положительных черт революции – организационный беспорядок) он избегает революционного трибунала, а в следующем году, по ходатайству секции Пик добивается освобождения. Более того, в 1795-1797 годах, пользуясь неразберихой той поры, «гражданин де Сад» умудряется осуществить издание своих романов, написанных во время заключения.

Когда Бонапарт в 1799 году сделался консулом, де Сад со свойственной ему непродуманностью поступков поднёс ему в дар свои романы в роскошном переплёте. Но строгий консул «приказал уничтожить его произведения, а самого автора вновь арестовать» (Крафт-Эбинг Р., 1996). Наполеон не осознал того факта, что книги отражают поведение людей, своё же поведение люди крайне редко перенимают из книг, как того хотелось бы нравоучительным педагогам. Они чаще только внешне и не очень искренне копируют его.

Де Сада как «автора безнравственных произведений» сначала заключают в тюрьму, которая вскоре заменяется Бисетром - психиатрической лечебницей для мужчин, а в 1803 году – психиатрической лечебницей Шарантон. В больницу «гражданина маркиза» доставляют по требованию родственников за «распутное поведение». Диагноз, установленный врачами, гласил: «Безумие либертена». Ничего иного инкриминировать шестидесятилетнему маркизу не смогли, так как ясностью и остротой ума он превосходил многих своих гонителей. Можно поверить словам де Сада, который писал своей жене: «”Да, я распутник и признаюсь в этом, …я постиг всё, что можно было постичь в этой области, но я, конечно, не сделал всего того, что постиг, и, конечно, не сделаю никогда. Я распутник, но я не преступник и не убийца…”» (Ерофеев В.В., 1973). Садизм маркиза-философа, если сравнить его с современными ему нравами, во многом носил бутафорский характер.

Де Сад продолжал писать и в психиатрической лечебнице, но теперь уже в основном пьесы. Ему удаётся осуществлять спектакли силами самих больных, и эти представления неожиданно пользуются большим успехом. «В театре господина маркиза де Сада… давали спектакли с 1805 по 1813 год и всегда собирали полный зал. Ездить в шарантонский театр было модно, в заведение… съезжалась вся парижская знать» (Морозова Е.В., 2007). Де Сад поставил несколько собственных пьес, ряд пьес современных ему драматургов, но в основном комедии, так как трагедии могли негативно подействовать на психику душевнобольных актёров. Эти представления уверенно можно считать предтечей современного метода психотерапии - психодрамы американского психиатра румынского происхождения Якоба Леви Морено (1889-1974). Сам писатель часто участвовал в спектаклях и предпочитал играть роли злодеев.

Главный врач Шарантона Руайе-Колар докладывал 2-го августа 1808 года министру наполеоновской полиции Жозефу Фуше: «Он не сумасшедший. Его единственная болезнь - порок, но от этой болезни его невозможно вылечить в учреждении, предназначенном для врачевания душевнобольных. Необходимо, чтобы этот субъект был заключён в более строгой обстановке...”» (Д-р Альмерас, 1992).

Несмотря на различные демарши, маркиз де Сад так и не добился освобождения. В общей сложности он провёл в заключении около тридцати лет, что, разумеется, могло только способствовать обострению его эротических обсессий. «В Шарантоне маркиз де Сад выглядел “крепким стариком”, на котором не отразился его возраст, с красивыми седыми волосами, полным достоинства, любезным и обходительным; на обращения к нему он отвечал кротким голосом, но нецензурно и во время прогулок во дворе чертил на песке непристойные фигуры... Возможно развитие в последние годы жизни инволюционной деменции. Периодическое повышение перверсных наклонностей и влечений представляло собой в данном случае на редкость значительное антисоциальное явление». (Eulenburg A., 1902).

Там же в Шарантоне маркиз де Сад в возрасте 74 лет скончался. А в 1990 году во Франции торжественно отметили 250-летие со дня рождения писателя, его замок в Провансе превратили в музей.

Донасьен де Сад писал про себя: «Властный, наделённый холерическим темпераментом, импульсивный, склонный к крайностям во всём, с безумно богатым воображением, такой, равного которому в жизни нет, - вот я весь в двух словах. И ещё добавлю: вы должны или убить меня, или принимать меня таким, каков я есть, ибо я не изменюсь… Я, вполне естественно, заинтересован в том, чтобы существовало законное право для всех форм сексуального поведения, к которым я сам склонен и которые определяются природными импульсами». (Сад Д.-А.-Ф. де, 2004).

 «…Сад был классическим садомазохистом, от прочих садомазохистов отличаясь тем, что его “сублимация не являлась бессознательной”… К тому же его садизм, если, конечно, не принимать во внимание творчество Сада, было по большей части бутафорским. Можно говорить скорее о научном эксперименте по изучению природы желания и наслаждения, к которым он подходит с мерками, сложившимися в рамках геометрии». (Загурская Н.В., 2004). Психолог Наталья Витальевна Загурская даёт «Кровавому соблазнителю» (так называется одна из биографий маркиза) такую психоаналитически-психиатрическую оценку: «Трудно отрицать выраженные черты шизофренической анальности в творчестве Сада: педантизм бесконечных монотонных перечислений, языковую блеклость и скупость, сюжетную и идейную аккуратность, тщательно маскирующую тягу к разложению, особенно свойственные шизофренику… Либертинаж Сада обозначает крайнюю точку перехода творчества в безумие. Эта точка оказывается наиболее продуктивной, однако её удержание представляет собой значительную трудность». (Загурская Н.В., 2004).

О диагнозе шизофрении в данном случае говорить вряд ли корректно. Но предположить тот факт, что литературное сочинительство служило маркизу защитной психологической реакцией и сублимацией полового акта, вполне допустимо. Более того, возможно назвать его творчество и современным психотерапевтическим термином - «терапия творческим самовыражением» (М.Е. Бурно).

Восемнадцатый век знал садистов и «покруче», в сравнении с которыми наш маркиз выглядит сексуально озабоченным хулиганом. Например, во Франции брат короля Людовика XVI герцог Орлеанский со товарищи «забавы ради могли начинить порохом женщину и поджечь её». (Морозова Е.В., 2007). «Даже в условиях более мягкого судопроизводства Англии, закон требовал, чтобы восставшие якобинцы в 1746 году подвергались казни через повешение, “но так, чтобы смерть сразу не наступала, поскольку тебя ещё нужно было живого изрезать; вытащить внутренности и сжечь у тебя на глазах”». (Томас Д., 1998).

В России упомянем недобрым словом хотя бы «Салтычиху», русскую помещицу Дарью Николаевну Салтыкову, замучившую до смерти несколько десятков человек, которую императрица Екатерина Вторая постановила, за неимением в то время более подходящего термина, именовать «сие чудовище мущиною». И сексопатологи до последнего времени продолжают считать, что садизм – типично мужское извращение, а мазохизм – женское. Такой подход вполне объясняет распространённые садо-мазохистические игры, которым в различной степени предаются некоторые пары до или во время полового акта. Садизм, разумеется, может проявляться и вне сексуальных намерений, например, в излишней строгости педагога (т.н. оральный или, точнее – «вербальный «садизм»).

Издевательство над человеком и наслаждение производимой жестокостью существовали во все времена, но лишь «гуманный» XIX век обратил на это явление более пристальное внимание и австрийский психиатр Рихард фон Крафт-Эбинг присвоил ему специальный эпонимический термин – садизм. Нет нужды доказывать темообразующее влияние этой сексуальной аномалии на творчество де Сада: практически все его романы в большей или меньшей степени посвящены описанию различных вариантов этой девиации полового чувства.

Повторим, что садизм «открыл» отнюдь не Донасьен де Сад. «Садистские поступки в реальной жизни маркиза не идут ни в какое сравнение с теми немыслимыми ужасами, которые он описывает в своих произведениях. Его парафилия лишь придала определённое направление фабулам его романов и явилась внешней оболочкой для выражения моральных и философских сентенций автора». (Шувалов А.В., 2008).

Так как из всего литературного наследия де Сада издаются в основном его эротические произведения, у большинства читателей сложилось о нём вполне определённое мнение как о писателе-порнографе. На протяжении двух столетий идут споры, является ли творчество де Сада порнографией. Однозначного ответа на этот вопрос дать нельзя. С одной стороны, 90% текста в большинстве его романов составляет детальное описание извращённых форм секса. С другой стороны, эти описания имеют чисто технический характер: де Сад описывает действия участников оргий, но крайне редко и коротко - их ощущения. А ведь именно описание сладострастных ощущений является отличительным признаком порнографической литературы, призванной вызвать у читателя сексуальное возбуждение.

В декабре 1956 года в Париже началось слушание уголовного дела преступника, который… умер сто сорок два года назад. Судили, разумеется, нашего героя, творчество которого и через полтораста лет беспокоило власти не столько своей эротикой (коммерческая порнография во Франции пятидесятых годов ХХ века переживала период своего расцвета), сколько тем, что несла «разрушительный заряд оскорбительного презрения к цивилизованности и общественной морали». Приговор запретил публикацию четырёх романов де Сада, разрешив печатать все остальные «работы с элементами мягкого садизма» (Томас Д., 1998).

Если писатель посвящает свою жизнь и творчество эротике, это не вызывает удивления. Если он принимает активное участие в революционных событиях – тоже не самый редкий случай. Привела судьба в тюрьму – и так иногда бывает? То, что его произведения уничтожаются и находятся под запретом, а затем вновь приобретают популярность – судьба многих гениальных писателей. Быть дважды приговорённым к смертной казни и провести больше двух десятков лет в тюрьмах и психиатрических больницах? Наш поэт Батюшков находился в ней более тридцати лет! Но вот когда все эти факторы соединяются в личности одного человека, то трудно не согласиться с тем, что речь идёт о психической патологии.

Маркиз де Сад, безусловно, и в первую очередь страдал садизмом, который с полным правом носит его имя и относится к расстройствам сексуального предпочтения.  Мазохизм де Сада лишь дополнял садистический радикал, как обратная сторона медали, и свидетельствовал о значительной тяжести психопатологического процесса. Поэтому, справедливости ради, можно констатировать у маркиза садомазохизм. Если у читателя вызовет удивление подобное «слияние терминов», то снова приведём в пример нашего героя. В жизни де Сад нередко предлагал своей партнёрше «как следует отхлестать» его плёткой. Так что современные психиатры совсем недаром объединили эти два по-разному клинически проявляющихся расстройства одним термином - садомазохизм. В личности писателя следует отметить также наличие истерических и гипотимических черт, проявляющихся в рамках специфического расстройства личности (т.е. психопатии).

***