Глава 20

И наступило то смутное время, когда Эос устала сидеть дома одна целыми днями, занимаясь только поисками издательств, принимающих к печати её наивные сказочные истории любви, и расспросила Алонзо о курсах, на которые он ходил, не жалея часов. Алонзо, безыскусно, напрягся, но ответил, что курсы преподаёт его друг Эврит, знания он получает твёрдые, и ей не о чем волноваться.
- А я и не волнуюсь, - ответила спокойно Эос, предлагая не уходить от темы.
- Наоборот, я хочу присоединиться к Вашей компании.
Алонзо вспомнил, как утром жена выговаривала ему, что ей не хватает секса, но для женщины нормально получать через секс любовь и романтику, а вот он ничего не понимает… Алонзо стал оправдываться, что всё понял, но Эос отбрила его оправдание, резюмировав, что удивилась бы, если бы это было так. Её уже бесили мужчины, хотя время для этого не пришло, потому как она видела, что ловить с них нечего, они совсем другие, закрытые и пресные, не идут на контакт, и всё время боятся проявить истинную сущность, всех себя, а не частично, крупицами, до известной степени.
И пусть вечером у них был секс, но инициатором вновь была она, а он просто принял подарок, как должное, обидев её женское содержание. Они целовались лицом к лицу, но ласки Алонзо получал односторонне, не отвечая, а просто прося расслабиться и получать удовольствие, а Эос говорила и говорила, высказывая наболевшее и огорчительное, поражаясь, что ему не лестно, что она ревнует, показывая неравнодушие к нему.
Во время интима Эос сочиняла историю любви, и не смогла вылечиться от жажды слов, романтики, но её тяготила пропорциональность, в которой они с мужем были две взаимно зависимые величины, а их отношение значений оставалось неизменным. Натура, как дух бархатистости и иллюзий, падала в радугу, но параллельные линии не пересекаются, как сети любви.
Конечно же, Алонзо ничего не распознал вслух, только ответил нет, и то считал себя «Капитаном Очевидность». Когда муж – миллионер говорит жене нет в какой-то просьбе, нормальная женщина проглатывает обиду и принимает к сведению отказ, вспоминая, что если чего-то нельзя, то надо сделать это незаметно. И пусть девиз всех женщин, объединившихся в тихой борьбе против мужчин и применительно строптивых мужей, каверзен или лукав, но на том стоит мир и мужские конфронтации терпят крах, уступая женским хитростям.
Эос, плакавшая утром, следуя модному направлению, предлагающему взять слёзы аксессуаром, проводила мужа на работу, никогда ничего не забывающего, а тут вернувшегося за документами, рассмеявшегося вроде ни к месту, но извинительно, услышав разочарованное замечание жены, что забыты документы и со смущением, впрочем, тактичным, протянувшего щёку для поцелуя. И стала собираться на курсы заранее, чтобы с глазу на глаз переговорить с наверняка приходящим раньше Эвритом и получить его радостное согласие видеть её каждый день или чаще предшествующего.
Эос пришла в здание Афинского политехнического университета (Политехнион) и, расспросив охранника о местонахождении курсов товарно-денежных отношений, расположенную в блоке «Прикладной математики и физики», поднялась на 3 этаж, нашла аудиторию 375 и, толкнув дверь от себя, увидела Эврита, стоявшего пока в одиночестве, но немедленно изумившегося, если не сказать хуже: он рассердился и сопел от напряжения.
Эос налепила на лицо голливудскую улыбку, и сказала не сухое здравствуй, а дружеское привет. Эврит помрачнел и не ответил.
- То есть, в независимой от Алонзо обстановке ты меня не воспринимаешь? Скажи, а я могу быть самостоятельной, а не скучным приложением к мужу?
И тут Эврит вспылил, чего уж никак не следовало делать. Так опускаться, выдавая себя, может только женщина, уверенная, что её маниакально обожает мужчина.
- Что пришла? Алонзо уже пожаловался мне на непослушную женщину, дополнительные сведения не требуют подтверждения.
Эос оторопела и пошла на приступ, взорвав воздух своими обвинениями.
- Муж жаловался тебе на меня?! А какое он имел право думать, что его касается моя личная, отличающаяся от его вымысла жизнь? Я пошла на курсы товарно-денежных отношений, а не лично к монсеньору Эвриту.
- Кто сказал, что остались места и что я возьму тебя на свободное? – мрачно спросил остывший мгновенно Эврит, испугавшийся её напора.
- Деньги, моего мужа, - жёстко отчиталась, отвернувшись в сторону, Эос.
И как Эврит ни не хотел её брать, но она настояла на своём, блистая превосходной гробовой тишиной и упорно разглядывая стену, не поворачиваясь к загнанному обстоятельствами Эвриту. Наконец, дерзко дёрнув плечом, заявив, что она платит и пусть это создание божье – так и сказала, бесстыдница! - учит её всему, что знает, нечего перебирать клиентов и привередничать, протянула пачку денежных купюр. И ждала прямо с неустрашимой улыбкой на лице, как он швырнет их ей в оно самое.
Эврит не сделал этого, поэтому Эос гордо развернувшись, ушла, обещая прийти завтра. А вечером Эврит написал ей, конфузясь: «Что, ехать за мужем в ссылку обязательно? Это признак пламенной любви? Ты что, следуя винтажной моде, декабристка?»
«Я революционерка. Муж не знает, что я нарушаю его указания не принимать твои лекции всерьёз», - и отправила ему подмигивающий смайлик.
«Вот – вот, мужа не любишь, ты с ним из-за денег», - обиделся преподаватель товарно – денежных отношений.
«Минут пять хохотала. Каких денег? Тех, что он мне не дал, а, вернее, дал на карманные расходы?»
«Значит, из-за отсутствия денег в свободном доступе не любишь. Я карманный мужчина, ты считаешь?» - переспросил униженно Эврит.
Эос скинула их последнюю переписку подруге, прибавив: «Ржу, не могу. Ну и выводы у мужиков!»
     - ответила подруга.
И после начала обучения Эос почти прекратила с Эвритом SMS – переписку, игнорируя его всплески откровенности. Эврит начал активно идти на сближение, а Эос, навыворот, отдалялась стремительными темпами, вникая в суть коварного плана по обворовыванию Алонзо. Она стала задавать вопросы, серьёзно заинтересовавшись бизнесом не только мужа, но и Эврита, про себя уже именуя его If, что означало Дизайнер.