Гомер

     - Гнев, о богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына… – продекламировал начальную строку бессмертной «Илиады» в переводе Гнедича студиоз богатырского вида на экзамене по древнегреческой литературе и умолк.
     - Дальше? – профессор Кучборская, воззрившись на нахала, заявившего, что выучил поэму и хочет прочесть ее всю, нежели отвечать по билету.
     - Грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал, – с напором выдал экзаменуемый вторую строку, будто сам был могучим греческим воином… А потом – третью, четвертую, пятую…
     - Достаточно! – останавливает экзаменатор  богатыря и ставит к неописуемому удивлению знатока эллинской словесности, вызубрившего всего-навсего озвученную  строфу,  «отлично», очарованная то ли его наглостью, то ли находчивостью, то ли его пиететом к великому Гомеру, то ли еще чем...
     К чему гадать! В любом случае… молодчага!
     …Стоит теперь бывший студиоз, уже сам профессор филологии, у подножия Афинского Акрополя перед непревзойденным образцом древне-греческого зодчества, величественным Парфеноном и слушает повествование гида-переводчика о неповторимых достоинствах оного:
      - Непревзойденная каменная гармония Парфенона сопоставима лишь с классическим совершенством Илиады; монументальная устремленность его колонн дорического ордера сравнима с гекзаметром звонкозвучных строф поэмы Гомера.
     И, словно бы, будучи не в силах сдерживать рвущийся из его груди восторг и гордость за древнюю Элладу, даровавшую человечеству жемчужины зодчества и поэзии, воздекламировал:
     - Гнев, о богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына…– Замер, и с саркастическим прищуром предложил стоглавой толпе российских туристов продолжить цитирование, безусловно уверенный, что не существует среди них человека, способного сделать это, так вдруг, сходу.
     - Грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал, – без секундной запинки подхватил декламацию бывший студиоз, некогда поразившей заученными строками профессора Кучборскую и продолжил:
     - Многие души могучие славных героев низринул
     В мрачный Аид и самих распростер их в корысть плотоядным
     Птицам окрестным и псам (совершалася воля Зевеса)…
     Теперь уже гид-переводчик онемел от удивления, а вслед за ним пораженная стоглавая толпа туристов, взирая на высокого, богатырского сложения знатока эллинской словесности в костюме серебристого отлива, с честью принявшего греком-переводчиком брошенный вызов…
     - Только вы достойны войти в этот божественный храм! – нашелся тот, поклонился богатырю, возвел руку гору, и повлек группу далее, тайком посматривая на своего нежданно-негаданного спарринг партнера... Зато стоглавая толпа туристов выразила свои чувства вполне явно, долго пожимая знатоку Гомера руку и одаривая его удивленными и восхищенными взглядами…
……………………
     Никакое знание не бывает излишним, почтенные, даже... курьезное.