498 Моряцкий разговор 25 сентября 1973

Александр Сергеевич Суворов

О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».

2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.

498. "Моряцкий" разговор. 25 сентября 1973 года.

Сводка погоды: Атлантический океан. Северо-Восточная Атлантика. Вторник 25 сентября 1973 года. . Температура воздуха на южной стороне мыса-полуострова Скаген на якорной стоянке в проливе Каттегат  (Дания, географические координаты: 57.783,10.733 или 57°46;59;, 10°43;59;) такая же, как на северной стороне, но эффективная температура (самоощущения) иная - плюс 1.9°С, потому что с утра ясное чистое небо с быстро бегущими белыми облаками и светит ясное яркое и жаркое северное солнце. Минимальная температура воздуха - 10.0°С, средняя температура - 10.3°С, максимальная - 11.0°С. Днём волнение на якорной стоянке в заливе Ольбек-Бугт совсем ослабло и по нашим понятиям - это "штиль".

Утренний ажиотаж старпомовского Аврала и Большой приборки поутих, ребята грелись на солнышке и неспешно делали ППО и ППР разным механизмам, оборудованию, своим заведованиям, очищали от едкой ржавчины открытые части тамбурных герметичных взрывобезопасных стальных дверей и запорной арматуры. В перерывах между беготнёй разведгруппы на ходовой мостик из-за пролетающих мимо патрульных противолодочных самолётов ВВС и ВМС НАТО, я ходил от группы к группе моряков, занятых разными делами и фотографировал их, собираясь оформить очередную корабельную стенгазету, посвящённую итогам нашей первой БС (боевой службы). Некоторые моряки смущались и не хотели фотографироваться, некоторые, наоборот, стремились попасть в каждый кадр и лезли под объектив, как сейчас шалопаи любят позировать перед телекамерами на стадионах или демонстрациях...

Солнце светило очень ярко, настолько ярко, что слепило и резало глаза. Морской воздух, очищенный жутким по силе и мощи штормом внетропического циклона "Эллен", был чист, как медицинский спирт, которым отпаивал меня мой родной "земеля" Мишка Сысоев после моих памятных барахтаний ногами над штормовым морем-океаном и голой спиной на обрезе правого борта под торпедным аппаратом ЧТА-53-1135. Я никак не мог забыть те ощущения и они время от времени проявлялись во мне судорогами передёргивания мышц рук и ног, тремором пальцев...

Каждой группе моряков, к которым я подходил, я сообщал новость о том, что командиром корабля и замполитом принято решение в качестве поощрения фотографировать отличившихся моряков и дарить им в их ДМБовские альбомы фотографии со службы. Эту новость ребята принимали сперва недоверчиво, а затем, в процессе разговора, с воодушевлением. Таким образом мне удалось сделать много очень интересных, красивых, содержательных, "живых", то есть естественных и постановочных кадров-снимков. Более того, интерес ребят к публикации их снимков в корабельной стенгазете вдруг преобразился в желание многих быть опубликованными в нашей балтийской газете "Страж Балтика" или в центральном печатном органе Министерства обороны СССР - газете "Красная Звезда".

- Суворов! - спрашивали меня моряки-свиреповцы. - А почему ты ничего не пишешь в газету "Страж Балтики"? Пора писать! У тебя здорово получается.
- Вот придём с морей, напишу, - бодро отвечал я ребятам. - Напишу про вас, о том как мы праздновали день ВМФ два месяца назад, как сторожили остров рока Роколл, как боролись со штормом "Эллен", как драили медь и мелили резину...
- Не тяни резину, Суворов! - отвечали матросы и старшины разных сроков службы на флоте. - Обычная работа, ничего интересного...
- Неправда! - горячо возражал я ребятам. - Это только так кажется, а на самом деле - это геройство. Пусть те, кто думает, что служба на флоте - это "моряк спит, а служба идёт", сходят, как мы, на БС, хотя бы на недельку и хотя бы продрейфует в открытом океане, попьют опреснённой горькой водички, постоят хотя бы несколько вахт, поспят хотя бы несколько ночей на койне рядом с постоянно гудящими горячими кабельными трасами... Тогда посмотрим, как они "запоют" про "обычную работу"...

Ребята поднимали головы, "задирали носы", начинали со смехом, шутками и прибаутками вспоминать свои вахты, трудности быта, жизни и службы, хвастаться с нотками жалости к самим себе, с грустью и горечью, с досадой на флотскую службу... Эти разнооттеночные рассуждения и разговоры мне не очень-то нравились, потому что только констатировали факты и условия нашей службы, не видели за трудностями чего-то большого, светлого и значимого... Эти разговоры меня встревожили, потому что я явно почувствовал усталость ребят-моряков, потерю ими "духа", бодрости, перевод жадных страстных героических желаний в мещанские бытовые хотения... Как можно было "перешибить" эти упаднические настроения? Чем и как?

Конечно, я на ходу придумал весть о том, что командир и замполит БПК "Свирепый" разрешили мне фотографировать матросов, старшин и годков с целью их поощрения фотографиями с БС (боевой службы), но такой разговор, такое согласие и такие мысли звучали в разговорах из уст Евгений Петровича Назарова и Дмитрия Васильевича Бородавкина. Кроме этого, ну, что было плохого в таком поощрении? Зато это давало мне возможность легально делать "фотки" в ДМБовские альбомы годков и моряков БПК "Свирепый"...

Всё же я деятельно бегал от группы к группе моряков, занятых, якобы, "делом", фотографировал их, а перед этим заводил так называемые "моряцкие разговоры", то есть живое непосредственное и весёлое общение на морском и флотском жаргоне, с применением "моряцких" слов, выражений и словечек. Эта традиционная манера разговора на флоте приветствуется, используется, всё время развивается и живёт, не смотря на все нормы корабельного и строевого уставов, служебные и командные слова, термины и понятия. Стиль и манеру "моряцких разговоров", а вместе с ними и "моряцкого поведения", например, традиционного "годковского поведения" или требуемого обычного подчинённого поведения "карасей" и "салаг", на флоте тщательно берегут, ценят и холят.

Знакомство с морским или флотским стилем, морским сленгом, жаргоном, то есть манерой поведения, общения, разговора и речи, словарём морских слов, понятий и терминов, призывники или новобранцы начинают с первых мгновений прибытия на призывной пункт или в учебную роту военной части, в которой проходят так называемый "курс молодого бойца" или учатся по военной специальности. Некоторым, например, как мне, доводится ранее, задолго до службы читать морские рассказы и повести, учиться в морских школах ДОСААФ, заниматься домашним или уличным "самообразованием" с морским (пиратским) уклоном. В частности, я с раннего детства читал знаменитые повести и романы: Даниэля Дефо "Робинзон Крузо"; Роберта Льюиса Стивенсона "Остров Сокровищ"; Жюля Верна: "Дети капитана Гранта", "Таинственный остров", "20 000 лье под водой", "Пятнадцатилетний капитан", "Вокруг света за 80 дней", "Путешествия и приключения капитана Гаттераса"; Рафаэля Сабатини "Одиссея капитана Блада".

Морской сленг или морской жаргон - это специфический и профессиональный язык общения моряков во время нахождения на корабле или судне в море, обусловленный терминами и понятиями, присущими только морю, океану, кораблям или судам. Морской сленг (специфические морские термины, названия и понятия) или морской жаргон (словарь слов и выражений, манера речи, разговора и общения) создавались десятилетиями и столетиями пребывания, жизни и работы моряков в море-океане. Традиционный флотский сленг или жаргон тоже имеет многовековую историю со времён возникновения русского лодочного, судового и корабельного флота. Современный флотский военно-морской сленг и жаргон возник на основе давних морских традиций и обычаев из взаимоотношений людей, связанных с морем и флотом на гражданке, в школе, на улице, в компаниях, на работе, в профессиональных учебных заведениях, в военных училищах и экипажах "курсов подготовки молодого бойца". В первую очередь, несомненно, молодые новобранцы знакомятся со сленгом, жаргонизмами и отношениями так называемой «годковщины» («дедовщины»).

Таким образом, военно-морской сленг или жаргон - это "разновидность устной речи, общепринятого языка (устного и письменного), отличающийся специфической морской или флотской лексикой, наименованиями и фразеологией, оборотами речи. Военно-морской сленг или жаргон – это очень современный "живой" специфический язык общения, тщательно и ревностью сохраняемый, оберегаемый, развиваемый и творчески обогащаемый моряками, для своего самоутверждения, выделения среди подобных манер речи (сленгов), отличия моряков ВМФ от всех окружающих, например, военнослужащих СА, ВВС, от обычных гражданских людей. Говорить на военно-морском сленге, применять военно-морские слова и выражения, значит, быть или слыть военным моряком...

Традиционный военно-морской стиль поведения, речи и общения - это элемент корпоративной этики, элемент морского и военно-морского братства, дружбы, взаимопомощи, взаимопонимания, а также статусной этики взаимоотношений, то есть системы доминирования, подчинённости, установления отношений, субординации, правильного поведения по нормам "морского" и "годковского" законов. Вот почему в день старпомовского аврала и Большой приборки перед возвращением БПК "Свирепый" в родную базу ВМБ Балтийск, я наслушался и наслышался множества морских и военно-морских слов, понятий, словечек, выражений, разговоров, в том числе "годковских разговоров" или "разборок", шутливо-статусных и серьёзно-напряжённых отношение традиционной субординации "годков", "подгодков", "молодых" и "салаг". "Карасей, то есть самых молодых по сроку службы матросов на БС не брали...

Конечно и несомненно, тот разговор, те слова, понятия и выражения, которые я сейчас приведу, - это не конкретный разговор героев публикуемых фотоиллюстраций с аврала и большой приборки на БПК "Свирепый" в холодный, но солнечный день 25 сентября 1973 года, это сборный разговор в стиле "моряцкого общения", то есть в специфическом профессиональном традиционном морском и военно-морском стиле, насыщенным сленгом, жаргоном и жаргонизмами. Однако именно в таком стиле и манере были настоящие реальные и действительные разговоры и общение моряков БПК "Свирепый" в этот и иные дни БС (боевой службы) и флотской службы на ВМФ СССР в 70-е годы XX века.

Стиль "моряцкого разговора" - это специфический шутливый стиль или манера речи и общения, это смесь традиционных морских терминов и понятий с истинными техническими названиями конструктивных элементов корабля и корабельного вооружения, озорная и "остроумная" творческая речь, в которой особо ценятся удачные каламбуры, словесные обороты и выражения. Наиболее юмористичные слова и выражения тут же подхватываются, становятся модными, "прилипают" к речи, внедряются в разные традиционные выражения, становятся обычными для данного экипажа и корабля.

Например, название корабля, неизбежно и несомненно, влияет и формирует стиль "моряцкого" поведения, речи, общения и сленга конкретного экипажа конкретного корабля:
- БПК "Бдительный" (1970), значит, его матросы отличаются бдительностью, подозрительностью, недоверчивой боевитостью, сосредоточенностью в характере;
- БПК "Бодрый" (1971), значит, его экипаж - это сплошь бодрячки, лёгкие на подъём, быстрые, скорые, энергичные;
- БПК "Свирепый" (1972), - значит, легковозбудимые, агрессивные, задиристые, гневные, свирепые в драке и бою;
- БПК "Сильный" (1973), значит, сильный экипаж, сплочённый, слитный, мощный в делах и в службе;
- БПК "Сторожевой" (1974), - значит, его моряки настороженные, обособленные, немного потусторонние, сами по себе;
- БПК "Разумный" (1974), значит, умные, разумные, знающие и умелые, во всём разбирающиеся, благонадёжные и осторожные, поэтому не такие, как бодровцы, свиреповцы или сильновцы;
- БПК "Разящий" (1974), значит, разящие наотмашь, без разговоров и раздумий, точные, краткие, целеустремлённые и неудержимые;
- БПК Дружный" (1975), значит, в первую очередь, дружные, сплочённые, стойкие, надёжные, приветливые и доброжелательные.
(Автор перечислил только 8 из 21 боевых кораблей пр.1135, построенных по-порядку на Калининградском ПСЗ "Янтарь").

Двое матросов разбирали задрайки (механизм запирания стальных водонепроницаемых и противорадиационных дверей) двери носового тамбура, ведущего со шкафута внутрь корабля. Один из них был Александр Васильевич Стельмах, матрос, электрик сильного тока, призыва 15 ноября 1970 года, то есть, практически, ДМБовский годок, но очень скромный, порядочный, спокойный, вдумчивый, доброжелательный, сдержанный и умный человек, отличный комсомолец, совсем не типичный годок из системы отношений годковщины. Однако и он тоже хотел быть "своим среди своих", поэтому, тщательно выговаривая традиционные слова и выражения морского сленга, общался со своим другом и товарищем (прощу прощения, забыл имя и фамилию - автор) в стиле "моряцкого разговора"...

Рычаги, скобы, сочленения, втулки, гайки, шайбы задраек двери тамбура "прикипели", засолились, заржавели, трудно поддавались разборке и чистке, поэтому Стельмах беззлобно подтрунивал и "ругал" своего товарища, не принимая участия в работе, потому что "при людях" он должен был вести себя как годок, то есть не работать, а присматривать, наблюдать, контролировать, вмешиваться и помогать "молодому" только в случае опасности или острой необходимости. Вот почему на фотоиллюстрации Александр Стельмах только держит в руках скобу задрайки и улыбается, а его "молодой" друг из БЧ-2 с боевым номером "2-6-16" сосредоточенно работает зубилом и молотком-гвоздодёром.

- Что ты тюкаешь?! - спрашивал Александр Стельмах своего товарища. - Каши мало съел утром? Так мы до Антряпкина никогда не дойдём.
(Антверпен - нидерл. Antwerpen - крупный морской порт-город во Фламандском регионе Бельгии на берегах реки Шельды - автор).

- Хочешь в Антряпкин? А может быть ты хочешь в "адмиральскую каюту" на ют? Поближе к винтам или рулевой машине? Может ты хочешь пойти поработать с "рыбой"?
("Рыбой" некоторые моряки БПК "Свирепый" называли буксируемую гидроакустическую станцию БУГАС МГ-325 "Вега", а "адмиральской каютой" шумные, тряские, холодные или горячие с техногенной атмосферой, насыщенной парами забортной воды или перегретого машинного масла внутренние помещения, отсеки и боевые посты корабля - автор).

- Не-е-е, - отвечал Стельмаху его друг. - Я в "артелку" хочу. Там тепло, сухо, светло и мухи не кусают. Там есть чего поесть. Жрать охотца...
("Артелка" - помещение, относящееся к камбузу, приспособленное для хранения приготовленной пищи, провизии).

- Ты что? Баклан? Что это ты рано "бакланить" стал... Ещё ничего не сделали, а ты уже нос на запах крутишь...
("Баклан" - постоянно голодный матрос, как правило, "карась", "салага", "молодой"; "бакланить" - жадно хотеть или кушать не по корабельному расписанию).

- Не-е-е, Я не "баклан", я "баклажан" и мне надоело им быть, - опять спокойно и невозмутимо ответил друг Стельмаха и добавило несколько крепких досадных ругательных выражений...
("Баклажан" - чёрный негр, раб, работяга, трудяга, повинный, невольник, то есть тот, кто несправедливо заряжен на тяжёлую работу, трудовую повинность, наряд вне очереди).

- Ты не "баклажан", а "баржевик", - констатировал Стельмах статус своего друга. - Ты грубиян, неслух, бунтовщик и богохульник. Ты прёшь не по делу на годка и брызгаешь на меня ржавой слюной... И ругаешься ты слабо, потому что "салабон". Ты баржевик-салабон, вот ты кто...
("Баржевик" - это матрос с баржи, посудины для перевозки мусора, отходов и сыпучих грузов. Баржевики или баржаки характерно отличаются неряшливым внешним видом, хамским поведением и умением очень грубо ругаться).

- А ты "Бармалей" и "БэМэРтос", - ответил ему его товарищ. - Бандит и разбойник. Ты обижаешь и поедом ешь маленьких детей. Ты - Большой Морской Рупор Традиционных Оскорблений Салаг.
- Да, я такой! - с удовольствием согласился с другом годок Александр Стельмах. - Я годок...У-у-ух!!! Грозный!

Мимо с озабоченным видом и оттопыренными карманами рабочих матросских брюк прошёл "барыга" (дежурный по продуктовой кладовой) и предупредил нас: "Смотрите, сейчас "бацилла" пройдёт. Будет смотреть, как идут работы".
("Бацилла" - это прозвище одного из матросов боцманской команды, который больше суетился, чем работал, кричал, возмущался и жаловался старшему боцману мичману Савве Кучерявому, создавал больше проблем и вреда, чем пользы).

- Сегодня не море, а болото, - сменил тему разговора Саша Стельмах.
- Да, - подтвердил я, досадуя что прервался интересный "моряцкий разговор", насыщенный традиционными словами, выражениями и оборотами речи. - Сегодня в проливе спокойно, не то, что вчера в Северном море.
- Я вчера от нечего делать твой "букварь" почитал, - сказал Стельмах. - Шкалу  Бофорта по силе ветров и волнения моря. Занимательная штука!
("Букварь" - это любая служебная книга на корабле, руководящий документ, инструкция, учебник, пособие).

- И знаешь, о чём я вчера пожалел? - спросил меня годок Стельмах.
- О чём?
- О том, что я не "буфет"! Сидел бы в кают-компании, дружил бы с коком, накрывал бы на стол офицерам, и не марал бы руки в этом тавоте.
("Буфет" - это вестовой, стюарт, бачковой в офицерской или мичманской кают-компаниях, подавальщик, половой, человек, официант, помощник кока).

- Не жалей, - сказал я Стельмаху, - а то, не дай бог, мог стать "буффало" и ходил бы в юбке, с бантиком на лысине и с розовым передником на широкой волосатой матросской груди...
("Буффало" - судовая буфетчица, заведующая буфетом, кладовой съестных припасов и напитков, закупленных офицерами или мичманами для кают-компании).
- Да, - ответил Стельмах. - Это меня и останавливает...

Конец этому разговору и общению положил матрос из одной боевой части нашего корабля, который поднялся с нижних палуб на шкафут, чтобы отдышаться на свежем воздухе, это был так называемый "бык" или "бычара", как правило, кто-то из молодых матросов, своим умом, поведением и отношением к службе пока не получивший какого-либо определения, класса классности по военной специальности, а значит, в понимании "годков", пока ещё не полноценный военный моряк. Этот матрос, по факту обладающий массивным мускулистым телом, большой физической силой, точно соответствующий понятию "бык", молча отодвинул из дверного проёма друга годка Саши Стельмаха, почти перешагнул через него самого и вразвалочку, сунув свои "пудовые кулаки" в карманы штанов матросской серо-зелёной робы, пошёл на бак - перекурить.

Александр Васильевич Стельмах, его друг, да и я тоже, не были сторонниками обострения взаимоотношений и ценили не грубость в разговоре, а остроумие, намёк, усмешку, юмор и незлобивую сатиру. Общаться и разговаривать с "быком" или бычарой" было, как говориться, себе дороже, то есть чревато последствиями, накладно, невыгодно, себе в убыток, потому что быки, как правило, особо не разговаривали - тычок в нос и ты... клоун с красным носом. Больно, глупо и все смеются на тобой, а ты утираешь кровавую юшку из-под носа и не знаешь, как и что ответить и делать, когда все вокруг смотрят на тебя, авторитетного, а ты уже почти никто, ничто и звать тебя "Никак"...

Стельмах и его друг молчали, усиленно драили и чистили железо, готовили белую меловую пасту, чтобы смазывать ею резиновые прокладки по краю двери тамбура. Я понял, что "мешаю" им, попрощался душевно и пошёл по кораблю искать другую группу моряков, "занятых" авральными работами. По пути я размышлял о "быках" и "бычарах" на корабле, о густой смеси в военно-морском жаргоне (сленге) слов, понятий и выражений из различных систем и видов жаргонного общения. Например, я знал, что существуют такие профессиональные виды сленгов, как: уголовный или блатной; воровская феня; армейский и военно-морской сленг; спортивный и игровой жаргон; профессиональный сленг специалистов разных профессий; молодёжный сленг; жаргон хулиганов и подонков-отморозков и т.д.

Мне стало очень интересно и я решил составить для истории словарь морских терминов и жаргонизмов, сленга жаргонных и выражений моряков БПК "Свирепый". С этой новой идеей я непросто пошёл, а помчался навстречу открытиям и исследованию процесса общения моряков, их творческого применения традиционных морских и военно-морских понятий, терминов, слов и выражений.

Фотоиллюстрация: 25 сентября 1973 года. Северо-Восточный Атлантический океан. Северное море. Пролив Скагеррак. Мыс Скаген (южная сторона). Якорная стоянка БПК "Свирепый". Послепоходовый аврал. Александр Васильевич Стельмах, матрос призыва 15 ноября 1970 года, электрик сильного тока, очень скромный, порядочный, спокойный, вдумчивый, доброжелательный, сдержанный и умный человек, отличный комсомолец, практически, уже ДМБовский годок, но совсем не типичный годок в системе отношений годковщины. Он и его друг и товарищ (к сожалению имя и фамилию не помню) разбирали задрайки - механизм запирания стальных водонепроницаемых и противорадиационных дверей. Рычаги, скобы, сочленения, втулки, гайки, шайбы задраек двери тамбура "прикипели", засолились, заржавели, трудно поддавались разборке и чистке, поэтому Стельмах беззлобно подтрунивал и "ругал" своего "молодого" товарища, не принимая участия в работе, потому что "при людях" он должен был вести себя как "годок", то есть не работать, а присматривать, наблюдать, контролировать, но вмешиваться и помогать "молодому" только в случае опасности или острой необходимости. Вот почему на фотоиллюстрации Александр Стельмах только держит в руках скобу задрайки и улыбается, а его "молодой" друг из БЧ-2 с боевым номером "2-6-16" сосредоточенно работает зубилом и молотком-гвоздодёром. С ними у меня состоялся так называемый "моряцкий разговор" в системе традиционных слов, понятий, выражений и жаргонизмов военно-морского сленга.