Окно

Елена Павловна присела на выщербленный край табурета и глянула в распахнутое пыльное окно. Мальчишки гоняли мяч, звенели железяки, где-то харкал тухлый мотор и верещали воробьи.

На подоконник шлёпнулся жирный голубь. Еще раз взмахнул крыльями, восстанавливая равновесие. Профессор засунул волосатую руку в бесконечные глубины застиранного халата, порылся и выудил горсть семечек:

- Жри, скотина, - с нежностью буркнул, бросая их в птицу.

Голубь довольно курлыкнул и перевалился за карниз, задевая крылом собственный помёт. Профессор переставил стакан с засохшей заваркой на полку, достал тетрадь, распухшую от увесистого почерка и обратился к сидящей перед ним женщине:

- Интересный случай, Елена Павловна. Вы несколько месяцев посещали психолога, правильно?

- Скорее, это были тренинги саморазвития. Боролась с нерешительностью. Я не воспринимаю внутренние голоса как что-то ненормальное. Все когда-нибудь сталкиваются с выбором. И хорошо, что два голоса уверенно рассказывают как поступить, но к сожалению, их советы часто кардинально противоположны. А я между ними не могу выбрать, пока кто-то не перетянет одеяло на себя. К примеру, сейчас голоса спорят по поводу голубя. Один называет его грязной тварью, а другой — милой птицей.

Профессор открыл ящик стола, зашуршал конфетными обёртками и выудил старую медаль «Первое место за бег в мешках», болтающуюся на когда-то синей ленте:

- Давайте-ка, пороемся в вашем детстве. Все проблемы оттуда, прилипают и укореняются в подсознании. Попробуем выяснить причины нежелания брать ответственность. Готовы?

***

«Он думает, что мы уснём на этой твёрдой табуретке? Где же кушетка, где бородка дедушки Фрейда, где зелёная лампа?»

«Стереотипы, милочка. Вечно ты недовольна. Давайте лучше попросим семечек и покормим птицу?»

«У нас перед носом висюльку блестящую крутят, вы заметили? И хочу предупредить — меня клонит в сон...»

***

- Леночка, расскажи, когда ты первый раз услышала голоса?

- Раздевалка детского сада. Собираемся на прогулку. На улице холодно, хоть и солнечно, надо найти варежки. Воспитательница зовёт к окну: «Дети, смотрите, вертолет специально выпускает радужные шары для маскировки, так враги не могут его сбить». Солнце становится больше. Пытаюсь зажмуриться, но всё-равно очень ярко. Ладошкам горячо, прижимаю их к лицу.

«Где твои варежки?»

«Посмотри в шапке!»

Глаза перестали болеть. Дети шумят и толкаются возле окна. Я подбежала, но ничего в небе не увидела. Очень расстроилась. А когда был полдник я снова их услышала.

«Ну и зачем ты суп передником размазала?»

«А давайте будем пить кисель!»

А ещё...ещё...

Женщина замолчала.

- Леночка, - профессор попытался вернуть её к воспоминаниям, - Это был голос ребенка?...взрослого?

Елена Павловна открыла глаза, облокотилась о стол, вплотную приблизив лицо к профессору:

- А что ей вспоминать, она дрыхнет. Подозрительная какая-то конторка у тебя, - оттенок голоса был резким, твёрдым, таким непохожим на её манеру говорить тихо, - Размахался здесь, вынюхиваешь, выспрашиваешь, а мы, может быть, миссию важную провалить можем.

Профессор отодвинулся подальше к стене, но вид его был не испуганным, а, скорее, любопытствующим. Он теребил в руках тетрадь, сдерживая порыв тут же делать пометки об этом занятном случае шизофрении. Жаль, что не ведётся аудиозапись. Где-то под бумагами зарыт мобильник. Битый экран, зато камера хорошая.

Женщина капризно закатила глаза к потолку, взяла со стола журнал «Здоровье» и стала обмахиваться, недовольно сжав губы:

- Что ты с ним разговариваешь? Он нас раскрыл, - обратилась она к невидимому собеседнику, - Инструкция предписывает покинуть наблюдательный пост и сменить дислокацию. Жаль. Я уже привыкла к девочке. Как дочь родная. Такая мямля. Если бы не мы, что бы из неё выросло?

- Нормальной девкой стала бы! - капризные нотки исчезли, женщина ухмыльнулась, пролистав  страницы, затем со звоном шлёпнула журнал о стол и продолжила, - Это ты не давала ей ничего самой делать. Деточка то, деточка сё...тьху! Позор на мои квазары! - Елена Павловна отбросила ногой табурет, стоявший на пути и зашагала по кабинету.

Профессор откопал телефон и с азартом, высунув кончик языка, записывал происходящее.

Женщина снова сменила тон и продолжила истерить, жеманно заламывая руки:

- Тридцать лет комете под хвост! Столько времени ушло устроить нашу девочку в НИИ, сколько мы мучились с её желанием бросить всё и пойти на поводу химических реакций.

- Эта реакция называется «любовь». Тебе твоими худосочными фотонами этого не понять, - Елена зыркнула на консультанта, - Никаких записей!

 

Края телефона поплыли. Комната погрузилась в столь плотный поток света, что его можно было нарезать ножом. В глазах мужчины запрыгали тёмные пятна, и он завалился на дырявый паркет.

 

***

- Василий Петрович! - Елена теребила плечо профессора.

Тот сладко посапывал, подложив ладонь под щёку. Наконец зевнул и смущённо хихикнул:

- Снова я...оконфузился. Сам себя в гипноз ввёл. Вы простите, иногда так бывает.

- Кажется, у вас всё получилось. - голос Елены Павловны показался профессору абсолютно безликим, - Стало тихо...И страшно.