Родина моя... Мама-а-а! Я приеду...

Запись из личного дневника.

Пока живы родители...

Скучаю по своей северной родине, по своим родителям, по своей маленькой деревушке в двадцать дворов, по хвойному духу тайги, по медовым росным травам и сенокосу... Скучаю очень, хотя езжу туда с ребёнком каждый год, иногда на самолёте, чаще на поезде.

Путь не близкий, добираться «не ближний свет»: с Казахстана с пересадкой в Москве - трое с половиной суток. Пока живы родители – я хочу их видеть! Видеть всегда - ежегодно, что бы это не стоило...

Появился ребёнок. С ребёнком начала ездить уже тогда, когда дочке исполнилось полтора года. В дороге с маленьким дитём трудно: пеленки, горшок, кукла-пупсик, каша манная, которую приходится варить самой в поезде на кухне в ресторане.

Прошу соседок присмотреть за ребёнком... Вагон качается, каша выплёскивается на плиту. Но всё это ерунда, ведь я скоро увижу мою мамочку, папу и братьев, свой дом, свою деревню, свою милую родину.

Классно ездить в поезде! В плацкартном вагоне все становятся родственниками и это так. Здесь люди полностью раскрывают свою душу, всё расскажут, поделятся своей болью или радостью, своими тайнами, что у них спрятано «за семью замками»... Что не понятно - подскажут, научат, помогут, успокоят, развеселят...

Нигде и никому люди так не раскрываются как в пути, и я это поняла только здесь!
Вышел человек и... до свиданья, ты его никогда, никогда больше не увидишь. Никогда!   

Чего только не бывает в поезде! Было и такое: у меня есть немалый опыт  парикмахера и я никогда в жизни ни с кого не беру деньги. Это мой принцип... Однажды в плацкартном вагоне поезда я сделала модную стрижку молодой девушке. Проводница вагона – молодец, ножницы острые где-то откопала...

Снова лето. Отпуск. Дочка повзрослела и, наконец-то, не нужно уже тащить с собой горшок и пелёнки... На этот раз мы летели самолётом: удобно и быстро, всего три часа в небе над облаками и мы уже в Москве.

С Домодедово добираемся на такси до Ярославского ж/д вокзала, ждём свой поезд, бывает, не один час, иногда всю ночь до утра - как повезёт... Далее садимся на скорый поезд в сторону Воркуты или Котласа.

Утром подъезжаем к маленькой станции Вельск в Архангельской области, - здесь нам выходить... Что это? Снежные заносы, и это в начале июня!

Пришлось надевать на себя и на дочку всё, что было в сумке. На улице народ в зимних пальто и шапках, а я с ребёнком на руках вышла на перрон в летних босоножках с чулками, взятых с собой на всякий случай и в тонкой вязаной кофтёнке!

Вот ведь как бывает: с дикой жары под 45 градусов, когда плавится асфальт, - сразу в снег! Люди удивлённо смотрят на меня, спрашивают, откуда же я приехала такая раздетая?

Наконец, мы дома, и тут же погода наладилась.
К нам в гости ежедневно приходят деревенские бабоньки с внучатами, Лерка играет с детишками все дни напролёт... Женщины же интересуются моим «житьём-бытьём» в Казахстане, подробно рассказываю, они с интересом слушают, комментируют, своим делятся.   

Вот и жара наступила. Лето берёт своё. Мы отдыхаем, отпиваемся молочком, силёшек набираемся... Почти каждый день пропадаем на реке, загораем, купаемся... Я ловлю удочкой рыбку, очень уж занятие увлекательное. Лерочка тихо сидит среди ромашек на бережку, наблюдает за качающимся поплавком и шепчет:

-- Рыбка опять червячка съела!

Сегодня хороший улов: к ужину нажарим большую сковороду...

Муж скучает, пишет длинные письма, посылает посылку с яблоками и денежный перевод.


Мы ещё молоды душой...

К нашей соседке Марии Евгеньевне приехали московские гости...
Вечерами, когда засыпает дочь, оставаясь под присмотром моей мамы, я с гостями из столицы: моей подружкой детства - москвичкой Танечкой и её подругой Леной идём в клуб на просмотр кинофильма в  центральную деревню, что почти в трёх километрах от нашей деревушки...

В этой деревне школа-семилетка, здесь училась я... Проходя мимо симпатичного здания по школьному двору с зелёными соснами, мне вдруг взгрустнулось, замерло и кольнуло сердечко от того, что безвозвратно ушло детство.

Мы торопили те годы, не ценили то чудесное время, хотели быстрей стать взрослыми. Зачем? Ах, какие же мы были глупые! А теперь... я стала взрослой женщиной.   

Нам: Тане, Лене и мне по двадцать пять-двадцать шесть, но мы ещё внешне очень  молодо выглядим и, конечно же, в нас сохранилась беззаботная восторженная юность...  А что? Ведь не грех и потанцевать и поэтому остаёмся на танцы...

Постоянно с нами мои повзрослевшие братики: Гена и Алеша, ещё и Алёшкин  закадычный друг-одноклассник Сашенька Лобанов, которым по шестнадцать лет...
Вот так и ходим повсюду все вместе - вшестером.

В клубе «желторотые» ребятишки рты пораскрывали, смотрят на нас городских - таких красивых, накрашенных, в супермодной одежде, - и тихонько спрашивают у братьев:

-- Где вы нашли таких девок? Больно девки-то любы (красивы).

-- Места надо знать, - отвечает рассудительный младшенький братец Алёшенька, а Генка, широко улыбаясь, добавляет:

-- Завидки берут? Найдём и вам если надо...

После того, когда Ленка и Танька не стесняясь, закурили по длинной тонюсенькой  сигаретке, немедленно последовал дополнительный вопрос:

-- Всё-таки, где вы выкопали таких бл....?  - чуть позже этот "вопросик" местных парней, чтобы не слышали москвички, шепнул мне на ухо брат Генка.

Иногда с деревенскими ребятами играем в волейбол... Часто ходим на реку. Как всегда в июне удивительные белые ночи! Светлый туман плывёт над рекой и густым облаком ложится на духмяную траву, ждущую сенокоса. Воздух настоян крепким духом цветущего багульника... Рядом в стороне за ивняком слышится фырканье и редкое ржание стреноженных лошадей...

Как и прежде, в годы давней беззаботной юности, зажигаем костёр до неба, печём картошку на углях, играем в карты, пьём красное и белое сухое вино, заедая столичным шоколадом, купаемся в тёплой воде, и говорим-говорим обо всём на свете... Мы веселы и счастливы!

Разведённая красавица Лена - длинноволосая блондинка, влюбила в себя "до полусмерти" подростка Сашку и он с ней где-то по ночам пропадает, за что очень сильно расстраивается и ругается его мама... Ведь во всю сенокосная страда, а его по утрам с трудом добудишься. 
 

Что-то надломилось в моей душе...  Мама-а-а!

Вот и кончился мой отпуск, пора назад к мужу, пора на работу... Мама напекла пирогов-подорожников, сунула немного деньжат, хотя я и отказывалась, и мы поехали в районный центр на лошади, запряжённой в телегу. Дорога через сосновый бор в двенадцать километров по времени занимает два часа и мне показалось, что-то уж так быстро мы добрались до автостанции...

Простившись с мамой, мы с дочкой сели в маленький синий автобус. Ехать до станции сорок километров, потом сидеть здесь на ж/д вокзале и ждать свой поезд "Воркута - Москва"... Далее шестнадцать часов ехать до Москвы, и с Москвы до Чимкента двое с половиной суток!

Мама стоит поодаль, вытирая свои прозрачные глаза кончиком головного платка, и так грустно смотрит на нас сквозь мутное стекло, что у меня сжалось сердце, и тихие слёзы горохом покатились по моим щекам... 

Ещё долго я вижу её, безмолвно стоящую на пыльной просёлочной дороге, ветер безжалостно треплет подол её ситцевого в мелкий цветочек платья, поверх которого надет новый с оборками передник... Мама-а-а!

Всё! Мы уехали, и долго я ещё глотала солёные слёзы, непрерывно льющиеся из моих  глаз. Что же это стало со мной? Я ведь никогда так не плакала при расставании с мамой! Никогда!

Что-то надломилось в моей душе, значит, сегодня покинула меня насовсем моя восторженная юность...