Зубовский Бульвар. Часть Первая

.


Часть Первая

О роковой встрече Зубова и Стозубенко;
О том, как становятся королями;
О том, что такое Настоящее Желание – непреодолимо силь-
ное и единственное




     Одного мальчика была фамилия Зубов.
     Вот он выломает ветку акации,  выскочит на Зубовский
бульвар и ну стучать по оградке.
     – Всё здесь моё! – говорил мальчик.  А  когда  прохожие
хотят сказать ему,  чтоб повежливей,  мальчик  немедленно
начинал стучать по их головам и смеяться:
     – Вот так джаз!  Вот натюрлих, так натюрлих!
     А у одной девочки он отобрал мороженку.
     – И не стыдно тебе? – говорили ему.
     – Да мне фиолетово! – отвечал он.
     Ну и мальчик!



     Однажды  проходил по той улице  небольшой крокодил
Он ел копчёную куропатку и пел:

                Я – крокодил Стозубенко!
                Сюды приехал с Кубинки!
                Я – кро-ко-ка!  Я –  кро-ко-ку!
                А не какой-нибудь ку-ку!

     Вот мимо проехала  поливальная машина  и окатила на-
шего  приятеля  с  головы  до  пят.  Вот дворник Анвар на-
строил свою  оросительную артиллерию и,  чем ударить по
клумбам, целиком накрыл расположение нашего знакомца!
А вот  баба Маня  чистит ковёр  модным  шампунем…  и…
бультыкс тазик воды!..
     С лоджии – на крокодила!
     Смеётся крокодил! Смеётся Стозубенко:
     – Вот денёк-то милый,  ну и ну!  Денёк – что надо!  Вот
счастье!
     У крокодила пасть от радости не закрывается!  Щёлкает
крокодил зубами, улыбается.



     Вдруг,  подбегает  к нему  какой-то мальчишка.  Машет
палкой перед носом и вредно кричит:
     – Что тебе – других улиц нет?  Я – Зубов!  И  весь буль-
вар Зубовский – мой!  Убирайся-ка, да поскорей!
     Видит крокодил – дело плохо.
     – Так это  вот ты – знаменитый хулиган  Зубов?  – гово-
рит крокодил.
     – Йесс! – говорит мальчик.
     – О-хо-хо, – вздохнул крокодил. – В таком случае,  твоё
дело  плохо!  Знаешь ли ты  мою фамилию? – и, не дожида-
ясь ответа, запел:

                Я – крокодил Стозубенко!
                Сюды приехал…

     Но злой мальчишка был настолько злым и  глупым, что,
не  дослушав   такую  полезную  песенку,  взмахнул своею
злющею палкою  и со всей силы ударил Стозубенко по но-
су!
     Ай! Как больно-то!  Как больно, ребята!
     Крокодил  от  такущей  боли  сел  на  хвост,  но, тут же
придя в себя,  воскликнул:
     – Ах,  злой и глупый!
     – Да мне фиолетово! – засмеялся злодей.
     – Ах,  слепой и глухой!  Ах,  невежа и невежда!
     – Фиолетово,  фиолетово,  фиолетово!
     – Так вот что!  – грозно  сказал  Стозубенко.  – Будь по-
твоему!  Отныне и навеки весь Зубовский бульвар твой!
     Тут  крокодил  вытер  свою  крокодилью  слезу,  навер-
нувшуюся  от  обиды  и  боли,   вскочил  на  свои  толстые
лапки,  открыл свою ужасную стозубую пасть и…
     И – рраз! – в мгновение  ока  проглотил  всех  прохожих
на всём бульваре!  Всех домохозяек в квартирах!  Всех слу-
жащих в конторах!  И даже дворника Анвара!
     Два! – и вот уж  ни кошек,  ни собак,  ни одной вороны
на Зубовском!  Всю  живность  до последней мухи  прогло-
тил!  Даже  и  аквариумных  рыбок  с  витрин  знаменитого
магазина  «Ихтиандр и Афродита»!
     Три!.. вот и до машин дело дошло!  Вот  пропали  и ма-
шины с их водителями и пассажирами, и автобусы, и трол-
лейбусы,  и  юркие велосипеды!  Ехал экипаж ДПС – так и
он в брюхо к Стозубенко угодил!
     Стал  Стозубенко  от такой трапезы  огромный,  как не-
боскрёб.  Тряхнул  он  своим  крокодильим  брюхом  и  ис-
чез, будто никогда тут его и не было!



     Что ж!  Вымер Зубовский!
     Оглянулся  злой мальчишка по сторонам и расхохотался:
     – Вот так джаз!  Как в гробу!
     А тишина и вправду стояла гробовая – никого же нет…
     – Уж натюрлих, так натюрлих! –  не унимается  хулиган
и машет палкой над головой, будто великое сраженье выи-
грал. – Вот я и король на всём Зубовском! Вау!
     Взял, дурачина, да расколотил несколько витрин.
     Чем не король!



     Понравилось ему это дело.
     Три часа подряд крушил и рушил,  что под руку ни  по-
падёт:  окна, так окна;  урны, так урны…  Здесь – светофо-
ры  покалечил,  а здесь скульптуру опрокинул – Девушку с
Веслом,  памятник 20-го века…
     А больше всего понравилось ему рекламные буквы щёл-
кать – так смачно они лопались!
     Всё перебил!  Всё разнёс!
     – Что-то  я  есть  захотел,  –  наконец сказал Зубов. – Не
проглотить  ли  мне  быка?  –  сказал Зубов  и  зашёл в гас-
троном.
     Надо  ли  говорить – малый  наш  перепробовал  всё!  А
проходя мимо кассы,  придурковато заметил:
     – Эээ… Неплохую рекламу  сделал  я  вашей  забегалов-
ке!  После  визита короля  толпа, просто-таки,  сметёт  лав-
чонку вашу!  А за это надо бы и заплатить!
     С этими словами  он выгреб  всю кассу  себе  в  карман,
прихватил ещё пяток пачек жвачки и вышел вон.
     – Вот и казну поправил! – хохотнул Зубов,  очутившись
на  бульваре. – Первое королевское дело – лохов  на  бабки
развести! – с видом знатока хлопнул он себя по оттопырен-
ному карману.
     Что ж!
     Доволен  жизнью  негодный мальчишка.  Три дня наво-
дит он разбойничьи порядки во всей улице.
     – Уж король-то  я знаменитый! – говорит он, как-то под
вечер. – Жаль вот только,  что никто этого не видит!  Хоть
бы  Толян  Ползубкин  прошёл – вот бы я ему  пендаля  за-
правил!  А чтоб не обижался – полный сейф зелени ему по-
дарил бы:  гуляй, рванина!
     Зеленью он называл иностранные деньги – доллары.
     Однако, ни Толяна, ни кого-то ещё поблизости не было.
     – Как в гробу, – посмеивался  Зубов.– Подумаешь! – го-
ворил  он  со злостью. – Да  по-барабану  мне  всё!  Парал-
лельно и фиолетово!



     Ещё  три  дня  он  гонял  футбол  по  бывшей  проезжей
части… Голы,  разумеется,  бил исключительно по окнам…
     В  чужих  квартирах   переиграл  во  все  компьютерные
игры…  Обвесился  с  головы до пят  чужими золотыми це-
почками…
     Нашёл  несколько пистолетов,  перестрелял  весь  хрус-
таль  кому-то…
     – Весело нам, королям! – как-то мрачновато говорит Зу-
бов. – Жаль вот только,  что показать некому.  Хоть бы Ко-
ляндра  Беззубяк  припёрся – я  бы  уши-то  ему  выкрутил!
А как заноет – ружьё подарил бы! Даже три…
     Но не было  на Зубовском  бульваре  ни  Коляндры,  ни
вообще хоть бы одной живой души.
     – Подумаешь! – сплёвывал  Зубов  на мостовую. – Вы у
меня ещё пожалеете!



     И вот напала на знакомца нашего тоска.
     «А не смыться ли мне отсюда?»  – подумал он.
     Подумал это он так и пошёл в конец улицы.
     «Дойду  до площади,   а там  сверну  на  Пречистенку –
то-то  тюфяки  с  Пречистенки  рты поразевают,  когда ко-
роля  увидят!» – воображает  Зубов,  который,  похоже, и в
самом деле себя в короли произвёл… от одичания.
     Вот идёт он – весь в золоте, с карабином наперевес.
     На глазах его зеркальные очки,  во  рту  жвачка,  в зубах
сигара.  Отхлёбывает  Зубов на ходу американский джин да
пускает дым в атмосферу.
     – Ну,  держись,  тюфяки! – грозится он  неведомо  кому,
сплёвывая под ноги.
     Дошёл это он  с таким триумфом  до конца улицы…  да
упёрся,  незнамо во что.  То ли  в стекло,  то ли  в силовое
поле,  то ли  в злое волшебство!  Тычется носом  в невиди-
мую стену,  точно золотая рыбка  в  «Ихтиандре и Афроди-
те», а пройти не может!
     Смотрит  в  Зубовскую  площадь,  смотрит  в  Смоленс-
кий бульвар,  вправо смотрит,  где Пречистенка, влево, где
Дашков переулок – там жизнь! движение!
     Стучит горе-король в люди   из  своей  разрухи,  все ку-
лачки  отбил,  а  люди  его  и  не  слышат,  и  не  видят,   и
знать  не  хотят!
     – Подумаешь! – заводит  он  свою привычную песню,  а
сам на забытую жизнь насмотреться не может:

     люди, люди, люди!  кругом люди!
     кто-то с цветами спешит,  зонт  подмышкой…
     «что это там у них? дождь намечается?...»

     кто на месте крутится, газетку читает…
     вот пацаны – врут что-то друг другу, смеются…
     девчонки мимо них летят, тоже смеются…
     «что это они всё хохочут? праздник, что ли?...»

     а машин!  где людей нет – всюду  машины!  откуда  что
берётся!  а где машин нет – целые полчища людей!
     – Подумаешь! – шипит Зубов. – Дураков я не видел!
     Тут  набежала  туча  на… тот мир,  ударила молния  и с
раскатами грома начался ливень…

     Оглянулся  Зубов  в  своё  королевство – ни  капли!  Ни
капли дождя, ни капельки!  Сухо, как в Сахаре!
     Встал  он  на  ролики  и  помчал  в  другой конец  своих
владений.   Домчал до Крымской площади,  да со всего ма-
ху  о  невидимый  щит  разбился  –  не  пускает  Зубовский
бульвар своего пленника…
     Сидит Зубов  на  мостовой,  шмыгает  разбитым  носом;
смотрит,  как Москву ливень вылизывает…  Блещет Моск-
ва,  переливается;  молнии  по ней  бьют!  радуги  над  ней
встают!
     – Это сколько же я здесь дней? – размышляет Зубов.
     – И  был  ли  для меня  хоть  один  дождь? – говорит  он
сам  себе. – Хоть один, после проклятого крокодила?..
     – Ни одного! – говорит Зубов со злостию.
     – Вот так джаз… – тянет  Зубов  задумчиво. – Всем  на-
тюрлихам натюрлих…



     Странною жизнью зажил мальчик Зубов.
     Игры ему надоели. Разбой?  Так для разбою зрители ну-
жны.  Где ж их взять…
     Шлындать по улице без дела – да сколько можно!
     Нет  ничего  противнее во всём белом свете,  чем  это…
да когда один…
     Конечно,  всё ему было фиолетово,  но…
     – Что-то  мне  скучная  улица  досталась! –  говорил  он
презрительно. – Блёклая,  приплюснутая.  А  дома – что ни
дом,  то коробка из-под обуви.  В такие только  хлам  соби-
рать.  А самая гадкая вот эта – «РИА НОВОСТИ»
     Заложит  Зубов  руки  за спину,  как Наполеон,  да про-
стоит целый час на одном месте.  Потом сделает несколько
шагов и опять встанет, как вкопанный.
     – Гаже только Музей Москвы,  –  вымолвит  он  ещё че-
рез час.  А ещё через час добавит: – Хотя,  до Чернильницы
им обеим далеко.
     Чернильницей  он  называл  огромное офисное здание с
безликим стекло-бетонным фасадом, напротив Музея Мос-
квы.
     – Шоколад там хороший в первом этаже.  А  всё  прочее
снести! Снести! – говорил Зубов ожесточённо.
     Так,   совершенно  безсмысленно,   пролетали   день  за
днём, неделя за неделей.  Но однажды…
     Однажды  Зубов  поймал  себя  на  мысли,  что  «снести
всё» – стало  его единственной мыслью.  И  даже  не  мыс-
лью,  а Непреодолимо Сильным Желанием – единственным
и настоящим!  Ему  хотелось  другой улицы,  другого коро-
левства.
     Как-то ночью, сидя возле костра, он сказал:
     – Ах,  если б у меня была сила  разбирать  все эти дрян-
ные коробки,  как кубики в играх для мелюзги…
     Он с тоскою взглянул на звёзды и уснул.




                Конец Первой Части



.