Узелок...

     Утро. Прекрасное. Доброе и... очень многообещающее.
Анна улыбается, как хорошо!

     Живёт она одна. Ей уже под тридцать... Родители оставили ей крохотную квартирку - сами живут в дачном доме, раза в два или три больше, чем эта хорошенькая конурка.

     Потянувшись, Анна сбивает ногами одеяло к задней спинке кровати.
Некому видеть, какое прекрасное зрелище открылось: гибкое тело в шёлке коротенькой рубашки было идеально сложенным! Всё в этом теле совершенно! И эта рубашечка подчёркивает безупречный вкус молодой, цветущей женщины: только такая красота соответствует виду комнатки, вдоль стен которой не полки, но стеллажи, выполненные искусно, с любовью, даже и свободными ото всего, могли бы украшать помещение - они резные, с покраской в золотых тонах. На них тесно стояли всевозможные вазы фарфоровые, фаянсовые и керамические, сразу видно: дорогие, многие старинные, в большом количестве тёмно-синего цвета, с различными рисунками.

     Некоторые были вычурно-высокими, другие широко-низкими. Их разделял хрусталь, прекрасные статуэтки. И... неожиданно простые цветы - хлорофитумы. Но их длинные, густые стрельчатые листья придавали  не просто красоту, но звёдность, фантастический настрой и... радость.

     В углу, на самом верху полки, стоит красивое вместилище аспарагуса. Зелёное облако проливается из него с высоты почти до пола и вливает жизнь в это тесное помещение.

     К единственному окну, расположенному в середине боковой стены, своим изголовьем примыкает кровать, что так же необычно и удивляет безмерно. Вся обстановка поёт необычность и изысканность своей хозяйки.

     Анна посмотрела на часы - ахнула: на сборы ей осталось с десяток минут.
Бегом под душ, что-то положила в рот, двумя глотками чем-то непонятным
запила - готовка не её конёк. Волосы длинные, чёрные, совершенно прямые, как-то искусно заколола, несколько коротких штрихов по губкам, бровкам, ресничкам
и окончательно превратилась в женщину-очарование!

     По пути на работу, забежала в Райисполком по делам своей службы.
У хозяина кабинета, в который она заскочила на минутку,  были двое посетителей, но ей было можно входить во всякое время. Извинившись, она положила перед заведующим отделом несколько листов с напечатанными текстами.

    Только мельком глянула она на присутствующих, но всю её тут же исполосовало током, залило жаром и... густым воском, превратившим её в подобие мумии, от чего она стала неспособной даже и пошевелиться.

     Один из двоих был военный, полковник. Грудь его украшало множество наградных колодок и Звезда Героя! Но она видела только его лицо: глаза, брови... 
худощавое, правильное, очень серьёзное. Волосы густым чубом чуть наползают на лоб.

     На работу Анна шла ничего вокруг не видя, едва передвигая ноги. Она и не пыталась понять: что с ней произошло? День тянулся бесконечно, как в тягостном бреду. Но всегда и всему приходит конец.

     Сослуживица попросила Анну передать её соседке... белый тряпичный узелок... какой-то длинный, но всё же, аккуратный. Анне неловко было идти с таким узелком по городу, но она скорее умерла бы, чем отказала хоть кому-то, а тем более, подруге, в просьбе.

     Выйдя на улицу, Анна чуть не упала в обморок, потом подумала, что это
наваждение, весь день преследовавшее её - перед ней стоял... полковник...
Он был в шинели, опирался на бадик.

     Полковник предложил... пойти к нему в гости. Ничего не соображая, Анна
держала перед грудью белый узелок, будто защищаясь им, и об одном только и думала... думала: а узелок-то, не тяжёлый. И теребила его пальчиками.

     Полковник повторил своё приглашение.

     - Нееет... что вы... Я не могу...

     - Давайте, тогда, я вас провожу.

Анна не нашлась чем возразить, только и сказала: хорошо.

     И они пошли. Полковник чуть отставил локоть - учтивость даме,
предложение помощи. Анна пропустила под его локоть свою ручку, всем своим существом ощутила себя всю в нём, этом мужчине, и такое счастье влилось в неё, такая радость, уверенность, что она заулыбалась, откинула голову и пошла, гордо, красиво, удерживая в левой руке тот белый несуразный узел.

     Не сразу она заметила, что идут не в сторону её дома.

     - Куда мы идём?

     - Увидишь.

     - Нет. Я не могу! Не могу... не могу...

     - Пойдём...

     Анна, почти послушно, пошла, но... вдруг снова остановилась и быстро-быстро
заговорила: нет... нет... нет...

     - Полковник взял её руку и повёл нежно, но крепко, надёжно.

     Привёл он её в... коммуналку. Коридор какой-то длинный, чем только не заставленный, хотелось сказать - загаженный. Обитатели сновали взад и вперёд с тазами, кастрюлями, некоторые с детьми на руках. Проходя по бесконечному коридору, Анна смотрела на какие-то коробки, пыталась прочитать на них крупные надписи, как-будто сейчас для неё ничего не было их важнее.

     Полковник продолжал держать Анну за руку. Вернее - удерживать. Он шёл чуть впереди и слегка припадал на ногу. Наконец, они пришли в торец коридора, к закрытой двери. Полковник толкнул её.

     В глубине комнаты на кровати сидела неопределённого возраста... возможно, лет сорока, женщина. Перед ней лежал ребёнок лет трёх-четырёх. Он не спал,
теребил какую-то игрушку.

    При виде вошедших, женщина встала, откинув голову назад и, заломив руки, молчала и смотрела расширенными глазами. Полковник распахнул шинель и полез во внутренний боковой карман. Что подумала Анна? Ничего, кроме того, что
между так неожиданно ставшим ей самым дорогим на свете человеком и этой женщиной есть какая-то связь. И она не станет рвать её!

     Почувствовав свою руку свободной, Анна в мгновение выскочила на улицу.
Сначала даже не понимая, в какую сторону ей надо, побежала длинными шагами, как спринтер, но на длинную дистанцию. Узелок она держала перед собой обеими руками. И, как ни странно, он ей помогал: она пряталась за него, искала в нём защиты.

     Вдруг вдали Анна увидела бегущего ей наперерез полковника. Сообразив,
что быстрее её он бежать не сможет, она свернула в другую улицу - окружной
путь к её дому. Она уже ничего не испытывала, только сильный, неведомый страх.

    К дому она прибежала даже и не запыхавшись. Заскочила на свой этаж, открыла
входную дверь, но не вошла, а кинулась в соседний подъезд, чтобы передать
этот узелок, ставший её наперсником в течение всего кошмарно-увлекательного
дня.

     Женщина, которой принадлежал этот непонятный свёрток, жарко
благодарила Анну и повторяла: Бог вас наградит! Бог вас наградит!
 

     Вернувшись к себе, Анна увидела сидящим на стуле... полковника...

     Комната была залита ярким светом то ли от люстры, то ли это от него исходило
это волшебное зарево. В изнеможении Анна опустилась на кровать, которая так и стояла не заправлена, со сбитым её ногами одеялом. Она приготовилась слушать.

     - Чего ты испугалась? Почему убежала? Ты не маленькая, чтобы от страха и неизвестности прятать голову под одеяло и не страус...
     Тебя тронула бедность людей в коммуналке? Ты испугалась, что в комнате
моя жена? Ты можешь предположить, что я привёл бы к своей жене представляющую
опасность для её семейной жизни женщину?

     Анна молчала. Она поняла всю несуразность своего поведения,
и ей стало стыдно и радостно, что он, всё-таки, не оставил её... такую...

     Полковник обвёл глазами комнату и тихо, как-то очень спокойно и
совершенно неуместно спросил:

     - Это всё, что есть у тебя в жизни?

Анна не ответила, она подумала: без тебя у меня и жизни не будет...