Поезд 193 Ленинград-Свердловск 05

Любовь - это снег и глухая стена.
Любовь — это несколько капель вина.
Любовь — это поезд Свердловск-Ленинград и назад.

(Поезд №193 Свердловск –Ленинград» Александр Башлачев)

СТАНЦИЯ ПЕРМЬ II

     Заканчивалась наша дорога. Станция Верещагино. Уже осталось километров сто. Нашему поезду, с его частыми остановками — максимум два с половиной часа. Вот и станция Оверята. Сорок километров. Час, всего час….
     Ирина собирала вещи. Попросила отвернутся, но выйти мне не предложила. На полке спал Востоков. Видимо ей не хотелось его будить. Переоделась и опят стояла передо мной в своём коричневом платье. Надела туфельки. Приготовила плащик. Слегка кокетливо покрутилась у зеркала. Красивая. Нежная. Но видно было, что она немножко волнуется. Почему?
     А у меня сердце билось чаще стука колёс. Успокаивало одно. У меня есть адрес, даже два. Только бы не придуманные. Всё равно теплилось сомнение.
     Посидели. Вынули Иринину поклажу, сложили на её полку. Много, как девочка до дома добираться будет?
     — Ирина, тебя хоть встречают? Почему столько сумок?
     — А мне заказов на работе и подружки надавали. А встречать, не будут. Всем на работу.
     Глупышка-малышка. Ну неужели я бы наблюдал, как она таскает свой багаж.

     Вот и камский мост. Под нами река Кама. Проехали мост и вскоре встали. Но ещё не станция. Видимо, закрыт входной семафор.
     Мы стояли в проходе напротив купе. Решили, что будем выходить последними. Стоянка 30 минут. Успеем.
     — Ирина, Мишку будем будить?
     — Давай не будем, пожалуйста.
В это время она смотрела мне прямо в глаза. Я не выдержал, взял её за руки, поезд дёрнулся, она оказалась в моих объятиях. Немного задержалась, но высвободилась.
     Потянулся вдоль вагона перрон, последние метры пути. Проводники загремели, освобождая входные подножки в тамбуре.
     Остановились. Под вагонами ещё отвратительно скрипели тормозные колодки, будто железом по стеклу. И этот звук с болью отдавался в сердце. Этот сигнал оповестил о том моменте, о котором я неожиданно подумал ещё вчера днём. И вот он настал. Этот дёрганый поезд ещё раз подался чуть вперёд и встал. Тормозная система облегчённо выдохнула воздух. Зато на меня навались такая тоска… Вот и всё — приехали. Пора прощаться.

     Через пять минут мы стояли на платформе. Платформа хоть и первая, но тесная. В Свердловске солидно, а тут тесно. Народу в Перми сошло много. Узкая платформа — сплошной людской поток. Мы влились в этот поток, как лава, медленно текущая вдоль вагонов. Потом в тоннель.
     — Не провожай дальше. Спасибо за всё, Виталик.
Не обнимались и не целовались. Мы же никто друг другу. Мы просто попутчики.
     О том, что творилось у меня в душе, словами не описать. А потому и не буду этого делать.
     Помог Ирине взять её поклажу. Слава богу, всё было не тяжёлым. Как навьюченный ослик, она пошла дальше.
Всё! Ирина скрылась….

     Сердце щемило. От меня, похоже, только что ушёл нужный мне в жизни человек. Окончательно я осознаю чуть позже.
     Ходил вдоль вагона. Курил. Успокоился. В кармане есть адрес. Позвали в вагон. Вернулся на место. На столе в стакане веточка черёмухи. Опять защемило.
     Под столом недопитая водка. Аккуратно положил веточку черёмухи в книжку, которую забыла Ирина. Засушенная веточка хранилась у меня 25 лет.
     Выплеснул в окно воду и налил водки. В бутылке так и оставалась почти половина из последней ленинградской бутылки. Востоков с парнями выпил почти всё, что купил в Кирове. Мне чуть досталось. Я много не пил из-за Ирины. Стыдно мне при ней было пьянствовать.
     Выпил ещё. Потянуло спать. Пошёл курить. Поезд только тронулся. В Перми поезд, двигаясь на восток, проходит по высокой насыпи, с которой видно привокзальную площадь. Всматривался, вдруг Ирину увижу на площади. Но тщетно….
     Вспомнил: Ирина говорила, что поезд пройдёт мимо её общежития, метрах в трёхстах. Это были две спаренные девяти-этажки из красного кирпича, а рядом столб высокий металлический с проводами. Так Ирина назвала опору линии электропередачи. Я стоял в тамбуре и смотрел в окошко двери. Но так ничего подобного и не увидел.

     Поезд уже вырывался за город. Ещё покурил и пошёл спать.
     Востоков сидел на пустом уже Иринином месте и смотрел на остаток водки. Я бесцеремонно вылил всю водку в стакан и выпил. Востоков аж поморщился.
     — Вит, а мы Пермь проехали уже? — хорошо мой друг пропился за дорогу.
     — Проехали. Я спать.
     Востоков про Ирину не поинтересовался. Я заметил, что ещё вчера, до ресторана, Ирина стала сторониться его. И никогда не оставалась с ним больше один на один в купе. Даже смешно было: я в туалет, она за мной. Поймёт, куда я пошёл, и стоит в проходе у окошка или сидит на откидном сидении, ждёт меня.
      Снял брюки, аккуратно повесил и завалился спать. Часов через восемь должны быть в Свердловске.

      Спал я крепко. В Первоуральске Мишка разбудил меня. Привели себя в порядок. Ждали прибытия.

      ДОМ

     Вот родной вокзал. Первая платформа. Востоков из окна увидел своих, они его. Встречали отец и жена.

     Всё! Закончился очередной этап моей жизни. Теперь я полноценный мужчина. Я отдал свой долг Родине — отслужил в армии. Теперь я совершенно свободен. Без денег, без диплома и без работы, но это в те времена не проблем. Без любимой девушки.
     Поезд остановился.
     Меня никто не встречал. Никому не сообщал, что еду домой. Бабушку пощадил, а то бы стояла у окна три ночи, меня высматривала А предкам — не счёл нужным. Они на северах тогда были.
     Супруги Востоковы сливаются в объятьях. Папа Мишкин стоит в стороне.
     Жену Востокова зовут Лена. Востоков за службу виделся с ней дважды. Один раз она сама приезжала, второй раз — Мишка в отпуске был.
     Я её видел на КПП, когда она приезжала. Но не был знаком. Востоков не представил.
    
     Мишкин отец сфотографировал нас.
     Стали прощаться. Востоковы предложил увезти меня на Химмаш. Поехали и быстро приехали – тогда пробок не было. Заходить они отказались. Вот теперь и распрощались.
    
     Лето в тот год на Урал не торопилось. 26 мая на дворе, а тополя только выпустили листья. Солнечно, но холодно для конца мая. Внешне — никаких изменений. Я был дома полгода назад — на 7 ноября 1979 г в отпуске. Снега только нет.
     Смотрел вслед уезжающей машины Востоковых. Заморгал правый красный огонёк, и машина скрылась за поворотом. Я остался стоять на улице. Закурил. Осматривался. Охватило какое-то непонятое беспокойство. Как бы я не хотел возвращаться домой, но вот теперь я стоял в ста пятидесяти метрах от родного дома. 
     Рабочий день ещё не закончился, потому на улице ещё пустынно. Даже ребятишек не видно. Медленно двинулся сторону дома.  Шёл по противоположной стороне. Вижу в окне силуэт бабушки. Телепатия. Она чувствует, что я где то рядом ….
     Зашёл во двор, там никого. Вдруг захотелось выпить. Развернулся и пошёл в магазин, он метрах в четырёхстах. Народное название этого винного магазина — «Бабьи слёзы». Чётко подмечено. Деньги остались. В Кирове не всё с Ириной издержали — осталось четыре с копейками. Водка «Экстра» — 4—12. У меня хватило.

     Я у порога квартиры. Стучусь в дверь. А в голове: «Вдруг Таня откроет». Но отогнал эту мысль. Шесть с половиной лет прошло. Бред.
     Наконец-то открывают — бабушка. Встреча. Заходим в комнату. На столе пирог. И даже водка в холодильнике. Вообще-то, бабуся никогда не одобряла пьянство. Сама не пила, разве грамм семьдесят водочки и всё. Вдруг бабушка качнулась, я успел подхватить. Голова у ней от радости закружилась.

     Дальше не интересно. Душ, бритьё. Маленькое застолье. Бабушка новости дворовые «сливает». Меня мало интересует. Столбняк какой то в голове.
     — Ольга-то разошлась уже, — выпалила бабуся.
Я вздрогнул. За время дороги ни разу не вспомнил о ней. Хотя в последние армейские дни поводил итоги по последним двум годам жизни. Вспомнил и про свои неудачи с девушками. Таня - первая любовь, преданная мной Оля, Таня-одноклассница, с которой должны встретиться по возвращении. И Лена - девушка, которая служила в полку. Она была лейтенант. Служила в штабе. И за последние шесть месяцев завязалась дружба. Но не судьба! Об этом я написал в рассказе "Пять нарядов вне очереди". Повторятся не буду.

А бабушка продолжила про Олю. Хотел было уточнить, да, думаю, и так выложит всё, что сарафанное радио знает. Так и вышло.
     — Ладно хоть детей-то не народили, — вот и ответила на мой не озвученный вопрос бабуся.
     Ольга. Не её бы прощальное письмо и её скорое замужество. Всё могло быть не так. Будь я занят Олей, знал бы, что она ждёт меня. Я бы не увлёкся Ириной. Не посмел бы я на вторичную измену. Оля доверилась мне два года назад. В те две ночи она мне шептала, что я её первый мужчина.

   А бабуся новости сливает. Опять не моя тема….
    — Толька должен вернуться, — теперь попала бабуся в мои интересы.
Толян сидел на «химии».
    — Когда ждут его? — Мать вчера его сказала, толи в пятницу или в субботу на этой неделе.
    Я опьянел, захотел спать. Время начало пятого вечера. Я прилёг на диван, мой диван — он снова стоял в моей комнате. Диван, на котором иногда спали вместе с Таней. Но лёг. Куда деваться-то.
   
    Бабушка говорила и говорила.
    — Планида то у тебя какая?
    — Завтра в военкомат. Встану на учёт и за билетам до Приобья. Предков навещу — на недельку сгоняю. Пока напряга с билетами нет.
    — Поезжай.
    — Достань мне мою гражданку, «задолбала» эта форма уже. Правда, я так устал от неё. Хотя потом долго будет не хватать ремня на поясе и головного убора — фуражки.
    Переодеваюсь. Брюки просто сползают на пол. Рубаха — как мешок. Разве только в рукавах тесновато, когда локоть сгибаешь — накачался. Я в армии похудел. Спокойно вмещался в 48 размер. Форма — х/б повседневка на мне не требовала подгонки ни по росту, ни по размеру. А потому сидела как по спец заказу. Да — гардероб надо менять. Всё велико. На два размера точно.

     Я дома. Всё не привычно. Я привык находиться в большом коллективе. Даже на диване не лежится — в роте негде полежать.
     Ирина встала перед глазами. Где она сейчас, девочка? Она говорила, что после обеда на работу пойдёт. Отчитаться и документы сдать. Как я так сразу-то её не рассмотрел? Хорошая девочка. Красавица.
     Я кинулся проверять карманы кителя. Листочек с адресом на месте. Хотя я и так его запомнил, и до сих пор — разбуди ночью и спроси — отвечу.
     Достал бумагу, конверт. Сел писать письмо. А что писать? Точно не помню, что написал. Но даже сейчас, я могу посмотреть то письмо. Оно до сих пор целое.
     Главная цель письма — проверить адрес. Написал, пришлось переодеться снова в форму — гражданка как мешок. Пошёл отправить письмо. Почтовый ящик висел на доме, что напротив.

     Пробежался в голове по предстоящим делам. Докладывая бабушке, я не озвучил ещё одно дело. Таня — одноклассница. Договаривались встретиться. Когда это сделать? Или не откладывать или после поездки к предкам?
     Зашёл обратно домой. Достал фотографию из военного билета. Долго вглядывался в Танино холодное, без эмоциональное, но красивое личико. Она писала мне почти полтора года. А теперь я приеду и столкнусь лицом к лицу с таким же, кому она так же «помогала» служить. От этой мысли стало противно. Смотрел, как будто пытаясь запомнить, и разорвал фотографию на мелкие кусочки. Я к ней не поеду! Всё — с Таней-одноклассницей закончено. Увидимся с ней только через тринадцать лет, в 1993 году на вечере встречи выпускников школы.

            Продолжение, часть 6: http://proza.ru/2019/04/29/495