Зарисовки

От перегрузок джампа стены каюты мелко дрожали. Между двумя парами двухъярусных коек, помешался только блок кондиционера, небольшой столик и жерло утилизатора. Справа от входа располагалась дверь с эмблемой корпорации, ведущая прямиком в тесноту санузла. По-домашнему приглушенный мягкий свет пропитал тесную армейскую обитель атмосферой уюта и мнимой защищенности. Люди на кроватях мирно спали, предпочитая переживать напряжение гиперперехода  во сне.
Вязкая грязевая жижа хлюпала под ногами, сильно затрудняя движение уставших от тяжелого перехода людей. Навьюченные рюкзаками с оборудованием и оружием, они пробирались сквозь густые заросли папоротника и лиан. Николай Глотов мрачно всматривался в тропу, прилагая все усилия, чтобы не растянуться в полный рост, или того хуже подвернуть ногу. Он с ужасом представлял, что будет с ним, если он все-таки не сможет самостоятельно идти. Первоначально прекрасная идея служить на частную корпорацию теперь казалась полным фарсом. Большие куски глины налипали на подошву, что сильно нервировало. Влажный, сладковатый от цветочной пыльцы воздух, обжигал носоглотку, а древний респиратор, давно снятого с вооружения образца, категорически отказывался выполнять свои обязанности. К усталости, вперемешку с раздражением, прибавилась досада от совершенной глупости. Совсем не такой желал видеть будущую службу Глотов, когда пришел устраиваться на работу в «Инкорд». И теперь все о чем умалчивали красочные рекламы, Коля испытывал на своей шкуре.
Горячее светило раскаляло воздух U212 добела даже под плотным слоем тропического леса. Система терморегуляции скафандра Николая работала с большой перегрузкой, и он с завистью посматривал на инструктора в новеньком «Мангусте». Усиленный сервоприводами боевой комплекс экономил силы. Командир группы с легкостью преодолевал тяжести пути и задавал приличный темп. В душе Глотов злился на  повстанцев, которые мешали проделать необходимый путь за час с лишним на планетарном десантном модуле. Проклятые аборигены сбивали все, что поднималось выше верхнего яруса джунглей в этом квадрате, неизвестно откуда добытыми гранатометами. Поэтому приходилось вертеть головой по сторонам, всматриваясь в густые заросли, в поисках обнаглевших коммандос с пушками наперевес. Сотни голосов птиц и насекомых сплетались с шумом бурной зелени и превращались в подобие музыки. Она беззаботно звучала в прогретом мареве до предела влажного воздуха. Но для людей, подавшихся беспечности, мелодия очень часто становилась последним услышанным звуком, вперемешку с шипением змеи или утробным рыком хищника. 
Ближе к вечеру плотная стена тропического леса обрывалась, переходя в горное плато. Невысокие холмы, сплошь покрытые джунглями, опоясывали небольшую долину, образуя огромную каменную чашу. Жара спала, и закрытое плотным слоем грозовых облаков небо, изредка пропускало лучики сжигающей U212 звезды. Отряд наемников, измотанных трудной дорогой, расположился в зарослях кустарника, опоясывающего пятак свободного от леса пространства. По рукам пошла фляга воды с сильным запахом дезинфектора. Усталый народ тихо переговаривался, поглощая сухой паек из вакуумных брикетов.  Командир группы вместе с двумя бойцами отправился на  плановую разведку, предварительно назначив старшим Дика Спрайтера. Перед посадкой вертолета на каменном плато следовало убедиться в отсутствии поблизости посторонних лиц с самонаводящимися пусковыми комплексами. Дик коротко кивнул и продолжил жевать протеиновый батончик, развязано поставив ногу на короба с лентами для крупнокалиберного пулемета. Глотов пристально смотрел на огромного человека с татуированной лысиной и шрамом через глаз. Мускулистые руки Спрайтера, так же покрытые множеством мелких шрамов, вызвали удивление Николая. Поголовная биорегенерация позволяла клонировать и прививать оторванные в бою конечности, а тут простые шрамы – странный тип.
Вертолет не прибыл на место ни через час, как планировалось, ни к концу дня. Светило спряталось за краями горного массива, и начавшийся дождь завершил унылую картину дня высадки на U212. Капитан Юрий Подзоров с подчиненными вернулся из патруля. Его круглое лицо с близко посаженными глазами не выказывало признаков тревоги, что успокаивало Николая. После короткого сеанса связи с базой, стало понятно, что эвакуация откладывается, и предстоящая ночь пройдет в джунглях. Подзоров приказал разбить лагерь и  ложиться отдыхать, предварительно выставив дозоры и минные заграждения.
- Альбертсон, Нода, минный замок, периметр десять метров, и поторапливайтесь! Глотов, Трудинин поставить палатки! Дик, ты дежуришь первым, часа через два разбудишь Келли. Роберт, ты слышал? Твое дежурство следующее.
-Так точно! – отчеканил Роберт Келли.
- Следующий, Трудинин.
- Так точно! – откликнулся Антон, разворачивая камуфлированную водонепроницаемую ткань палатки.

Николай ожидал услышать свою фамилию, но приказа не последовало, и он остановил практически сорвавшуюся с губ фразу. Глотов очистил небольшую площадку от камней, положил брикет свернутой палатки и активировал модуль распаковки. Через минуту среди густой мелкой поросли нижнего яруса джунглей вырос миниатюрный холмик камуфлированной ткани. 
Гастингс Альбертсон, долговязый метис с короткой стрижкой, схватил рюкзак с зарядами и скрылся в сплетении лиан, свисающих с невысокого выступа скальной породы. Азиат Дайчи Нода: ловкий человечек низкого роста, в ту же  минуту последовал за ним. Через полчаса они вернулись, подошли к капитану и передали мобильный голографический блок управления минным заграждением, коротко переговорили и скрылись в недрах походного жилья. Николай сидел в палатке, вглядываясь в густеющую тьму тропической ночи. По правому плечу пробежала легкая судорога боли. Это активировался вживленный микрочип слежения за личным составом. Теперь при желании или необходимости командир группы увидит все передвижения подчиненных на тактическом дисплее, встроенном в шлемофон «Мангуста», даже если боец останется без скафандра. То же самое произойдет, если вдруг кто-нибудь неизвестный вздумает переступить невидимую глазу границу.
Несмотря на сильную усталость, Коля никак не мог уснуть. В голову лезли мысли о доме и оставленном на родной планете образе жизни. После смерти матери на Россе не осталось ничего, за что он мог бы зацепиться. Кроме, пожалуй, Стивена, друга, с которым они росли и учились вместе. Но его семья не одобрила инициативу пойти работать на «Инкорд». Впрочем, Глотов не расстроился. В душе давно хозяйничало безразличие ко всему происходящему. После войны на Гермесе и пройденной реабилитации в медицинском центре Путинска, дни превратились в тягучий коктейль скуки и равнодушия. Врачи объясняли это пережитым стрессом и последствиями применения боевых стимуляторов, но Николай им не верил, мир превратился в мрачный комок будней. Сейчас, когда злость и раздражение прошли, наемнику казалось логичным его решение снова взяться за боевую работу.