29 04 - Kizatavat. Две рецензии с Кошкиной. Ч 2

Начало: http://www.proza.ru/2019/04/29/749

* * *

[...]

Я иногда задумывался: а каково это быть любимым только благодаря ассоциациям?... А очень просто. Меня ведь бабушка тоже любила только за то, что я похож на её любимого сына. А сына - наверняка за то, что он родился похожим на её отца... Которого она точно так же любила, как и я любил и люблю своего. Любовь, передающаяся по наследству, от поколения к поколению. Ни за что. Ни за какие заслуги... А просто так.

Братислав Либертус Свидетель   29.04.2019 11:37   

+

Дело не в ассоциациях, я думаю. А в том, Твой это человек или нет.
Если бабушка любит внука - это нормально, естественно, и неважно, на кого он похож. Просто это её. Её маленький или большой человек. Он может быть больным, здоровым, красивым или не очень, похожим на тебя или ни на кого - не суть. Твоё и рядом - этого достаточно.
А если же вдруг появляется любовь к кому-то новому, незнакомому.... ну, возможно, в том человеке (независимо от его желания) есть то, чего не хватает именно тебе (слово "тебе" - обобщённое). За это и происходит зацепка. Но тот человек не обязан ни любить, ни восторгаться, ни даже просто обращать внимание на того, кто увидел в нём нечто особенное для себя. Поэтому... что значит "лотерейный билет"?! Да может для него это по итогу каторга?) У него своя жизнь, надобности, приоритеты, ценности, а от него чего-то требуют, просят, ждут. Человек не обязан отвечать. Не обязан быть таким, каким его желают видеть. Если совпало между людьми - отлично. Нет - ну, не судьба, значит. Либо это для кого-то одного отдельный урок. А может и для двоих, но уроки эти не равнозначны. Либо понимаемы в разное время.
Есть фраза одна, которая начинается со слов: "не выпрашивайте любовь..." Просто вспомнилось.

Кошкина Виктория   29.04.2019 19:03   

+

"Дело не в ассоциациях, я думаю. А в том, Твой это человек или нет.
Если бабушка любит внука - это нормально, естественно, и неважно, на кого он похож. Просто это её. Её маленький или большой человек. Он может быть больным, здоровым, красивым или не очень, похожим на тебя или ни на кого - не суть. Твоё и рядом - этого достаточно."

Я тоже много раз думал над этим: может быть, и не в ассоциациях дело, может, что-то ещё... Я пытался понять, докопаться до сути. Мне было интересно, почему это произошло со мной. Почему происходит с другими. Ведь со многими же происходит, верно? И ведь не факт, что у всех это связано с ассоциациями. У меня был отец, самый замечательный отец на свете, мне просто повезло, что он был замечательным настолько. Но статистика жизни говорит, что отцы априори не у всех есть вообще, и тем более, не у всех они вот такие, как у меня. У большинства отцы - жестокие, например, склонные к насилию... Мой - кардинально был не таким. Он на меня даже голос ни разу не повысил, слова даже шёпотом худого не сказал, не то чтобы руку на меня поднять. Ни-ни! Насилие для него было табуировано априори, до кончиков ресниц, он даже смотреть не смел с оттенком насилия во взгляде. Это был не то чтобы безропотный человек, вялый как тряпка (так его О.И. и величала: тряпкой), хотя безусловно, со стороны так и выглядело. Но я-то чувствовал его совсем другим. Это была вовсе не безропотность, и не вялость. Это была настолько глубокая интеллигентность души, настолько великая любовь, которая позволяла над собой всем измываться, лишь бы не измываться самому над кем-то... Это не безропотность. Это интеллигентность. Это крайней степени высокая деликатность... Которую никто из нашего грубого сельского окружения не ценил. Ну, это знаешь, как тонконогую лань запрячь в телегу. Ей не под силу её тащить, она ведь не лошадь-тяжеловоз. А если и лошадь, то прогулочная. Совершенно не той породы, попросту, не в своих условиях, не в своём окружении, непонятая никем, из этих грубых сельских тяжеловозов. Поэтому над ним все насмехались,и издевались кто как хотел, кому совести хватало, или бессовестности, чёрствой и бездушной. А я - был единственным существом, который его тонко чувствовал, понимал на подсознательном уровне, понимал, что ему здесь не место, да и мне не место здесь... Я был единственным существом, с которым он ощущал единодушие.

Кроме меня, у него ещё была дочь: моя сестра Людмила. Но... Людмилу он не любил. Он испытывал к ней отвращение. В детстве я не задумывался о причинах его нелюбви к ней, а потом я понял: она попросту была другая, совершенно другого склада характера, она - не то чтобы не карелка, хотя по крови карелка, она - типичная селючка. Ей его столичную интеллигентность не понять. Она его не чувствовала. Она была вся в Ольгу Ивановну, и О.И. любила всей душой именно Людмилу, потому что та была вся в неё. А меня она всей душой ненавидела. Потому что я весь в папку. Вот, вроде бы, оба, - и я, и Людмила - его родные кровные дети. Но отношение к нам совершенно разное. На меня он даже дышать боялся, так дорожил мной. А она - его раздражала одним только существованием, раздражала присутствием рядом... Он терпел её присутствие. Но одного лишь его взгляда было достаточно, чтобы чётко и ясно почувствовать: она его раздражает. Просто потому, что она попала в его поле зрения. И я всегда старался встать между ним и нею, чтобы собой заслонить её от его глаз. И когда в поле его зрения попадал я - его взгляд моментально менялся, смягчался, оттаивал, добрел... Всё его лицо моментально освещалось внутренним светом. Кстати, бабушка тоже не любила Людмилу. Хотя Людмила точно такая же ей кровная внучка, как и я. Но не любила её и всё. Она её раздражала, одним лишь своим существованием. Я это хорошо помню. А ко мне бабушка относилась совершенно иначе. На меня она смотрела - и моментально таяла, улыбалась всем лицом. А на Людмилу только взглянет - и глаза уже становятся тёмными, уголки губ жёсткими... Нет, всё-таки, кровь вообще ничего не решает. Кровь - это вода, по сравнению с ассоциациями. Совершенная вода...

"А если же вдруг появляется любовь к кому-то новому, незнакомому.... ну, возможно, в том человеке (независимо от его желания) есть то, чего не хватает именно тебе (слово "тебе" - обобщённое). За это и происходит зацепка. Но тот человек не обязан ни любить, ни восторгаться, ни даже просто обращать внимание на того, кто увидел в нём нечто особенное для себя."

Да это понятно как белый день: насильно мил не будешь. Первый класс начальной школы, ещё с детского сада этому учат. Да и кто говорит о восторженности? Боже упаси. Если бы Славик стал мной восторгаться - честное слово, это бы меня морально раздавило. Потому что восторг - это своего рода страсть, а я этого от него меньше всего хочу. Более того: не хочу вовсе. Упаси Господь, чтобы Славик когда-нибудь испытывал ко мне страсть. Нет, нет. Только не это. Страсть - это субстанция, склонная к быстрому перегоранию. Зачем мне такая любовь? Нафиг. Разве мой папка ко мне испытывал страсть? Нет. Или я к папке? Нет! Та любовь, которая была между мной и папкой - была подобна дыханию: легко и непринуждённо. Естественно и бесконечно. Как само желание жить. Как пить воду: это никогда не надоедает, потому что эта любовь - как часть собственного естества. Любовь, способная к долгому, бесконечному ожиданию: хоть следующей встречи, хоть следующего проявления любви, или даже знака внимания. Любовь, способная ожидать терпеливо. Способная не испытывать страдание от отсутствия этого самого внимания. Да, грусть, да. Но не страдание. Не такое страдание, чтобы прямо хотеть покончить самоубийством. Нет. Хотя и не такое отношение, чтобы граничить с равнодушием: тоже нет! Какое ж тут может быть равнодушие, когда обыкновенная партия в шашки ощущается как целый праздник. А ведь не с каждым человеком партия в шашки ощущается праздником. Со всеми остальными людьми партия в шашки - всего лишь бессмысленное времяпровождение. Скука смертная. А с ним - целый праздник. Потому что это - с ним. Тут не от него ждёшь восторга. Тут его сам в себе испытываешь. Тихий восторг. О котором, собственно, даже не говоришь вслух. А просто наслаждаешься им. И испытываешь только одно желание: чтобы и ему тоже было в этот миг очень хорошо в моей компании. Это как с папкой: мне достаточно только появиться в его поле зрения - и я по глазам вижу, что в его душе расцветает праздник. И когда он в моё поле зрения попадает - то ощущаю праздник. Потому что и я праздник для него. В его глазах я ощущаю себя особенным. Неповторимым. И мне нравится это чувство особенности и неповторимости себя. Поэтому увидеть его издали - для меня уже праздник. Потому что я сейчас попаду в поле его зрения, и он весь засветится. Поэтому и я свечусь, и бегу ему навстречу. С распахнутыми руками, и криком: "Папка!"...

"Поэтому... что значит "лотерейный билет"?! Да может для него это по итогу каторга?)"

Каторга? В ком-то зажигать чувство праздника - каторга?... Просто попаданием в поле моего зрения зажечь во мне чувство праздника - каторга?.. Да как же может быть такое? Я не понимаю! Я и сейчас не понимаю!... Столько лет прошло, а я не понимаю до сих пор!

Хотя догадываюсь на самом деле. Причину понять очень легко. Когда его мать позвала меня на кухню, и всю мою любовь к Славику изгадила всего двумя предложениями, плюнутыми мне в лицо - то я понял, что здесь все извращенцы, среди этих грубых людей, с такими извращёнными понятиями о любви - мне вообще делать нечего. Я вдруг ощутил себя в этом доме чужим, неуместным, непонятым... Точно так же, как чужим и непонятым ощущал себя мой папка в доме Ольги Ивановны, и вообще в том селе. Потому что этой серой массе такие высокие материи вообще непонятны и недоступны, они смотрят на тебя, и гадят в душу одним лишь только взглядом. О чём говорить с этими грубыми умами?... Каторга?... Это для меня каторга находиться среди этих людей, среди людей такого пошиба, с такими извращёнными испорченными мыслями. Которые смотрят на меня - и я себя не ощущаю праздником в их глазах. Я ощущаю себя куском говна. Каторга? Если для них человек-свет это каторга, то я представления не имею, что они сами для себя наедине с собой, и с подобными себе людьми!... Кто способен зажечь чувство праздника в их душе? Да и знакомо ли им такое чувство?...

Ты знаешь, я вырос с Ольгой Ивановной в одном доме, прожил с ней всё моё детство. Я знал, что Людмилу она любит, а меня ненавидит. Я много раз пытался подсмотреть: а зажигается ли в её душе чувство праздника, когда она смотрит на Людмилу?... Или может, в Людмиле подобное свечение замечу по отношению к Ольге Ивановне?... Наверное, я невнимательно смотрел. Или может потому не видел, что присутствовал в это время в комнате. И моё присутствие её раздражало. Но я так и не смог поймать в её глазах подобный свет... Для меня Ольга Ивановна так и осталась мраком, ходячим мраком. И когда я смотрел в её глаза, когда я попадал в её поле зрения - этот мрак становился ещё гуще. Тот же мрак я увидел и в глазах матери Славика: она смотрела на меня, и с каждой секундой этот мрак становился всё гуще. Она меня органически ненавидела, ни за что. И я понял, что ещё одну Ольгу Ивановну под одной с собой крышей я не выдержу. Я попросту не выдержу здесь, ни единой минуты.

А что касается Славика... Поначалу он вообще избегал на меня смотреть. А я терпеливо ждал. Терпеливо ждал... Чтобы понять по его глазам, что я зажигаю в его душе: свет или тьму?... Я просто ждал, чтобы увидеть. Просто ждал... А сам тем временем дарил ему свой свет. Потихоньку, незаметно... Вот, мы играем с ним в шашки - а я свечусь. Просто свечусь, ничего ему не говорю. Даже в глаза ему не смотрю, и не проявляю никаких особенных эмоций, и даже не улыбаюсь. А просто сижу, сосредоточившись на самой игре, и тихонько свечусь. Незаметно,чтобы ненавязчиво. Мне было важно понять: нравится ли ему мой свет, или наоборот раздражает?... Мне было важно понять.

И со временем мне стало казаться, что ему нравится мой свет. Хотя всё равно его что-то смущало. Я не знаю, что. Потому что он внезапно становился резким, грубым, каким-то раздражённым. В такие минуты мой свет гас. И я понимал, что мне нужно уйти с его глаз долой. Оставить наедине с собой. Это было в нём похоже на борьбу тьмы и света. Было непонятно, что в нём победит ко мне: свет или тьма. И если свет хотя бы изредка зажигается в нём от меня - то откуда берётся тьма, какова причина?... Мне было непонятно, поэтому я ждал. Когда от разберётся там внутри себя со своими чувствами, а потом поделится своими мыслями со мной. Я просто ждал. Давал ему бесконечно много времени на размышления.

А потом он вдруг меня возненавидел. Возненавидел лютой ненавистью. Он орал на меня как бешеный. Его всеобъемлющая ненависть меня потрясла. Я не слышал слов, которые он мне там орал. Я слышал только одно: он меня ненавидит... Лютой ненавистью ненавидит. Он задыхался от ненависти ко мне, её в нём оказалось настолько много, что я и представить не мог: сколько же лет он её ко мне копил в себе, чтобы вот так разом взять и выплеснуть?...

А ведь и ненависть его ко мне беспричинная, как беспричинна и моя любовь к нему. Хотя нет, у меня причина была: ассоциации с папкой. А какие ассоциации в нём вызываю я, если он меня настолько сильно возненавидел?... Я бы задал ему этот вопрос, если бы он захотел со мной поговорить по-человечески. Я бы спросил. Но какой смысл спрашивать, если он для себя уже определился: несмотря на то, что я ничего плохого ему не сделал, и он это прекрасно осознаёт - он всё же выбрал ненавидеть меня, чем простить мне свои ассоциации. Я ни в чём не провинился перед ним, но он меня всё равно ненавидит. Точно так же, как и он ничего хорошего не сделал для меня, но я его всё равно люблю.

Я не знаю, какие ассоциации в нём вызываю я. Какие раны бередит в его душе моя похожесть с кем-то (возможно). Или какой извращённый бред вообще творится в его голове. Я не знаю. И вряд ли хочу знать. Потому что его ненависти ко мне нет причин точно так же, как не было причин ненависти ко мне со стороны Ольги Ивановны или его матери. Я не знаю, почему моё существование его так сильно раздражает. Почему моё существование раздражало Ольгу Ивановну. Лично она меня никогда не раздражала, если честно. Наоборот, я стремился завоевать её любовь... Пробудить в ней свет. Хотя потом во мне что-то надломилось в один момент, и она меня тоже стала раздражать. Я перестал хотеть её любви. Я просто стал возвращать ей её же раздражение ко мне. Я стал возвращать ей её беспричинную ненависть ко мне, и желание измываться надо мной. В какой-то момент я стал тоже испытывать желание измываться над ней.

Иными словами говоря, её тьма взяла победу над моим светом. Тьма победила. И в случае со Славиком мой свет тоже проиграл. Я не знаю, почему люди сознательно выбирают тьму. Почему сознательно борются со светом. Я не знаю. Не знаю, почему свет их так раздражает. Наверное, он для них действительно каторга.

"У него своя жизнь, надобности, приоритеты, ценности, а от него чего-то требуют, просят, ждут. Человек не обязан отвечать. Не обязан быть таким, каким его желают видеть. Если совпало между людьми - отлично. Нет - ну, не судьба, значит. Либо это для кого-то одного отдельный урок. А может и для двоих, но уроки эти не равнозначны. Либо понимаемы в разное время."

То, что люди не умеют разговаривать друг с другом, и поэтому между ними вечное непонимание, какой-то конфликт представлений друг о друге - это я давно понял. Но ведь беда не в том,что не умеют разговаривать. Беда в том, что разговаривать даже не стремятся, не хотят... Предпочитают додумать, изгадить, оплевать, - чем подойти, и просто спросить.

"Есть фраза одна, которая начинается со слов: "не выпрашивайте любовь..." Просто вспомнилось."

Да любовь и не надо просить. Она не для того предназначена в любящем, чтобы любящий выпрашивал её. Нет. В любящем она для того, чтобы наоборот, дарить её... А от любимого ожидается только одно: готовность любовь принять. Желание принять. Просто принять. Просто подставить руки, и принять. И всё. Большего не надо. Если любимый не брезгует принимать мою любовь - то ведь это же уже само по себе праздник, потому что моя любовь нужна, и востребована, она не зря, не вхолостую во мне. Не просто так, и не бессмысленно... Потому что, когда любовь не востребована - то это всё равно, что тюльпаны Шренка на склоне горы: красивы, редки, но их никто не видит, некому любоваться их красотой, некому оценить, они вроде как и не нужны никому, потому и вымирают...

Братислав Либертус Свидетель   29.04.2019 21:19

+

Часть 3: http://www.proza.ru/2019/04/30/459