Четыре февраля. Пролог

Пролог повести(14+) "Четыре февраля" о войне, о любви и не только.
* * * * *

С утра вроде было солнышко, и обещало оно ясный морозный денёк! Егор проснулся бодрым с радостным ощущением праздника. Но к полудню свет стал меркнуть, и мелкая снежная крупка застучала в оконное стекло. Из дома выходить уже не хотелось, но надо!.. В кои-то веки пригласили в родную, уже позабытую школу, пообещав приятный сюрприз...
Накануне двое краснощёких, распалённых февральским снеговеем мальчишек принесли Пригласительную открытку! Козырнув пионерским салютом и звонко отбарабанив заученный текст, посыльные отказались от стариковского угощения чаем с вареньем, но распихали по карманам пальтишек конфеты. Оставив после себя сугробики тающего снега, на половичке у дверей, заторопились в завьюженный двор и, весело щебеча, заскакали по утоптанной дорожке, словно весенние синички; а Егор смотрел на них в подслеповатое окошко и остро завидовал пионерскому задору, детской свежести и радостному ощущению себя в правильном мире!..

Вот и сегодняшний день старик начал как нельзя более «правильно»! Оторвав листок календаря с датой «23 февраля», Егор, не читая, бросил его в печь и разжёг огонь. Принёс от заиндевевшей колонки ведро студёной воды, подкинул дрова и наколол лучинок для следующей растопки. Вывесил в сени давно ненадёванный пропахший нафталином костюм. Аккуратно выбрил свои глубокие морщины и в уже прогретой кухне смастерить холостяцкий «обед». 
Задремав по стариковской привычке после незатейливой трапезы, Егор очнулся со щемящим чувством одиночества и нежеланием идти к людям, словно боясь потеряться среди них, как среди равнодушных деревьев в зимнем лесу. Но надо!.. И приодевшись, наодеколонившись, стараясь не сутулить ноющую спину, бывший «зэк-старлей» заковылял кружным путём, по пустынной заснеженной улице, к зданию школы, разукрашенному полинялыми лозунгами и хлопающими на ветру красными флагами…

Когда-то, в бытность школы ещё церковно-приходской, бегал босоногий Егорка короткой дорогой через заросший садами проулок. Но классы вдруг занял «большевистский комитет», а когда школу вновь открыли – уже было не до учёбы!.. Два старших брата, стремясь отстоять свою «неправильную» крестьянскую правду, сгинули в горниле гражданской войны – сложили свои буйные головы где-то в тамбовских лесах или кирсановских степях… Чуть раньше умерла от тифа мать, и Егора вырастил, как помощника в работе и по хозяйству, строгий отец, так и оставшийся бобылём.
Юность пролетела серой пичугой, не оставив в памяти светлых, сытых дней... Памятуя о «братьях-бандитах», не взяли Егора ни в пионеры, ни в комсомольцы, лишь – на фронт. Неналюбившегося с молодухой и неуспевшего привыкнуть к первенцу-дочурке…

В первый же день войны отец, не дожидаясь повестки из военкомата, собрал походную котомочку и, перекрестившись на угол без иконы, молча, шагнул к порогу. Растерявшаяся было молодуха успела подхватить полу дырявого на локтях пиджака и удержать свёкра до прихода его сына.
Егор знал из рассказов отца и о немецком газе, которого тот нюхнул на ещё дореволюционном фронте, и о газе, которым уже «свои своих» выкуривали из недальнего леса прятавшихся от продразвёрстки мужиков с бабами и детишками... Помнил и братьев, что ушли защитить свои «добро и землю», да так и сгинули; потому и не было в разговоре отца с сыном слов «страна, родина, патриотизм». Но слова «Представляешь, что будет, если чужаки, да ещё – немцы, придут в твой дом?» заставили Егора сжать зубы и, не слушая причитаний «глупой бабы» и писка малышки, зашагать рядом с отцом через проулок – короткой дорогой к военкомату…

И вот сегодня в жарком актовом зале нахлынули на Егора воспоминания… И не помешали им ни бравурные визги школьного оркестрика, ни приветственное пустозвонство взрослых и заливисто-восхищённая декламация детей, ни перешёптывание за спиной малознакомых стариков и старушек, приглашённых к «награждению героя». Чувствовал ли он себя героем? Конечно же – нет! Старательно позабытые картины прошлого всколыхнули боль в сердце и горечь в душе, отгородив Егора от «правильного», простого в своих убеждениях мира, что существовал как-то параллельно всей его жизни…

К вечеру совсем завьюжило!.. Ранние сумерки превратились в белёсую темень, озаряемую редкими беспокойными пятнами фонарного света. Егор, словно на автопилоте, шёл, утопая в снегу почти по колено, от одного метущегося пятна до другого. На улице – ни души! Лишь изредка собачий вой разбавлял заунывную мелодию пурги… Дойдя до проулка, старик остановился, прижимая к груди оттопыривающуюся полу тулупа. Прикрыв локтем от колючей снежной крупы вспотевшее лицо, постоял в раздумье и нерешительно двинулся в зияющую темень «короткой дороги»….
В узком переулке между домов и сараев, перемежающихся садами с огородами, было почти безветренно. Вдоль дороги, засыпанной снегом по грудь, вилась узенькая протоптанная настойчивыми пешеходами тропинка, что сокращала кружной путь, по центральной улице, почти в четыре раза. Потому Егор и заковылял по ненавистному ему переулку, много лет нехоженому его ногами...

Сердце сжалось уже привычной болью, и вмятина в сугробе, словно кресло для отдыха, оказалась как нельзя кстати! Угнездившись в холодной сыпучей мягкости и старательно расправив полы лысоватого тулупчика, старик скинул рукавицу и выложил из запазухи на колени помятый букетик непахнущих гвоздик, кулёчек конфет и наградную коробочку. Развернул закостеневшими пальцами жёсткий фантик, сунул шоколадный брусочек в беззубый рот. Причмокнув и поёжившись, взял плоскую коробочку в заскорузлую ладонь. Припомнилась казённая фраза – «Награда нашла героя…». Звезда! Третья… Но заслужена ли она, как первые две?.. И воспоминания, хлынув из сердца, вновь накрыли старика с головой!..

* * * * *
Продолжение повести – 1-я глава "Первый февраль" – http://proza.ru/2021/02/16/633