Путем иных богов

На главной площади вовсю горланили глашатаи. Все внимание разношерстной толпы зевак было занято яростными возгласами одетого в серебро и золото епископа, призывавшего всех богобоязненных христиан искать подниматься в Крестовый Поход против неверных мусульман, называя их псами пустыни и красочно описывая, что воины султана не щадили женщин и детей и всех единоверцев, захватив Город Бога. Он все твердил о том, что позор для всех христиан, что Гроб Господень в руках мусульман и решительно заявлял, что святая миссия для каждого христианина- поднять оружие и вернуть Иерусалим в лоно христианской церкви, а толпа жадно ловила каждое его слово и поддерживала громкими возгласами, кто-то уже хватался за меч и яростно призывал собратьев к отомщению. Площадь гудела, как пчелиный улей. Вдруг где-то у ворот послышался громкий звук боевых рогов и на площадь, окруженный конной свитой, въехал король. В боевом облачении, белом плаще с красным крестом,под благоговейный шепот притихшей толпы он спешился и объявил о том, что каждый, кто согласится присоединиться к их борьбе с неверными, обретет славу и жизнь вечную в Царстве Небесном, как заступник за святую веру. Тут же из толпы редкой цепью потянулись люди. Это были бывалые вояки, давно привыкшие к войнам. Грязные, с ног до головы покрытые шрамами, одетые в лохмотья и ржавые доспехи, с зазубренными клинками, они с высоко поднятой головой шли навстречу королевской свите и клялись в верности в походе против неверных. Вскоре к ним потянулись и простые крестьяне, соблазненные славой и прощением всех грехов. Король объявил амнистию даже самым отъявленным преступникам, убийцам и насильникам, если они готовы присоединиться к священной войне. И лишь один старик в длинном черном плаще стоял в стороне от этого действа, опираясь на старый дубовый посох.Из-под полы плаща едва заметно выпирала рукоять меча. Он что-то шептал,пряча взгляд единственного глаза под засаленным капюшоном и, не отрывая взгляда с происходившего вокруг безумия, сжимал в ладони амулет, похожий на перевернутый молот. Потом, ухмыльнувшись напоследок, он проследовал к воротам города. Он шагал медленно, степенно, словно плыл в людской лавине, смеясь и улыбаясь в лицо каждому из тех, кого видел. Ибо знал, что через год никого из них не станет. Глядя в их глаза, они видел их судьбы. Одни умрут во славу распятого бога, думая, что служат благой цели,других же убьет чума. И весь этот город станет одним большим могильником. Трупы будут лежать и гнить на улицах, а крысы и вороны будут сновать по их пустым глазницам, сдирая последнее мясо с костей.И так будет во всех землях, что видно окрест. Он видел их судьбы.И потому смеялся этим причудам богов. Ему было совершенно наплевать на священную войну, на этих несчастных слепых людей, на все, что здесь есть. Он шел домой, в далекие вечнозеленые леса и холодные фьорды. Он возвращался домой  путем иных богов.