Фронтовичка

Сегодня она простояла у зеркала немного дольше обычного. Густые вьющиеся волосы не покорялись расческе, как и много лет назад. Если когда-то  юной белокурой красавице стоило больших усилий сделать аккуратную прическу,  то сейчас  шансов на успех почти не осталось: уже год  Антонина подходила к зеркалу скорее по привычке, чем в надежде приобрести более или менее опрятный вид. Но сегодня,  в день своего девяностолетия она ждала гостей, и хотела, во что бы то ни стало,  произвести благоприятное впечатление на журналиста столичной газеты, который накануне Дня Победы придет к ней, чтобы услышать рассказ о ее боевой юности.
 Вскоре в дверях появился ее  племянник – сын двоюродной сестры. Принес торт, букет цветов и фрукты. Поцеловал тетку в щеку,  и после традиционного пожелания здоровья и долгих лет отправился хозяйничать на кухню.  Этот сорокапятилетний, давно женатый мужчина  оставался для нее юным мальчиком, она любила его как сына, а его двенадцатилетнего сорванца, как родного внука. Кроме них да кошки Муськи и любить ей, собственно говоря, было некого.
- Вот пришлось отпроситься с работы ради твоего корреспондента, – донесся из кухни голос Юры. - Перебиралась бы та к нам, тетя Тося,  и нам легче тебе помогать, и тебе не так одиноко будет. Муську заберем, моя Катерина не против.
Юра не  раз заводил этот разговор, и Антонина понимала, что он абсолютно прав, так действительно будет лучше для всех. Только вот не могла она покинуть квартиру, где когда-то, через пять лет после окончания войны раздался звонок в дверь и….
Она даже вздрогнула от неожиданности:  будто  озвучивая  кадр из ее воспоминаний, в прихожей заливался соловьиной трелью звонок. Это пришел журналист.

Задание, полученное в редакции на это раз не вызывало у Влада восторга, намного охотнее молодой человек написал бы о блестящем футболисте или  побеседовал с длинноногой эстрадной звездочкой. Но работа есть работа, и, не ожидая ничего особенного от этого интервью, Влад прибыл по указанному адресу без опоздания, что, учитывая многочисленные автомобильные пробки, само по себе уже приравнивалось к чуду.

 Дверь открыла хозяйка, улыбнулась, пригласила войти. Все как обычно. Только провожая гостя в комнату, Антонина Ивановна шла, осторожно касалась стен  тонкими руками, будто поглаживая их и успокаивая: свои пришли, можно не волноваться. Корреспондент не сразу понял, что она плохо видит. Лишь когда они приблизились к столу, что стоял в центре небольшой комнаты, и она точно такими же  нежными прикосновениями стала ощупывать спинку стула он, наконец, догадался, помог ей  присесть.
Вошел племянник, поздоровался:
- Я мешать не буду, мне   в кухне кое-что починить надо, но если что  -  я рядом, зовите.
Влад сел напротив Антонины Ивановны. Достал блокнот с подготовленными заранее вопросами.
- Расскажите немного о себе, кто родители, где родились.
- Да что рассказывать  - медленно начала она. - Родилась здесь, в Москве. Папа работал инженером на заводе, мама работала там же, машинисткой.  На заводе они и познакомились, поженились, а через год родилась я.
- А что вы помните из детства?
-  Что помню? – тут она улыбнулась, и Владу показалось, что в  комнате стало чуть светлее. - Не поверите, помню мороженое, оно продавалось тут неподалеку, и когда папа гулял со мной, то всегда  мне  его покупал. Знаете, на фронте мы часто с девчонками вспоминали про сладкое, кто что любил  есть до войны. Я все думала: «Вот вернусь с фронта, накуплю себе  мороженого целую кучу и наемся от души, за все четыре года».
- А начало войны помните, самый первый день?
- Помню, конечно… Антонина Ивановна продолжала говорить, а  перед глазами плыли картинки-воспоминания о том воскресном дне. Она убирает в комнате. Мама готовит обед на кухне, рядом с ней отец. Он только что вернулся с утренней рыбалки и рассказывает очередную рыбацкую байку, а мама смеется. Вдруг по радио объявляют, что будет передано важное правительственное сообщение, выступает Молотов… Бомбят Киев, Севастополь, Каунас… Это война.  Мама с  отцом уже  в комнате. Мама  плачет, а отец гладит ее по голове, как маленькую. В тот же день прибегает вся в слезах соседка Ира, ее брат Костя уже сходил на сборный пункт и сегодня отправляется на фронт.  Они с Тоней подружки с детства, даже в  институт  Ира пошла вслед за Тоней, так и выучились вместе на врачей.
 Призывной пункт. Они всей семьей  пришли вместе с  тетей Верой и Ирой провожать  Костю. Вокруг море объятий, слез, поцелуев и обещаний вернуться… На  следующий день все повторяется, как в дурном сне, только на этот раз уходит  добровольцем на фронт ее отец.
Ни Костю, ни папу они больше не видели никогда. Похоронки на них пришли в один день.

-  А  как вы  попали на фронт?
- Ушла добровольцем, как и папа. Правда, не сразу. Не хотела оставлять маму одну, жалко ее было. А потом мама погибла прямо на заводе при бомбежке,  а я  сменила московский госпиталь на фронтовой медсанбат.
-  Страшно было на войне? Ведь вы ушли воевать совсем девчонкой.
- Страшно, сынок, не то слово. Жутко, не веришь поначалу, что все это вообще может происходить с тобой, со всеми вокруг. Но потом, когда идут особенно напряженные бои, и раненые поступают непрерывно, то притупляется чувство страха. От тебя ведь зависят беспомощные люди, им помогать надо, некогда думать о  себе. Иногда и поесть забывали, спали урывками, да и не это самое тяжелое на войне. Тяжело когда не получается спасти человека, как не старайся, а так бывало часто.

- Был момент, когда чудом избежали смерти?
- Ну, раз мы с вами разговариваем сейчас, значит, был и не один. Я так скажу:  если пережил ту войну, это уже чудо, никак иначе.
Антонина Ивановна замолчала. Провела рукой по волосам, собираясь с мыслями. Как рассказать человеку, никогда не видевшему войны, как это – быть там.
Медленно, подбирая слова, продолжила говорить: «Вот вы слышали, наверное, про остров Людникова. Многие думают, что раз протекает река, значит, закрепились на каком-то острове наши и держали оборону. Так, логично, конечно, думать. Только не было никакого острова на самом деле. Был кусок земли, размером  семьсот метров по фронту четыреста  метров  в глубину, на котором сражалась дивизия. С трех сторон – немцы, а за спиной - река. Пробиться к нам никому не удавалось  целых  30 дней. И оказались как на острове, вот и закрепилось такое название.  Погодите, сейчас вспомню стихи, их написал один майор об этом. Антонина Ивановна прикрыла рукой глаза подрагивающей рукой и стала читать:

Всё, что гореть могло, горело,
Насквозь прошитое свинцом
И с каждым часом цепь редела
Оборонявшихся бойцов.
Враг с трёх сторон зажал
                надолго,
Вокруг руины и зола.
Со стороны четвёртой Волга
Шугу и битый лёд несла.
В патронах здесь нуждались
                остро,
Но враг не мог пройти вперёд.
Ту землю "Людникова Остров"
Народ любовно назовёт.

- Извините, забыла дальше. Хорошее стихотворение…
Женщина помолчала немного, будто пытаясь вспомнить дорогие сердцу строки. Покачала головой с сожалением и продолжила рассказ:
«Что мы там пережили и передать нельзя.  Сколько погибало людей ежедневно не сосчитать. На  этот кусочек земли столько бомб сбросили, что и сантиметра живого не осталось. Еду, медикаменты, боеприпасы – все переплавляли по воде, тоже с большими потерями. Вот со мной случай был, тот самый, когда чудо спасло.  Я как раз перевязала раненых в блиндаже, собралась бежать  к другим, в окоп, что поблизости, а немолодой уже боец, с тяжелым ранением в голову, говорит:
 - Дочка, подойди на секунду.
  Я к нему, думала, может, еще что надо, а он мне протягивает конфету. Откуда  только она у него взялась?  Но не стала обижать  отказом, поблагодарила и бежать. А тут взрыв,  прямо в том окопе, куда я направлялась. Вот так. Не задержись я  возле того солдата, сами понимаете, что было бы…
Они беседовали долго. Вопросы, придуманные Владом заранее, давно закончились, а он все  спрашивал и спрашивал. Прочитавший о войне не так мало книг, он вдруг понял, что толком ничего не знает о том времени. И сейчас ему, может быть, представляется последняя возможность узнать правду от человека, который  рассказывает все, как было на самом деле, без цензоров и редакторов. 
И он от души  смеялся, когда она вспоминала, как один узбек,  Герой Советского Союза, рассказывал  в конце войны о своем подвиге со сцены, употребляя через слово русский мат, так как это было первое, чему обучали солдаты своих товарищей, не знающих толком русского языка.  Удивлялся тому, как   в белорусских болотах  смышленые повара поили всех горьким еловым отваром, чтобы обеспечить людей  витаминами.  Даже лошадей кормили еловым лапником.
Много о чем они говорили. И как-то само собой вышло,  что,  глядя на фронтовую фотографию Антонины Ивановны, с которой смотрела на него неимоверно привлекательная девушка с милой улыбкой и ямочками на щеках, Вадим неожиданно для самого себя заговорил на тему, которую старательно обходило большинство его коллег по перу.  Боясь смутить свою собеседницу, он все же спросил о женской судьбе на войне, о любви, которой, как известно, находится место даже в самые тяжелые времена.
 
« Да, так бывает – подумала Антонина Ивановна. - Так бывает, что время самых страшных испытаний в жизни становится в чем-то и самым счастливым. Так бывает на войне…

Она не спасла ему жизнь, не закрыла своим телом от шальной пули и даже  не сделала сложной операции, как сотням других. Он пришел в медсанбат с легким ранением, долго стоял у входа, будто колеблясь, стоит ли отвлекать таким пустяком занятый под завязку медперсонал. И она даже не догадывалась, что   этот  немолодой уже человек в ватнике  - командир полка соседней дивизии, прорвавшейся таки к ним на помощь. В Сталинграде свирепствовали снайперы, и комсостав был под прицелом в первую очередь. Потому ватник  стал необходимой одеждой и для рядовых, и для офицеров.
Тоня перевязывала ему руку, давая наскоро необходимые инструкции, как теперь следует себя вести и когда придти на следующую перевязку. Он слушал, внимательно вглядываясь в ее лицо и еле заметно улыбаясь. И от его взгляда  ей становилось неловко, будто он  узнал все-все ее девчоночьи секреты и  мечты.
Следующая их встреча произошла во время очередной перевязки и, глядя на его профиль, Антонина вдруг ясно осознала: «Пропала!». Сердце ее застучало вдруг очень громко, подтверждая ее догадку: «Про-па-ла! Про-па-ла!»
Так же громко оно стучало с тех пор всегда, когда она оказывалась с ним наедине в редкие часы затишья, царившего между тяжелейшими боями, которые вела их дивизия. После Сталинграда они до конца войны служили  вместе,   так как Тоню вместе с двумя медсестрами перевели в другой медсанбат.
Тоня знала, что в своей  мирной  жизни ее любимый был женат, и как многие на этой проклятой войне получил известие о гибели жены и сыновей во время попытки эвакуироваться. Знала и то, что он не смирился с мыслью о потере дорогих людей и продолжал их искать. И  она  искренне хотела, чтобы он нашел их. Чтобы все они: и он, и его семья, и она сама выжили в этом аду войны. А что будет потом - покажет время. Только вот будет ли оно для них вообще это время? И  в сравнении с тем, что в любой момент  она может погибнуть или потерять его, все остальное казалось   уже не столь важным. Важна была их неправильная, осуждаемая, ходящая ежесекундно под смертью любовь.
В конце войны ее возлюбленный получил очередное воинское звание. А самое главное - разыскал свою семью. Им повезло, и они остались живы  в отличие от многих из того, рвавшегося на восток эшелона…
После 9 мая он провожал свою боевую подругу на другой, теперь уже мирный эшелон. Тоня  уезжала домой. Он,  впервые в жизни сознательно нарушая Устав, предписывающий офицерам его ранга держать руки свободными, сам нес ее чемодан.  Он любил ее, но это было все, что он считал себя вправе сделать сейчас для своей  любимой.

Через пять лет после их расставания на вокзале в ее квартире раздастся звонок и она,
открыв дверь,  бросится ему на шею. И он все поймет почти с ужасом: «Она одна и все это время ждет его!» Через порог он перенес ее на руках, как невесту. В тот момент она и чувствовала себя таковой, самой счастливой на свете.
Кормить гостя оказалось нечем, а Тоня не могла себя заставить оставить его на целых пятнадцать минут. Он понял ее, и в магазин они пошли вместе. Потом они вместе готовили есть, вместе сидели за накрытым столом, все вместе…  Остальное было неважно, как когда-то на войне.  И также как раньше, их любовь была неправильной, осуждаемой и обреченной.
Она не спрашивала его о семье. Конечно, у них  все хорошо! Разве может быть рядом с ним плохо?! И когда он покидал ее утром, не спросила, увидятся ли вновь. Только потом, когда он ушел,  осознав потерю, бросилась следом, металась по улице, не зная в какую сторону бежать.  Прыгнула в автобус, уносивший пассажиров к вокзалу, но  вышла на следующей остановке и  вернулась домой.

Еще через пять лет  Антонина прочтет знакомое имя в некрологе. И мир для нее уже никогда не будет таким как раньше: цветным и счастливым миром, где есть он, а значит, есть надежда на встречу.

Антонина Ивановна  смотрела на  корреспондента из газеты и  не знала, как рассказать о своей  фронтовой любви, да и нужно ли?  Она взяла в руки пожелтевшую фотографию мужчины в военной форме и стала вглядываться в нее полуслепыми глазами. Владу вдруг стало тяжело дышать. Он тихо поднялся со своего места и направился к двери. Юрий, услышав шаги, вышел из кухни проводить гостя. Уже в дверях молодой человек посмотрел на племянника Антонины Ивановны так, будто не решался спросить о чем-то важном. «Я не брошу ее, как она не бросала когда-то своих на поле боя… » - ответил на немой вопрос журналиста Юрий.
 Напоследок Влад глянул  на свою недавнюю собеседницу, по-прежнему сидевшую в комнате. Она нежно гладила дрожащей рукой фотографию и что-то тихонько шептала.
А Владу вдруг захотелось написать красивые стихи о любви, верности и долге,  чтобы посвятить их всем женщинам, прошедшим ту жестокую войну…


На фото плакат Г. Зайцева "Слава боевым подругам". Ленинград, Издательство "Искусство"; Тип. им. Ивана Федорова СССР, 1942


Рецензии
Очень хорошо написан рассказ: трогательно, проникновенно, до мурашек. А в мыслях слова песни:" Ах, война, что ты подлая сделала?!" Спасибо, Людмила. Желаю Вам творческих успехов и всего самого наилучшего. С уважением,

Валентина Самаричева   17.12.2021 19:08     Заявить о нарушении
Спасибо, Валентина! Я сама люблю этот рассказ. Тем более он о реальной истории любви.
Вам также всего самого доброго! Вдохновения и благодарных читателей!

Людмила Горишняя   17.12.2021 20:51   Заявить о нарушении
На это произведение написано 10 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.