Зимняя поездка в Ригу...

                Ну, что Лёха,- едем в Ригу!
 В 1973, сразу после осенней сессии, предложил Лёхе...- Давай махнём в Ригу, к моим родичам. А, что, - давай! Купил два билета и на Рижском вокзале, стою ранним утром, жду друга... Вот он появляется, имея вид кустодиевский и чисто русский: в длиннополом тулупе нараспашку, в боярке на голове, с гитарой под мышкой, с одной стороны, и с акварельным кляссером, - в другой руке. Лёха - Едем! Едем, заулыбался мне Лёха во всю свою володимирскую, открытую, обаятельную физиономию. Ночные переборы гитары закончились глубоким храпом моего друга. Утром, после традиционного чайку - перрон Риги, - прибыли в столицу советской Латвии. - Слушай, тут мне говорили, есть старый город - спросил Лёха.
Недалеко от вокзала,- ВецРига, пойдём, посмотрим, а-то, потом - ехать в Пардаугаву, на Ломоносова, к моей родне, - ответил ему... Лёха был мужиком особенным, всё любил попробовать на зуб, да на собственный вкус. Честь ему в этом, и хвала... Когда пришли мы на Домскую площадь, встал он, запрокинул голову вверх, смотря на собор, и стоял как вкопанный... Тут слышу детский звонкий голосок рядом - Маминя - му-ужик! Лёха от этого голоса встрепенулся, глянул искоса на дитя, и оно - быстро было уведено в сторону от странного мужика с гитарой и акварельным альбомом. Чувствуя, что потревожен он был в
лучших своих побуждениях этим детским голосом, предложил ему - Послушай, ещё рано, пойдём, пивка попьём в "Кристину". А, что - давай - ответил радостно Лёха. "Кристина" - это был недавно открытый пивной бар в полуподвале, недалеко от Старой Риги. Когда подошли к нему, было немногим за полдень. Постучал, швейцар открыв дверь, впустил внутрь, и, окинув нас профессиональным взглядом, промолвил - Ваш вид не соответствует нашим требованиям - Нужен- галстук! Тут я понял, что вступил в дело защитный национальный механизм, и перешёл на латышский, объяснив, что мы - геологи, прибыли из соседней Эстонии, с дороги - устали, и готовы приплатить за понимание этой нашей ситуации. Лёха же, поняв правильно всё, но по-своему, - попёр, как должно. Ведь кликуха у него была - Слон. - Ах вы, нацики
недострелянные, меня не пускать, за мои же трудовые, - разнесу-у-у!
И, ведь разнёс бы! Успокоил швейцара и прибежавшего бармена, успокоил Лёху - сели чинно-благородно за столик в глубине зала. Выпили пивка Алдарис из кувшина, поели горошку и салаки, да поехали на Ломоносова 8, в квартиру 17, но день первого прибывания в Риге - был подмочен...
 К нашему удобству, дед и бабушка - уехали отдыхать в санаторий, и их комната была свободна. Легли спать, а Лёха еще долго делился своими впечатлениями..., но вскоре раздался его богатырских храп... Наутро - отправились в Юрмалу, в Меллужи, Баложу, 3-а, где наша семья Иващенко, вот уже лет десять, отдыхала летом. Нужно сказать, что мой дед по маме - Константин Васильевич, был в послевоенной Латвии весьма известным человеком, начальником военно-воздушного училища, позднее - замом министра технического образования Латвии, и ему всегда предоставляли для отдыха его семьи этот домишко, со стенами в одну филёнку, с привозным балонным газом и с пудр клозетом под одну крышу. Рядом, в ста шагах,
- было море, а эти дома когда-то заселяли рыбаки, со своим укладом жизни и со своей правдой этой тяжёлой, трудовой жизни. Деда они уважали, и как только мы вошли в зимний дом, к нам прибыл саймниек-хозяин, узнав меня, он дружески проговорил - Лаби, лаби, и принёс свиного холодца, для дружеской закуски... Напоследок кинул - Майнтени - грибу -аус Майори, что в переводе означало - Хотите девочек, поезжайте в Майори... Мы были всем довольны без девочек из Майори, но вот - становилось холодновато. Придумал положить под одеяло женькин обогреватель, который под утро - накрылся, и перестал греть. Утро на Рижском взморье, в Меллужи - было туманное и акварельное...Пошли писать акварели, только устроились, как увидел тёмную фигуру приближающуюся от соснового леса к нам. Присмотрелся, - Женя, кричу!, - младший брат моей мамы. Женя подошёл к нам, и без лишних разговоров, - влепил мне оплеуху, развернулся, и поспешил в соснячок. Это нам за его испорченный обогреватель. - посмеялся я, продолжая писать...