Сократ мне друг, но истина дороже

(Репортаж № 37)

Древнегреческий философ Сократ (469-399 гг. до н.э.) считается «первым философом в собственном смысле этого слова». Его личность с давних пор привлекала к себе внимание врачей-психиатров. Первое, известное в литературе патографическое исследование, было посвящено не кому-нибудь, а именно Сократу (L;lut L.F., 1836). Французский автор буквально шокировал учёный мир своим сообщением о том, что «отец философии» был жертвой слуховых галлюцинаций. Заметим, что знаменитый Чезаре Ломброзо (1835-1909), автор книги «Гениальность и помешательство» в это время ещё ходил пешком под стол.

Полное имя нашего героя – Сократ, сын Сафроникса из Алопеки. Весь достоверный биографический материал о Сократе (ок. 469 г. до н.э. – 399 г. до н.э.) сводится к произведениям трёх его современников и учеников: философу Платону, писателю Ксенофонту и драматургу Аристофану. Эти биографии по сути дела не отличаются одна от другой. Следует только учесть, что в те времена существовал своеобразный взгляд на проявления душевной болезни. Внимание, прежде всего, привлекали острые психозы и судорожные приступы. В других же случаях психических расстройств, которые протекали при внешней упорядоченности поведения и сохранности интеллекта, человек душевнобольным не считался.

Отец Сократа был скульптором («ваятель»), и сын рано научился его искусству. «Скоро, однако, Сократ отказался от занятия этим ремеслом, посвятил остаток своей жизни исключительно философии и стал мало заботиться о домашних делах». (Гомперц Т., 1999). Отмечались у него и другие странности поведения.

Биографы подчёркивают, что Сократ отличался чрезвычайной неприхотливостью и выносливостью. Но каким странным образом они проявлялись! В диалоге «Пир» Платон приводит слова Алкивиада, участвовавшего вместе с Сократом в военных действиях против Спарты: «...и зимний холод - а зимы там жестокие - он переносил удивительно стойко, и однажды, когда стояла страшная стужа и другие либо вообще не выходили наружу, либо выходили, напялив на себя невесть сколько одежды и обуви, обмотав ноги войлоком и овчинами, он выходил в такую погоду в обычном своём плаще и босиком шагал по льду легче, чем другие обувшись. И воины косо глядели на него, думая, что он глумится над ними...» (Платон, 1970). Природу такой «холодовой» анестезии (термоанестезия – отсутствие температурной чувствительности) вряд ли можно ретроспективно точно обосновать, поскольку она может наблюдаться как при поражении спинного мозга (например, при сирингомиелии), так и при психических заболеваниях.

Известна задумчивость и рассеянность мыслителя, погружённого в свои размышления. Но у Сократа во время того же похода подобное раздумье принимало формы явно патологические. В том же диалоге Платон сообщает: «Как-то утром он о чём-то задумался и, погружённый в свои мысли, застыл на месте, и, так как дело у него не шло на лад, он не прекращал своих поисков и всё стоял и стоял. Наступил уже полдень, и люди, которым это бросалось в глаза, удивлённо говорили друг другу, что Сократ с самого утра стоит на одном месте и о чём-то раздумывает. Наконец, вечером, уже поужинав, некоторые ионийцы - дело было летом - вынесли свои подстилки на воздух, чтобы поспать в прохладе и заодно понаблюдать за Сократом, будет ли он стоять на том же месте и ночью. И оказалось, что он простоял там до рассвета и до восхода Солнца, а потом, помолившись Солнцу, ушёл». (Платон, 1970).

Разумеется, Сократ и не думал «глумиться» над солдатами. Два приведённых выше примера невольно заставляют вспомнить замечание швейцарского психиатра, основателя концепции шизофрении Е. Блейлера о психогенной анальгезии больных кататонией. Суточное раздумывание Сократа весьма похоже на явление кататоноподобного застывания (полная безучастность и заторможенность – проявления одной из форм шизофрении). Следует отметить, что приводимые цитаты взяты из панегирика Сократу. «Если бы приводимые факты считались хоть в какой-то степени порочащими или допускали малопривлекательную для Сократа трактовку, то, надо полагать, Платон вряд ли бы упомянул их. Это соображение, кстати, свидетельствует об их достоверности». (Шувалов А.В., 1975).

Подобные характеристики Сократа отнюдь не единичны. Современники отмечали: «Сократ и в повадке своей, и в речах настолько своеобычен, что ни среди древних, ни среди ныне живущих не найдёшь человека, хотя бы отдалённо похожего на него. Сравнивать его можно... не с людьми, а с силенами и сатирами - и его самого, и его речи». (Платон, 1970).

У Сократа было две жены: Ксантиппа, имя которой стало нарицательным для сварливой женщины, и которую все знают, и Мирто, которую он ввёл в дом то ли для того, чтобы помочь ей в нужде, то ли выполняя постановление, поощрявшее граждан для улучшения демографической ситуации иметь двух жён.

Имя Ксантиппы типично для аристократической среды. Сократ женился на ней, когда ему было около 50 лет, возможно вынужденно. Обычно вступали в брак около 30 лет, и на закоренелых холостяков смотрели косо. От брака он имел трёх сыновей – Софроникса, Менексена и Лампрокла. Они в последующем ничем не прославились. Возможно, были и дочери, но о них обычно не упоминали. Для того времени было более типично иметь одного ребёнка (сына), чтобы не делить имущество на несколько частей. Опять своеобразие! Это может свидетельствовать либо о безразличии к семье и детям, либо об отрыве от реальности и отсутствии разумного прагматизма.

Ссоры с Ксантиппой стали притчей во языцех. Возможно, характер у неё и был склочный. Но любая другая женщина из аристократической семьи не ужилась бы с мужем, который по отношению к ней и семье отличался равнодушием и нежеланием что-либо сделать для близких. Не только Ксантиппа не понимала Сократа (девушки выходили замуж обычно очень молодыми), но и он даже не пытался понять её. Она имела основания рассчитывать на его любовь и внимание. Ксантиппа любила Сократа и, прощаясь с мужем перед его казнью (самоубийством), горевала не о том, что остаётся вдовой, а что его друзья больше не смогут с ним беседовать. Сократ, даже не сказал ей «прощай», отвернулся и продолжил очередную беседу с учениками.

Сократ был осужден «за критику правителей, за развращение юношей своей философией, за то, что не чтит общепризнанных богов, а вводит новых». Как свободный гражданин он не был казнён палачом, ему разрешили собственноручно принять яд (предполагают, что цикуту, но клиника не соответствует этой интоксикации). У него медленно остыло и окоченело тело, так что внешнее описание смерти вполне благопристойно. Картина отравления цикутой более неприглядна: припадки, напоминающие эпилептические, пена изо рта, тошнота, рвота, паралич. Поэтому некоторые биографы предполагают, что в качестве яда мог быть использован болиголов пятнистый. Любопытно, что от предлагаемого учениками побега, была такая возможность, Сократ отказался.

Странное поведение философа не могли оставить без внимания комедиографы. Афиняне видели, что Сократ ходил босиком и в заплатанном плаще, хотя принадлежал к среднему имущественному классу, мало заботясь о пропитании. И вот в 422 г. до н.э. Аристофан ставит свою комедию «Облака», одного из персонажей которой ничтоже сумняшеся называет Сократом. Скопировано не только имя, которое к тому времени уже приобрело нарицательный характер, но и внешний облик. Герой комедии ходит босиком, не моется, не натирается маслом, не стрижёт волос. Любитель «покалякать», он слоняется по улицам, завязывая с прохожими мнимоучёные разговоры.
Среди признаков нарушений волевой сферы при шизофрении специалисты в первую очередь отмечают равнодушное, безразличное отношение к собственному виду. Пациента не беспокоит его внешность, он может отказываться от принятия ванны или душа, не менять белье неделями.

В отличии от комедиографа Аристофана описания Сократа Платоном и Ксенофонтом являются первым примером изображения личности философа как положительного героя, как творческой личности с воспроизведением даже самого процесса научного исследования. Платон и Ксенофонт ставили перед собой не художественную задачу, а научную, и оба внесли в изображение Сократа элементы документального жанра – личные воспоминания и свидетельства других людей. Тем ценнее их свидетельства. В частности, такое у Ксенофонта: «Живёшь ты, например, так, что даже ни один раб при таком образе жизни не остался бы у своего господина: еда у тебя и питьё самые скверные; гиматий ты носишь не только скверный, но один и тот же и летом и зимой; ходишь ты всегда босой и без хитона. Денег ты не берёшь, а они доставляют радость, когда их приобретаешь». (Ксенофонт, 2003).

Но не это являлось главным в психопатологическом портрете. По собственному признанию Сократа, он был обязан своей мудростью не только острому разуму, но и особой таинственной силе, которую называл «демонием» и которую с небольшим риском ошибиться мы можем квалифицировать как слуховую галлюцинацию. В данном случае напрашивается сравнение с основателем ислама Мухаммедом, которому диктовал суры Корана являвшийся ему ангел Джибраил.

В «Апологии Сократа» Платон пишет: «Началось у меня это с детства, - говорит Сократ, - возникает какой-то голос, который всякий раз отклоняет меня от того, что я бываю намерен делать». (Платон, 1968). Отличительной особенностью этого «голоса», делающей его схожим с характерной только для шизофрении псевдогаллюцинацией, было то, что он не зависел от сознания и намерений самого Сократа и «ощущался им как чьё-то действие, идущее через него, но не от него». (Жебелев А.С., 1923).

Самым важным для патографического исследования является тот факт, что сократовский «демоний», достигавший силы императивных галлюцинаций, оказывал влияние на поступки философа. Сократ, согласно биографам, сознательно не принимал участия в политической деятельности страны якобы по идейным соображениям. Но со слов самого философа: «Вот этот-то голос и возбраняет мне заниматься государственными делами».

Этот факт подтверждает и речь Сократа на суде после вынесения ему смертного приговора. Философ подчёркивает, что «демоний» не остановил его перед выступлением и, таким образом, ему он обязан своим осуждением. По свидетельству Ксенофонта, Сократ отказался даже от составления обычной защитительной речи, поскольку этому снова воспротивился его «демоний».

«”Ты умираешь безвинно”, - говорила Сократу жена; он возразил: “А ты бы хотела, чтобы заслуженно?”» (Диоген Лаэртский, 1979).

У нас не может не вызывать удивление, что великий скептик Сократ внимательно прислушивался к своему «демонию» и ни разу не нарушил его указаний. Хотя он сам так и не уяснил для себя его природу. «Голос» не только давал ему практические рекомендации, но, по мнению некоторых современных авторов, способствовал развитию его философского дара, сообщая его мыслям «божественное участие и намерение». (Беренс Б., 2003). Подобного мнения придерживался и Фридрих Ницше: «Не забудем и о тех галлюцинациях слуха, которые были истолкованы на религиозный лад, как “демоний Сократа”. Всё в нём преувеличено, buffo, карикатура, всё вместе с тем отличается скрытностью задней мыслью, подземностью... Сократ был шутом, возбудившим серьёзное отношение к себе». (Ницше Ф., 1990). Так что к концу 19-го века биографы уверенно пришли к выводу, что образ жизни философа полностью коррелировал с «галлюцинаторным расстройством психики». (Nisbet J.F., 1891).

Некоторые авторы, однако, отрицали наличие у Сократа галлюцинаций, утверждая, что это был всего лишь «голос совести» (Ribbing S., 1870). Российский историк Игорь Евгеньевич Суриков также уверен, что «сократовский демоний – личный нравственный выбор, облечённый, разумеется, в религиозную форму – воспринимаемый как вещий “божественный” голос. Иначе и не могла в ту эпоху в Греции V века до н.э. проявиться идея совести». (Суриков И.Е., 2011).

В этом случае снова уместно вспомнить Е. Блейлера, который пишет, что для шизофрении порою характерны слуховые галлюцинации в виде «голоса совести» (Блейлер Э., 1920). Для шизофренического процесса также свойственно не столько количественное ослабление интеллектуальных способностей, сколько изменение основных механизмов мышления. При этом формальные способности интеллекта остаются практически неизменёнными. Практика подтверждает, что существует значительное количество больных шизофренией, достаточно успешно компенсированных в социальном и в профессиональном отношениях.

Швейцарский психолог Карл Густав Юнг утверждал, что параноик тем и отличается от здорового человека, что воспринимает буквально все те образы, который обыкновенный человек употребляет для красного словца. Например, многие ссылаются на пресловутый «внутренний голос», имея в виду развитую функцию интуиции. Но если человек на самом деле слышит внутри себя «голос», если он перестаёт воспринимать его как игру воображения или начинает подчиняться ему, то речь идёт уже о психической патологии. Разумеется, какие-либо диагностические выводы в отношении лиц, живших в столь отдалённый исторический период и ставших во многом легендарными образами, могут быть только приблизительными.

Имеющийся биографический материал о Сократе позволяет высказать лишь некоторые предположения: 1) у Сократа отмечалась необычность поступков и поведения, которую отмечали окружающие; 2) философ испытывал устойчивую слуховую галлюцинацию, которую можно расценивать как императивную галлюцинацию обладающую всеми признаками псевдогаллюцинации; 3) если предположить у Сократа наличие процессуального заболевания, то оно, по всей вероятности, протекало в той форме, которую один из основателей современной психиатрии Эмиль Крепелин называл «мягкая параноидная деменция», где на первом месте стоят галлюцинаторные расстройства, а ядро личности разрушено в меньшей степени. По современной классификации психических заболеваний более уверенно можно предположить шизотипическое расстройство.

Данная статья представляет собой психопатологический вариант интерпретации биографии Сократа. Разумеется, в ссылках афинского философа на божественный голос можно усмотреть также и намеренную претензию на особый вид интуитивного прозрения или самопознания. Но это уже вариант для психологической интерпретации личности древнегреческого философа.

Иногда именно ненормальность, инакомыслие даёт возможность проникнуть в суть мироздания и понять природу явлений. В этом контексте психическая болезнь конкретного индивида может стать благом для всего человечества. Чем бы ни страдал Сократ, он был личностью, которая оставила значительный след в Истории.

***