Юность цезаря - продолжение

(главы из неоконченного произведения)

III.
    Скитания отверженного беглеца бросали Гая Юлия из одного конца Средиземного моря в другое. Где он только не побывал за время своего изгнания... Цезарь был и в Испании, и в Африке, и Греции, и в Малой Азии. И всюду Гай приобретал друзей - его аристократизм, образованность, трудолюбие, воспитанность, вежливость привлекали к Цезарю людей, которые уже после первой встречи начинали симпатизировать беглецу. Изгою подобает смирение и скромность - и Цезарь тщательно скрывал от новых знакомых сжигавшие его душу высокомерие, заносчивость и честолюбие, приучаясь быть по виду простым и доступным. Он был само обаяние, и никто из его собеседников даже не подозревал, насколько тщеславен и эгоистичен так понравившийся им болезненный юноша.
    За время путешествий Цезарь много читал, думал, многому учился. Довольно долго Гай находился на острове Родос - там, в лучшей на все Средиземноморье риторической школе он изучал ораторское искусство под руководством непревзойденного Аполлония Молона. Именно здесь он познакомился с еще одним одаренным молодым человеком, приехавшим к Аполлонию из Рима - 26-летним Марком Тулием Цицероном. Это знакомство было мимолетным: Цицерон пробыл в школе риторики недолго - на первом же занятии он так поразил Молона своим красноречием, что прославленный учитель признал: он уже ничему не сможет научить столь великолепного оратора! Талантливый Цицерон уехал, даже не заметив среди учеников какого-то никому не известного Юлия Цезаря...
    Но вот обучение риторике окончено. Цезарь отплыл с Родоса на попутном купеческом корабле. Однако едва судно подошло к скалистым берегам Карии, как из-за острова к нему бросились несколько быстроходных бирем.
    - Пираты! - в ужасе закричал капитан торгового судна. - Полный ход! Навались на весла!
    Купеческий корабль рванулся вперед. Но уйти пузатому "купцу" от стремительных боевых кораблей с узкими корпусами и множеством весел было невозможно. Тем не менее, сдаваться торговый капитан не хотел, и гонки продолжались.
    Цезарь, увидел, что в ближайшие минуты пиратам не удастся высадиться на "купце". А убедившись, что даже в случае захвата перепуганная команда сопротивляться пиратам не будет, спокойно уселся на свое обычное место и углубился в чтение.
    Гонки продолжались. В конце концов пираты сблизились с "купцом" настолько, что даже самым неисправимым оптимистам стало ясно: захвата не избежать. И тогда капитан торговца велел матросам сушить весла. Чему быть, того не миновать - зачем же злить пиратов?..
    Биремы окружили "купца" со всех сторон. На его палубу посыпался разномастный, одетый в живописные лохмотья, прокопченный знойным солнцем разбойный люд. Пираты угрожающе размахивали оружием, сквернословили, плевались, раздавали плененным морякам тумаки и пинки. Часть разбойников тут же оказалась в трюме - смотреть, что за товар везет "купец". Товар их удовлетворил: из трюма послышались ликующие вопли, которые тут же подхватили пираты, остававшиеся на палубе. Капитан мысленно вознес хвалу богам - да, он станет после этого ограбления нищим, зато останется жив: обрадованные богатой добычей пираты будут сегодня добрыми...
    Один из разбойников - судя по командному голосу и замашкам, главарь пиратов - остановился около продолжавшего читать Цезаря, грубо оттолкнув в сторону его раба. С минуту он удивленно рассматривал невозмутимого хрупкого юношу с белой нежной кожей, которого мускулистый капитан пиратов запросто мог перешибить напополам одним ударом своего огромного кулака. Затем разбойник громовым голосом завопил:
    - Ты кто такой?!
    Юноша не проронил ни слова. На секунду, оторвавшись от свитка, он смерил громилу с ног до головы презрительным взглядом, и вновь углубился в чтение. Опешивший от такой наглости пират рассвирепел и выхватил из ножен меч. Но тут к нему метнулся перепуганный перспективой убийства капитан:
    - Это римский патриций Гай Юлий Цезарь. Он принадлежит к одному из самых знатных родов Рима...
    Главарь разбойников опустил занесенный было меч:
    - Значит, за этого дохляка можно получить богатый выкуп? Ну что-ж, тогда пусть живет... Видят боги, эта добыча ценнее, чем все барахло в твоем трюме!
    Собравшиеся тем временем вокруг Цезаря пираты стали обсуждать размеры выкупа за так удачно попавшего в их руки патриция. Вскоре они сошлись на десяти талантах - такая сумма должна были сделать богачами все это отребье. Но тут в обсуждение вмешался главарь, которого злило, что пленник не обращает на торг никакого внимания и продолжает спокойно читать:
    - Деньги, конечно, огромные. Их хватит на всех. Но уж больно нагл этот заносчивый римлянин. Почитывает себе какие-то писульки, словно сейчас и не решается вопрос его жизни и смерти... Поэтому я удваиваю сумму: мы потребуем за него двадцать талантов! И если его друзья не смогут собрать таких деньжищ, клянусь богами, я лично отгрызу этому худосочному патрицию его тупую баранью башку!..
    При этих словах капитан пиратов покосился на Цезаря: слышит ли надменный римлянин его грозные слова?
    Гай Юлий неторопливо свернул свиток, убрал его в сумку. Так же неторопливо поднял голову. И уставился полными презрения глазами на стоявших вокруг разбойников:
    - Двадцать талантов? Да вы же совершенно ничего не понимаете в своем разбойном деле!.. Если бы у вас было хоть немного опыта и разума, вы бы сообразили, что по самым скромным подсчетам я стою не менее пятидесяти талантов...
    Пираты онемели от изумления. Они не были новичками в своем деле, повидали за свою разбойную жизнь многое, но впервые видели пленника, добровольно увеличивавшего смертельно огромный выкуп за себя более чем вдвое! Сумма, которую давал за себя этот наглец, никому из бандитов даже не снилась... Если им удастся получить такие деньжищи, можно смело бросать свое ремесло и превращаться в зажиточных купцов!
   - Хорошо, пусть так и будет! - подвел итог торгам смущенный обвинением в некомпетентности капитан пиратов. - Пятьдесят талантов, или смерть!.. Трепещи, римлянин - ты сам выбрал свою судьбу...
   
IV.
    Цезарь отлично знал, что ему не собрать подобной суммы. Пятьдесят талантов! Да он никогда не держал таких денег в руках... Но - гордость!.. Гордость римского патриция, гордость последнего представителя великого семейства Юлиев, гордость будущего "второго Суллы"... Она требовала от Гая именно такого решения. Тщательно скрываемые последнее время от людей надменность, тщеславие и презрение прорвались из Цезаря при столкновении с этими отбросами рода человеческого, которые и не заслуживали лучшего обращения...
    Пираты держали Гая в своем лагере на острове Фармакуза. И ждали выкупа за него. Выкупа, которого просто не должно было быть. Когда пираты поймут это, они отыграются на надменном патриции за все: за заносчивость, за презрение, за то, что сумел привести всю эту прожженную банду в смущение, обвинив их в "непрофессионализме"...
    Цезарь тоже ждал. Надежда все-таки была, хотя и очень небольшая. Когда пираты "отпускали с миром" ограбленного ими до нитки "купца", Гай передал капитану торговца письмо для Аполлония Молона с просьбой собрать за него выкуп. Конечно, и у Аполлония не было таких денег. Но учитель риторики постарается их достать. И даже не потому, что он верит - Цезарь вернет деньги, чего бы это ему не стоило. Аполлоний соберет эти деньги для своего лучшего ученика, которого Молон назвал вторым после Цицерона, которому восхищенный учитель предрекал, что при таких талантах он рано или поздно окажется во главе Рима!..
    Цезарь ждал. А пока денег не было, он заставил себя соблюдать строгий режим жизни, чтобы не падать духом и не опускаться в окружении бездельников, пьяниц и обжор, которые стали разбойниками лишь потому, что им было лень работать! Каждое утро под удивленные возгласы и смешки пиратов он бросался в воды залива и плавал, словно дельфин. Выйдя на берег, юноша занимался физическими упражнениями: бегал, прыгал, поднимал тяжести, метал камни... И при этом оставался таким же болезненно хрупким, похожим на мальчика среди развалившихся на берегу мускулистых ленивых громил!..
    Покончив с упражнениями, Гай переходил к интеллектуальным занятиям: чтению, составлению речей, написанию стихов и поэм. Закончив очередное произведение, Цезарь подходил к костру, около которого обжирались поджаренным барашком пираты, и начинал чтение речей, декламацию стихов. Кто-то от неожиданности давился обжигающим куском, кто-то начинал хохотать, кто-то зевал от скуки и обругивал Гая придурком. Цезарь воспринимал эти реплики со стоическим спокойствием, лишь иногда обзывая пиратов неучами и варварами, не способными оценить всю прелесть и величие его ораторского искусства. Лишь один раз Гай Юлий сорвался и гневно заявил хохочущим над ним пиратам:
    - Настанет день, когда вы попадете в мои руки, и я распну вас на крестах не столько за ваши злодеяния, сколько за ваше тупоумие! Запомните - я держу свое слово!..
    Но этот случайно прорвавшийся гнев только еще больше рассмешил разбойников - наконец-то и им удалось довести этого всегда спокойного гордеца "до белого каления"!
    С каждым днем напряжение ожидания все больше возрастало. Когда прошел месяц с отправки письма, пираты стали недвусмысленно посматривать в сторону Цезаря, демонстративно поигрывая при этом своими ножами. Теперь их все больше раздражали выходки заносчивого пленника, который вел себя так, словно они были не хозяевами его жизни, а всего лишь личными телохранителями. И неизвестно, чем бы это нервное ожидание закончилось, если бы вскоре не пришло известие: выкуп за Цезаря собран и ждет пиратов в Милете!
    И вот Гай Юлий в Милете. Он стоит на палубе пиратского корабля с приставленным к спине мечом, а пираты с алчно горящими глазами переносят с берега на бирему мешки с золотом.
    - Все! Ровно пятьдесят талантов!
    - Забирайте своего патриция! Он нам надоел до смерти своими дурацкими стишками!..
    Бирема на полной скорости пошла в море, а к оказавшемуся на берегу Цезарю подошел наместник Милета. Он не знал, кто такой Гай Юлий Цезарь, но сумма, выплаченная за него на глазах наместника, показала чиновнику, что этот хрупкий юноша - птица большого полета.
    - Я рад поздравить со спасением столь богатого человека...
    - Оставьте ваши поздравления, дорогой. Лучше выделите мне срочно четыре биремы и пятьсот легионеров. У меня остался кое-какой должок...
    Уверенность и требовательность знатного юноши произвели впечатление на провинциала, и через несколько часов из гавани Милета вышли в море четыре боевых корабля. Они сразу же взяли курс на Фармакузу...
    Биремы приблизились к острову ночью. Найти лагерь пиратов было нетрудно: там ярко пылали костры, над тихой водой разносились пьяные крики и нестройное пение - пираты устроили оргию по случаю дележа такой большой добычи. Высадившиеся с кораблей легионеры в полном молчании подобрались к лагерю и с яростными воплями ворвались в круг пьяных разбойников. Боя почти не было - мало кто из упившихся вдрызг пиратов был способен держать в руках меч...
    Рассвет застал легионеров за погрузкой: они перетаскивали из пиратского лагеря на биремы золото, выплаченное за Цезаря, и другую добычу, захваченную разбойниками за последнее время. Все это добро Гай Юлий объявил своим - собранный Аполлонием выкуп нужно было вернуть назад; остальные богатства должны были возместить моральный ущерб, понесенный бывшим пленником... Последними на биремы загнали триста проспавшихся бандитов, мучившихся с похмелья дикой головной болью...
    В Милете Цезарь тут же потребовал от наместника суда над пиратами и вынесения им всем поголовно смертного приговора. Но тут пресмыкавшийся перед решительным и высокомерным столичным патрицием наместник вдруг заартачился: по закону право вынесения смертного приговора в этих районах принадлежит исключительно претору Малой Азии Юнку, и он не может нарушить закон в страхе потерять свое доходное место...
    - Хорошо... - подумав, согласился Гай. - Я повидаюсь с претором и получу от него согласие на казнь. Вы же пока получше охраняйте плененных пиратов.
    Гай Юлий на всех парусах поспешил в Пергам. Претор Юнк принял его сразу - много лет назад уехавший из Рима, он хорошо знал род Юлиев и когда-то был лично знаком с отцом Гая. Но разговор с претором очень не понравился Цезарю: похоже, Юнка больше интересовал не приговор взятым с поличным разбойникам, а то, кому достанутся те крупные суммы, которые были захвачены в пиратском лагере. По отношению к разбойникам Юнк был так благодушен, что Цезарь даже стал подозревать, не подкуплен ли претор пиратами... Поэтому Гай не стал спорить с Юнком, заявившим, что он займется рассмотрением дела, когда найдет для этого время, и побыстрее отбыл из Пергама назад - в Милет.
    К наместнику Милета Цезарь вошел, полный высокомерия и заносчивости. Он играл ва-банк, и для достижения своей цели не выбирал средств.
    - Ну вот, мой дорогой, я и вернулся. Претор Юнк передает вам привет. Оказывается, они были большими друзьями с моим отцом. А узнав, что я имею специальные полномочия от самого великого Суллы, он не стал спорить и дал мне право самому решить судьбу разбойников. Ну-ка, велите вывести пиратов из камер на площадь...
    Опешивший от самоуверенного напора гостя и испугавшийся самого имени грозного Суллы наместник даже не догадался спросить у Гая письменного подтверждения его полномочий. Он тут же отдал необходимые распоряжения, и разбойники вновь оказались перед своим недавним пленником.
    - Вы помните то обещание, которое я дал вам на Фармакузе? Теперь вы убедитесь, что Цезарь всегда держит данное им слово. Вы будете распяты - как я вам и обещал - за свое невежество и тупость! Ликторы - приступайте к своей работе...
    И, когда кресты с распятыми на них пиратами уже встали частоколом на всю площадь Милета, Цезарь под стон и вой казнимых добавил:
    - Прощайте, глупые разбойнички... Однако я буду к вам снисходителен. Я выполнил свое обещание и распял вас, но я не позволю вам долго умирать в мучениях. Ликторы - переколите всех распятых копьями. Пусть они отойдут в царство мертвых с миром...
    И Цезарь исчез из Милета. Исчез со всеми захваченными им на Фармакузе пиратскими сокровищами. Исчез к полной ярости прибывшего в Милет через несколько дней претора Юнка...
   
V.
   Сулла был болен. Он очень устал. Устал от бесконечной борьбы за господство над Римом. Устал от резни. Устал от вражды. Власть уже не радовала его. Он сделал то, что хотел - установил в Риме мир и спокойствие. Буйные римляне запуганы им настолько, что никто уже и не помышляет о смуте. Теперь Сулла хотел только покоя. Покоя для себя. А ему не дают покоя. Все время кто-то мельтешит рядом и просит о чем-то. Кому-то нужна должность... Кому-то - доходное место... Кому-то - подачка... А эти просят за Цезаря... За Гая Юлия Цезаря... Вчера приходили весталки - и тоже просили за Цезаря... Видимо у этого наглеца много друзей. Даже среди весталок... Впрочем, вполне возможно: говорят, юный Юлий - еще тот кобель! Так что именно среди весталок, давших обет безбрачия, он и должен пользоваться особой популярностью... Но тогда совсем непонятно, почему этот блудливый мальчишка так вцепился в свою жену, ведь она для него - одна из многих... И ради этой "одной из многих" Цезарь рискует собственной шеей - приказ о смертной казни предателя ждет своего часа...
    Ну что, опять пришли просить за Цезаря?.. За Гая Юлия Цезаря?.. За единственного римлянина, оставшегося непокорным, за единственного человека, не испугавшегося грозного Суллы... Глупцы! Вы сами не знаете, чего просите... А Сулла знает! Он сразу понял этого мальчишку. Он узнал в нем себя - еще молодого и заносчивого, еще мечтающего о такой недостижимой пока власти... Да этот хрупкий молодой человек опасней для Рима, чем сам Митридат!.. Этот парень стоит нескольких Мариев! Он еще прольет реки крови... Не страшно? Все равно просите за него? Ну что-ж, получите то, чего вам так хочется... И оставьте меня в покое! Только потом не жалуйтесь... Меня-то уже тогда не будет!..
    И усталый, обрюзглый от сжигавшей его болезни Сулла дрожащими слабыми пальцами вычеркнул имя Цезаря из списка приговоренных к смерти...
    На следующий день Сулла - впервые за четыре года, прошедшие после его кровавого возвращения в Рим - вышел на улицу без охраны ликторов. Под изумленными взглядами римлян он неторопливым шагом прошествовал через весь город к зданию Сената, вошел в него и прямым ходом направился к трибуне. Неожиданно сильным для ослабевшего от болезни человека голосом диктатор призвал сенаторов к вниманию:
    - Я выполнил свою миссию, которую сам возложил на себя. Я спас Рим от распрей, я водворил в городе мир и спокойствие. Я реорганизовал систему управления страной, которая теперь успешно действует без моего вмешательства. Я обезопасил границы государства. Я сделал свое дело, и теперь без всякого постороннего принуждения, сам - добровольно! - схожу с политической арены. Если кто-нибудь имеет что высказать против меня - не бойтесь, высказывайтесь... Я готов дать отчет во всех своих действиях и упущениях...
    Не верившие своим ушам сенаторы и консулы молчали. Сулла подождал, потом прощально кивнул присутствующим своей лысой головой и сошел с трибуны. Пройдя в звенящей тишине мимо сенаторских скамей, бывший диктатор вышел на улицу и пешком пошел домой... Он шел сквозь толпу римлян, которые уже непостижимым образом узнали о его отречении, но никто не смел сказать ему ни слова. Только посреди пути за Суллой увязался какой-то юноша, осыпавший старика грязной бранью. Но Сулла молчал. Молчал до самого дома. Лишь на пороге он обернулся, и печально посмотрел на изрыгающего проклятия юнца:
    - Юноша... - спокойно сказал некогда грозный Сулла. - Ты будешь виною того, что впоследствии ни один диктатор не сложит добровольно своего достоинства...
   
VI.
    Гай Юлий, узнав о его прощении и об отречении диктатора, не поверил в это. Поэтому он прибыл в Рим только через год - тогда, когда до него долетела весть о смерти Суллы. Но этот год Цезарь провел не напрасно - он вступил в легион Муция Ферма, охранявший азиатскую границу римского государства с царством Митридата. Целый год пограничной службы в "горячей точке" того времени... Чего только Гай не повидал за этот год!.. Напряженная, выматывающая нервы охрана то и дело нарушаемых "рубежей". Внезапные кровопролитные стычки с прорвавшимися "бандами" Митридата. Ответные партизанские вылазки на территорию противника. Переговоры об улаживании конфликтов. Здесь было все: военная служба, пот, кровь, сражения, дисциплина, дипломатия, руководство боями... И, конечно же, военная добыча... Сражаясь, проливая свою и чужую кровь, Гай одновременно не упускает случаев улучшить свое финансовое положение... За этот год Цезарь познал нового столько же, сколько за все четыре года своего изгнания... В дополнение к изученным им за это время наукам он стал еще и военным специалистом, профессиональным офицером!..
    И вот Юлий вновь в Риме. Цезарь по прежнему не богач, но и нищим Гая теперь назвать трудно: захваченное им золото пиратов, военные трофеи, полученные в боях на границе, позволяют Цезарю...

Все, финал. На этом тему Цезаря забросил, больше им мучить народ не буду...  :)