Блок. Вот она в налетевшей волне... Прочтение

12. «Вот она — в налетевшей волне…» 







                Вот она — в налетевшей волне
                Распылалась последнею местью,
                В камышах пробежала на дне
                Догорающей красною вестью.

                Но напрасен манящий наряд;
                Полюбуйся на светлые латы:
                На корме неподвижно стоят
                Обращенные грудью к закату.

                Ты не видишь спокойных твердынь,
                Нам не страшны твои непогоды.
                Догорающий факел закинь
                В безмятежные, синие воды.
                24 декабря 1902







     “Она” в “манящем наряде”, безликие воины в “светлых” латах, “ты” “мы”… Кто они все? Корабль с воителями, на фоне “спокойных твердынь” напоминает о Трое, напоминает о едва ли не первом подарке “двойников” – видение Елены, глядящей на приближающуюся армаду ахейских судов (СПД – «Зарево белое, желтое, красное…»); камыши – совсем о другой реальности, о мире, о месте, где ему всегда хорошо, где «у берега рябь и камыш», где «мы встречались с тобой на закате», где «ни любви, ни тоски, ни обиды»… Или, как в предыдущем стихотворении («Царица смотрела заставки») он посетил мир Андрея Белого,  так здесь – очередной перекрёсток распутий завёл его в ещё чей-то мир? И это ещё один фанфик?

Из Примечаний к данному стихотворению в «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах» А.А. Блока:
«
     Образ "Девы-Обиды" (название стихотворения в первой публикации), являющийся реминисценцией из "Слова о полку Игореве", поясняет образ героини произведения.

     [Слово о полку Игореве (Перевод В. Жуковского):

         "...И встала обида в силах Даждьбожиих внуков,
         Девой вступя на Троянову землю,
         Крыльями всплеснула лебедиными,
         На синем море у Дону плескаяся.
         Прошли времена, благоденствием обильные,
         Миновалися брани князей на неверных.
         Брат сказал брату: «То мое, а это мое же!»..."
     ]
    
   В ноябре 1902 г. Блок серьезно болел, затем почувствовал себя лучше, но после этого вновь слег в постель. Ср. в письмах Блока к Л.Д. Менделеевой о его настроении в день написания стихотворения: "... хуже еще( ... )- сиденье дома, когда Ты ждешь меня. Но Ты простишь, я верю и все-таки раскаиваюсь и сержусь на себя". "У меня опять жар ( ... ) Все это нелепо и возмутительно", но есть и "постоянная бодрость духа, которую даешь мне только Ты".
     »