неповторимость личности, времени и места

письмо Бердяева В.И. Иванову

(между 1910 -1911)
17 марта

Дорогой и милый Вячеслав Иванович! Очень живо вспоминаю я башню* и милых её обитателей, и наши с Вами разговоры до 4ч. ночи, огромное между нами сближение, а минутами страстное расхождение. Всё это время силюсь я осмыслить наше общение и хочу довести до ясности степень нашей близости. Не должно ведь бьть кажущейся общности веры, не должно быть двухсмысленнности в религиозном сближении. Я ведь люблю Вас,  Вячеслав Иванович, и потому воля моя устремилась к Вам. Я хочу религиозной близости с Вами,  и этим уже очень многое дано.  И чем сильнее устремление моей воли к Вам, тем сильнее хочу я знать, знать не внешне и формально, а внутренно и материально, какая Ваша последняя святыня, не экзотерическая и не разложимая уже никаким оккультным объяснением. Я знаю и чуствую, что в Вас есть глубокая, подлинная мистическая жизнь, очень ценная для религиозного творчества плодоносная. И всё же остаётся вопрос коренной, вопрос единственный: оккультное ли истолкование хритианства или христианское толкование оккультизма, Христос ли починён оккультизму или оккультизм подчинён Христу? Абсолютно ли отношение к Христу или оно подчинено чему-то иному, чуждому моему  непосредственному, мистическому чуству Христа, тоесть подчинено оккультности, возвышающейся  над Христом и Христа унижающей? На этот вопрос почти невозможно ответить словесно, ответ может быть дан лишь в религиозном и мистическом опыте. Я знаю, что может быть христианский оккультизм, знаю также, что лично Ваша мистика христианская. И всё-таки один отречётся от Христа во имя оккультности, другой отречётся от оккультности во имя Христа. Отношение к Христу может быть лишь исключительным и нетерпимым, это любовь абсолютная и ревнивая. Все эти вопросы я ставлю не потому, что я такой «православный» и такой «правый» и боюсь дерзновения. Я человек большой свободы духа, и сама моя «православность» и «правость» есть дерзновение. Не боюсь я никакого нового творчества, ни дерзости новых путей. Всего больше я жду от нарождения  какой-то новой любви. Но к Христу должно быть отношение консервативное. И должно быть консервативное отношение к умершим через Христа. Существует в мире таинственное общество умерших, живых и рождающихся, связанное консервативно. И единственный глава этого общества, источник жизни и любви — Христос, конкретный, реальный и единственный. Должно быть дерзновение во христе, небывалое дерзновение  и вне Христа неведомое. Но для этого мы должны пройти какой-то путь аскезы, путь отречения от многого. Я не готов ещё для самого главного и боюсь, что слишком многие ещё не готовы. Дерзость против Христа и вся уже изжита. «Против» и «вне» нужно быть скромнее. А известного рода «правость» сейчас может оказаться очень «левой» и радикальной. Для меня, непокорного кшатрия**, нов и желанен опыт богопокорности. Я не благочестивый человек и не боюсь соблазна благочестия. О Вас же я себя спрашиваю, что для Вас главное  и первое, мистика или религия, религией ли простветлённая мистика или мистикой религия?  Это старые наши споры, но теперь они вступили в новый фазис. Для меня мистика , с одной стороны, есть стихия, таинственная среда, с другой, метод и особый путь, но никогда мистика не есть цель и источник света.  Мистика сама пос ебе не ориентирует человека в бытии, она не есть спасение. Религия есть свет и спасение. И я всё боюсь, что Вас слишком соблазняет автономная, самодавлеющая  мистика, слишком господствует у Вас мистика  над религией. Я знаю, чтов истории мистика играла  творческую религиозную роль и спасала религиозную жизнь от омертвения и высыхания, от косности и реакционности. И никак без  живой, творческой мистики мы не перейдём к новой, вожделённой религиозной жизни. Но такая мистика  должна имманентно заключать в себе религиозный свет, в мистической стихии  должен уже пребывать Логос, мистический опыт должен быть в магическом кругу таинственного общества Христова. Я знаю, что Вы саммый согласный, потому что мы уже доходили почти до полного согласия, но тут вся суть в опытном переживании. И я не совсем ещё знаю, вполне ли мы тождественно переживаем отношение между мистикой и религией, между оккультизмом и христианством, вполне ли  схож наш м о л и т в е н н ый опыт, тоесть интимнейшее , неизречённое отношение к Богу. А я ищу сходства и тождества наших религиозных переживаний.   Быть может, я ещё буду бороться с Вами, буду многому противиться в Вас, но ведь настоящее общение и должно быть таким. Взаимное противление может быть творческим. И наш спор Востока и Запада поможет их соединению, а не разъединению. А что меня страшит, так это то, что так  мало людей религиозно и мистически живых и творческих. Религия Н.Р. Трубецкого так же мало меня утешает, как и мистика А. Белого.
Передайте от меня сердечный привет Марье Михайловне*** и горячую благодарность за все её заботы обо мне. Мне  было очень хорошо на башне и о всех её обитателях вспоминаю с любовью и чувством родства. Нежный привет Вере**** от меня и Лидии Юдифовны. Когда же приедет в Москву мой любимый друг Евгения Казимировна? Передайте, что очень её жду и очень чувствую её отсутствие. Привет и ей и вам от Л.Ю.  Очень целую Вас и люблю. Христос с Вами, Вячеслав Иванович. Ваш Николай Бердяев.

* Башня — квартира Иванова
** Кшатрии — каста военных и правителей в древней Индии
*** помощница и друг дома Ивановых
**** падчерица Иванова, его будущая жена