Дети графомана

По ногам змеится позёмка, в тёмном воздухе мчится и вьётся метель. Ветер мнёт слова, но угрозу и злость не в силах унести прочь.
- Этот гад нам за всё заплатит!

Собравшиеся фигуры терпеливо мёрзнут возле писательского жилого дома. Они встали между подъездом и глубокой аркой, дабы не пропустить виновника своих несчастий. Если приглядеться к ним, это не совсем люди, это герои литературных произведений одного ловкого романиста. Почему герои, а не люди? Потому что автор не видел их детально и целиком.

Они возмущены, они страдают и ждут романиста, чтобы вернуть ему свои обиды.
На стене возле подъезда блестит в свете фонаря латунная доска: «Здесь живёт и работает известный писатель Весёлкин Б. Р.» - вероятно, он сам её заказал, опередив посмертную славу из-за нетерпеливости характера.
Подобно людям, его герои хлопают руками и топают озябшими ногами, при этом обмениваясь горячими фразами.

- Какой гадкий автор нам попался, идол, извращенец. Он зубы мне выбил в придорожном кафе, – говорит нахохленный старик без передних зубов, разминая руки в глубоких карманах огромного пальто. – Ладно, я ему ещё не так выбью!
- Господи, вы хоть на старости лет зубов лишились, а моя дочь?! Она лишилась невинности, - перекрикивая метель, жалуется дама в мохнатом тюрбане. - Пускай меня бы изнасиловали, но это же девочка! Хорошо - изнасиловали, но зачем же она беременная?! Ей всего семнадцать!

Молодой человек посмотрел на даму и крикнул истошно:
- Я что ли решил вашу дочь изнасиловать?! Она мне даром не нужна. Это Весёлкин заставил.
- Тихо вы, персонажи недоделанные! Мы не для того тут стоим, чтобы между собой злобу растрачивать. Побережём её для автора.
- Ой, не могу, у меня сердце болит, – застонала дама в тюрбане.
- Что же он с нами выделывает, а?! Граждане-герои, как нам защититься от него? - раздался тонкий голос.
- Убьём его, - сказал насильник.
- И настанет вечность, - добавил беззубый.
- И настанет справедливость, - поправил маленький бухгалтер, в предпоследней главе получивший восемь лет за подделку документов.

Тут безмолвие сошло на собравшихся, поскольку новая фигура вступила в конус фонарного света - мужчина в дублёнке и в жёлтом шарфе; у него кривое от ветра лицо.
 
- Кто это? Кто такой? Вы знаете его? …Это не из наших, такого клоуна в романе не было.
- А ну покажь документы! - подоспел к прохожему беззубый.
Принял водительское удостоверение, подставил под свет и вчитался. Лицо у него стало как у счастливых сумасшедших.
- Весёлкин Бедлам Романович… ага, сучонок, попался!

Возгласы. Всё смешалось на пятачке возле крыльца. Позёмка бежит по свалившимся телам. Фонарь качает жестяной юбкой, свет мельком шатается. А в окне кто-то стоит и смотрит на драку. Это студент, которого писатель нанял в качестве литподёнщика. Студенту кажется, что он один знает о бездарности Весёлкина, о воспалённом его тщеславии, о наглости, маскируемой под талант. Но он зря поднял героев на откровенный мятеж. Весёлкина убивать ещё нельзя, рано, студент потеряет работу и уютный кров с отличной кофеваркой! Нет, надо исправить положение. Лицо в окне исчезло. Студент сел за компьютер и взялся за текст.

Комок людей распался, писатель встал на ноги, раздались нервные смешки.
- Вот шарфик ваш, - старик поднёс ему жёлтое кашне и виновато кашлянул в кулак.
- Вы что?! Я всего себя отдаю людям, а вы нападаете! – воскликнул писатель.
- Ошибочка вышла, – заговорила дама в пушистом тюрбане, у которой дочь изнасилована. -  Мы вас очень даже любим. Но вы-то в последних главах уж больно строги к нам, Бедлам Романович. Пожалейте, дочка у меня беременная, ей ведь учиться надо.
- Ладно, это исправим, - буркнул писатель.
- А мне-то каково, зубов-то нема, - жалобно застонал старик.
- Ладно, вставим тебе зубы, - писатель отряхнул колени.

Тем временем старик пошептался с остальными героями, и те полезли по своим карманам и сумочкам. Вскоре герои вложили деньги в руки старика, и тот подошёл к Весёлкину.
- Примите без лишней гордости наш финансовый гостинец, ради человеческих отношений, ради мира в будущем. 
- Ладно, спасибо, а то у меня с финансами как раз облом, и помощнику задолжал, поэтому он голодный как пёс и одичал сердцем.
- Прощайте, Бедлам Романыч, не забывайте, что мы тоже люди.
 
Писатель мрачно открыл свою дверь и увидел перед собой студента со стопкой водки и огурчиком на подносе.
- Хлеб-соль, Бедлам Романович, с морозцу! Не сердитесь, я их как мог утихомиривал. Такие всё-таки твари!
- Принёс я тебе гонорар, успокойся, принёс, - проворчал Весёлкин и опрокинул с морозцу рюмку, хрустнул огурчиком.

Потом глянул вниз из кухонного окна - там уже никого не было, только тьма да мелкий стремительный снег, да вон старушка, вышедшая погулять с пуделем. Вроде бы чепуха, только старушка была настоящая: никто её не сочинял, и пуделя тоже. Он засмотрелся на них, прижав лоб к холодному стеклу - они отошли в глубину двора, в тёмное снежное крошево и там растворились. А он с досадой отпрянул от окна: литературные персонажи всё-таки ближе ему, чем живые существа.