Уик-энд в Четвертом Рейхе

           Уик-энд в Четвертом Рейхе



  Однажды я и унтерштурмфюрер СС Мартин Бергер решили отправиться к известному своей мудростью герр Отшельнику. Жил он в весьма мелком по своим размерам селе. Это было удивительно. Учёный муж его положения добровольно обрёл жильё в такой глуши и не тяготился его неудобствами. Это достойный пример для всякого, у кого денежное благополучие превыше духовного успокоения.
  Герр Отшельник приходился Мартину родным дядей и Мартин в последнее время часто жил у него. Побыв полмесяца в Петербурге, он опять решил вернуться к дяде. Я вызвался сопровождать его. Мне очень хотелось взглянуть на столь прославленную личность, к коей относился герр Отшельник. До того, как я увидел его, я знал лишь то, что он весьма умён и силён в философии,  держит пчёл и безмерно пьёт ввиду своего, должно быть, интеллектуального самосовершенствования.
  Итак, мы прибыли к месту своего прибытия. Домишко герр Отшельника было жалким, на него было страшно смотреть, оно разлагалось и грозилось превратиться в руины. Мы вошли во двор. Сразу же небольшая чёрная дворняжка вознамерилась меня укусить. Она залаяла на меня. Унтерштурмфюрер СС Мартин Бергер успокоил её отборными нецензурными фразеологизмами. Мы обогнули угол дома, и подошли к входу в дом. Двери не было. Весь проём занаве¬шивался грязной лохматой тканью. Рядом был ветхий сарайчик, где лежало килограмм десять тухлой капусты, а около сарайчика - ржавая железная кровать вроде лавочки и деревянный древний сруб. Между ними корявый пень. Один взгляд на это приводил меня в ужас. Я не мыслил, что герр Отшельник пребывает в такой вот обстановке. Но так оно и было.
  На железной кровати сидел добрый герр Венцель – всем известный местный алкаш. Увидев его, Мартин выругался. Тихо. С досадой.
 - Где он? - спросил он герр Венцеля.
 - А хер его шнает, - пожав плечами, шмякая остатками зубов, ответил герр Венцель.- Вроде шам был... - он указал на дом.
  Тут грязная лохматая занавесь отдёрнулась и показалась старая бабка.
 - Бабуля, это я, - сказал ей Мартин. Бабка была слепая.
 - Марти? Ты? Приехал? - застыла она на месте.
 - Да, я. Со мной друг, - ответил Мартин.
 - Какой друг? Где? - спрашивала она, хотя я стоял около Мартина.
И тут появился герр Отшельник. Он был небольшого роста. Волосы на его голове были слипшиеся и торчали в разные стороны, они были перемешаны с кусочками опавших листьев и соломы. Он был небрит, щетина местами была больше, местами отсутствовала, местами имела разные цвета серой тональности. Одет он был в древнейшую и старейшую курточку наподобие тех, что носили школьники при коммунизме. Тёмно-фиолетовые брюки тоже выглядели ужасно и просились на пенсию. На ногах герр Отшельник носил нечто похожее на тапочки. Они узнавались с трудом. И одна важная деталь - вместо пояса на брюках был просунут провод с болтающейся на боку вилкой. Лет герр Отшельнику было примерно полвека. Встреча с ним была историческая. На меня она  произвела эпохальное впечатление. Герр Отшельник меня поприветствовал и начал знакомить с домом, в промежутках цитируя Цицерона. Я заметил, что он сильно пьян.
 - Всё дома делаем сами, - говорил он, обдавая меня сложными запахами курятника и свинарника, разящими из его рта. - И жрать варим сами, и убираемся. Бабка не может, она слепая. Так что, если самим всё не делать, то будет бардак.
  Оглядывая его дом внутри, я догадался, что "сами" они ничего не делают.
 - Вот, например, - указал он на пару какашек около табуретки, - это насрала кошка. Вернее, кот, Васька. Бабка не видит, не убирает. Я не хочу. Он, - герр Отшельник покосился на Мартина, - тоже не хочет.
  Лишь в одной комнате был относительный порядок. В комнате Мартина. Прежде, чем войти туда, мы сняли обувь. Изрекая выражения из Плутарха, герр Отшельник сунулся было с нами в комнату, но...
 - Иди отсюда, - послал его Мартин. - Дай переодеться.
  Обиженно цитируя Сократа, герр Отшельник удалился. Мы же с облегчением сняли эсесовскую форму.
  Потом я сидел во дворе с герр Венцелем и герр Отшельником. Они хвастались, в каких войсках служили в молодости, причём герр Венцель, уважая интеллект герр Отшельника, подхалимствовал. Из их беседы я так же узнал о некоторых особенностях менструационного цикла, о важных правилах грамматики речи, которые герр Венцелем не соблюдались и о высоконравственном воспитании. Ещё герр Венцель поведал, что служил на подлодке и был посему даже на берегах Соединённых Штатов Америки.
 - Что ж ты там не остался? - спросил его с иронией унтерштурмфюрер СС Мартин Бергер. - Жил бы сейчас припеваючи.
  В ответ герр Венцель невнятно пожимал плечами.

  Первый день прошёл весело. Герр Отшельник выклянчил у нас денег на две бутылки вина. Я и Мартин выпили пшеничной водки, закусывая её печеньями и конфетками. Потом мы стали тушить капусту. Ту самую, тухлую капусту из сарайчика. Всё время, пока я гостил у герр Отшельника, я питался исключительно ею. Вернее, все мы. Это было в лучших традициях аскетизма и стойкости духа, превосходства мысли над телом и его потребностями. Кот Васька сидел на стуле, малюсенькая собачонка Рамка бегала по дому, гадила и была вне себя от радости. Курай - та чёрная дворняга, которая облаяла меня - тоскливо сидел на привязи. Он относился к своему заключению с пониманием и компенсировал его, кусая всех гостей и чужаков во дворе, ели его отвязывали.
  Герр Отшельник же пьянел всё больше. Он громко цитировал Гегеля и Плиния; упрекал Мартина за его увлечение рок-музыкой; искал Рамку, которая шастала, где попало; постоянно твердил, что служил в Военно-Воздушных Силах, плакал около могилки своей любимой собаки Мёдогуни - она была сбита летом машиной и герр Отшельник тогда бросил вызов Сатане. После ужина он ещё долго сидел в нашей комнате и вещал нам о открытиях Эйнштейна и о некоторых законах физики, временами, прося деньги ещё на одну бутылку.
 - Расскажи, как ты кувыркался со шлюхами, с Анкой и Дранкой, - подкалывал его Мартин.
  Герр Отшельник не смущался и повествовал об этом тоже. Охотно и подробно. С трудом мы его отправили к чёрту и улеглись спать, когда было уже далеко за полночь.

  Второй день прошёл менее приятно. Встал я в полдесятого утра и сразу бросился к куче книг, надеясь среди них отыскать пищу для ума и души. Должен признаться, что это являлось весьма трудновато. Не то, чтобы книги были в очень скорбном состоянии. Нет. Просто их повествовательная сущность не могла меня заинтересовать.
  Герр Отшельник был уже на ногах. Он вообще мало спал. Бабка тоже суетилась около стола. Их диалог превосходил все лаконические стандарты.
 - Мать, болею, - заявил герр Отшельник.
 - Восьмой день пошёл, - с укором она напомнила ему.
  В этих немногих словах герр Отшельник просил деньги на опохмел и на продолжение запоя. Бабка, у которой не было ни гроша - герр Отшельник уже успел пропить её пенсию - намекала, что пора прекратись пить.
  Увидев меня, герр Отшельник оживился и затеял со мной беседу. Мы шумно обсуждали бессмертного Ницше. В конце герр Отшельник сказал:
 - Попроси у него деньги.
  Я понял, на кого он намекает.
 - Клянусь фюрером, у Мартина нет денег.
 - Есть-есть, - настаивал его дядя. - Иди, попроси. Скажи, что на хлеб.
  Чтобы отделаться от него, я удалился в нашу комнату. Провожал меня герр Отшельник цитатами из Шпенглера.
  Унтерштурмфюрер СС Мартин Бергер уже встал.
  - О чём толковали? - мрачно осведомился он.
  Я ответил, о чём, и добавил:
 - Деньги просит. На бутылку.
  Мартин ничего не сказал, но лицо его страшно передернулось. Я понял, что настроение его испортилось на весь день.
  Стратегия и тактика герр Отшельника обладали особым упорством. Даже надоедливостью. Он позвал Мартина к столу:
 - Иди сюда. Поговори с дядей.
  Мартина пошёл. Со вздохом. К нему. Видно, герр Отшельник "болел ужасно”, неимоверно. Их беседа напоминала сплошной монолог. В основном говорил герр Отшельник. Он цитировал Канта и рассуждал об онанизме, просил деньги и спрашивал о желаниях Мартина: "Ну хочешь, шлюх привезу? Хочешь? Прямо щас? ", негодовал по поводу неуважительного отношения младших к старшим и в промежутках укорял:
 - Ну я же умираю! Ты что, не видишь?! Хочешь, чтоб твой дядька помер?!
  Таким манером он выманил на три бутылки. Лицо Мартина выражало отчаяние и обречённость.
  Их интеллектуальная беседа затянулась до самого вечера. А вечером мы опять стали тушить капусту. Герр Отшельник, сидя на ржавой кровати, ободрял нас своими цитатами и комментариями из Фихте. На некоторое время на него снизошло озарение и он пошёл к бабке:
 - Мать, пить бросаю, - решил он.
  Та плеснула на его голову святой воды.
  Меня это так поразило, что я тут же рассказал об этом Мартину. Он прореагировал умеренно и подколол бабку:
 - Ты лучше ему сто грамм плеснула бы.
  Герр Отшельник нас преследовал, пытаясь втолковать в наши головы идеи Шопенгауэра. Мы уже и не знали, куда нам скрыться:
 - Ну чего тебе от нас надо, а?! - раздражался Мартин. - Ходишь за нами и ходишь!
 - Поговорить с вами хочу, - отвечал герр Отшельник.
 - Неужели тебе, старому пердуну, интересно говорить с нами, пацанами?!
 - Учить вас надо уму-разуму.
  После ужина я и Мартин затеяли дискуссию по поводу некоторых цитат из "Майн Кампф". Герр Отшельник раз пять пытался вклиниться в наш спор.
 - Иди отсюда! - гнал его Мартин.
 - Говорить хочу! - сердился дядя.
 - Мы не хотим с тобой говорить!
 - А с кем я буду тогда говорить?
 - С самим собой!
  Наконец Мартин вытолкал его собственноручно. Герр Отшельник обиженно бурчал, а мы смогли завершить нашу дискуссию. И лечь спать.
  На третий день герр Отшельник не пил. Ибо не на что было.
 - Он чует носом, когда у меня кончаются деньги, - объяснил Мартин.
  Болел герр Отшельник неимоверно. Он молчал, иногда ходил, держал Рамку в руках и не философствовал. Он даже дрожал. Отходить от запоя стоило ему больших трудов. Настроение у Мартина заметно поднялось.
 - Не могу себя нормально чувствовать, когда он пьян, - извинялся он.
  Перед сном мы долго обсуждали все преимущества молниеносного блицкрига «Дранг нах остен». А Курай цапнуть меня успел. Слегка. За пятку. Как бы заявляя, что он здесь тоже хозяин.
  На четвёртый день герр Отшельник отошёл. В трезвом состоянии он не изобиловал ин-теллектуальными изречениями. Молчал, как рыба, думал, курил трубку, читал трактаты и ничего не делал, протестуя тем самым против мирской суеты.
  В дальнейшем дни потекли однообразно и ничего удивительного и интересного не происходило. Посему я привожу краткий словарик житейских мелочей герр Отшельника:

  НУНЧАКИ - Почему такой великоумный муж, как герр Отшельник ими увлекался - известно, наверное, только Богу. Он смастерил их две пары и, напиваясь, любил демонстрировать, как ими владеет.
  Однажды он разбудил Мартина в два часа ночи.
 - Идем, покажу, как я владею нунчаками, - разило от него перегаром.
  Унтерштурмфюрер СС Мартин Бергер хотел курить, поэтому он и пошёл с герр Отшельником во двор, где дядя (глубокая ночь, все спят, темно - хоть глаз коли) принялся крушить железными нунчаками ведро. С наслаждением. С аппетитом. Не взирая на то, что завтра утром придётся выпрямлять это ведро, ибо оно единственное в доме.
  Герр Отшельник разводил пчёл. Во время этих занятий столь полезным трудом он тоже традиционно пил. И одно время любил показывать своё боевое мастерство. Однажды летом Мартин приехал к нему на пасеку и застал дядю с громадным кровоподтёком на лбу. Одна бровь даже запеклась в крови. Мартин подумал, что герр Отшельник имел несчастье с кем-либо дуэлировать. Но герр Отшельник ничего не ответил. Он был трезв. Тогда напарники герр Отшельника по ремеслу охотно поведали о том, что шишка на его лбу произошла в результате демонстрации герр Отшельником искусства владения нунчаками.
  Мне он тоже захотел показать это своё умение.
 - Марти, где нунчаки? - спросил он племянника ещё в первый день.
  Тот зарычал:
 - Сломал! И выкинул! В сарае лежат, понял?!

  КАРТЫ ТАРО - являлись самой любимой пищей для его ума. Он их сам отгадывал, по-своему.
 - Увлекаешься ими? - был один из самых первых его вопросов ко мне.
 - Нет, - ответил я.
  Герр Отшельник посмотрел на меня с чувством сожаления, с каким взирают на того, кто не дорос до настоящей тайны и истины.
  Он отгадывал их полжизни. И отгадал все, кроме одной. Не помню уже, как она называ-лась, но над ней он бил долго голову.
  Однажды унтерштурмфюрер СС Мартин Бергер проснулся в три часа ночи от страшного шума. Это плясал и скакал герр Отшельник. Рад он был неимоверно, ибо, наконец, расшифровал мудрость последней карты.

  СОБАКИ - играли в жизни герр Отшельника немаловажную роль. Он их любил по страшному, сильно, сильнее, чем людей. Они обладали у него особыми привилегиями. Когда раньше пасека приносила больше доходы, он их держал по пять-шесть штук. Всех называл по наименованиям каких-либо элементов пчеловодческой культуры. Кормил, словно на убой, баловал и лелеял. Были у него и любимицы среди этих питомцев. Одна из них, прекрасно осознавая, насколько хозяин любит её, использовала своё фаворитское положение самым наглым способом. Спала только на кровати, питалась, как самый изысканный гурман, безобразничала и шкодничала. И ей всё сходило с рук. Самой любимой привычкой было у неё залезть на стол и, если на нём была еда, то всё там разнести Мартина  эта псина раздражала. Он её ненавидел. Он ненавидел любую элиту. Поэтому, когда герр Отшельник отсутствовал, он истязал эту шалунью самыми излюбленными методами дона Торквемады, Великого Инквизитора Испании. Глядя на это, маркиз Де Сад написал бы эпохальный труд. Эта любимица так куролесила, что однажды герр Отшельник сам не выдержал. Взяв её за задние лапы, он так трахнул её об забор, что она тут же испустила дух. Протрезвев, он, конечно, горько плакал и раскаивался.
  Семь лет у него жила собака Медогонка. Он называл её Медогуня. Единственным её отличием от человека было то, что она не могла говорить. В остальном другом она превосходила многие людей своим умом. Без друг друга они не могли жить. Если герр Отшельника не было дома, Медогуня ничего не ела, не спала, не ходила, а лежала и умирала, лишь каждый раз поднимая голову к забору, если двери там скрипели или кто-то приходил в гости, надеясь, что это вернулся хозяин. В свою очередь герр Отшельник без неё нервничал, и места себе не находил. Напиваясь, он любил цитировать ей Платона, а она, подняв морду и преданно глядя в его глаза, всё запоминала.
  Как я уже говорил, её сбила машина. Горю герр Отшельника не было предела. Он забросил пасеку, уехал домой, оставив Мартина одного - и тот пробыл на пасеке без еды целую неделю - и запил. Еле отошёл. Но до сих пор до конца успокоиться не мог. Говорил о ней, как о живом человеке, помнил её, хоть это и доставляло ему боль.

  ФИЛОСОФСКИЙ КАМЕНЬ - это была большая каменная глыба, на которую герр Отшельник клал ноги и думал. Откуда он взял этот камень - никто не знал. Он притащил его в дом, будучи в сильнейшем нетрезвом состоянии. Глядя на мышечные габариты герр Отшельника, ни за что не подумаешь, что он способен на такой великий подвиг.
  Унтерштурмфюрер СС Мартин Бергер же обещал ему, что поставит этот камень на его могилу.

  ГИТЛЕР - так звали его любимого барана. До своего пчеловодства герр Отшельник держал целое стадо. Гитлер хоть и был бараном, но питал безграничное уважение к интеллекту своего хозяина.
  Напиваясь, герр Отшельник выходил во двор, нагибался и, сплетая пальцы рук, кричал:
 - Гитлер!!!
  Баран уже знал, что делать. Он разбегался и бил хозяина точно в ладони. Своим лбом. А  герр Отшельник летел задом в лопухи.

МИЛЛИОН - мог бы заработать герр Отшельник, занимаясь своими пчёлами. Что однажды и сделал. Потом он долго голову ломал, не зная, куда его деть. Скудность его жилья притупило всё его тщеславие и фантазию. Однако, он нашёл выход из столь затруднительных раздумий. Взял да и купил своей сестре виллу на Гавайях. А остальные полмиллиона истратил в своей консервативной манере. То есть, пропил попросту. Но зато как пропил! Всё родное село гудело у него дома, обжираясь центнерами шашлыка и целыми возами фруктов и различной снеди. Волнующее ощущение до сих пор не покидало герр Отшельника. Порой он очень любил вспоминать это и по сто раз пересказывал Мартину эти свои чувства.
 - Понимаешь? Миллион! В своих руках держал! Представляешь?! - вопил в восторге дядя.
 - Представляю, - устало кивал головой Мартин.
 - И мать тоже держала! Я дал. На время. Подержать в своих руках миллион! Правда, мать?!
 - Правда, - покорно соглашалась бабка.

ФИЛОСОФИЯ - являлась одной из самых великих наук, к коей герр Отшельник питал безграничное величайшее почтение. Сам он изучил множество трудов учёных мужей, занимавшихся ею и достигших успехов по этой части. И герр Отшельник в пьяном состоянии пытался делить свои знания со всеми - с матерью, с соседями, с алкашами-дружками, с любимыми собаками, и с самим  собой. Но особенно он пытался втолковать свои учения Мартину. Тот охотно познакомился бы с достижениями прославленных философов, но не через интерпретацию их пьяным герр Отшельником. Однако, всё было бесполезно. Герр Отшельник преследовал племянника, лишая его интеллектуальной свободы. Мартин же терпел, пока хватало сил. Но однажды он чуть не оттузил дядю кочергой, а в другой раз пытался каким-то болевым приёмом усыпить его.
 - Убить меня хотел, да? - орал потом возмущённый герр Отшельник.
  А как-то раз Мартин над ним поэкспериментировал. Он размешал в кружке горячего чая несколько таблеток, воздействующих на нервную систему, и дал его выпить герр Отшельнику, который был сильно пьян и ничего, конечно, не подозревал. Потом произошло то, о чём унтерштурмфюрер СС Мартин Бергер не мог и догадываться. Дядя лёг на кровать и, уставившись в потолок, стал рассказывать полное собрание Тейяр де Шардена. Рассказав его до концами, минуту помолчал, а потом опять стал повторять свой монолог. Пока не вырубился. Бывалому гестаповцу унтерштурмфюреру СС Мартину Бергеру даже страшно стало.

  На восьмой день случилось совсем неожиданное для меня происшествие. К герр Отшельнику приехал на роскошной тачке сам шеф полиции. Они учились вместе в школе в одном классе и дружили. Шеф называл герр Отшельника "батей" и уважал его за необы-кновенную мудрость. После школы герр Отшельник стал удаляться от мира, а шеф пошёл вверх, активно продвигаясь по карьерной лестнице. Но друг друга они не забыли. Иногда шеф навещал быв¬шего школьного товарища, а однажды привез в своё управление, усадил на своё рабо¬чее кресло, подарил стопку книжек из серии "САС" и фонарик. Дубинку полицейскую ещё хотел подарить.
  Сейчас шеф полиции приехал по одному важному делу. И был он не один, а с телохранителями. Ему вздумалось подарить герр Отшельнику новый дом.
 - Я заеду завтра, - сказал шеф герр Отшельнику. – Утром. Поедем ко мне. Там всё обсудим.
  Утром девятого дня к дому герр Отшельника подъехала машина, и дядя укатил. Он напялил военную форму Мартина, ибо у него не было приличной одежды.
 - Ну, не дай Бог, он её пропьёт! - грозился Мартин отчаянно.
  Герр Отшельник пообещал скоро вернуться, завтра или послезавтра. Или ещё когда-нибудь. Точно он знать не мог. Или не хотел.
  Как только машина уехала, из дома с визгом вылетела Рамка и, обиженно пища, забилась в свою конуру. Она была вышвырнута рукой Мартина. Он не любил её. По двум причинам. Она была любимицей дяди, и она гадила в доме. А герр Отшельник, прикрывая фаворитку, сваливал её вину на Ваську.
 - Васька дома не срёт, - говорил мне Мартин. - Это делает его маленькая тварь. Она любит срать в доме. Даже если Рамка бегает в огороде, то посрать бежит обязательно в дом.
  Герр Отшельник возвратился вечером. Съездил он не очень удачно. У шефа умерла мать и он занялся похоронами. И попросил друга подождать несколько дней.

  На десятый день герр Отшельник и Мартин стали готовить улья к зиме. Возились целый день. У них вышло разногласие по поводу некоторых цитат из Спинозы. Но настоящая причина спора была в другом. Герр Отшельник настаивал, чтобы Мартин стал пчеловодом. Для этого он даже собирался подарить ему вторую тележку с ульями, чтобы на следующий год Мартин занялся пчёлами самостоятельно. Еще он требовал от племянника уйти из гестапо, чего делать унтерштурмфюрер СС Мартин Бергер не собирался.
 - Как же ты будешь пчеловодствоватъ? - поразился дядя.
 - А так. Ради коммерческого дохода, - отвётил Мартин.
  Герр  Отшельник возмутился. Он требовал более почтительного уважения к пчёлам. Особенно к тележке, которую он дарил племяннику.
 - Это моя первая тележка, - учил герр Отшельник. - Когда я стал заниматься пчёлами, я её купил. И заботился о ней, как о своём ребёнке. Ты же так не делаешь!
 - И не буду делать, - пообещал мрачно унтерштурмфюрер СС Мартин Бергер.
  Герр  Отшельник аж взвился. Спиноза напрочь вылетел из его головы. Он прочитал Мартину целую лекцию Вундта, временами прерываясь и экзаменуя его, спрашивая, например, сколько лапок у пчёл.
 - Ты этого даже не знаешь! – порицал дядя.
 - На хер мне это надо? - не отрицал Мартин.
  Но герр Отшельник считал, что без всех этих вещей заниматься пчёлами не стоит. Короче, их дискуссия быстро завершилась, ибо герр Отшельник был трезв. Но вечером она продолжилась. После обеда принесли деньги, которые когда-то брали в долг у герр Отшельника. Половину из них он отдал нам, и мы купили продукты, чтобы вечером Мартин сготовил первоклассное рагу на костре. А другую половину начал пропивать.
  За ужином дискуссия возобновилась. Спиноза обратно встал поперёк горла. И тележка тоже.
 - Мать! - обращался к бабке герр Отшельник, успевший выхлестать полбутылки. - Ты знаешь, как он с ней обращается?! А это ведь моя первая тележка!
  Герр Отшельник негодовал. Его не устраивало, как вёл себя унтерштурмфюрер СС Мартин Бергер на пасеке.
 - Встанет утром, засунет один палец в сраку, другой в ноздрю и ходит, как вялая рыба, - герр Отшельник даже проиллюстрировал свои слова на себе. - Нет бы сразу умыться, сделать зарядку и удить рыбу. Или обход сделать. А Эмиль однажды знаешь, что спросил у меня? "Где тут можно покакать, дядя Отшельник?"
  Бабка засмеялась. Шутце СС Эмиль Берхтольд - это был молодой юноша, летом работавший помощником у герр Отшельника на пасеке.
  Мартин  кипел от бешенства. Но, уважая приоритет старших, молчал. Однако страшно цыкнул на бабку. Она тут же испуганно замолчала.
  После ужина мы поставили чайник на огонь, и пошли в свою комнату. Герр Отшельник тут же пришёл к нам. Начался новый спор, в коем обсуждалось многое. И Иов из Библии, и передача болезней по наследству, и сифилис, и Фома Аквинский. Было видно, что он добил бутылку до конца. И взялся за вторую. Но я смог опрокинуть все его рассуждения своей логикой. Герр Отшельник поразился и замолчал. Потом встал и вышел со словами:
 - Ладно, братья-философы, я вам ещё покажу.
 - Иди-иди, - провожал его Мартин. - Хлебни ещё сто грамм.
  Герр Отшельник очень быстро вернулся и затеял спор с Оригена. Я не согласился с его выводами. Он настаивал. Я упорствовал. Тогда герр Отшельник стал меня подозревать в каких-то преступлениях. Он сказал, что по мне плачет Нюрнбергский трибунал.
 - Нет, унтерштурмфюрер, здесь ты больше не останешься, - покачал он головой. - Деньги есть?
 - Нет.
 - Я дам. Завтра ты уедешь.
  И он ушёл. Я и Мартин вышли на улицу. Мой друг был печален.
 - Зря ты с ним стал философствовать, - заметил он грустно. - Видишь, чем всё кончилось?
  Я успокоил его. Сказал, что ничего серьёзного не произошло. И мы пошли в дом пить чай. К нам присоединился герр Отшельник. Он был уже менее трезв, чем до нашего ухода на воздух. Он стал требовать гитару.
 - Дай ему гитару, - разрешил мне Мартин.
  Я дал.
  И герр Отшельник нам такое слабал! Это было потрясающее зрелище. Это можно назвать примерно так - "Суперкакофония”.
 - Видали, а? - похвастался ученый муж своей игрой.
  Восхищение Мартина достигало высот в сарказме. Самых высоких.
Сели пить чай. В третий раз Спиноза послужил яблоком раздора. И опять, конечно, вместе с тележкой. Терпение Мартина лопнуло, как пузырь. Он внес свои замечания по поводу поведения дяди на пасеке. Дядя заявил, что "у тебя вредный характер” и дал совет, как успокаивать себя во время его острых приступов. То есть, попросту говора, долбануть самого себя башкой об гвоздь, вбитый в стену. Унтерштурмфюрер СС Мартин Бергер предложил герр Отшельнику немедленно воспользоваться своим советом. Дальше - больше. И хуже. А ещё дальше - они стали драться. Хотя на драку это похоже не было. Дядя кидался на племянника, как баран своими рогами, а тот трепал его, как котёнка. Бабка испугалась и заплакала, и даже попыталась их разнимать. Я же не вмешивался в эти личные семейные обстоятельства.
  Они пошли на улицу. Выяснить окончательную точку зрения на учение Спинозы. Я слышал их крики.
 - Что?! 3ассал?! - вопил Мартин. - Только и можешь при Конраде выпендриваться!
 - Вон из моего дома! - негодовал герр Отшельник. – Вон! Немедленно! Фашист недобитый!
 - Да я и сам уехать хотел! Ноги моей больше не будет в твоём доме, понял?!
 - Вон, я сказал! Убирайся! К чёрту!
  Да-а… в таких вот ситуациях выясняется истина из общего ряда умного хлама. Мартин стал собирать вещи. Бабка плакала и кричала на герр Отшельника:
 - Дурак! Родного племянника выгнал из дому! Да как тебе не стыдно?!
  Рамка, ничего не понимая, веселилась и гадила. Васька вёл себя благоразумно.
  Герр Отшельник ходил около Мартина и молвил:
 - И куда ж ты собрался, а?!
 - Куда надо!
 - Жизни хочешь нюхнуть?
 - Не твоё дело!
 - Да кому ты нужен? Думаешь, есть такие люди, которые тебя поймут?
 - Есть! Ты не знаешь!
 - Надо ж, какой гордый. Ну и собирайся! Сваливай! Хер с тобой!
 - Это с тобой хер!
 - Ишь ты! Научился разговаривать. А я, может, тебе в отцы гожусь! Я на два года младше твоего отца, понял?!
 - Ну и что?
 - Как "ну и что"?! Я же тебе в отцы гожусь!
 - Ну и что теперь? Ну, годишься, и что?
 - Как "что"? Я...я...!!
  Потом дядя поменял свою тактику. Он стал громогласно объявлять, что никуда своего племянника не гнал. Он отрицал свои собственные слова, уверяя, что их не произносил, и посему призывал в свидетели меня, бабку и Господа Бога.
 - Выгнал! Выгнал! - настаивала бабка.
  Я тоже собрал свои вещи. Герр Отшельник покосился на наши сумки.
 - И куда ж вы собрались?! Собиральщики хреновы?!
  Дядя сел на кровать.
 - Так, вы кто такие, а? Я так понимаю, братъя-философы, вы считаете себя революционерами, да? Поколением, глотнувшим свободы?
 - Заткнись, ради Бога, - попросил устало Мартин.
 - Да вы прямо как их там... прям, как декабристы! Борцы за правду. Так?
 - Не твоё дело!
 - Как не моё?! Я, может, тебе в отцы гожусь! Понял? Ишь ты, какой умный!
 - Да! Умный!
 - За Идею будешь бороться?!
 - Буду!
 - За свободу? За любовь?
 - Да!
 - Ну и дурак! Ну и дурак,
  Мартин пошёл в комнату бабки. Посидеть с ней и успокоить. Герр Отшельник взялся за меня. Цитируя Гёте, он полез в старый пыльный шкаф и с грохотом вытащил оттуда дряхлый чемодан. Из чемодана герр Отшельник извлёк журнал и дал его мне. Я листал журнал, а дядя объяснял, что это дневник его армейских лет. У каждого лётчика был такой дневник, куда он записывал свои полёты и чрезвычайные происшествия во время их. Герр Отшельник подробно рассказал мне о своей бурной молодости, которая могла бы, по его словам, послужить примером для всех поколений.
 - Вот такие мы были молодые, - закончил он свою речь. - Не то, что вы...!
Мартин вернулся и улёгся спать. Дядя его уже не трогал. Боялся. Я тоже хотел  спать, но герр Отшельник настойчиво высказывал свои познания из Августина.
 - Давайте спать? - предложил я в ответ.
  Дядя отказался. Вместо этого он рассказал, почему я так запомнился ему.
 - Когда я тебя увидел, меня будто кто-то ударил. Ты знаешь, какой у тебя взгляд? А аура? Нет? А меня током пронзило тогда. Всего. Кто ты? А?
  Я отмалчивался. Хотел спать. И знал, что если ответишь на вопрос герр Отшельника, то он задаст новый. А потом ещё. И ещё. И так до самого утра. Говорить и философствовать в пьяном виде он никогда не уставал.
  Видя, что я не реагирую на его слова, герр Отшельник опять изменил стратегию своего ума.
 - А я тебе соврал. Не пронзало меня тогда током. И не ударяло. Соврал я. Знаешь зачем?
 - Зачем?
 - Чтобы разговорить тебя.
 Я пытался скрыться от него. Бегал то на улицу, то в сарай. Хотел даже ночевать в тележке с пчёлами. Но там было холодно, я замёрз. Ещё и Курай принялся за мной следить, и мне пришлось держать его под контролем. Потом, всё-таки, герр Отшельник меня поймал. Мы сели за стол и он начал рассуждать о Конфуции, иногда прерываясь и предлагая мне стать его помощником на пасеке. Затем он предложил мне помериться с ним силой - сыграть в армрестлинг. Но он быстро передумал и сказал, что лучше покажет мне своё искусство владения нунчаками. Я предложил в ответ выпить чай. Герр Отшельник согласился и тут же обвинил меня в попытке совершить государственный переворот. А так же в том, что я хотел подсыпать анашу в его табак - это был отголосок того, наверное, фрагмента, когда Мартин накормил его колёсами.
  Я не стал спорить и предложил поговорить об Эйнштейне.
 - Ты мне мозги не крути! - сказал герр Отшельник. - Я знаю, кто вы, ты и Мартин. Вы готовите заговор. Против шефа полиции. И добились кое-каких успехов. У него умерла уже тёща. Но я вам не позволю. Шеф - мой друг! Я, если хочешь знать, готов жизнь за него отдать.
  Еле я отбился от него, еле заснул...

  ...Утром встал от истошных криков.
 - Медогуня! Шеф!! - завопил герр Отшельник, и стало слышно, как он куда-то побежал.
  Потом он вбежал в нашу комнату. Посмотрел на сумки.
 - Собиральщики хреновы! - проворчал он. - Ишь, герои… Собрались..!
  Мы встали, оделись, умылись и стали ждать, когда бабка сходит к знакомым и займёт у них денег нам на дорогу. Герр Отшельник, конечно, денег не даст. Да и просить у него их унтерштурмфюрер СС Мартин Бергер считал ненужным и неуместным делом.
  Дядя тоже куда-то ушёл. Но потом вернулся. С банкой тушёнки и пачкой печенья. Это для того, чтобы задобрить Мартина. И с бутылкой. Это для себя.
  Он еще не верил в то, что племянник сможет покинуть его.
 - Я тебя не гнал. Понял? Я тебя не гнал, - твердил он как заведённый.
  Унтерштурмфюрер СС Мартин Бергер был возмущён.
 - Он думает, что я ребёнок? Обрадуюсь печеньям?
  Курай на прощание чуть меня не цапнул. А дядя стоял в проёме двери и, глядя на наши непоколебимые фигуры, качал головой.
 - Ой, бля-я! - ехидничал он. - Ой, бля! Какие мы, бля, понимаешь, крутые… декабристы! Ой, бля… ну и революционеры! Одно слово – фашисты!
  Он сам вскрыл тушёнку и сожрал полбанки.
  Я понимал, что Мартин  остаться не мог. Если бы он и остался, то дядя, еще больше нализавшись, опять станет трансформировать свою стратегию. Он станет иронично спрашивать, почему Мартин не уехал. "Ты же герой этакий... потерянное поколение… декабрист… Струсил жизнь нюхнуть?" Не уехать унтерштурмфюрер СС Мартин Бергер не мог, он слишком хорошо знал привычки своего дяди. Мы взяли сумки и пошли. Решили ждать бабку на улице.
  Сели на корточки. Герр Отшельник опять появился. Тоже сел около нас. Ехидный голосом он спросил:
 - Думаете, я без вас не проживу? Как бы не так! Меня здесь все знают!
  Он встал и в знак подтверждения своих слов пошёл к соседке. На случку, как захотел герр Отшельник.
 - Иди-иди, позорься, - напутствовал его Мартин.
 - Меня все здесь знают! - повторил дядя.
  Соседка была чёрная, страшная и неприступная. Она велела герр Отшельнику идти к себе домой и проспаться.
  В это время пришла бабка. С деньгами. И мы поехали.

2000-2011 г.г.