Заброшки

Посвящается Катрин


1.
Будильник уже много лет звонил ровно в семь утра. Дальше всё происходило как на заводском конвейере, который обслуживают электронные роботы. А я превращался в киборга, автоматически действующего по многолетней зафиксировавшейся в мозгу программе.

Изобразив, лёжа в постели, «велосипед», считал, что треть утренней гимнастики сделана, вставал и шёл на кухню. Включал «Эхо Москвы». Наливал в чайник воду из баллона («Вода питьевая природная «Черноголовская» первой категории негазированная»), включал его. Доставал из холодильника сыр и заранее сваренное вкрутую яйцо. В ожидании, когда вода закипит, делал приседания и растяжки. Ставил на стол бокал. Заваривал во френч-прессе чай. И шёл в ванную бриться, чистить зубы и умываться. Ровно в семь тридцать возвращался и завтракал.

В последние месяцы, а точнее – после Нового года свой «завтрак аристократа» разнообразил необычным зрелищем. Окна моей квартиры выходили на стадион. Вернее это была дворовая, но большая и на совесть устроенная спортивная площадка с полнометражным футбольным полем и асфальтовой дорожкой вокруг него для любителей катания на роликовых коньках. С правой стороны шла дорога для выезда машин на шоссе, с другой – подобие трибуны из трёх рядов бетонных скамеек, баскетбольная площадка, с высоким ограждением из рабицы, площадка с парой турников и брусьями, а ещё дальше – площадка для детей: маленькая карусель, качели, скамейки…

И вот каждое утро ровно в семь часов на эту асфальтовую занесённую за ночь снегом дорожку из противоположного – по другую сторону стадиона – дома выбегала девушка и упорно бегала вокруг футбольного поля ровно до половины восьмого. То есть, когда я возвращался на кухню, то видел только исчезающую в подъезде фигуру.

Её метод утренней пробежки правильнее было бы назвать «бег;м к инфаркту». А если серьёзно, то у меня возникало ощущение, что бегунья наказывает себя за что-то, потому что такая тактика бега никакого удовольствия приносить не должна. Не говоря уже о её вреде. Посудите сами: первые два круга она – и это наверняка только проснувшись – пробегала почти за две минуты (позже я не поленился последить за ней с секундомером в руках). А это уровень первого разряда, чуть быстрее – и сделала бы норму мастера спорта. Или упала бы с разрывом сердца, потому что никакой разминки перед бегом она не делала. Затем в медленном темпе пробегала ещё десять кругов, набирая в сумме километров пять. А последнюю стометровку до своего подъезда снова неслась как угорелая. Может быть спортсменка тренировалась по какой-то особенной методике?

Подумал: не полениться бы самому и тоже выйти как-нибудь утром побегать с ней. Разумеется, не по её сумасшедшей системе, а когда она начинала бежать равномерно. Лишние килограммы мне давно пора было бы сбросить. Можно и поговорить с ней. Очень уж непонятное и потому интересное для меня поведение девушки.

Но лень-матушка одолевала благие порывы. Для этого пришлось бы вставать на полчаса раньше. И это зимой, в темноте так хочется поспать подольше. Когда же наступила весна желание поспать подольше почему-то не пропало…


2.

- Сергей Сергеевич, это Фомкина Ира.
- Привет, Ирина.
- Нам срочно нужна ваша помощь!
- Что случилось?
- Вкратце. Если подробно, ваша помощь может уже не потребоваться. Нас четыре человека, все из вашей группы. Мы в заброшке в Горроще. Помните, рассказывали нам о ней? Чья-то там усадьба восемнадцатого века. Перед входом в Горрощу «радики» устроили митинг за интернет. И мы там с ними немного потусовались. А как приехала полиция, все стали убегать в сторону парка. Вот мы сейчас в этой заброшке на третьем этаже. Пока к нам никто не идёт. Но если устроят облаву, мы все пропали. Спасите наши души!
- Я сейчас подъеду, а ты пока думай, как мне спасать ваши бестолковые души.
- Уже придумала. Мы выйдем из здания вместе с вами – типа экскурсия по теме старинных заброшенных усадьб. Это же ваша коронка. Если встретим полицейских, то покажем свои студенческие билеты истфака. И вы свой пропуск не забудьте. Проводите учебную экскурсию и точка!
- У тебя не голова, а Дом Советов.
- А почему тогда зачёт заставили пересдавать?
- Потому что ты умная лентяйка. Ждите. Уже иду к машине.
- Сергей Сергеевич, аптечку из машины возьмите, когда к нам пойдёте.
- Зачем?
- Сами увидите. Только вы быстрее, а то страшновато. И пединститут потеряет лучшую часть своих студентов.

Намеревался остановиться напротив здания старой усадьбы, но увидев на перекрёстке полицейский автомобиль, решил, что правоохранителям лучше глаза не мозолить. Завернул за угол ближайшей улицы. И быстро направился к заброшке «спасать девчачьи души».

Полиция могла стоять на перекрёстке «для порядка», а могла и дожидаться подкрепления. Студенты, если намеревались «побузить», то собирались со всех четырёх институтов. Но заводилами всегда были «радики» - студенты радиотехнического университета.

В заброшенной усадьбе на всех этажах стоял гвалт. Человек сто, если не больше, заполнили все комнаты здания. На третьем этаже их было меньше и я быстро разыскал своих студенток.

- Сколько вас?
- Четверо.
- Так. Главное – спокойствие. Все пошли за мной. В парке пока полиции нет.
- Сергей Сергеевич, здесь у нас ещё женщина. Вот эта.

На подоконнике сидела молодая женщина лет тридцати (значит реально старше). Одета дорого, чем заметно отличалась от окруживших её студенток.

- Хорошо. Идёмте с нами. Сойдёте за преподавателя.
- Я не могу идти.
- У неё сломался каблук и она бежала босиком, - разъяснила Фомкина. – А перед домом горы мусора. У неё подошвы все в крови. Она только на пятках ходить может. Мы её почти на руках занесли сюда. Вы всё-таки ближе к медицине, чем историки. Посмотрите, пожалуйста.
- Тоже мне - нашли врача! Я мало что понимаю в этих вещах. – Обратился к женщине: - Вас как зовут?
- Анна… Можно Аня.
- Давайте посмотрим подошвы. Только быстро. Поднимите ноги на подоконник.

Подошвы были в грязи, на которую налип мелкий гравий. Местами проступала кровь, торчали осколки то ли стекла, то ли пластика, деревянные занозы.

- Господи! Здесь очищать надо целый час. Может вам «Скорую» вызвать?
- Не надо, прошу вас.
- Сергей Сергеевич, помогите ей сами. Может быть человек скрывается. Не бросать же в пасть коварного правосудия такую приличную женщину?!

Так пафосно и велеречиво могла выступать только староста курса Фомкина.

- Тогда давайте без болтовни. У кого есть бутылки с водой, ставьте все на подоконник.

Открыл свою аптечку, достал бутылочки с йодом, спиртом и бинт. Дунув на пыльный подоконник, разложил на нём «медицинские принадлежности». Рядом уже стояли две ополовиненные бутылки с водой.

- Так!  Зайкова, стоишь справа и подаёшь то, что я попрошу. Фомкина, ты где?
- Вот она я, док.
- Стоишь слева, от меня не отходишь и не называешь меня «доком».
- А что делать?
- Ногти свои точить. И не болтать лишнего. Света, воду мне! Аня, а вы подвиньте ко мне ноги так, чтобы вода с них текла на пол. Но ступни держите прямо.

Я поплескал водой на подошвы, толку от этого оказалось немного, но «видимость» улучшилась.

- Так. Теперь сожмите зубы и потерпите.

Стал вытаскивать наиболее крупные занозы и выковыривать застывшие в грязи частички гравия.

- Света, сразу прижигай йодом те места, где показывается кровь.

Аня то негромко вскрикивала, то ойкала.

- Терпите, Аня. По-другому у меня не получается.

Больших инородных тел не осталось, но под слоем грязи мелких могло оказаться гораздо больше.
Намочил в воде кусок бинта, плесканул на него спиртом и снова предупредил:

- Потерпите, Аня.

Стал осторожно протирать подошву сверху от пальцев – вниз до пяток, которые обрадовали меня своей неповреждённостью.
Как только Аня ойкала от боли, я набирал в рот воды и брызгал на это место до тех пор, пока не обнажался чистый участок кожи, в котором становился видным поблескивающий кончик какой-нибудь фигни.

- Ирина, давай свои ногти. Видишь там что-то торчит?
- Похоже на кусочек пластика.
- Берёшь за кончик и вытаскиваешь. Света – а ты сразу туда йодом. Действуйте!

Так очистили одну подошву.
Хладнокровная Ирина заметила:

- Док, вы уложились ровно в одиннадцать минут.
- Ну и что?
- А вы не читали роман Пауло Коэльо «Одиннадцать минут»?
- Я читал только его «Алхимика». И хватит болтать. Аня, давайте другую ногу.

Света объявила:

-У нас больше воды нет. Вы всё выбрызгали.
- Попроси у кого-нибудь.
- Внизу у радиков есть. Но они мне могут и не дать. Пусть Фома сходит. Ей парни ни в чём не отказывают.
- Господи! Вы без меня бы все пропали. Сейчас принесу. Ещё не родился тот пацан, который мне в чём-то отказал.

Через минуту Ира вернулась с двумя бутылками воды. Обе были газированные – это даже лучше. Пузырьки быстрее помогали избавиться от грязи.

- Сергей Сергеевич, прочтите всё-таки «Одиннадцать минут». Небольшой романчик. Коэльо большие не пишет.
- В чём там смысл? Только быстро. Название какое-то странное.
- Это средняя продолжительность полового акта у мужчины в борделе.
- Ты к чему это вспомнила?
- Так просто. Для повышения вашего общего уровня. Не всегда же только вам нас учить.
- Замолчи. Ты мне все мысли в голове путаешь… Аня, теперь ступни надо перевязать.

Перевязал остатками бинта. Получилось не очень красиво и не очень надёжно.

- Сергей Сергеевич, - заметила Света, - когда она пойдёт, бинты развяжутся и спадут. Их бы прижать чем-нибудь. Но чем?
- Правильно мыслишь, Зайкова. Зачёт получишь автоматом.
- Привет! – раздался возмущённый голос Фомкиной. – А мне? Ногти чьи были?
- Не забывай, что Зайкова круглая отличница, а ты длинноногая лентяйка. Это две большие разницы.

Снял свои туфли, снял носки, затем напялил туфли на босые ноги.

- Аня. Я сейчас надену на вас носки. Больно быть не должно, зато повязки будут держаться. Не волнуйтесь, носки не грязнее ваших стоп.

Проделал необходимую манипуляцию.

- А теперь вставайте.

Она опустила ноги с подоконника и посмотрела на меня. Я заметил в глазах слезинки. Конечно, ей было больно во время моих «врачебных» манипуляций.

- Спасибо вам, док. Хотя, как я поняла, вы не доктор.

Фомкина, естественно, снова влезла в разговор:

- Он пока только кандидат психологических наук и доцент, но скоро станет доктором и профессором, правда, Сергей Сергеевич?

Аня встала на ноги и сморщилась.

- Стоять можно. Давайте уходить. Сейчас наверняка приедет ОМОН.
- Откуда знаете?
- Предполагаю.
- Так! Девчата, уходим. Ирина и кто у нас тут ещё повыше ростом? Крылова! Берёте Аню под руки. Света, мою аптечку спрячь в свой пакет. Пошли!

Спустились во двор и девушки без моей подсказки умудрились приподнять Аню и перенести её через замусоренный участок. Дальше шла асфальтовая дорожка, по которой ей идти было легче.
Через несколько секунд впереди появилось четверо «космонавтов», которые шли в нашу сторону.

- А вот и наши доблестные защитники полицейские, - провозгласила Ирина.
- Это омоновцы, - тихо поправила её Аня.

Я понял, что пора изображать учебную экскурсию.

- Так! Зайкова, быстро вышла вперёд и громко говоришь, повернувшись к нам, пока я не скажу «стоп». Давай: «И в Москве, и в Подмосковье находится много заброшенных зданий, которые…» Дальше сама. Начала! Фомкина, встань ближе к Ане и затми своей красотой, чтобы на неё внимания не обратили.

Пёстро-синяя четвёрка в больших шлемах с забралами и резиновыми палками в руках приближалась с неумолимостью цунами.
Я громко крикнул:

- Девушки, посторонились и пропустили полицию.

Они прошли мимо, но один, сразу выделив «главного», остановился около меня:

- Что вы тут делаете?
- Я преподаватель педагогического института. Провожу учебную экскурсию со студентами-историками. Хотел познакомить их с этой усадьбой середины восемнадцатого века, но там почему-то много людей. Решил внутрь с девушками не заходить. Обошли вокруг и возвращаемся назад.
- У вас документы есть?
- Разумеется. Есть паспорт и вот пропуск в институт.

Омоновец взглянул на моё удостоверение, молча кивнул и быстрым шагом пошёл догонять своих.

- Света, чего замолчала? Я «стоп» не говорил, - громко зашептал я, заметив, что с разных сторон парка к усадьбе идут такие же небольшие группы «космонавтов».

Когда вышли на улицу, где стояла моя машина, сказал «стоп». Умница Зайкова остановилась на полуслове.
Я обратился к Ане:

- Вам есть кому позвонить?
- У меня ничего нет: ни документов, ни денег, ни айфона.
- Как так? Обокрали?
- Нет. Выскочила из машины. Смешалась с толпой студентов. А они вдруг стали разбегаться. Увидев полицейских, я тоже побежала. Потеряла туфли. Последствия вы видели. К счастью оказалась среди ваших студенток. Они у вас очень доброжелательные.
- Разумеется. Они же будущие педагоги… Так, в мою машину поместятся четыре человека. На переднем сидении будет Аня. Сзади трое. Одна лишняя. Кто живёт в этом районе?
- Мы все с Дзержинки или Первомайки.
- Сергей Сергеевич, - обратилась ко мне Света, – я самая маленькая. Пусть они садятся сзади, а я у них в ногах лягу. Умещусь. Лишь бы отсюда уехать. А то страшно оставаться. А на Дзержинке можем выйти.

На душе стало спокойнее, когда мы отъехали несколько кварталов.
Пытаясь ещё больше разрядить обстановку, пошутил:

-  Фомкина, посмотри, за нами погони нет?

Она обернулась и радостно провозгласила:

- Нет. Обычные машины, док. - Весело пропела: - «Нас не догонят. Нас не догонят. Мы убежим, всё будет просто. Ночь упадёт, небо уронит».
- Не думаю, что всё будет просто, - заметил я. – Но будем надеяться на лучшее. – Обратился к Ане: - Как ноги?
- Жжёт подошвы. Если не наступать, то практически не больно. Главное – вы увезли меня оттуда. Если бы меня задержал ОМОН, то…
- Не бойтесь, тётя Аня, мы вас подлечили, мы бы вас и спасли, - раздался сзади от пола голос неунывающей Светки.
- Я вам всем очень благодарна, честное слово. Я так растерялась… Никогда не попадала в такие ситуации. Если бы вы меня там оставили…
- Мы друзей в беде не бросаем, - подала голос Ирина.

У кинотеатра вышли двое. Кроме нас с Аней остались только Ирина и Света. Они жили в нашем районе, так что им было по пути.
- Девчата, знаете что? – обратилась к ним Аня. - Я хочу сделать вам подарки… Ира, я заметила, что ты серьги не носишь?
- Принципиально не хочу уши прокалывать, чтобы не быть, как все. В крайнем случае можно и клипсы нацепить.
- Тогда я подарю тебе бусы.

Анна сняла белого цвета бусы и протянула их Ире.
Та взяла, рассмотрела подарок и сказала:

- Это натуральный жемчуг, тётя Аня. Слишком дорогой подарок. Спасибо, но не надо.
- Бери, бери. А тебе, Светанька, тогда - серьги с жемчугом.

Анна сняла серёжки и, обернувшись, протянула их Светке.
Я многозначительно кашлянул.
Обе в два голоса заявили:

- Нет. Спасибо большое, не надо. Мы не возьмём.

А Ирка, приподнявшись, даже накинула бусы на шею Анне и попыталась их снова застегнуть, но та буквально вырвала их из рук.
Я заметил, что у Ани на глазах выступили слёзы.

- Анна, успокойтесь, ради бога. Всё закончились и ничего страшного ни с кем не случилось. И ноги ваши быстро заживут. Главное – несколько дней поберечься, не ходить, ранки небольшие, но некоторые глубокие... Так что все страхи остались позади и всё у нас нормально.
- Это у вас нормально. А у меня всё только начинается, - неожиданно резким голосом произнесла Анна. – Девочки, вы, наверное, не поймёте меня, но хотя бы выслушайте. Если вы не возьмёте у меня эти украшения, я их сейчас выброшу в окно. Можете мне поверить. Если заберёте, то хотя бы сохраните их у себя. Сами поносите… А может так случится, что через полгода мы встретимся, вы спросите у меня: вам вернуть ваши подарки? И кто знает, что я отвечу. Но сейчас они мне кожу жгут. Это можете понять?

Анна открыла окно со своей стороны. Сжала в ладони бусы и серьги.

- Что решили, девоньки?

Они молчали.
Нетрудно было догадаться, что у Анны произошла какая-то неприятная стрессовая ситуация. Бросить сумку с документами и деньгами в чужой машине. Смешаться с шумной толпой молодёжи неизвестно по какой причине собравшейся. Потом в страхе бежать босиком по земле от полиции. Этот жемчужный гарнитур явно напоминал ей о чём-то ещё более неприятном…
Сказал:

- Девчата, коли так складываются обстоятельства, примите эти подарки. А дальше жизнь покажет, что с ними делать. Только не вздумайте их потерять или продать.
- Сергей, подарок делаю я, а не вы. Они сами решат, как им поступать. Или вы хотели, чтобы серьги я подарила вам?

Светка прыснула со смеха, а Ирка вполне серьёзно произнесла:

- Давайте их сюда, тётя Аня. И спасибо вам большое за такие дорогие подарки.
- Это вам спасибо. За помощь и за то, что забрали у меня эти чёртовы драгоценности.

Девчата вышли вместе, успев нацепить на себя: одна - бусы, другая – заменить свои дешёвенькие серёжки с бирюзой на подаренные жемчужные.

Когда я въехал во двор со спортивной площадкой, Анна удивлённо спросила:

- Откуда вы знаете, где я живу?
- Получается, что я не ошибся. А то с двенадцатого этажа лицо разглядеть трудно. Я полгода смотрю из окна своего дома на одну ненормальную девушку, которая каждое утро бегает вокруг футбольного поля по какой-то сумасшедшей системе. Никак не возьму в толк, в чём её достоинства. В юности я сам занимался бегом, кое что в этом смыслю. Вы сначала без всякой разминки со спринтерской скоростью пробегаете два круга, потом полчаса приходите в себя. Потом опять делаете сумасшедший спурт и скрываетесь в своём подъезде. В чём загадка?
- Это уже моя тайна. Может быть когда-нибудь и расскажу вам, как психологу, что за этим кроется... Если знаете мой подъезд, тогда около него остановите, пожалуйста. И спасибо вам большое... Может быть девушки и не захотели бы меня там бросать, но оказать такую срочную и быструю помощь точно бы не смогли. Так что я ваша должница…
- Давайте проясним ситуацию. У вас в квартире сейчас кто-нибудь есть?
- Скорее всего нет, но точно я не знаю.
- Представим, что нет. И вы будете сидеть на ступеньках лестницы в моих носках в ожидании, когда принесут ключи?
- Что вы предлагаете?
- Поступим так. Вы остаётесь в машине. Какая у вас квартира?
- Семьдесят четвёртая.
- Это какой этаж?
- Пятый.
- Я сам поднимусь. Если никто не откроет, будем думать, как поступить дальше. Если дверь откроют, что мне сказать?
- Если умеете драться, сразу дайте по лбу тому, кто откроет.
- По части бокса я не специалист.
- Тогда пусть этот урод с ключами, вернее с моей сумочкой спустится к машине.
- Договорились. В этом варианте уже есть логика.

Поднялся и вскоре спустился.

- Никто не открыл. Как ему позвонить, знаете?
- Я по памяти номер не вспомню.
- Свой собственный номер вы должны знать. Звоните с моего телефона на свой, а когда он ответит, договаривайтесь о встрече.
- Вы правы. Это идея!

Позвонила.
Я услышал ответ: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

- Он, разумеется, отключил мой айфон, так как уже дома, – констатировала она.

Я ни слова не говоря, поехал к своему дому.

- Мы куда едем?
- Ко мне в гости. У меня две комнаты, живу один, но обещаю к вам не приставать. И хочу созвониться с хирургом, надо ли ещё что-то сделать вам. Я же не врач, хотя девчатам нравится называть меня «док»… Я правильно понял, что этот жемчужный гарнитур подарок от мужчины, с которым вы поссорились и сбежали из его машины? И попали из огня да в полымя.
- Угадали. Но давайте не будем говорить на эту тему.

Подъехал к своему подъезду и остановился. Задумался.

- Почему мы не выходим?
- Есть такая болезнь – столбняк.
- Вы меня нарочно пугаете?
- Уверен, что вы не боитесь ни меня, ни столбняка. Боитесь только попасть в полицию и получить огласку сего неприятного факта… Меня вы немного уже узнали, но что такое столбняк, вряд ли знаете. Я тоже. Потерпите ещё немного.

Позвонил своему другу, который работал хирургом. Вместе учились в школе, потом он поступил в медицинский институт, а я на психологический факультет университета. Вкратце описал ему те ранки, которые были на ногах у Анны. Рассказал, как и чем их обработал. Спросил, что надо ещё сделать?
Ответ поразил своей краткостью:

- Санация и аэрация.
- Переведи на русский язык.

Он растолковал, что это такое и что я могу ещё сделать в домашних условиях. Но добавил:
 
- Надёжнее было бы привести её в травмпункт, где введут противостолбнячную сыворотку. А дальше - по клинической картине. Или домой, или госпитализируют и начнут интенсивное лечение.
- Какие должны быть первые признаки?
- Тянущие боли в тех местах где ранки, судороги жевательных мышц, головная боль. Тогда сразу в стационар. Лучше профилактически ввести сыворотку. Может обойдётся, но инкубационный период длится несколько дней, понимаешь?
- Понимаю. Спасибо большое. Привет Людмиле передавай.

Начал пересказывать рекомендации друга Анне.

- Я слышала, что он советовал. У вас громкий динамик в телефоне. В больницу я не хочу. Станет хуже, сама вызову «Скорую».
- Я бы вас прямо сейчас туда отвёз. Вы вся дрожите. Сами чувствуете это?
- Да. Но у меня свои болячки, которые к тем ранкам на ногах не имеют отношения. Что-то вроде нейроциркуляторной дистонии, которую не знают, чем лечить. Я вас прошу Сергей, отведите меня к себе, как обещали. Начинается очередной приступ. Мне сейчас нужна горячая ванна. Она лучше любого лекарства. Завтра я уйду. Мою сумочку мне теперь вернут утром на работе.
- А как вы доберётесь до работы, если советуют не ходить?
- Что-нибудь придумаю.
- Поступаем так. Из машины до лифта я вас донесу. На дороге ещё вчерашние лужи не высохли. Запачкаете мою последнюю пару носков. А в квартире разберёмся…


3.


Занёс Аню в квартиру, сразу прошёл в комнату и усадил её в кресло.

- Боитесь, что запачкаю вам пол?
- Он у меня не чище, чем в той заброшке. Потерпите немного, сейчас всё приготовлю.
- Вы мне эту фразу говорили сегодня раз десять.
- В такой ситуации ничего лучше придумать не могу. При таком ознобе лучше чем-нибудь накрыться.

Взял с дивана плед и набросил его Ане на плечи.

- Так лучше?
- Мне бы в горячую ванну, Сергей.
- Да-да. Сейчас пойду открою воду.
- Самую горячую, - крикнула она вслед.

Отнёс в ванную табуретку из кухни, чтобы ей было на что сесть. По-быстрому сполоснул ванну и выкрутил до конца кран горячей воды. Потом сама добавит холодной, как ей надо.
Вернулся в комнату. Плед и красный жакет Ани валялись на полу, а она дрожащими пальцами, отрешённо глядя перед собой, расстёгивала пуговицы белой блузки.
Снова поднял её на руки, отнёс в ванную и посадил на табуретку. Она качнулась в сторону, но удержалась.

- Одежду складывайте на стиральную машину. Температуру воды теперь сами регулируйте, дотянетесь до крана с табуретки. Полотенце я сейчас принесу.

Плеснул в исходящую паром воду побольше пены с подходящим для случая названием - «Пена для ванн с успокаивающим сбором трав».

Когда принёс два полотенца: одно большое пляжное, а другое – на всякий случай – поменьше махровое, Аня сидела на табуретке в бюстгальтере, тряслась в сильном ознобе и пыталась расстегнуть застёжки юбки. Блузка валялась на полу.

- Ты сама сможешь раздеться?
- Что?.. Да… Только этот чёртов крючок… И сними повязки... Вдруг прилипли...

Развязал бинты на стопах. Один действительно прилип к ноге. Кровяное пятно уже засохло. Я намочил бинт в этом месте, немного подождал и рывком отодрал.

- Аня, вода – кипяток. Ты свариться хочешь?

Она наконец-то опустила руку в воду.

- Надо добавить холодной.

Я открыл кран холодной воды.
Что-то с Аней совсем плохо. И, видимо, плохо соображает. Что это за болезнь у неё такая? Наклонился над ванной и стал размешивать воду. Даже руке было горячо. А уж как она полезет в этот кипяток…

- Пощупай сама. Нормально?

Обернулся.
Аня стояла в одних трусиках прижимая руки к груди. Юбка сползла к её ногам. Рядом валялся бюстгальтер.

- Сама залезешь в ванную? Не упадёшь?
- Нормально... Спасибо… Дальше сама…
- Смотри. Я через десять минут зайду проверить, жива ты или нет.

Аня, не обращая на меня внимая стала снимать трусики. Я отвернулся и вышел.
Подумал: лишь бы не утонула там сейчас. Её из неприятности вытащил, теперь как бы самому в трагедию не попасть.
Засёк время и пошёл на кухню. Надо было что-то сообразить на ужин. Захочет она есть или нет, не знаю, но я точно захочу. А её скорее всего после горячей ванны в сон потянет. Ладно, видно будет…
Через десять минут заглянул в ванную. Голова Ани торчала над пеной. Значит жива. Слава богу. Подошёл ближе.

- Как себя чувствуешь?
- Уже лучше. Больше не трясёт. Спасибо, тебе. Снова спас меня. Я ещё немного полежу, можно?
- Только не засни здесь. Захлебнёшься.
- Обещаю остаться живой, чтобы тебя не обвинили в непредумышленном убийстве.
- Если так умно заговорила, значит оклемалась. Лежи, кайфуй. Я там ужин готовлю. Ты что хочешь?
- А что у тебя в меню?
- Или котлета с гречневой кашей, или омлет. На выбор.
- Всё равно, хотя омлет предпочтительней. Мы уже перешли на «ты»?
- Да, в этой суете невольно так получилось. Как тебя по имени отчеству?
- Зови, как и раньше, Аней. Но в торжественных случаях можешь называть Анной Павловной.

Через десять минут снова зашёл в ванную, постучав в дверь и надеясь, что Аня уже вылезла из лечебного кипятка и оделась. Она продолжала лежать. Глаза закрыты, на раскрасневшемся лице блаженная улыбка.

- Серёжа, посиди немного со мной… Дай руку.

Я положил руку на край ванны, она накрыла её своей ладошкой.

- Мне надо вылезать, да?
- Не обязательно. Можешь в ней хоть заночевать.

Она открыла глаза и посмотрела на меня.

- Ты – хороший человек, Серёжа. С юмором. С тобой, наверное, легко жить… Теперь ты потерпи немного. - Она потянула мою руку в воду и положила себе на грудь под шею. – Вытерпишь такую воду?
- Рукой да. Но сам бы в такую не залез.

Аня снова закрыла глаза. Я почувствовал, как она потихоньку опускает мою руку к своей правой груди. Задержала на ней, потом потянула её к левой груди…
Поняв её желание, дальше я уже сам водил рукой по её телу, постепенно спускаясь всё ниже и ниже. Её ладонь иногда задерживала мою руку, иногда с силой прижимала к своему телу. Дыхание её участилось после того, как мои пальцы, преодолев ромбик из волос, дотронулись до того места, к которому извилистым путём стремились с самого начала…
Когда она глубоко судорожно вздохнула и потом с тихим стоном выдохнула, её ладонь соскользнула с моей руки.
Тихо произнесла:

- За это тоже спасибо. Опять я у тебя в долгу. А теперь выйди, пожалуйста. Я минут через пятнадцать приду на кухню. Расчёска здесь у тебя есть?..
- Есть. И накинь сверху мой банный халат. Он на том крючке висит. Иначе после такой парилки можешь простудиться.

Перед ужином на кухне попросила мой телефон и набрала номер, который помнила наизусть.

- Лизанька, солнышко. Не в службу, а в дружбу. Мне нужны туфли на низком каблуке. Лучше балетки. Тридцать девятый размер. Чёрные или тёмно-синие. Возьми две пары. И ещё один сорокового, возможно придётся подложить стельки. – Закрыла микрофон рукой и сказала: - Я у тебя переночую, хорошо? - Не дождавшись моего ответа продолжила: – И привези их по такому адресу… - Снова вопросительно посмотрела на меня. Я продиктовал свой адрес, который она повторила в телефон. – Спасибо, солнышко. Буду ждать тебя завтра ровно в девять часов утра. Бай-бай!
- Серёжа, у тебя есть в квартире что-нибудь матерчатое, толстое и мягкое?
- Только я сам.

Аня улыбнулась. Улыбка, которая за сегодня ещё не появлялась на её лице, была очаровательной.

- А помимо?
- Поищу что-нибудь в своём комоде. Где-то были куски войлока. Сейчас найду. Хотя, может, сначала поужинаем?
- Как скажешь. Хозяин – барин.

Ночью в спальне Аня практически «расплатилась» со всеми своими «долгами», а утром, сказав «Спасибо, Серёжа», уехала с той самой Лизанькой. И ни слова не сказала о том, встретимся ли мы ещё раз…


4.
Я решила заехать в большой книжный магазин, чтобы сразу убить трёх зайцев. 
Во-первых, мне нужно купить для племянника «самый крутой» пенал и набор фломастеров. Во-вторых, купить себе пару книг почитать (люблю фабулу, в которой присутствует комбинация секса и детектива). В третьих, просмотреть в отделе «Юридическая литература» последние новинки.
Сделав покупки, пошла к кассам у выхода и встретила Свету Зайкову. Ту девушку из заброшенной усадьбы, которая ассистировала Сергею во время «операции» моих подошв. Кстати, вполне удачно и быстро заживших. Несколько дней боялась столбняка (успела начитаться у нём в Гугле), но Фемида на этот раз оказалась на моей стороне.

- Ой, тётя Аня! Здравствуйте. Вы тоже пришли на презентацию его книги?
- Кого?
- Сергея Сергеевича. Он вон в той стороне автографы раздаёт. Идите быстрее, а то док уже собирался уходить.
- Он написал книгу? О психологии?
- Нет. Он сдвинут по фазе на своих заброшках. С такими классными иллюстрациями! А я в ваших серёжках хожу. Вернуть?
- Не стоит. Они тебе очень к лицу.
- Спасибо. Бегите быстрее. Книгу только возьмите со стеллажа. Идёмте я покажу, где они стоят.

Сергей подписывал какому-то парню книгу. Больше рядом никого не было.
Я не успела даже пролистать его книгу, только прочитала название: «Российские заброшенки. Иллюстрированная история».

- Здравствуйте, Сергей. Подпишите мне на память свою книгу?
- С удовольствием, Аня. Рад вас видеть.

Он что-то быстро и многословно написал на титульном листе, закрыл книгу и передал мне.

- Вы снова стали бегать? Правда уже спокойнее, чем раньше. Ступни не болят?
- Нет, всё нормально. А мы разве не на «ты»?
- Если я присоединюсь к тебе, возражать не будешь? Мне надо бы больше двигаться, а повода не найду.
- Буду только рада. И мне не будет одиноко. Хотя бы на стадионе встретиться со своим спасителем!

Я улыбнулась как можно приветливее и он вынужден был бодро ответить:

- Значит завтра в семь ноль-ноль встречаемся на беговой дорожке.
- Надеюсь, что ты не проспишь. Спасибо за инскрипт, Сергей. До свидания.
- До свидания, Аня.

Только когда я вышла из магазина и села в машину, раскрыла его книгу и прочитала:

«Помните встречу в заброшке?
Как ваши стройные ножки?
Бегать полезно всегда,
Главное – знать куда!»

Задумалась.
Вроде бы легкомысленный и простенький экспромт. Попробую расшифровать. Сергей помнит нашу встречу. Ему понравились мои ноги. Он понимает, что мне надо двигаться вперёд. Напоминает, что главное – цель, а не само движение. Здесь он десять раз прав, особенно в отношении меня. Но самое интересное, пожалуй, тот факт, что я фактически сейчас сама «заброшенка».
Да, он не глупый, немножко, правда, неуклюжий, но вполне симпатичный мужчина. Очень добр и заботлив. А что ещё нужно женщине, если он только не импотент? Ему и сорока нет. Это не шестидесятилетний пыхтящий от натуги мужик…

5.
Я геройски встал в половине седьмого, придал себя более фотогеничный вид и спустился на спортивную площадку. Педантичная Аня уже бежала через поле в мою сторону.

- Доброе утро.
- Доброе.
- Извини, но я первые два твоих круга пропускаю, а потом с удовольствием составлю тебе компанию.
- Я тоже их решила пропустить.

Несколько минут бежали лёгкой трусцой молча. Она начала разговор первой:

- Был женат?
- Да.
- Дети есть?
- Нет.
- Что же так?
- Решили сначала пожить для себя. Жили-жили, а до детей дожить не успели.
- Жизнь «для себя» закончилась разводом?
- Как ни странно – да.
- Почему странно? Жить надо для кого-нибудь, ради кого-нибудь или ради чего-нибудь. А иначе зачем жить?
- Легко сказать.
- Согласна. У меня самой произошла точно такая же история. К сожалению, начинаешь понимать эту не хитрую мудрость слишком поздно… Значит ты преподаешь психологию в педагогическом институте?
- Да.
- Работа у тебя, как у садовника в розарии. Там одна Ира Фомкина чего стоит!
- Дал зарок не связываться со студентками. Тоже запоздало пришедшая мудрость. Пусть сначала закончит вуз, тогда посмотрим.
- Тогда ты ей уже не будешь нужен. Она захочет отправиться в свободное плавание, чтобы повторить наши ошибки.
- Скорее всего. А что ты про себя можешь сказать?
- Самое главное я уже тебе сказала. О другом мог бы догадаться и сам в своей ванной комнате. Всё остальное совершенно неважно.
- Скажи хотя бы, где ты работаешь?
- В городском суде.
- В канцелярии? Там других должностей вроде и нет.
- Почему нет? Есть ещё федеральные судьи.
- Ты работаешь настоящим судьёй? Который «Ваша честь»?
- Да. Самая молодая в нашем округе.
- А почему тогда испугалась полицейских? У тебя статус неприкосновенности.
- Если бы у меня на лбу было написано, что я судья, другой разговор. Я бы просто вызвала «Скорую помощь». А без документов представляешь, какая бы вышла история? И с какими последствиями на службе.
- Значит ты судья… Серьёзная должность и ты сама должна быть серьёзной женщиной.
- Не собираюсь отрицать этого. Но хочу напомнить, что ты как-то без особого труда довёл эту серьёзную женщину до оргазма в обычной ванне. И, если мне не изменяет память, потом ещё дважды в постели…
- А ты потом исчезла. Я думал насовсем.
- Меня найти было легче, чем мне тебя в твоём муравейнике.
- Тоже верно. Сам виноват. Столько времени потеряли…
- Мы можем найти адекватную замену утренним пробежкам.
- Что ты имеешь ввиду?
- Секс. Той же продолжительности. Согласен?
- Обеими руками «За».

И невольно вспомнил роман Коэльо «Одиннадцать минут», который успел прочитать. В её предложении одиннадцатью минутами и не пахло.

6.
- Сергей, здравствуй. Тебе сейчас говорить удобно?
- Доброе утро, Аня! Слушаю тебя.
- Я перечислю несколько фамилий, а ты мне скажи, кто тебе знаком и находились ли они в той группе, с которой мы уходили из заброшенной усадьбы. Слушай внимательно. Все они студенты педагогического института.

Аня неторопливо зачитала десятка два фамилий.

- Есть твои студенты?
- Две: Фомкина и Зайкова. Ты их должна хорошо помнить. Ты им ещё свои жемчуга подарила. А что случилось?
- Одна Ирина, а вторая Светлана? Это они?
- Да.
- Чёрт бы всё побрал! Да, действительно - это их лица.
- Что случилось, я спрашиваю?
- Из следственного отдела нам передали список нарушивших Федеральный Закон о несанкционированных митингах, по которому суд обязан вынести соответствующее Постановление.
- Что им грозит?
- Двадцать тысяч штрафа или 10 суток ареста.
- Они заявят, что были на экскурсии, а я выступлю свидетелем.
- В деле видеозаписи. И угораздило же попасть на камеру именно этим девчатам! Они шли во второй шеренге сразу за баннером с дурацким лозунгом: «Без интернета вам и нам хана». Снимали специально тех, кто шёл впереди. Лица хорошо различимы.
- Кто снимал?
- В таких манифестациях всегда присутствуют какой-нибудь не очень заметный человек, чьей специальностью подобная работа и является… Там были студенты трёх вузов. Обошли отделы кадров и все данные о них собрали. Завели административные дела в связи с нарушением Федерального Закона о Запрещение несанкционированного массового скопления людей. Кстати, их уже допросили и они признали себя виновными. Они тебе разве не рассказали об этом?
- Я же с ними не встречаюсь каждый день. У этих девчат сейчас другой цикл, а у меня совсем другая группа. А когда пересекались где-нибудь в коридорах административного корпуса, то - здрасьте-здрасьте и всё.
- Девушки, кстати, поступили очень благородно. На допросах никакой речи об экскурсии в заброшенную усадьбу под твоим руководством. Ни одного лишнего слова. И меня не упомянули.
- Дожили! Собраться в группу нельзя. Это наверняка был обычный пикет без политических требований.
- Их было больше двухсот человек, Сергей. Это уже не пикет, а манифестация с провокационным текстом на баннере.
- Ну и что? Они просто стояли, демонстрировали проезжающим свой плакат… Что можно сделать, посоветуй? У девчат на носу годовые экзамены. В институт сообщат?
- Должны. Но не мы, на то есть специальные органы.
- Ты не ответила, что можно сделать?
- Этот список, как ты понимаешь, я уничтожить не имею права. Смогу помочь, если сама возьму их дела себе для вынесения Постановления. Можно уменьшить штраф, например, до десяти тысяч. Разумеется, без всякого ареста. Но представляешь какого мне судить девушек, которые так помогли мне… Как мне потом им в глаза смотреть?
- Работа у вас, Анна Павловна, пакостная!
- Выбирай выражения, Сергей! Во-первых, они действительно нарушили Федеральный Закон…
- А во-вторых, - продолжил я за неё, - есть установка карать таких без жалости. Да?
- Я этого не говорила, Серёжа. И не надо обвинять меня в том, в чём я не виновата.
- Представляю, каково тебе будет зачитывать им приговор.
- Не приговор, а Постановление об административном нарушении. Это не уголовное дело.
- Хрен редьки не слаще.
- Придётся взять их себе. Какое решение примет другой судья, я не знаю. Сейчас с этим строго… У меня только к тебе просьба. Поговори с ними, чтобы особенно не выступали. Пусть раскаются, скажут, не знали, что митинг не санкционирован. И без всяких выкриков в адрес власти. Они к тебе относятся с уважением. Тебя послушаются.
- Плохо получилось… Дай-то бог, чтобы к их выпуску вся эта история подзабылась. Некоторые собирались потом заканчивать магистратуру в Москве… Я, конечно, поговорю с ними, это само собой… Здесь ещё новость. Фомкина хотела после окончания сессии всей группой собраться у неё на даче и пригласить нас с тобой.
- Серёжа, я очень хочу, чтобы меня понял в первую очередь ты. Принят Федеральный Закон…
- А он соответствует нашей Конституции?
- Официальный ответ такой: «Частично не соответствует». Но мой совет им: не качать права. Не с этого бока, так со стороны института их так прижмут, что мало не покажется. Лучше обойтись без шума. Такие дела уже становятся вполне рутинными. И всё чаще. Но плевать против ветра я не хочу и другим не советую.
- Я тебя понимаю, Аня. Передо мной не надо оправдываться. С девчатами я, конечно, поговорю. А тебе самой нравится твоя работа?
- Когда училась, нравилась. Очень уж много льгот у федерального судьи. Иной раз сама себе завидую. А сейчас начинаю думать… Но это уже не телефонный разговор… Ты сегодня ко мне зайдёшь?
- Конечно, Анечка…

***

Анна в чёрной длинной мантии выглядела очень внушительно, но теряла в сексапильности. Не женский это наряд.
Огласила Постановление, спросила, есть ли вопросы?
Вопросов не было.
Секретарь объявила, что суд окончен.
Обвиняемые и группа поддержки из пяти человек, включая меня, потянулись к выходу.

Анна явно намеренно задержалась за своим столом, собирая в стопку папки с делами. Дождалась, когда мимо неё буду проходить я, и сказала:

- Сергей Сергеевич, зайдите, пожалуйста, в мой кабинет. – Поднялась и быстро зацокала каблуками по паркетному ламинату. Я – за ней.
В кабинете сразу повернулась ко мне.

- Серёжа, у меня к тебе большая просьба.
- Извините, Ваша честь, что перебиваю. Хотел заметить, что в этой мантии ты теряешь всю свою сексапильность.
- Мне ещё не хватало вызывать сексуальное возбуждение у обвиняемых. Давай без шуток. Просьба такая. – Она протянула мне сложенный вдвое конверт.
- Это что? Дача взятка при исполнении служебных обязанностей?
- Не ёрничай. Мне и без этого не по себе. Возьми, пожалуйста, и передай девчатам. Здесь тридцать тысяч. Скажи, что сочтёшь нужным: деньги от тебя или от меня, не знаю. Уменьшить штраф до десяти у меня не получилось. Пусть быстрее оплатят штраф и принесут квитанции. И забудут всё, как кошмарный сон.
- А если они откажутся взять? Для Фомкиной пятнадцать тысяч – карманные деньги, она из обеспеченной семьи. Это для Зайковой штраф – катастрофа. У неё повышенная стипендия меньше трёх тысяч. Мать на инвалидности, отец - алкаш.
- Её уговори обязательно. Ради меня, Серёжа. У меня уже начинается раздвоение личности: долг требует одно, сердце – другое. Но незнакомых легче забыть и легче абстрагироваться от них. А здесь - люди, спасшие меня саму от страшного позора. Как судья я не имею права участвовать ни в каких митингах и политических акциях, тем более несанкционированных… В общем, что можешь, то сделай. Не получится, никаких претензий к тебе не будет. Всё. Иди.
- Какая же ты судья, если будешь так переживать после каждого приговора?
- Видимо, не самая хорошая…

***

Все студентки ждали меня у крыльца городского суда и сразу набросились с вопросами:

- Что она вам сказала, Сергей Сергеевич?
- Страшно любопытно. Расскажите, только честно!
- Она хоть понимает, что она стерва?

Фомкина сняла бусы и протянула мне:

- Нарочно нацепила, чтобы ей напомнить о подарке. Возьмите, пожалуйста. Очень хотелось самой ей на стол бросить, но вы просили не выпендриваться, вот и сдержалась.

Глядя на неё, Зайкова стала нерешительно снимать серьги.

- Так! Истерические действия с разбрасыванием драгоценностей прекращаем! Все замолчали и идём в сквер. Там обсудим сложившуюся ситуацию, а потом сами решите, кто и что с себя будет снимать.
- Сергей Сергеевич, - громко спросила Ирина, - а вы лично что хотели, чтобы я с себя сняла?

Все рассмеялись.

- Что смешного, девчата? Вас на расстрел поведут, тоже смеяться будете?
- Всё лучше, чем плакать. Слёзы от нас никуда не денутся. И потом мы уже решили, что ничего страшного не случилось. Сбрасываемся по три тысячи и отдаём Светке. Хотите, можете и вы войти в долю. Судья-то ваша подопечная. Вы её вылечили на наше горе...

Зашли в сквер. Я сел на скамейку, девушки расположились с обеих сторон от меня.

- Для вас сейчас самое главное – сдать экзамены. Первый уже через четыре дня. Так что сегодня же заплатить штраф, сдать квитанции и забыть о происшедшем. Со штрафом поступаем так. В этом конверте тридцать тысяч. - Я протянул его Зайковой, та машинально взяла. - Идёте в ближайший сбербанк и узнаёте, как перевести деньги. Всё! Этот вопрос считаем закрытым. Как поступить с жемчугами каждая решает сама. Хотите вернуть – ваше дело. Подойдите к зданию суда в конце рабочего дня, будет выходить Анна Павловна, можете всё ей и отдать. Мою психику этим вопросом больше не травмировать. Понятно объяснил?

- Да, - ответили все хором.

И снова горохом с двух сторон посыпались вопросы:

- А кто их дал? Она?
- Или вы вместе с ней скинулись?
- Это ваши деньги? Сознайтесь, док!
- Так! - снова повысил голос я. - Всем shut up! А деньги, как Кадырову, мне Аллах дал.
- На аллахе чёрная мантия была?
- Она в чёрной мантии анфакбл, - презрительно резюмировала Ирина.

В душе я с ней согласился, но разговоры пора было заканчивать.

- Всё! Прения на эту тему прекращаем. Дальше поступайте, как решите сами. Вы уже взрослые девочки. Подумайте и попробуйте принять правильное решение.

Света раскрыла конверт. Протянула три пятитысячные купюры Ирине.

- Я от неё ни рубля не возьму, - заявила Фомкина.

Моя попытка прекратить «прения» оказалась тщетной.

- А если это мои деньги, а? За твои чудодейственные ногти, без которых я половину заноз из судейских подошв вытащить бы не смог.
- Вы так говорите, словно у меня кроме ногтей ничего красивого больше нет!
- Послушайте меня, будущие педагоги. Анна искренне переживает всё случившееся. Представьте, что вы преподаватель, а дочка ваших лучших друзей не выучила урок и не отличает Бисмарка от Байрона. Вы ей поставите двойку или пожалеете? А что тогда подумают другие ученики? Любимчика в классе завели? Вот и Анна оказалась в таком положении. Что такое эмпатия ещё не забыли? Я вам рассказывал о ней.
- Тогда у меня другое предложение, - снова взяла слово староста курса Фомкина. – У Светки пусть её доля остаётся, а мои пятнадцать кусков пропьём в кафешке. Кто за?
- Все! - раздался хоровой возглас с двух сторон от меня.
- С маленькой поправкой. - Я снова попытался сделать своё слово последним. - Когда вы сдадите все экзамены, я, если пригласите, вхожу в складчину и мы все идём в кафе.

Пятиголосое «Гип-гип-ура!» я воспринял как знак общего согласия.

***

После экзаменов моя группа действительно пригласила меня на свой «сабантуй», добавив, что я могу захватить, «если хотите», и тётю Аню.
Я знал, что Аня идти откажется. Направиться туда одному не очень хотелось, но криминала в этом я не видел. Аня меня даже уговорила сходить, заметив только, чтобы я «не очень задерживался».

- Там же будет одна молодёжь. Ты их можешь стеснять. Посиди немного, поздравь и на такси возвращайся.

Я так и поступил, как советовала мудрая Анна.
Составленную из нескольких столов «поляну» расположили на лужайке во дворе дачи, которая, как я и ожидал, оказалась не «садовым домиком» огородника, а трёхэтажным срубом в стиле ретро. Вскоре понял, почему меня так настойчиво приглашала Фомкина. Узнав, что я «немного посижу и уйду», она дождалась, когда я выпью первые положенные рюмки и скажу полагающийся мне по старшинству тост. К этому времени возник обычный в таких случаях шум, раздельные разговоры, шушуканья, излишне весёлые приступы смеха. Многие девушки были со своими парнями, так что внимание к моей особе быстро сошло на нет.
Подошла Фомкина и прошептала:

- Идите за мной. Только не сразу. Мне надо что-то вам сказать. – И зашла в дом.

Пошёл за ней, предчувствуя, что последует какое-нибудь любовное признание.
Вышло ещё хуже. В комнате Ирка сразу бросилась ко мне, обняла, стала целовать и шептать:

- Я хочу тебя, слышишь? Я давно хочу этого. Давай поднимемся на второй этаж. Ты уложишься в свои одиннадцать минут, а я получу то, о чём давно мечтаю. А потом можешь уходить. И никто ничего не узнает.
- Ириночка, ты мне очень нравишься, но у меня железное правило – никаких интимных отношений со студентками своего института.
- А если я специально брошу институт и переведусь в другой, тогда что?
- Тогда и поговорим. А сейчас не хочу тебе портить настроение отказом. Отпусти меня, а то задушишь.
- Эх ты, мужик называется… Я перед тобой растелиться была готова, а ты… Мы ведь теперь неизвестно, когда увидимся... Как хочешь. Но запомни, что я всё равно своего добьюсь. Клянусь, вот увидишь! Этот гештальт я завершу.
- Память у тебя на терминологию отличная. И вообще ты умная девчонка. Но я тебе в отцы гожусь.
- Ты в любовники годишься, а не в отцы... Кстати, а может у меня неудовлетворённый фатер-комплекс, потому так к тебе и тянет?.. Ладно. Теперь уже всё равно. Уходи… Жаль, что ты отказался. У меня же суперская фигура, все говорят.
- Согласен. Но…
- Всё! Поговорили. – Мы вышли на крыльцо. - Спасибо, что пришли, Сергей Сергеевич, спасибо за роскошный букет, - громко произнесла Ирина.


6.

Странно, но я постепенно превращался из киборга в человека. Даже не постепенно, а довольно быстро. Благодаря, разумеется, Ане.
Думал, что столь разные люди, будут трудно привыкать друг к другу, если вообще смогут ужиться вместе. Но к моему удивлению мы обошлись без периода привыкания и «притирки». Видимо оба уже обладали достаточным жизненным опытом, чтобы не портить совместную жизнь мелочными придирками и взаимными непонятками.
Ведущую роль очень мудро играла Аня. Мудро в том смысле, что у нас даже не возникало споров, хотя поводы для них можно было найти всегда.
Например, Аня говорила:

- Ты не считаешь, что в моей квартире нам будет удобнее? Хотя бы благодаря двуспальной кровати. Хотя когда я вспоминаю твою «полуторку», то меня тоже дрожь пробирает.

Что тут спорить? Конечно, её квартира, как и постель, просторнее и комфортнее.

- Я понимаю, что у тебя много своей работы дома. Поэтому приходить тебе было бы удобнее ко мне вечерами, к ужину. Его я беру на себя и гарантирую к каждому из них бокал хорошего вина. Не возражаешь?

Что тут спорить? Не жевать же каждый вечер полуфабрикатные котлеты с гречкой?

- Думаю, что у нас и после ужина будет оставаться свободное время. Можно просто погулять. Я, как и ты, тоже целый день в четырёх стенах сижу. Можно, если захочешь, съездить в Москву в театр. Только я не люблю модернистские постановки. Как ты к ним относишься?
- Как к патологической трансформации всего живописного и театрального искусства. Я старомоден, люблю классику.
- Я тоже. Возможность достать билет в любой театр у меня есть. Поставят что-то интересное для нас обоих, сходим.

Что тут спорить? Не всё время смотреть вечерами триллеры и детективы, скаченные из интернета. (О порнофильмах я, как воспитанный человек, умолчу).

- Иногда мне приходится вечерами работать и дома. Давай приобретём тебе второй ноутбук, скачаешь на него необходимые тебе файлы, чтобы ты тоже мог при желании вечерами работать у меня. Места много. Думаю, надо купить тебе свой письменный стол. Поставим в большой комнате: ты будешь сидеть у одного окна, я – у другого. Можно и переглядываться, если очень соскучимся. Не передумал относительно продолжения своей докторской диссертации?

Что тут спорить? Не признаваться же, что интенсивность моих амбиций стоит на нулевой отметке? Хотя действительно стоит продолжить заброшенное начало рукописи докторской диссертации. Хотя бы ради того, чтобы не упасть в её глазах. Тема у меня вроде перспективная…

Какого предмета не коснись: всё у неё уже так продумано, что не поспоришь. Вплоть до второй зубной щётки и второго бритвенного станка, которым сразу было выделено в ванной на полочке под зеркалом «почётное» место.
Я как-то даже спросил:

- Какая у тебя самая плохая черта?
- После встречи с тобой я её старательно скрываю. И стала замечать, что она вдруг проходит сама собой. Так что вопрос твой приобрёл риторический характер. А у тебя какая самая плохая черта?
- У меня их несколько. И тоже некоторые, когда мы стали жить вместе, исчезают. Но сама личность не изменилась: нет мужской брутальности. А тебе она иногда - или всегда? - нравится. И ещё нет у меня стремления становиться академиком. Докторскую, конечно, пока совсем не остыл, надо попытаться написать. Ты же этого хочешь?
- Серёжа, милый, упаси тебя боже поступать и делать то, что, как тебе кажется, хочется только мне одной. Или это нравится нам обоим, или мы этого не делаем совсем. Давай будем руководствоваться в наших отношениях своим «федеральным законом». Назовём его «Семейным Законом взаимного существования Сергея и Анны».

Однажды, где-то через полгода, произошёл такой разговор:

- У нас с тобой обоих есть печальный опыт жизни для себя. Мы долго так будем жить?
- Ты хотела бы ребёнка?
- Мне тридцать шесть лет, Серёжа. Скоро будет поздно думать об этом. Мы сможем его воспитать?
- В какой-то умной книжке я читал, что ребёнка сначала нужно родить. Причём рожает женщина, а мужчина лишь принимает предварительное посильное участие.
- Ты хотел бы принять посильное участие?
- Дурацкое дело не хитрое. А ты сможешь родить? Не боишься? Анечка, я в плане твоего здоровья.
- За последние полгода, после того случая с заброшкой, у меня приступ был только один раз – четыре месяца назад. После того неприятного разговора с председателем суда, бывшим любовничком, будь он трижды неладен! С тобой я чувствую себя спокойной и уверенной. И никаких приступов нет.
- У тебя они были несколько раз! Помнишь, совсем недавно опять просила сделать тебе ванну из кипятка.
- Глупенький. Я же ни на что при этом не жаловалась. Ну, может, слегка симулировала. Просто хотела, чтобы ты посидел со мной и поласкал меня в воде.
- Ох и хитрюга! Ты не читала об эксперименте Джеймса Олдса?
- Нет. Расскажи.
- В головном мозге есть центр удовольствия. Если вживить в него электрод и предоставить возможность крысе самопроизвольно нажимать на рычаг, который раздражает этот центр, она это начнёт делать постоянно вплоть до полного истощения собственных сил. Так что ты рискуешь быстро привыкнуть и остаться в этой ванне навсегда. И меня заставишь сидеть постоянно рядом. Так и помрём от голода.
- От голода ты точно не умрёшь – это во-первых. Во-вторых, я не крыса, а ты эгоист и скупердяй: пожалел любимой женщине доставить удовольствие сверх норматива. А в-третьих, ты ушёл в сторону от основной темы. Что думаешь относительно ребёнка?
- Мне он никак не помешает и я буду только рад продолжению своего рода. Но тебе придётся надолго уходить с работы.
- Это моё право – быть беременной и получать государственное обеспечение. Ну так как мы с тобой решим?
- Решим так: я участвую, а ты рожаешь.
- Какой же ты у меня умница! Знаешь, Серёженька, я стала чувствовать, что действительно сильно люблю тебя. У меня это чувство быстро не появляется, но если возникло, то надолго… И я хочу, чтобы у нас с тобой был ребёночек.
- Ты мне уже сто раз говорила, что любишь меня.
- Да, говорила. А вот сейчас действительно сильно люблю. И не уточняй, пожалуйста, в чём была разница тогда и сейчас. Не будь занудой, хорошо?
- О`кей, Ваша честь. Когда начнём?
- Мне надо подготовиться, но это мои трудности. Твоя главная задача – не прекращать своего «посильного участия». Кстати, ты догадался, на чём основывалась моя, как ты выразился, «сумасшедшая система» бега по утрам?
- Нет.
- Господи, а ещё психолог! Мы с тобой прибегаем к этой системе каждый вечер. А если мне повезёт, и утром. Сообразил?
- Теперь сообразил. И прихожу к выводу, что имею дело с сексуальной маньячкой. А есть уголовная статья за это дело?
- Нет, гражданин начальник. В отношении меня даже сто тридцать третья не подходит. Не канает она, милый ты мой.

О своей работе Аня говорила мало, а я не расспрашивал, понимая, что многие сведения, которыми она располагает, являются, как у врачей, своеобразной «судебной тайной».
Иногда удивлялась:

- Ну как можно быть такими жадными и глупыми одновременно? По отдельности я ещё бы поняла, но в таком сочетании они сами себя губят!

Тогда я начинал ей разъяснять, что у нас наступил период социокультурной деменции, которые и позволяют многим объединять в себе несоединимые качества. Например, украсть сотни миллионов и не знать, что с ними делать, скапливая в квартире стопки ассигнаций, дорогих часов, а в гараже – дорогих иномарок. При первом же обыске во время ареста всё это взятками нажитое добро изымается без остатка. Поэтому как бы человек не хвалился своими техническими достижениями, сам он в нравственном отношении в основной своей массе деградирует и всё больше приближается к той точке технологической сингулярности, когда роботы начнут самосовершенствоваться без участия человека, а люди постепенно заменятся киборгами и андроидами.

- Они буду лучше нас?
- Не знаю, так как они начнут сами себя программировать. Кто знает, что они сочтут «лучшим»? Но это будут уже не люди. И наш ребёнок, когда вырастет, окажется именно в таком мире.

После таких слов Аня надолго замолкала.
Иногда, вернувшись с работы, она с порога заявляла, что «Сегодня был очень трудный процесс». В этих случаях я уже не развлекал её психологическими байками. Мы молча ужинали и она предлагала:

- Давай посидим.

Устраивались на диване перед выключенным телевизором. Анечка, поджав ноги, прижималась ко мне и мы молчали. Я только тихонько гладил её по голове, иногда чувствуя – или мне это только казалось? – лёгкий тремор её тела. Успокоившись она спрашивала:

- Серёжа, стоит ли рожать ребёнка, чтобы он жил в таком мире?
- Рожать или не рожать – выбор за нами. Но разве у нас есть другой мир?
- Нет.
- Вот в этом всё и дело…

***
Май 2019 г.