2017. 04. 30. После ночного урагана

Несколько дней стояла палящая жара, а за ночь шквальный ветер всё изменил. Тайга притихла под мокрым небом, приходит в себя после первого солнечного удара и урагана.
Иду по лесной тропинке вдоль Лалетины, пытаюсь уловить аромат ранней весны, но нет никакого особенного аромата, это воздух так густо напоён влагой, что, кажется, не дышишь, а пьёшь. Или ...поёшь? Душа, открытая чуду, поёт, потому что всё вокруг, несмотря на бесцветное небо, приятно глазам и чувствам.
Над тёмной землёй танцуют на месте, взявшись за руки, балеринки в кисейных пачках — зеленеет полупрозрачный ковёр ветреницы алтайской, она в полной своей поре. Моросит полусонный дождь, и ветреницы свернули лепестки в кулончики, поникшие в ожидании солнца. Стоит распогодиться, и навстречу лучам доверчиво раскроются белые звёздочки с пушистыми шариками-сердечками. 
Тут и там среди ветрениц матово желтеют немногочисленные пока примулы и хохлатки, едва заметен синеватый крап первых медуниц. Зато по берегам Лалетины, не опасаясь дождя, распахнулись ярко-жёлтые венчики приземистых калужниц, ранних, в эту пору ещё мелковатых, лаково светятся среди бурых кочек у тёмной воды под путаницей черёмуховых ветвей. Калужница болотная — красивейшая спутница горных ручьёв. Едва появившись, спешит она расцвести, надолго украсить речку, ведь у неё в запасе множество бутонов и сочной зелени.
Зелени на лесном опаде не густо, лишь вокруг прошлогодних стеблей крапивы бурное оживление — пробиваются щётками жгучие всходы. Лиственные деревья и кустарники, особенно на фоне неба, и вовсе как нарисованные графитовым карандашом.
Хребты заметно оттаяли, но в логах снега ещё с избытком. Плотно лежит, похожий на белоснежный бисквит с прослойками зимнего сора из чёрной трухи, чешуек, блёклых игл, битых веточек.
После перевала я свернула с большой дороги на лесную тропинку к Царской Калитке. Прошла пояс смешанного леса, поднялась в темнохвой. Здесь, в царстве пихт, сосен и кедров и пока ещё голых лиственниц, морось, как по волшебству, сменилась снегом, редким, мокрым, неторопливым. Будто снежинки не в воздухе падали, а оседали в воде, растворяясь бесследно.
Сама Калитка прикрыта мшистым одеялом, присыпанным прошлогодней хвоей — в ожидании лета дремлют древние камни, спрятанные среди вековых деревьев. Потаённое место, тихое, умиротворённое, хотя расположено совсем недалеко от центральных скал и хоженых троп.
Медитативную тишину нарушила бойкая кедровка. Уселась на верхушку высоченной пихты и, невзирая на осадки, как давай распеваться! Да с вывертами, будто голосовые связки взялась упражнять. Посвистывала и повизгивала, потрескивала, пощёлкивала и клекотала, а когда угомонилась, снег прекратился. Отовсюду послышались голоса мелких пичуг.
Откуда ни возьмись, выпорхнул поползень, подхватил семечку из насыпанного мною угощения, перелетел на сосну, устроился на стволе вниз головой и начал добывать зёрнышко. Расклевал, за новым отправился.
Ночной ураган обновил в тайге воздух и повалил ослабленные деревья. Ниже Калитки через тропинку рухнула дородная, в два обхвата, сосна. Ствол раскололся от падения, обнажив прогнившую сердцевину, развалились на поленья толстые, как щупальца гигантского спрута, изогнутые ветки. Тут же, среди ворохов хвои, полегла вывернутая с корнем красавица-берёза, которой стоять бы ещё да стоять — росла на беду по ходу падения. Но так уж в тайге устроено: лесина валится и вокруг не только щепки летят. Однако нет грусти в этой картине, лишь изумление и восхищение мощью лесных великанов. Нет грусти, потому что из-под снега появляется перезимовавшая трава, такая же яркая и густая, как лапы пихтовые. Сейчас их зелёный цвет в тон травы попадает настолько, что издали трава кажется продолжением этих лап. Так и в жизни, одно незаметно подхватывает другое, не даёт оборваться, пропасть.
Обходя упавшие деревья, обратила внимание на долговязый сосновый пень, давно стоит, понемногу ветшает. На нём в метре от земли выросла диковина: огромный, как блинная сковорода, слоистый гриб. Угольно-чёрный, блестящий, с широкой киноварно-красной оторочкой, подогнут оранжевой выпуклой кромкой. Испод гриба трубчатый, цвета топлёного молока. По-научному гриб этот называется трутовик окаймлённый. Он наряден настолько, что кажется сказочным.
Среди снега, мха и травы пробиваются к свету новорождённые «ёршики» хвойных.

30.04.2017

*Цветущая калужница среди первой зелени по берегам Лалетины.
Автор иллюстрации Ольга Немежикова