Воробышек на игле

(Репортаж № 45)


На парижском городском жаргоне «воробей» назывался «пиаф».


Эдит Джованна Гассион, известная всему миру под именем Эдит Пиаф (1915 - 1963) - знаменитая французская эстрадная певица (шансонье) и актриса, автор текстов и музыки своих песен.

Семья Эдит не была похожа на семьи из книжек с картинками для хороших детей. Бабушка и её муж были «настоящими подонками, распухшими от красного вина». (Берто С., 1994). Мать, неудачливая актриса Анита Майяр работала бродячей циркачкой, страдала морфинизмом и выступала на улицах перед прохожими вместе со своим мужем акробатом Луи Гассионом. Скончалась она в 1943 году от передозировки наркотиком. (Кончаловская Н.П., 1965). Стало быть, факт наследственной предрасположенности Эдит Пиаф к употреблению психоактивных веществ вполне очевиден.

Легенда гласит, что Эдит родилась «на улице, прямо на тротуаре», что, разумеется, далеко от действительности. Но сразу после её рождения отца мобилизовали в армию, а мать отдала девочку на попечение своих родителей-алкоголиков. Однако бабушке тоже некогда было заниматься ребёнком, и она часто наливала внучке в бутылочку молоко, разбавленное вином, чтобы та её не беспокоила. «Алкоголь, - говорила старуха, - и червячка заморит, и силёнок придаст».

В конце 1917 года, получив отпуск, отец едет повидать дочку и застаёт жуткое зрелище: от дистрофии руки и ноги были похожи на спички, а голова распухла «как надувной шар». И грязная до такой степени, что прикасаться к ней следовало бы в перчатках. Тогда отец отправляет Эдит на воспитание к собственной матери, более аккуратной женщине, содержавшей дом терпимости в Нормандии. «Девушки», жившие в доме, трогательно заботились о ребенке, и впервые Эдит почувствовала искреннюю ласку и любовь.

В три года, перенеся тяжёлую форму гриппа, девочка ослепла. Зрение вернулось к ней только к шести годам. История с потерей и возвращением зрения до конца не ясна. Предполагают, что у ребёнка вскоре после рождения выросла катаракта, но никто этого не заметил. Когда на слепоту обратили внимание, бабушка повезла её на богомолье в монастырь святой Терезы. И Эдит сразу прозрела! Это было настоящим чудом, в которое она верила всю жизнь. С этого момента Эдит стала поклоняться святой Терезе. (Берто С., 1994). Вероятнее всего девочка страдала истерической слепотой или хроническим конъюнктивитом, а не органическим поражением хрусталика глаза. Тем не менее, несколько лет, проведённых «в темноте», не могли не наложить определённого отпечатка на психику будущей певицы, как и на всю её дальнейшую жизнь. (Райнер С., 2007).

Осенью 1922 года Эдит пошла в школу, но проучилась там недолго и едва успела освоить азы грамоты. Возмутились родители учеников-первоклассников: они не хотели видеть рядом со своими детьми девочку, которая жила в борделе. Этими несколькими месяцами, проведёнными в начальной школе, образование Эдит Пиаф и ограничилось. Так что её «университетами» стала сначала парижская улица, а затем - профессиональная сцена.

С шести лет Эдит выступала на улице с отцом: он демонстрировал акробатические трюки, а она пела. Но когда ей едва исполнилось пятнадцать лет, она решила начать самостоятельную жизнь: сняла комнату в гостинице и решила жить на заработки от уличного пения и тех навыков, которым её научили в публичном доме «девушки».

Сексуальная жизнь Пиаф началась рано, была бурной и активной, что вполне укладывается в рамки подросткового промискуитета, который в большей степени характерен для демонстративных и истероидных женщин с психологическими комплексами, ассоциальностью, высоким либидо, стремящихся к поиску новых сексуальных впечатлений. Определённую роль в этом сыграли недостатки воспитания и педагогическая запущенность.

Когда ей было всего пятнадцать лет, у неё уже было множество связей с мужчинами, и она не могла вспомнить имя того из них, кто лишил её девственности. (Уоллас И. и др., 1993). В 1933 году у Эдит родилась дочка Марсель, которая через два года умерла от туберкулёзного менингита. Больше детей у Пиаф не было.

Рассказ о своей жизни Эдит любила начинать с более оптимистического момента - встречи в хмурый октябрьский полдень 1935 года с человеком, изменившим ее жизнь. Это был хозяин кабаре Луи Лепле, верно угадавший в маленькой и вульгарной певичке огромный талант. Она, как обычно, пела на улице. Лепле остановился и стал слушать, поражённый тем чувством, с которым девушка пела свои песни. В последующем он будет говорить, что его потрясли «нежный голубой цвет её глаз и лёгкая грустная нежность взгляда».

Луи Лепле предоставил Эдит постоянную работу в своем кабаре «Жернис» и в буквальном смысле вывел её на настоящую сцену. Он же придумал ей артистический псевдоним, который вскоре прогремел на весь мир - Пиаф.

Эдит с детства находилась в среде, где наряду с развратом, преступлениями и невежеством торжествовали суеверие и мистика. В силу своей малой образованности Эдит стала увлекаться мистицизмом. Она верила в спиритизм, «вертела» столы, разговаривала с загробным миром, вызывая духов своего отца, умерших любовников или дочери. А перед каждым концертом выполняла сложный ритуал: сгибалась до пола, касаясь его руками, показывала пятым и вторым пальцем правой руки рожки злому духу, во избежание неудачи гладила свой спиритический стол, который шофёр возил в машине на каждый её концерт.

Следует отметить, что при обсессивно-компульсивном (навязчивом) неврозе подобные ритуальные действия выполняют роль заклинания или защиты от какого-либо мнимого несчастья. Они не поддаются здравому смыслу и являются насильственными. Не выполнение ритуала вызывает беспокойство и тревогу, которая не отпускает человека, вплоть до момента выполнения ритуального действия. Эдит одолевали множество и других навязчивых чудачеств, но они не доходили до уровня клинически оформленного невроза и в какой-то степени помогали ей справляться с жизненными трудностями.

Её знаменитость росла день ото дня. В свою очередь Эдит помогла успеху многим начинающим исполнителям, среди которых оказались ставшими в последующем знаменитыми певцами Ив Монтан и Шарль Азнавур. Не имея, по сути, никакого образования и не владея музыкальной грамотой, Пиаф пела и чужие песни, и сочиняла сама. Она могла бы заставить любого слушателя «прослезиться, напевая телефонный справочник».

По утверждению многочисленных биографов певицы, так как несчастья сопровождали её с самого младенчества, то это не могло не сказаться на формировании исполнительской манеры и особого стиля – лирического и развязного одновременно. Она обладала и определённым «противоядием» от отчаяния: любое отчаяние превращала в песню. Любовные переживания всегда делали исполнительскую манеру Пиаф ещё более искренней и страстной.
Послевоенное время стало для неё периодом небывалого успеха. Эдит Пиаф с восхищением слушали как жители парижских предместий, так и утончённые ценители искусства, как рабочие, так и будущая королева Англии. В это время она близко сошлась со знаменитым боксёром, чемпионом мира в среднем весе Марселем Серданом. Но в октябре 1949 года, когда Сердан вылетел в Нью-Йорк к Пиаф, которая выступала там с гастролями, самолёт потерпел крушение и любимый мужчина погиб.

После трагической смерти возлюбленного депрессия довела Эдит до больницы, а там для «успокоения нервов и от бессонницы» ей стали впрыскивать морфий. Для такой повышено чувствительной натуры, как Пиаф, да ещё со столь патологической наследственностью, было достаточно несколько уколов, чтобы она превратилась в морфинистку. Ежедневная порция наркотика стала увеличиваться (нарастание толерантности). Появились первые случаи неадекватного поведения и снижение ситуационного контроля, которые снова привели Эдит в больницу. После выписки, она решила заменить наркотик спиртными напитками. И вскоре уже не могла выступать, не выпив несколько рюмок коньяка перед выходом на сцену. (Кончаловская Н.П., 1965).

Пиаф сама дала себе очень точное определение: «Я же уличная девчонка!» Стирка, мытьё посуды, шитьё и прочие домашние дела не соответствовали её натуре и совершенно не подходили ей. Она никогда не стирала свою одежду. Заношенные свитера просто выбрасывала. Многие говорили, что, глядя на неё, такую тощую и растрёпанную, на ум сразу приходили воспоминания обо всяких подозрительных питейных заведениях и проститутках. Впрочем, благоразумием Пиаф никогда и не отличалась. В отличие от большинства женщин она не имела тяги ни к красивой мебели, ни к драгоценностям, ни к модным туалетам. А деньги буквально «жгли ей руки». И она разбрасывала их вокруг «полными пригоршнями». (Райнер С., 2007). Получая миллионные гонорары Эдит не вылезала из долгов, которые возвращала крайне редко. А в конце каждого месяца, как правило, занимала деньги у своей горничной. Пиаф не хотела слышать о том, что её расходы превышают доходы, и продолжала относиться к деньгам с пренебрежением. Зато те, кто её окружал, легко пользовались её средствами; деньги уплывали прежде, чем она успевала даже взглянуть на них. Её дом был всегда полон, и часто случайные люди застревали в нём надолго и жили на полном её содержании. После смерти Эдит осталось сорок пять миллионов франков долга. Подобное поведение может свидетельствовать о двух личностных проявлениях Эдит: достаточно выраженном уровне инфантилизма и антисоциальном личностном радикале.

Она была также ненасытна в искусстве, как и в любви. Рестораны, шумные поездки, приёмы, вино, музыка, веселье – только такое времяпрепровождение нравилось ей. (Надеждин Н.Я., 2008). Её активная жизнь начиналась в одиннадцать часов вечера и заканчивалась утром. Принимала гостей обычно после полуночи, редко раньше. Поэтому мужчины, которые хотели её удержать, должны были проводить с ней ночи не только в постели. Разумеется, далеко не все из них выдерживали такой «режим дня». Более того, Эдит обожала ссоры, сцены и крики. Вокруг неё всегда должно было быть шумно, должна бурлить жизнь. И пела она о веселье, о любви, о ревности, о расставании, а не о тихой уютной жизни у камина. Содержание песен Эдит Пиаф, являлось частью её жизни, её внутреннего мира. Её песни можно назвать своеобразной летописью, которую она писала и исполняла всю свою жизнь.

«Десять франков ваши, если подскажете мне, как правильно пишется «деньги получила», - произнесла она однажды своей секретарше у окошечка банка. Безграмотность - бич Эдит Пиаф, но она, относясь ко всему с легкомысленным юмором, не воспринимала её как непреодолимую проблему.

В 1949 году Эдит перенесла первый приступ деформирующего артрита. Пиаф теперь панически боялась боли, которую не могла переносить. Как только чувствовала, что боль «оскаливает зубы», «кидала ей кость» - кортизон. Врач прописал ей два укола в день, она делала четыре. Без рецепта кортизон не продавался, но находились люди, которые его доставали. Она платила за одну ампулу до пятидесяти тысяч старых франков, но за ту же цену можно было приобрести дозу морфия. Поэтому вполне естественно, что кортизон постепенно сменился наркотиком. Эдит, впрочем, пыталась бороться с зависимостью, кололась в последний момент, когда уже больше не могла терпеть, и, конечно, не кипятила ни шприц, ни иглу, даже не протирала их спиртом. Как большинство «старых» наркоманов, она просто вонзала иглу в мышцы руки или в бедро прямо через платье или чулок.

Привыкшая выбираться из всех жизненных невзгод, Эдит полагала, что сможет преодолеть и эту проблему, но лишь всё глубже погружалась в бездну наркотической зависимости. Одновременно она приобретала зависимость и от спиртного «Пила страшно и безудержно. Вино она запивала дорогим коньяком, а коньяк – абсентом». Следует отметить, что, как правило, больные страдающие зависимостью от опиатов редко употребляют алкоголь. И наоборот, зависимые от алкоголя не стремятся к наркотикам. В случае Пиаф мы видим сочетанную зависимость от психоактивных веществ, что свидетельствует о значительной тяжести болезненного процесса.

К 1952 году Пиаф практически потеряла связь с реальной действительностью. Она уже не могла обходиться без ясновидящих и прочих шарлатанов, которые твёрдо обещали ей связь с потусторонни миром, способную дать ей надежду. Продолжала – тайком от других – смешивать алкогольные напитки и наркотики. Понемногу того и другого – этого было вполне достаточно, чтобы оглушить себя. «Разумеется, Эдит пыталась лечиться от наркотической зависимости. И на некоторое время обретала передышку, но настоящее исцеление не наступало никогда… Есть Эдит не могла совершенно, зато очень много пила. Это было безрадостное тихое пьянство, медленно её убивавшее». (Райнер С., 2007).

Состояние осложнялось тем, что проявления зависимости приобрели психотический характер. В 1953 году в состоянии интоксикационного психоза она попала в больницу, где видела чертей, разговаривала с духами, рыдала. А по ночам пела или бегала по коридорам, спасаясь от воображаемых гномов. В это время у неё появились приступы болей в печени, видимо, начинался алкогольный цирроз. (Кончаловская Н.П., 1965).

В первые дни госпитализации пациентка доставляла персоналу массу неудобств и беспокойства. Её капризы выводили из терпения всех окружающих. Но наблюдать её страдания было невыносимо даже врачам. И они решались на уколы морфия. В результате из больницы, несмотря на проведённый курс лечения, в очередной раз выходила Пиаф-наркоманка. Через какое-то время ей приходилось вновь ложиться в стационар – теперь уже для лечения наркомании. Суть терапии последней «заключалась в том, что пациента помещали в комнату с зарешёченными окнами и регулярно вкалывали наркотик, постепенно уменьшая дозу. Когда инъекции прекращались, начинались муки ломки. Пациента привязывали ремнями к кровати, дожидаясь окончания ломки». По после выписки, спустя короткое время, как и большинство других наркоманов, она снова брала в руки шприц.  (Надеждин В.Я., 2008). Эдит Пиаф с формальной критикой заявляла: «Момент, когда колешься не для того, чтобы тебе стало хорошо, а чтобы не было плохо, наступает очень быстро». Эта фраза свидетельствует о клинически сформированной наркотической зависимости.

В 1960 году у неё начинают деформироваться суставы на конечностях. Во время обострений полиартрита она ничего не может держать в руках. 22 сентября переносит операцию по поводу панкреатита. А во время гастролей в Нью-Йорке у неё обнаруживают рак печени («гепатоцеллюлярная карцинома»). С тех пор жизнь её состояла из концертов между пребываниями в больницах.

Historia morbi Эдит Пиаф выглядит достаточно внушительно: с 1951-го по 1963 годы певица пережила четыре автомобильные катастрофы, одну попытку самоубийства, четыре курса дезинтоксикации, один курс лечения сном, три гепатических комы, один приступ безумия, два приступа белой горячки, семь операций, две бронхопневмонии и один отёк лёгкого. (Берто С., 1994). Вряд ли кто-то ещё может «похвастаться» подобным мортальным анамнезом. Родившаяся никому не нужной и получавшая внимание впервые годы жизни, только когда находилась на грани смерти, она подсознательно всё время к смерти и тянулась. Отсюда и автокатастрофы, и суицид и наркомания и алкоголизм. Другими словами «либидо» и «мортидо» в ней боролись постоянно. Эдакий гладиаторский поединок длиною в жизнь.      

Эдит Пиаф не умела надолго привязываться к одному мужчине. В любви она требовала только непосредственности чувства, и как только этот восторг исчезал, певица без раздумий расставалась с предметом былой страсти. Каждый раз, когда Эдит любила, ей снова «становилось восемнадцать лет». Каждый раз она переживала влюблённость как последнюю и единственную в жизни, как «любовь до гроба». Каждый раз она терзалась, кричала, ревновала, тиранила, подозревала своих любимых, запирала их на ключ. Она была нетерпимой, требовательной, невыносимой, изменяла им в отместку. Порой её возлюбленные тоже не сдерживались, но это воспринималось ею как доказательство их любви. От скандальных сцен и криков Эдит расцветала и становилась счастливой. Ей принадлежит такой афоризм: «Когда любовь остывает, её нужно или разогреть, или выбросить. Это не тот продукт, который хранится в прохладном месте». Складывается впечатление, что за всю свою жизнь она так и не смогла избавиться от подросткового промискуитета.

После расставания с очередным возлюбленным Эдит Пиаф «накачивала» себя транквилизаторами, увешивала шею и запястья всякими «магическими» амулетами и постоянно молилась. Пальцы на руках были настолько скрючены ревматизмом, что её приходилось кормить с ложечки, точно младенца, а еду нужно было нарезать мелко-мелко, чтобы истерзанный операциями и алкоголем желудок смог с ней справиться. «Все в итоге пришли к выводу, что лишь чудо могло бы сейчас спасти её от цирроза печени, усугублённого панкреатитом и нервным истощением… Неизбывная тоска, полное нежелание жить – вот что было характерно для Пиаф в июне 1960 года». (Райнер С., 2007). 1961 год прошёл под знаком продолжения «падения в бездну». Всё больше уколов и всё больше барбитуратов. Теперь она почти весь день пребывала точно в тумане, ожидая обещанной очередным шарлатаном-предсказателем «чудесной встречи». В последний год своей жизни она поражала окружающих своей прогрессирующей худобой. И вскоре стала походить на жертву концлагеря – «кожа да кости». В 46 лет Эдит выглядела лет на 15 старше своего возраста.

Психопатологический анализ позволяет увидеть в личности знаменитой французской певицы «синтонность, но без природной мягкости; истеричность - без холодности-надменности; авторитарность - без гнетущей напряженности; аутистичность - без духовной тонкости. Таким образом, перед нами предстает мозаика различных радикалов, которые несколько огрублены от природы. Здесь нет четкого звучания одного из радикалов, нет цельного ядра характера. В данном случае ядро характера Эдит Пиаф состоит из частей разных радикалов. Из типичных для данного характера черт у Пиаф можно отметить отсутствие духовной тонкости, личностную огрублённость, неуравновешенность, эйфоричность, телесную диспластику».

Можно говорить также о наличии у Эдит Пиаф формирования черт органического характера. По мнению некоторых биографов, она «страдала маниакально-депрессивным расстройством, проявляла склонность к навязчивым идеям и саморазрушительным тенденциям». (Ландрам Дж. Н., 1997).

Истерическую структуру личности у гениальных артисток можно считать проявлением закономерности. «Слепота» Эдит Пиаф в детстве (по-видимому, диссоциативная потеря зрительного восприятия) не имела отношения к катаракте и прошла после религиозной психотерапевтической процедуры, что было бы абсолютно невозможно при органическом поражении хрусталика глаза. При истерическом расстройстве личности свойственно акцентирование своей сексуальной привлекательности и повышенная внушаемость (последняя у Пиаф проявлялась в увлечении спиритизмом). Вряд ли в данном случае мы имеем дело с «маниакально-депрессивным расстройством» (в смысле аффективного биполярного психоза), но аффективная неустойчивость у Пиаф безусловно имела место и могла послужить предпосылкой развития у неё алкогольной зависимости, токсикомании (транквилизаторы, барбитураты) и наркомании, которые привели к полиорганной недостаточности.

Один из друзей Эдит Пиаф сказал: «Многие хотели бы представить Пиаф абсолютно невыносимой… А в ней нужно было видеть просто гения, как, например, в Бодлере». Пиаф сложна своим сочетанием (впрочем, отнюдь не уникальным) примитивной полуграмотной личности и гениальной музыкальной одарённости.

Последнее её выступление на сцене состоялось 18 марта 1963 года. Зал стоя устроил ей пятиминутную овацию. Вот так, благодаря таланту и вопреки личностной психопатологии и зависимости от психоактивных веществ, мир узнал Эдит Пиаф и до сих пор восхищается этой гениальной певицей!

***

2017 г.