Магическая физика взаимодействия

Материя мира состоит из чего-то мелкого и шустрого - в любом случае, из чего-то дробного. Например, из кварков, если поверить учёным. А если, в конечно итоге, не из кварков, так из чего-то ещё. Но этим заявлением понимание мира не исчерпывается, ибо это квантованное полотно, эта дробная толща нечто собой изображает. Она изображает неквантованную, недробную сущность, которая и есть сознательная основа мира.

Такое утверждение не требует научных формул и квази-математических рассуждений; оно требует внимательной интуиции, ну и некоторой «смелости мировосприятия».
 
Первичная сущность - она сплошная. Сложный термин, ибо всё внешне-зримое из чего-то собрано. Любое изображение собрано из элементов: дотов, пикселей... как ни называй. Но исходный образ - не вещь, но образ - он сплошной.
 
Любое понятие в нашем сознании - вещь сплошная. Зато внешнее слово, это понятие выражающее, - явление дробное: у него буквенное тело или звуковое, вибрационное. (Букво-звуки - элементы раздельно-слитные. Они раздельные, потому что один звук отделён от другого, да в детстве мы так и читали - по буквам. Однако букво-звуки всё же соединяются в слово, а не существуют по отдельности, ибо их соединяет наше сознание. Оно соединяет звуки в единое, цельное слово. Так на письме и в устной речи слово - явление дробное, но в уме - сплошное.)   

Возьмём зрительный образ. Я помыслил мамонта, я в мире сознания создал такой образ; он сплошной, в нём нет пикселей. Но, сколь тщательно я ни повторял бы его во внешнем пространстве - любыми средствами, на любом носителе - здесь он получится дробный.

Квази-мудрый критик тут заявит о возможности воплотить образ мамонта средствами каких-то энергий, какого-то поля, в коем нет пикселей, но ему следует учесть, что любое поле работает в пространстве, а оно дробное. Да и поля вероятно имеют свою дробность. Мы слышим о гравитоне, о глюонах, бозоне Хиггса... для формально-математического мышления это элементарно, Ватсон. И скоро заговорят об элементах Ватсона, однако мы отложим это в сторону. Пускай учёные копаются в микроабстракциях ещё N лет, а потом в досаде отменят все глюоны и кварки, чтобы искать гармонические вибрации виртуальных струн, создающих зримо-музыкальный мираж вселенной. Нас уже не будет, и потому оставим всё это учёным: им не скучно, и слава Богу.

Нам достаточно понимать, что всякое внешнее тело - дробное.

Великий труд совершается в мире: элементарные частицы мечутся, складываясь в потоки и напряжения, формы и явления - кто их гонит? Откуда такая резвость?

Откуда эта бессчётность взаимодействий, из коих складывается материя? Оттуда: они стараются изобразить картину, которую создаёт сознание.

Сознание, оно сплошное, живое и вечное, ибо смерть хватает любой предмет за его слабые или выступающие части: смерть с чего-то начинает. И вообще, распаду подлежат все дробные тела, поскольку им есть на что распадаться. А вот сплошную суть смерть не угрызёт.

О том и речь: дробный мир создан сплошным сознанием.

Любому, даже маленькому частному сознанию, принадлежат воля и воображение. Это неотъемлемые таланты сознания: воображение творит в себе образы, а воля выносит их наружу, создавая внешний космос. Так моё, например, сознание ведёт меня от кровати к столу, а потом обратно. Здесь та же космическая магия: невесомое сознание заставляет материальные мышцы двигаться.

А что такое мышцы - галлюцинация или некая реальность - неважно. Важен смысл явления. Капитальные термины (объективное, субъективное, материальное, воображённое) относятся к юрисдикции веры; эти термины непроверяемы.

Однако сознание не требует для себя доказательств, поскольку оно просто есть - изначально - и даёт всему определение. И пусть, как мы заметили, его невозможно взорвать, его можно испачкать. Вот где проблема - уже не логики, но житейской практики, поскольку мы не имеем прачечных для такого рода стирки.

Сознание испачканное, искорёженное, тёмное - вот что есть ад. И выбраться из него невозможно, поскольку ад сознания - это ад сплошной, кромешный - без пикселей и, стало быть, каких-либо зазоров между ними, кои могли бы подать надежду к бегству.