Ужасно поучительный разговор с самим собой

У меня есть одна беда: мгновенно начинаю верить в ту чепуху, которую выдумываю. Да, я путаю фантазии с реальностью. Я сумасшедший.
Например, когда я был ростом около полуметра, все дети в песочнице почему-то ненавидели гипотетического Федю. А мне Федя нравился и я никак не мог понять, чем он вызвал подобную неприязнь.
- Пятеро его обижают, - думал я, - а я не знаю за что. Мне Федю обижать не за что, он хороший.
Прошло шесть с половиной минут. И вдруг кто-то врезал мне лопатой по голове.
- Это тебе за то, что ты нас не поддерживаешь в священной ненависти к Феде. - говорит мой обидчик. - Да кто ты такой вообще? Ты - никто.
И тут я понял, что личностно-эмоциональные и физико-биологические характеристики Феди не имеют отныне никакого значения. Только что всё изменилось. Началась кровавая расправа.
- Хо-хо-хо, - думаю я, почёсывая шишку на лбу, - Наверное Федя и правда жуткое говно, раз его так сильно ненавидят. А я просто был недостаточно умён, чтобы самостоятельно разглядеть Федин изъян. Вот эти пятеро разглядели, а я - нет. К тому же, теперь добросовестность Феди не имеет никакого значения. Кровавую бойню уже не остановить. А мне не хотелось бы, очень не хотелось бы терять авторитет в этой песочнице. Прости, Федя, ты ведь простишь, да?

Насколько помню, именно с этого удара лопатой по башке и началось моё сумасшествие. Я поверил в федину испорченность и потом много во что ещё поверил, во что верить не следовало бы ни при каких обстоятельствах. Итак,

Однажды поздним осенним вечером, сидя в тёмной комнате, я вообразил, что спрашиваю у себя:
- Кого лучше слушать: старых учёных или новых?
Дело в том, что при моём запущенном умопомешательстве я уже не мог верить себе лично. Увидев какое-нибудь интересное явление, я не утруждал себя поиском разумного объяснения, а трактовал его так, как мне было угодно, ничуть не заботясь об истине.
Поэтому мне пришлось искать достойный авторитет среди учёных. И вот я спрашиваю: кому, собственно, лучше верить: старым учёным или новым?

И отвечаю себе тремя разными голосами:
Банальным, который думает, что он чертовски остроумен: - А какие вам нравятся?
Неуверенным в своей правоте: - А зачем вам кого-то слушать?
Неуверенно-задиристым - этим голосом я задал встречный вопрос:
- Представьте себе, что старые учёные несут чушь А, а новые - чушь Б. Какую вы выберете?
Тогда я представил себе, как будто отвечаю, этак обще-неуверенно:
- Ну, не знаю, наверное чушь А, как наиболее авторитетную. Сократ, Ньютон...
Фанатическим голосом отвечаю себе: - Ответ неверный. Никакая чушь вам не нужна. Вам нужна правда.
- Простите, - говорю. - Но позвольте вмешаться и на минутку прервать вашу беседу. Я хотел извиниться перед учёными. Мне просто захотелось их обидеть. Немножечко надругаться над ними.
- Не надо над нами надругиваться, - вдруг подали голос маленькие учёные из дальней темноты комнаты. - Вам надо верить нам, ибо мы светоч. И кто нам не верит, тот лох. Аминь.
- Разумеется, - медленно отвечаю я, желая поскорее отделаться от учёных и этого дурака.
Я себе покланялся и отошёл в сторонку.
Тогда я со вздохом облегчения возобновляю прерванный разговор с моим заскучавшим собеседником и говорю, глядя прямо ему в глаза:
- Но так или иначе, вы вольны выбирать: слушать вам старых учёных, новых учёных или вообще никаких учёных и никого вообще не слушать.
- Правда? Это можно?
- А как же.
Со слезами на глазах говорю:
- О, вы так любезны сэр, со мной ещё никто и никогда не был так любезен. Право же, вы первый. А иные всегда заставляли слушать кого-то: то сначала одних, потом других. Мука смертная, знаете ли!
- Но разве они делали это не для вашей пользы?
- Нет, я думаю, они делали это, чтобы навредить мне - иначе я не был бы сейчас сумасшедшим.
- Вы не сумасшедший, сэр...
- О, достопочтенный сэр! Не надо льстить мне из вежливости. Я знаю, что раньше я был гораздо разумнее, чем сейчас. Во-первых, раньше я никогда не стал бы разговаривать с самим собой.
- А если бы вам хотелось?
- Только если бы мне хотелось.
- А во-вторых?
- Что во-вторых?
- Что ещё доказывает, что раньше вы были разумнее, чем сейчас?
- Не помню. У меня плохая память.
- Великолепно...
- А, знаю-знаю! Я бы никогда раньше не стал делать то, что мне не нравится. Это так тоскливо.
Из-за шторы осторожно выполз низенький лысый мужичок:
- Вот знаете, - сказал он, - ваш собеседник прав, это очень тоскливо. Вот я, например, сорок лет проработал на экскаваторе. А знаете, кем я хотел стать? Я хотел стать врачом-терапевтом общей практики.
- А почему вы им не стали?
- А почему вы предали гипотетического Федю?
Я схватил первую попавшуюся книжку и запустил ею в блестящую лысину. Лысина скрылась за шторой, тихонько ойкнув. Возмутительно!
- А знаете что, - сказал я внезапно, - мне надоело быть сумасшедшим!
- Вы это серьёзно?
- Да.
- И что вы намерены делать?
- Да просто перестану быть сумасшедшим.
- Вот так просто?
- Вот так просто. Перестану врать сам себе и буду заботиться об истине и не буду соглашаться с ложью.
- И всё?
- И всё.

До моего слуха донеслось возмущённое шушуканье маленьких учёных и шушуканье маленького мужичка из-за шторы. Потом комната погрузилась в тишину.
После этого разговора я покончил с привычкой верить в глупые выдумки и перестал быть сумасшедшим. Траляля!