Глава 1. Часть I. История одной лжи

Должен сказать, дальнейшая история не имеет смысла без упоминания имени одного человека. И можно сказать, что рассказ этот только лишь про него, а остальных лиц необходимо посчитать второстепенными. Но если бы вы попробовали назвать его главным героем, то скорее всего в ответ вы бы услышали странный смех, временами задыхающегося больного.

Но нет, он не болел. Больше скажу вам, он никогда не болел. Ничем и никогда. Вы не увидите его, прибитого к кровати, тяжёлой болезнью. Даже чёрная смерть прошла его стороной. Это был странный молодой мужчина. Странный во всём.
Поговаривали, будто у него был доступ к золотовалютным хранилищам Санкт-Петербурга и личной сокровищнице господ Романовых. Он не подтвердил эти слухи… Но и не опроверг.

Его называли «Самый честный вор России». Он действительно брал деньги чуть ли не из-под земли. И не скрывал факта, что именно его имя погубило десятки дворянских родов.

Он сжёг два корабля Ост-Индийской торговой компании. Прямо в Индии, и затем забрал себе три, а после ещё и продал. Жил он не бедно и не богато. Он не любил тратить деньги на что-либо, кроме благотворительности. Не менял одежду, не имел слуг. Некоторые предполагали, что он пытался вступить в ряды Декабристов. Те не приняли его. Побоялись. Никто не думал, насколько велико его влияние. И было ли оно вообще? Конечно же нет.

Человека этого звали Гера. Дважды ссыльный и из ссылок изгнанный. Он любил юмор, особенно тот юмор, от которого лицом овладевала сардоническая улыбка. Его называли дураком, он соглашался. Он считал так: мир начался с двух течений. Индустриальный консерватизм и консерватизм индустриальный. А сам, в интеллигентных обществах, и вовсе придерживался идей феодализма. И на множество обвинений он отвечал легко: «Да, согласен, я без двух минут идиот. Срочно дайте мне две минуты!».

Гера ненавидел «западноевропейскую погань». Так он называл преимущественно все европейские тайные общества. Он в открытую воевал с масонами. И, наверное, единственный из тысяч единомышленников, представлял для масонов серьёзную угрозу. Один слух стоит рассказать вам. Однажды Гера явился на банкет к смоленскому князю. Тот неосторожно обмолвился, выдав секрет встречи. Все гости были масонами. В итоге из пятидесяти приглашённых  душ к лошадям вышел лишь «он». И они все впредь знают его имя.

Не судите Геру. У него закончились щёки, которые можно подставить врагу. Когда-то он решился всего. Дома, знаний, надежды, совести, желание действовать строго по морали и самое главное — семью.

У Геры была супруга, брат с сестрой, маленькая дочка. Супругу с сестрой безжалостно убили враги семейства, брат остался защищать дом и спас Геру от смерти, а дочка в тот день просто исчезла, найденная позже.

Гере удалось выжить. С тех пор он не снимает чёрного пальто и ходит в зимних ботинках хоть зимой, хоть летом. Он смог спасти также последний подарок сестры — удивительно красивую серебряную трость весом одиннадцать с половиной килограмм. Гера всегда и везде носил её с собой, как напоминание о том, чего в жизни делать не стоит.

Гера жил в городе Никольское, на пути из Ярославля в Санкт-Петербург. У него была собственная усадьба, скотный двор, личная библиотека. Думаю, усадьба Геры занимала одну пятую города. Путь к ней лежал через столярные мастерские. И, наверное, поэтому Гера вставал в пять часов утра, за час до открытия рабочих цехов. Похоже, он не любил спать в шуме, если вообще спал.

Этим утром, он хотел отправиться в почтовое отделение и отослать весточку своему другу — Зимину Виктору Фёдоровичу, с просьбой не выдавать дочь замуж в возрасте четырнадцати лет. Он не считал, что она может умереть в родах. Он утверждал это.
Такие вот утверждения Гера выдвигал часто. В иных случаях абсолютно беспричинно. Один раз он даже предсказал падение рояля с третьего этажа в новой московской филармонии и дал срок в два года.  Ему, кончено, не поверили. Но когда январской ночью двадцать девятого года, огромный чешский аккустический рояль пробил корпусом пол третьего этажа и остановился на втором, скептиков поубавилось. Но руководитель филармонии обвинил Геру в инсценировке падения инструмента. Это были его последние слова. В тот же миг потолок не выдержал.

Страстным увлечением Геры его современники считали выращивание чая. Он действительно разместил ближе к юго-востоку несколько рядков мяты, мелиссы, два сорта табака. Да, вместе с чаем он создал неплохую табачную плантацию. Но сам не курил и только для вида мог поджечь в комнате табачный лист.

- Открыто! - крикнул Гера не сдвинувшись с места.

Ограда, чьи железные столбы нуждались в масле, простонала и в воротах появился долгожданный друг Геры. Виктор Фёдорович Зимин. Двери усадьбы всегда были открыты. Но для Виктора Фёдоровича они и не закрывались. Что-то неосязаемое делало это место защищённым. Казалось, сквозь чёрные прутья, что-то неведомое приглашает вас зайти сюда.

Зимин выглядел опрятно для своих тридцати двух. Небольшая полнота скрылась под британским кителем. Если не брать в расчёт способ, каким китель британского флота обычно получался в Российской империи, то вполне вероятно вы бы тоже увидели в Викторе Фёдоровиче законопослушного гражданина. И сколько бы Гера не просил Виктора Фёдоровича сбрить свои «лохмы», то есть растрёпанные белые усы, Виктор Фёдорович отказывался менять внешность. А белая фуражка подходила к кителю не хуже, чем усы.

- Добрый вечер, господа, Мы приехали сюда…

- Не от сюда, а от туда, и не знаем ничего.

Они помнили крайний север Сибири. Никто там не любил рассказывать, кто да откуда приехал, точнее откуда его выслали. Так и сложилась эта поговорка. Виктор
Фёдорович трижды хлопнул Геру по плечу, и пока тот показывал свою плантацию, Виктор Фёдорович рассказывал служебные байки. Гера внимательно слышал каждую букву или делал вид, что внимательно слушает. Но когда старый друг произнёс фразу: «Но приехал я к тебе не за этим», Гера распрямился и ответил ещё до начала следующего предложения.

- Я два года не работал над такими вещами. Вернее два года назад я полностью провалился. Не смог поймать мелкого Шиноранца. Я окончательно потерял сноровку, пока наш народ жил по системе В-В-В-Г.

Виктор Фёдорович усмехнулся, поправляя белые усы.
- Какой именно В-В-В-Г?

– «Во всём виновато государство». Так будет до тех пор, пока люди не осознают... Их предки создали, - Гера наклонившись сорвал зелёный лист табака, с неким странным чувством достоинства, а затем сунул лист почти в нос Виктору Фёдоровичу.  - ИХ государство! Высший сорт! И с каким делом вы ко мне «пришлялись»? А Виктор Фёдорович!

Виктор Фёдорович буркнул про себя какое-то непонятное ругательство, посмеялся и обратился к Гере.

- Мой дорогой друг, господин Гера, дело моё лучше обсудить у вас в кабинете.

Гера в ответ хмыкнул, и отвернувшись, порвал лист табака, и после, в прыжке на сто восемьдесят градусов, решил ответить.

- Неужели настолько тайное? И неужели вы вступили во французскую пятую колонну? Но вы бы не пришли ко мне тогда… А Виктор Фёдорович! Ведь моя сестра была специалистом по оружию. И я тороплюсь в Севастополь! Маленький такой городишка! На половину острова или полуострова. У меня через двадцать лет война! Турция обязательно объявит нам войну. Им не нравится число десять!

Виктор Фёдорович в ответ просто снял шляпу. Он знал, Гера скоро и станцевать при таких обстоятельствах может. Всю плантацию в землю вобьёт. Но Гера оставался Герой и вслушивался в каждый звук.

- Я недавно видел чудо, господин Гера. Или же не чудо. Вы знаете лицей под Ярославлем? - Гера положительно кивнул, вернувшись к плантации. - Два месяца назад там человек растворился. На моих глазах превратился в воду!

Гера внезапно вздрогнул, а вместе с ним весь табак. Он не удивился словам Виктора Фёдоровича. Напротив, приблизился к нему ближе.

- Севастополь подождёт, интересный способ побега из страны, - Голос Геры почему-то стал низким и слегка напряжённым, - прошу в дом, Виктор Фёдорович!

Гера вытянул трость, по правую сторону от себя, и поспешил внутрь. Он не любил долгих разговоров, особенно с лучшими друзьями. К счастью, Виктор Фёдорович полностью поддерживал Геру во всём, как морально, так и материально. Он служил в полиции и получал достаточно неплохой заработок. Гера знал про всё. И не просил ни копейки.

Они вышли к парадному входу, ступеньки которого искрились от мелькающих полутеней. За тяжёлыми деревянными дверями скрывался малый по размерам коридор, ведущий в основной зал. Гера повёл Виктора Фёдоровича наверх настолько быстро, что он не успел разглядеть первый этаж. Слева от большого зала, находилась широкая лестница, сделанная из сердцевины липы и лакированная несколькими слоями. Выше она разделялась надвое, ведя гостей к двум симметричным блокам второго этажа. Каждый из них представлял собой два средних размеров пути, пересекающихся ближе к краям лестницы. А в центре, над лестницей, располагалась длинная несущая стена бурого цвета. Гера пошёл налево, затем прямо по перекрёстку, и в конце этажа вновь повернул налево. Перед тем, как отрыть дверь, Гера обратился к другу.

- Закройте глаза на несколько секунд.

Виктор Фёдорович послушно закрыл глаза. Он это не помогло. Ведь когда дверь распахнулось, в глаза ему вдарил поток солнечного света, и Виктор Фёдорович инстинктивно зажмурился.

- Руками! - потребовал Гера. — Вы привыкните.

Виктор Фёдорович попытался оглядеть комнату и раскрыл руками один глаз. Место задней стены его взору открылось огромное окно. Свет освещал комнату во всех точках и положениях. Вокруг с двух сторон в комнате стояли полки с совершенно глупыми и непонятными вещами, устройствами и книгами. В центре Виктор Фёдорович разглядел большой стол и резной, выполненный, похоже, на заказ стул. Стол пустовал. Видимо, Гера давно не посещал эту комнату. Тем не менее, здесь достаточно прибрано. Хозяин кабинета сел в кресло и пригласил старого друга присесть рядом.

- Я бы предложил чай, но думаю, вас это отвлечёт. И так, расскажите всё по порядку. Убийств было два, я прав?

- П-постойте… Так вы всё знаете?

Виктор Фёдорович не произнёс информации о убийствах, расследуемых полицией. Об этом запретили говорить в интересах дела. Любого, кто незаконно узнал служебную информацию, могли серьёзно наказать. И тех, кто рассказывает, тоже. При всех правилах и нормах, Виктор Фёдорович собирался нарушить оба главных требования.
 
- Несомненно, я знал! - к манере речи Геры Виктор Фёдорович привык давно — Иначе, я не впустил бы вас без надобности в мой кабинет. Одиночество превратилось для меня из врага в главного союзника. Союзника спокойной жизни. Но если вы не поясните мне, что видели собственными глазами, хотя им стоит доверять меньше всего, то я не увижу картину происходящего в своей голове. И кого я обманываю… Кончено увижу. Я вас слушаю. — и в этом весь Гера.

- Друг мой, я правду вам говорю. У меня на глазах растворился человек. Понимаете, Гера, я проводил необходимую работу по делу в женской Ярославской гимназии. Точнее, раньше она была женской…

 Гера кивнул головой.

- Я слышал, что её объединили с мужской, неким образом, и разделили двор из-за трудностей с образованием в губернии?

- Всё верно. И тогда в «мужском отделении» гимназии один молодой человек воровал еду. Глава гимназии, узнав об этом, посадил мальчика в так называемый «Карцер», изоляционную комнату. Там белые стены, одно окно с решёткой, а рядом просто ужас. Подвал. И окно на улицу не выходит. Это подземное помещение. Одна кровать. Санитарный узел. И двойная железная дверь. На следующий день мальчика нашли мёртвым. И тогда уже вызвали нас.

Гера снова кивнул и поднялся с кресла, отойдя к прозрачной стене. Лучи, касающиеся его пальто, которое он не снимал даже в домах, проходя приобретали чёрный цвет.

- Мы не похоронили его и повезли в город, и забыли на пять дней. Думали, обычное дело. Человек не выдержал. Но через пять дней я вернулся в прозекторскую и увидел… Как сказать точнее… Место молодого человека, я увидел стекающую воду. Мне никто не поверил. Но лишь потом мне сказали правду, почему отказались с ним работать.

Гера выдохнул скопившийся воздух. Он слушал Виктора Фёдоровича с искренним спокойствием, не играя.

- Вскрытие произвели? - Виктор Фёдорович кивнул. — И?

Гость давно уж не поражался способности Геры выводить беседу в нужный лад.
- Остановка сердца, вызванная тампонадой, вызванная перикардитом, вызванный туберкулёзом.

Гера стукнул тростью оземь дважды.

- Хах, дурачьё. Глупая отписка. Почему они обнаружили туберкулёз так поздно?

- Гера, моя супруга врач. И она говорила мне, что туберкулёз вначале может проходить без симптомов.

Гера снова стукнул тростью об пол.

- С перикардитом. Угу… Хаха. - Гера засмеялся и обернулся к другу — А вам не кажется странным, Виктор Фёдорович, вода была и в сердце, и в лёгких? Неважно какого качества. И через несколько дней вы находите в том помещении только воду? Там ведь было целое тело! И оно растворилось бесследно? Удивительно. Потрясающий день! С самого утра трясёт!
 
- Да, всё так и… - Виктор Фёдорович внезапно споткнулся. - Получается, вы поверили мне?

- Вот и нестыковка! Да, кончено, вы же говорите абсолютную правду. Я это чувствую.

Похоже Гера не издевался. Напротив, он принял всё за чистую монету, и встав со своего стула Виктор Фёдорович увидел лицо Геры. Улыбка его пропала и он спрятал трость под пальто, наклонив голову.

- Второе убийство произошло вчера? - Виктор Фёдорович кивнул. — Там уже собрались нужные люди? - снова согласие. — И вам сказали, будто не собираются вскрывать тело на месте? - Виктор Фёдорович уже не кивал. Он просто не понимал логику Геры, но тот говорил полностью верно. - Вот она! История одной лжи. Едемте же быстрее, Виктор Фёдорович, они сейчас вызывают патологоанатомов. Верьте мне!

Виктор Фёдорович, услышав вывод Геры, бросился к дверям. А человек в пальто быстрым взглядом оглядел полки и схватил какой-то предмет, походивший на зеркало и ручной фонарь. Видимо, на полках Геры был некий порядок.

- Вы не возьмёте других вещей? - впредь до Геры дошла очередь кивать в ответ. - Давайте сядем в карету. Здесь недалеко.

Гера недовольно фыркнул.

- Вот именно! Недалеко. Какая мать вашу карета? Вы забыли огни Сибири? У меня есть две отменны лошадки! - послышался тяжёлый вздох. — И сходите на могилу своих родителей. А то я один их вспоминаю. Особенно мать.

Гера был крайне быстр. Выскочив из дома, от понёсся на запад к скотному двору. Он отличался от остальных зданий крайней дешевизной. Хозяин не готовился к грабежу и ворота из-за ненадобности сняли. Ближе к входу ощущался запах сухого сена. Здесь Гера держал не одну лошадь. В углу, на него, любя, глядела северная собака Хаски, а рядом за забором охотился дикий кот, обросший шерстью. Позади бежал Виктор Фёдорович. А пока Виктор Фёдорович вбегал в сарай, Гера пристегнул к седлу бурой лошади ручной фонарь.

- Вы готовы? Мы должны выдвигаться немедленно. Я займусь этим делом.
Виктору Фёдоровичу оставалось лишь кивнуть. Они выехали на главную улицу Никольского и помчались в сторону Ярославля.

Продолжение: http://www.proza.ru/2019/06/27/1733