Глава 1. Часть II. Её звали Аюна

Эту девочку нашли на улице, она умоляла отвести её к родителям. Эта девочка не плакала, как все маленькие дети. Эта девочка видела войну, если быть точнее, самое начало войны. Эта девочка занималась рисованием. Эта девочка часто рисовала одно и тоже — площади небесных городов. Эта девочка однажды нарисовала непонятную фигуру, назвав её своим отцом. Эта девочка привыкла к страху. Эта девочка привыкла ко всему. Этой девочке было шестнадцать лет. Эта девочка не признавала себя в этом мире. Эту девочку боялись, потому что она не боялась никого. Эта девочка говорила, что ей было 625 с половиной лет по Нома-Ариентарскому летосчислению, когда она решилась родителей, а сейчас ей чуть больше 1251 года. Эта девочка, когда её спрашивали о возрасте говорила, что для понимания её настоящего возраста необходимо знать некие формулы расчёта, и сейчас ей шестнадцать лет. Эту девочку считали очень странной. Её звали Аюна.

Таких людей, как она, принято называть «сумбурные». Гера же называл её «девочка моя» или «ангел мой». Он появлялся здесь, в сиротском приюте, через день, а порой несколько раз днём и вечером, уводя Аюну в город или же в Никольское. И хотя полукабальная ситуация, в которую они попали несколько лет назад, требовала гостевого общения, этого общения Аюне вполне хватало.

Однажды Гера попросил у дочери нарисовать мать. Поработав неделю, Аюна нарисовала портрет умершей матери. И он был хорош. Гера, увидев картину, забрал её, решившись речи. Той ночью в церкви замироточила какая-то из икон. И Аюна посчитала своего отца святым.

Аюна заперла истинную личность очень глубоко. Она искала семью. И гуляя по Ярославским улочкам, понимала суть своей жизни. Аюна мечтала пойти вслед за отцом, продолжить его дела. Но большая часть как и тела, так и души Аюне досталась от матери. Она очень легко доверяла людям, любила здешний быт, здешних людей. Нередко впадала в детство и была крайне любопытна. Но личность Аюны менялась, как только та слышала новости. «Турция ввела торговое эмбарго». «В Польше нота протеста переросла в многочисленные бунты рабочего сословия, и сегодня утром рабочие захватили муниципальные казармы на западе от...». « И не смотря на позицию нейтралитета, Английской эскадрой во главе с… была атакована Российская военно-миротворческая экспедиция в Греции. Министр… призывает к спешному вводу войск на территорию северной Румынии, для освобождения исторического района Дакии». Половина новостной ленты была лишь путаницей. Но Аюну эта путаница могла лишить сознания. Она боялась войны. Она знала, к чему приводят все войны.

Внешность Аюны описать непросто. У Аюны были светло-русые волосы. Местами они ещё больше светлели, а по бокам у висков приобретали пепельный оттенок, доставшийся от Геры. Волосы Аюны можно было разглядывать днями. Каждая прядь имела свой цвет. От коричневого до пряного багрянца на макушке. Волосы слегка прикрывали её лицо начиная от щёк, и почти полностью закрывая лоб. Чёлка обыгрывалась уголками, чуть подходя к верхушке носа. А брови тонкие, как у матери, но густые, как у отца. Нос проходил «небольшой дугой», без неровностей и шероховатостей. Миниатюрные губы слегка пожаты внутрь.

Глаза достались Аюне от Геры. Такие же золотистые. Нет, жёлтыми их не назвать. Возможно, у Геры они были несколько потемнее. Подборок чуть острее, чем у Геры, но не вытянут далеко. Шея хорошо подходила по размерам к голове. Аюна обычно заплетала волосы в две косы, а при необходимости, чтобы волосы не мешались,  убирала их назад и сплетала вместе узлом. В будущем она выберет только второй способ.
Подходя к крыльцу дома Аюна разглядела новую газету, переклеенную к стене намертво, с пометкой «срочно». Она вгляделась в объявление, и глаза её машинально сузились, а голова наклонилась набок.

- Снова всё также? И это настолько серьёзно, что они собираются оповестить весь город.

Не объявлений, не рисунков, сплошной текст. «Уважаемые жители города Ярославля! Вчера, двадцать четвёртого августа 1834 года, на ответвлении пути из Ярославля в Санкт-Петербург, было найдено тело пятнадцатилетней гимназистки.  Мы просим вас не выходить из дома позже двадцати часов. Необходимые следственные мероприятия уже проводятся. Во главе с Зиминым  Виктором Фёдоровичем...»

- Папин друг?

«Во главе с Зиминым Виктором Фёдоровичем собрана экспертная комиссия. В неё вошли: 1. Колесниченко Игорь Сергеевич — врач общей квалификации. 2. Чекарёва Елизавета Дмитриевна  - патологоанатом-прозектор. 3. Зимин Виктор Фёдорович — старший следователь Ярославской области. 4. Гера — особый следователь...»

Далее шла приписка ручным почерком, которая «случайно» попала на все копии издания газеты. Гера не в первый раз вытворял такое. Но Аюна всегда смеялась, будто увидела смешную ошибку в этой газете. Несомненно, Гера влезал в выпуски региональных объявлений без желания навредить, скорее повеселить дочку.

«Полный кавалер Георгиевского креста, почётный член Мальтийского ордена, дважды его магистр и вечный протектор. Борец с масонами, расхититель ордена Иезуитов, внук последнего императора Священной Римской империи». И так далее.
 
- Ох…

- А кто такой Гера? У него правда нет фамилии и отчества?

Аюна оглянулась. Родом с ней газету читали десяток представителей дворовой швали. Они не выпрашивали у Аюны денег. Она тоже стояла одной ногой в их положении. Через год её выставят отсюда. И Аюна надеялась, отец придёт за ней. У неё не было сомнений насчёт отца. Она полностью доверяла Гере и любила его. Он постоянно приезжал в Ярославль. Почти всякий день. Он возил Аюну в Германию, Англию, Францию. Причём несколько раз в год. При своём-то положении, для Геры это похоже казалось чудом не меньше, чем такое же казалось дочери. Но что сказал бы Гера? Он точно ответил бы так: «Хах, Гера слишком известен, и не стоит лишний раз упоминать его фамилию и отчество».

- Да знаю я его. Это глава газеты. Он просто выдумывает.

- Он мой отец. Он не может лгать. - Аюна никогда не пыталась подражать отцу. Но это — самый худший вариант разговора.

- Откуда ты знаешь?

- Хотите кое-что вам покажу?

Дворовая шваль перевела внимание с простой газетки на более интересную им Аюну. Порывшись в тонкой куртёжке, она нащупала восьмиконечную фигуру. Это был мальтийский крест, сделанный из апатита и обрамлённый серебром с краёв. Аюна протянула его дворовой швали.


- Ого… - хором раздалось удивление. — Он дорогой! Хватайте!

Аюна попыталась что-то прокричать, когда самый смелый паренёк выхватил из её руки дорогое украшение, бросившись к воротам, и не успела. Дом, вместе с небольшим садом, огораживала ветхая калитка, в нескольких местах пробитая камнями. Такую легко переступить.  Вожак стаи преступил за территорию, а Аюна оставалась неподвижна. Она верила в человечность, которой не было.

- Стоять!

И здесь из левого угла раздался голос. Затем на перекрёсток вышли двое мужчин. Один из них носил большие белые усы и британский китель с фуражкой. Друг его одевался иначе. В конце августа. он одел чёрное пальто и зимние ботинки. Глаза его, золотистые, сверкали от нескольких одновременно испытываемых чувств. Они успели.

- Аюна, беги в здание! - Гера прокашлялся. — Ну а могу ли я вас просить, господа, вернуть мне звезду магистра?

Улица стихла по обе стороны.

Продолжение: http://www.proza.ru/2019/06/27/1741