Первый боевой

                1

Паровоз  лизнул паром рельсы, пыхнул беловатыми клубами по платформе и, лязгнув автосцепками вагонов, остановился. Младший лейтенант   грустно глянул на симпатичную попутчицу, ловко  поправил гимнастерку, взял с полки чемодан и вышел из вагона.
         Вокзал Брест-Литовска был построен еще при  Александре 3 и назывался Александровским, в честь открывавшего его императора. Он был необычен: имел одновременно имперскую монументальность и европейский лоск, и единственный в Российской империи освещался электричеством. В первую мировую архитектурный ансамбль был разрушен, потом восстановлен и перестроен поляками, но былой помпезости не потерял.
         Люди озабоченно сновали по платформам и привокзальной площади, воздух был заполнен гомоном  голосов, автомобильных сигналов, ревом моторов и лошадиным ржанием. Среди пассажиров преобладали военные: по одному и командами они заполняли  платформы, видны были сквозь огромные окна в зале ожидания, толпились на  перроне. Лейтенант прощально козырнул попутчикам, подошел к огромной резной двери на входе и взглянул на круглый циферблат часов, висевших над головой. Они показывали 4 часа. Начинался вечер субботы 21 июня. Молодой человек осторожно поставил чемодан на темный, запачканный масляными пятнами асфальт перрона и безмятежно вздохнул. Наконец-то он летчик! 
           Мальчиком, он с детства мечтал о небе: собирал в особую папку вырезки всех статей из газет, где упоминались подвиги советских асов, по-детски завидовал красивой форме, в которой щеголяли пилоты, представляя себя в  гимнастерке с ярко-голубыми петлицами, синей пилотке,  галифе и, конечно, шикарном кожаном реглане… Он, знал,  что в приграничные, особые, округа, в истребительную авиацию, отбирают самых лучших, поэтому назначение после летной школы в  Западный Особый Военный округ,  принял с гордостью и осознанием собственной значимости.
           Лейтенант снова увидел девушку, с которой ехал в одном вагоне.  Она стояла на платформе, шагах в двадцати , нерешительно мяла пальчиками беретку, иногда приподымалась на носочки и все время кого-то высматривала. Она была эффектна: стройная, в ситцевом испанского стиля платье в горошек, туфельках на каблучке и белых носочках, как с картинки журнала “ Модели сезона”, который он когда-то видел.
         “Подойти, не подойти. А если подойти, что сказать, или снова оконфузиться, как в поезде…”  Пока он  колебался, откуда-то возник представительный молодой человек, в костюме, галстуке и кепке, поздоровался с ней за руку, схватил  чемодан и увлек за собой.
         Проводив девушку мечтательно-тоскливым взглядом, лейтенант уже мучился досадой. Его переполняла злость на самого себя, на свою медлительность и нерасторопность, и ревность к непонятному парню в кепке.
         Мы больше сожалеем не о том, что совершили, а о том, чего не смогли осуществить. А ведь иногда даже лучше сделать и пожалеть,   чем  упустить шанс и потом терзаться от того, что не попробовал.
         Ругая себя за робость, он вышел через переполненный зал ожидания на привокзальную площадь.
          Не пройдет и суток, как эта территория превратится в ожесточенное поле битвы: в подвалах вокзала милиционеры линейного отдела и военнослужащие, которых война застала здесь врасплох будут героически сражаться вплоть до 29 июня. ЦЕЛУЮ НЕДЕЛЮ!  Отто Скорцени после войны напишет в мемуарах: “Войска противника сосредоточились в глубоких подвалах вокзала и отказывались сдаваться. Пришлось затопить подвалы, потому что все другие попытки взять вокзал оказались не-удачны”.
          Но это случится позже, а пока милиционеры лениво прятались в тень, красноармейцы, кто не спешил, трескали эскимо, а из  агитпункта  слышались звуки кинофильма: «Если завтра война…». Это пропагандистское кино крутили всегда и везде: перед каждым киносеансом, в каждом ДК, или клубе, и все были  уверены: ЕСЛИ ЧТО, героическая Красная Армия,  тучи краснозвездных самолетов и армады танков, не оставят от агрессора даже пустого места.
          “Победоносная война малой кровью на чужой территории”- такова была доктрина РККА. Для этого каждый день множество эшелонов привозили на приграничные станции тысячи военнослужащих , сотни танков, бронемашин, разобранных и уложенных особым образом самолетов новейших конструкций. А сколько тысяч единиц стрелкового оружия, сколько тонн  снарядов, авиационных бомб, обмундирования и продовольствия! Сколько тысяч тонн топлива было закачано в бесчисленные подземные хранилища и резервуары! Страна, несмотря на заверения дикторов радио о крепкой дружбе между СССР и Германией, все больше и больше дышала войной…
          Неожиданно, как черт из  табакерки,  перед летчиком возник подтянутый военный-капитан, с одним  золотистым прямоугольником (шпалой) в малиновых петлицах и юбилейной медалью “20 лет РККА” на гимнастерке. За ним топтались два красноармейца в помятой форме с пятнами пота на спине.
          -Капитан Ломакин, военная комендатура- уверенно-строго произнес командир и козырнул.-ваши документы.
          Лейтенант,  козырнув в ответ, достал из нагрудного кармана удостоверение пилота, командировочное предписание, пропуск в режимную приграничную зону и подал капитану.
          -Младший лейтенант Александр Гриневич, летчик, -капитан прочел данные, сверил фото, зачем-то поднял командирское удостоверение к солнцу и пролистал на свет каждую страницу, затем изучил скрепки, печати на командировочном предписании.- Вчерашний курсант?
          -Так точно. Борисовская летная школа, ускоренный выпуск,-отрапортовал, с ребяческим вызовом Александр.
          -Молодой, дерзкий, горячий, настоящий летчик,-голос капитана подобрел, а на лице появилась улыбка.-направляетесь в “N-ский” истребительно-авиационный полк?
          -Так точно, “N-ский”полк.
          -Почему один, почему  не в команде?-капитан с подозрением рассматривал летчика и не спешил возвращать документы.
          -Так пожар был, дымом отравился,-лейтенант достал из кармана еще одну бумажку:- Вот выписка из госпиталя.
          Капитан посмотрел справку из санчасти, вернул документы, потом оглядел привокзальную площадь и показал на стоящий невдалеке грузовик с будкой. - если Вас не встречают, то вот, Степан Степанович сейчас как раз в вашем направлении почту повезет, с ним и доберетесь.
          -Спасибо, товарищ капитан,- младший лейтенант снова козырнул, сунул  документы  в карман, машинально поправил ремень,  гимнастерку, и живо направился в сторону грузовика.

                2

          -Строго у Вас тут,-лейтенант жмурился от приятного ветерка, залетавшего в кабину из открытой форточки.
          -А что ты хотел? -сверлил его хитрым прищуром Степаныч, красноармеец-водитель, с четырьмя старшинскими “кубарями’’  в  петлицах,- приграничная территория…да и неспокойно в последнее время  стало.
          Он приумолк было , но природная болтливость взяла верх и красноармеец продолжил:
          -На днях Ваши летуны “фоккер” немецкий приземлили, летают тут, понимаешь, как у себя дома.  Диверсанты вчера провода телефонные порезали,  сегодня утром колонну заправщиков из танкового полка кто-то обстрелял,….нехорошее предчувствие у меня, -он недовольно погладил верх живота,-поганенько…
          -А с “фоккером”  что? - Алексадру, как летчику эта информация была наиболее значимой.
          -А ничего. Хлопцы говорят,-водитель интуитивно оглянулся и почти перешел на шепот, -приехали из НКВД,  фотоаппаратуру , что  у немцев на самолете стояла  изъяли, а гостей велели накормить, чаем напоить и домой отпустить,-старшина разочарованно покачал головой и поднял указательный палец,- с секретного аэродрома,  где они все своими глазами видели.  Тут и пленки не нужны.  Любой разведчик все по памяти восстановит.
          -Я тебе так скажу: дружба-дружбой, но порох держи сухим, а ухо востро, -водитель   произнес это более уверенно,  резко крутанул баранку объезжая ухаб, и снова доверительно зашептал: -мне сегодня дружок из линейки,- и видя непонятное выражение лица лейтенанта, пояснил:- ну из линейного отдела милиции, рассказал. Пришла группа, пограничники. Человек 30. Все холеные, здоровые, форма новенькая, предъявили, значит, документ и скомандовали отправить их специальным поездом по выданному якобы в штабе округа предписанию.
          -Ну и что?-лейтенант непонимающе уставился на водителя.
          - Не перебивай. Говорит, что  вели они себя подозрительно. Ну чуйка у него на преступный элемент-работает долго. Так вот, вышел он за ними, а двое между собой по-немецки тихо так говорят, -сержант многозначительно посмотрел на лейтенанта,- тот к дежурному, кричит-диверсанты, позвоните в штаб , проверьте предписания, а ему:  успокойся, тебе сегодня везде враг мерещится. Документы у товарищей проверили, все в порядке, на поезд посадили, по назначению отправили.
Степаныч закурил, помолчал несколько минут, а потом добавил с тревожной грустью:
          -Вот такие дела Сашок,…
           В молодости человек не может долго думать о плохом или тревожном. Лейтенант опять подставил зажмуренное лицо ветру и снова  вспомнил  Настеньку, ту красивую  девчонку, с поезда. Он вспомнил ее точеную фигурку, высокий открытый лоб, светлые, подкрученные по бокам, волосы под легким белым беретом, серо-зеленые манящие глаза. И сразу решил: она самая красивая и лучшая девушка на свете.
           Строгая,   милая и  неприступная,  она  смотрела в окно и делая вид, что летчик напротив, ее совершенно не интересует, то и дело поправляла волосы.
           -Никак учительша,- начал подбивать клинья сидевший рядом молодой веселый сержантик. Лейтенант отшил его, зыркнув злыми глазами, но сам смутился и никак не мог найти повод для начала разговора.
           Она сама отвлеклась от стекла, взглянула на лейтенанта открытым со-смешинкой  взглядом  и  мягким, будоражащим, голосом сообщила , что зовут ее Анастасия ,что она на самом деле, закончила пединститут и едет по распределению в райцентр учительствовать…
           - Давай, иди на сближение, ты-же летчик-истребитель, бери ее на абордаж,-шептал ему чертик внутри, но в горле пересохло, накатила несвойственная робость, а нужные слова, как назло, вылетели из головы; лейтенант сейчас готов был сразится сразу с десятком вражеских самолетов, адреналин бурлящий в крови, искал применения: ему хотелось драться, совершать подвиги, возможно даже погибать, причем обязательно у нее на глазах, но  получалось  только молчать, ежится под  сладким гипнозом  пронзительных магнитящих глаз, еще больше смущаться и краснеть.…
Почему-то мужчины думают, что женщине жизненно необходимо созерцание неких их подвигов. И что она, увидев его, победителя, обязательно обмякнет, потеряет волю, разум и влюбится без ума. Это клише из рыцарских романов имеет мало общего с действительностью и прижилось  только потому, что, во-первых  романы эти писались мужчинами, а во-вторых женщин тогда особо никто не спрашивал…
           На самом деле девушки почти всегда безразличны к подобным геройствам, им не нужна окровавленная голова дракона, они всего лишь хотят быть желанными и любимыми.

           “Да, главное, я  узнал, как ее зовут и куда она едет!  В первый же выходной непременно ее разыщу”. Он снова высунул лицо ветру и, мечтательно закрыв глаза, наслаждался внезапно нахлынувшим счастьем. К черту диверсантов, к черту линейных милиционеров и НКВДистов, Настенька, я тебя обязательно найду и женюсь…

               
                3

            К аэродрому лейтенант добрался только в девятом часу вечера. ЗИС тормознул на развилке большака, старшина показал на уходящую влево лесную дорогу и добавил:
            -Ну все, лейтенант, тебе туда. Топай прямо и никуда не сворачивай. Удачи в небе.
            В закате лес выглядел по волшебному торжественным: зной спал, прозрачный воздух звенел от тишины и покоя, а заходящее солнце ласково пеленало все вокруг оранжевым теплом. Лейтенант мечтательно шагал по вязкой песчаной колее и сам не заметил,  как уткнулся в КПП.
            КПП авиаполка представлял собой еще пахнущий смолой и свежей краской полосатый красно-белый шлагбаум. По бокам  мешками с песком были выложены пулеметные гнезда, прикрытые сверху маскировочной сеткой. Границу аэродрома обтягивали три ряда колючей проволоки, натянутой где-то по столбам, где-то прямо по деревьям. Показав дежурному красноармейцу предписание, младший лейтенант прошел еще немного, и ему открылась поляна дислокации истребительно-авиационного   полка.  Аэродром прятался на большом лугу среди леса, кое-где дополнительно вычещеного от деревьев, пней и валежника.  Вдали, ближе к противоположному краю поляны, блестела желтым песком, выровненная и утрамбованная взлетно-посадочная полоса, около которой голые по пояс солдаты аэродромной обслуги достраивали командную вышку. Прижимаясь к лесу, поэскадрильно  располагались  брезентовые палатки личного состава и стоящие  между деревьев, прикрытые маскировочными сетями  самолеты, в которых угадывался бочкообразный контур И-16. Что Александра порадовало, так это несколько десятков новейших истребителей  Миг-3. Кое-как замаскированные, они стояли скучено, практически в линии, параллельно взлетке, как на параде, блестели свежей краской и слепили звездами на крыльях и фюзеляжах. Возле штабной палатки стоял грузовик   с зачехленной в кузове счетверенной зенитной установкой Максим. Пошарив по поляне Александр с удивлением понял, что эта установка и  есть все зенитное прикрытие целого авиационного полка…
             -Ну что, на довольствие уже завтра поставим, идите товарищ младший лейтенант в свою эскадрилью, знакомьтесь с ребятами,-сказал усталый и немного нервный майор,  новый и. о. командира полка, изучив его документы.- Можете сразу в столовую, сейчас как-раз ужин, покормят чем-нибудь.
             Он исполнял обязанности командира всего два дня и не совсем еще свыкся с  должностью. Да и назначение его было связано с арестом прежнего комполка, что оставляло на душе гнетущий осадок.
            При облетах  территории немецкие самолеты часто нагло нарушали границу и  вклинивались вглубь территории СССР. Летчикам был доведен приказ: по нарушителям огня не открывать, а "эволюцией крыльев" принудительно сажать нарушителей на советской территории. Но немец не дурак, просек эти маневры и нагло, не обращая внимания на "эволюции",  уходил домой- знал гад, что никто стрелять не будет.  Прежнему командиру-боевому полковнику-герою Испании надоел  этот кураж, и он разрешил при неподчинении  вразрез с приказом штаба округа предупредительно применять оружие.  Трассировка подействовала- очередной нарушитель сел куда указали, но приехавшие сотрудники безопасности, приказав отпустить нарушителя, увезли командира полка с собой.
             В столовой, за ужином летчики не стеснялись в выражениях. В последнее время вокруг происходило столько странных событий, что люди уже реально ничего не понимали и только тихо матерились.
             -Технарей посокращали, представь,- говорил ему  уже освоившийся в полку однокашник,-было раньше на самолет:  механик, оружейник, техник, моторист, а теперь по одному осталось на целое звено, а мотористов вообще два на весь полк. Хоть сам бери пушки драй, патронами пулеметные ленты забивай, скоро заставят летчиков моторы перебирать.
             Высказывались различные сомненья. Вездесущий однокашник не унимался, усиленно показывая осведомленность:
             -Основной аэродром на ремонте, так всю матчасть сюда. Новые самолеты получили, на летчика теперь по две машины, а где все ставить?  Как рассредоточить, как замаскировать.Ты же сам видел,почти сто пятьдесят  истребителей на этой полянке, а все зенитки три недели назад, как увезли на плановые стрельбы под Барановичи, так до сих пор не вернули…
              Но больше всего возмущал последний приказ. Примерно в 18 часов командиру позвонили из штаба округа и приказали "снять с самолетов ящики с боеприпасами, оружие и хранить отдельно”. Зачем вынимать пристрелянные пушки и пулеметы из боевых машин и складировать все это в каптерках, да еще в такое тревожное время? Этого не понимал никто.
              Практически до ужина весь личный состав, включая летчиков, механиков, техников и аэродромную обслугу, занимался тем, что разоружал вверенную боевую технику и складировал оружие и боеприпасы в сараях и под навесами.
              -Все за свои жопы бояться. Мало того, что без зениток, так, вообще голыми оставили…
              -Какой идиот это все придумал?
              Спросили у командира, но тот только отмахнулся: “Приказ командующего”.
              Над столовой висела атмосфера гнетущей тревожности и неопределенности. Нервозности добавило дежурное звено, облетавшее территорию. Звеньевой   доложил, что на сопредельной, немецкой территории насчитал в бинокль вместо обычных 20-30 самолетов около сотни только истребителей BF-109, а еще многоцелевые истребители-бомбардировщики BF-110, пикировщики Ю-87, бомбардировщики Ю-88... Доложили в штаб дивизии. Там сказал: на возможные провокации не поддаваться, сохранять спокойствие, а это настораживало еще больше, особенно в свете абсолютной беззащитности их аэродрома.
              Но Александра, не особо  вникшего  в подробности  последних событий, эти мелочи пока мало касались. Он был уверен в непобедимой мощи Красной Армии, а потому устало упал на свою койку и снова по-грузился в эйфорические мечты о своей попутчице.

               
                4
              -Саня, лейтенант, подъем, тревога,-на него обрушился чей-то голос. Он  вскочил , взглянул на часы-3-00 утра. На ходу одеваясь, лейтенант выскочил из палатки. Вокруг метались люди. Тащили к самолетам пушки, пулеметы, ящики с патронами. Механики в черных комбинезонах и летчики, обрывая кожу рук, пальцев, ломая ногти,  лихорадочно  пытался  втиснуть ШКАСы в дюралевые щели, а это с ходу не особо получалось: крыло узкое и быстро впихнуть туда оружие, подогнанное до миллиметра, нужно еще постараться, заправщики  бегом разматывали шланги от насосов топливохранилищ к самолетам. Зенитный расчет сорвав брезент выцеливал  стволами  небо.  Полчаса назад в штаб полка позвонил лично командующий ВВС округа и приказал привести все самолеты в боевую готовность, быть готовым ко всему, но до особого указания ответного огня не открывать.
              Неожиданно в начинающем светать небе показалась  группа самолетов. По началу их спутали с советскими пикировщиками ПЕ-2, замахали приветственно руками, но потом, когда самолеты снизились и вошли в атакующий вираж летчики различили силуэт истребителя-бомбардировщика Мессершмит-110. Немцы, выстроившись тройками, нанесли по аэродрому  пулемётно-бомбовый удар. Первым-же взрывом гру-зовик с зенитным пулеметом огненным шаром подняло над землей и, расколов на части, с грохотом расшвыряло в стороны. От пушечно-пулеметных очередей запылали выстроенные в линию МИГи, точные бомбовые попадания (не зря ведь немцы гостили на аэродроме) разметали на сотни метров огненным дождем цистерны с горючим, от пылающего топлива загорались деревья, вспыхивали палатки личного состава.  Девятка   бомбардировщиков прошлась ураганом над аэродромом, превратив дремавший десять минут назад предрассветный луг в огненный ад. А там, за кромкой леса, выстраивалась на атаку следующая группа…
              Лейтенант заметил около  перепаханной  взрывами полосы одиноко стоящий И-16. Это истребитель командира звена, он уже был заправлен, но снятое вооружение на него только пытались поставить. Бомбежка заставила персонал бросить это занятие и залечь, когда мальчишка бегом рванул к самолету, на ходу выхватив из укрытия прятавшегося технаря и увлекая за собой. Добежав до машины, он вскочил в кабину, без шлема, без парашюта и закричал  механику :“От винта!”. 
              -Дура, куда, оружия нет,- проревел было красноармеец, но увидев  безумные , горящие огнем глаза мальчика, ставшего за мгновение взрослым мужчиной, механик не посмел ослушаться, крутанул винт. Летчик включил стартер, истребитель взревел. В это время авиация противника начала вторую атаку. И-16 под огнем вражеских самолетов выкатился на взлетное поле, взял  разгон , взмыл над полем и мгновенно ушел вертикально вверх. Чего-чего, а маневренности “Ишачку” было не занимать. Пройдя так несколько километров, летчик перевел безоружный истребитель в пике и рухнул, прямо на заходящую на боевой курс очередную  группу  бомбардировщиков. Подобное критическое пилотирование он вряд ли смог бы повторить в спокойной обстановке, без потери управления и сваливания,  но  сейчас тело работало на автомате и машина слушалась беспрекословно…
              Тридцать секунд полета- и вся недолгая жизнь пронеслась перед глазами. Вот он маленьким ест кашу. Светит ласковое солнышко, рядом суетится веселая мама, вот его принимают в пионеры. Торжество и гордость в глазах… вот он первый раз взлетел на учебном УТ-2… Потом он вдруг  увидел  бездонно-манящие серые глаза, обрамленные светлыми, слегка вьющимися волосами.  ”Прости  что не заговорил, что не подошел, не сказал тебе, что ты самая лучшая”…
              Расколов ровный строй и разметав фашистские машины по сторонам, И-16 с треском вошел в бомбардировщик. Стальные лопасти пропеллера порвали дюралевую обшивку крыла, в секунду раскрошили лонжероны центроплана, крыло отвалилось, а истребитель, уже раскуроженный, последними оборотами двигателя по инерции срезав стальной хвостовой киль бомбардировщика, резко завалился, несколько раз перевернулся в воздухе и, потеряв  управление  стал  стремительно  падать….               
               
                Послесловие 
               
               В  жизни  каждого человека бывают моменты, когда он должен делать выбор. Между шагом в неизвестность и синицей в руке, между честью и бесчестьем, между жизнью и долгом… И неважна объективная суть, есть миг, который навсегда решает кто ты есть на самом деле. Именно в этот миг проявляется характер, воспитание, тот стержень, который делает из человека героя, или посредственность.
               Возможно кто-то скажет:  где логика, зачем, можно ведь было подождать пока поставят оружие, и тогда…, но,что наверняка известно, в первые часы войны было совершено по меньшей мере десять воздушных таранов:
 Старший Лейтенант Иван Иванов в 4-25 утра, воздушным тараном сбил бомбардировщик ХЕ-111, сам погиб.
 В 4-30 МИГ-3 младшего лейтенанта А. Кокорева воздушным тараном сбивает бомбардировщик МЕ-110. Летчик остался жив , погиб уже в октябре.
 22 июня старший лейтенант 62-го штурмового авиационного полка Петр Чиркин, задолго до Н. Гастелло,  огненным тараном направляет свой подбитый истребитель И-153 на колону немецких танков.
 На рассвете 22 июня совершил таран старший политрук А. С. Данилов. Его сочли погибшим и наградили орденом Ленина посмертно, но он выжил и стал единственным летчиком из тех, кто 22 июня совершил тараны и дожил до победы.
 В 7-00  22 июня 1941 года, капитаном 16-го бомбардировочного полка Л.С. Протасовым был совершен первый воздушный таран бомбардировщиком ПЕ-2.
 А еще были младший лейтенант Л. Бутелин, лейтенанты С. Гудимов, В. Лобода, П. Рябцев…
 А сколько неизвестных, не попавших в сводки?!
 А  сколько  было лейтенантов, влюбленных, мечтающих о свиданиях, но не переживших свой первый  боевой вылет?
               Именно 22 июня немецкие солдаты и офицеры уже поняли, что это не Париж и даже не Варшава.
               Автор сознательно не называет номера летных частей и не привязывает их к населенным пунктам. Эта история-художественный вымысел и в официальных сводках мы не встретим информации о разоружении аэродромов накануне войны. Но в мемуарах офицеров, в воспоминаниях солдат подобных фактов достаточно.
              Это 122 истребительно-авиационный полк, там оружие снимали по причине учений, назначенных на воскресенье при личном присутствии командующего округом Д.Г.Павлова. Это 127 истребительно-авиационный полк,  который  остался  не только без оружия, но и без топлива.  Это 16 бомбардировочный полк полностью уничтоженный к обеду 22 июня 1941 года, так что доподлинно неизвестно, по какой причине капитан Л. С. Протасов совершал воздушный таран пикирующим бомбардировщиком: после того как расстрелял весь боезапас, или может от безнадеги, потому что не имел ни пушек, ни боезапаса.
 Зато по воспоминаниям А.А. Короля- генерал лейтенанта (тогда младшего лейтенанта),Дмитрий Кокорев из 124 истребительно-авиационного полка в четыре часа утра таранил немецкий ме-110 безоружный…
               10 июня 2010 г. журналист Николай Качук в  газете  "Советская Белоруссия" писал:
               «Когда я впервые в 2001 году узнал об этом из интервью с бывшим лётчиком 122-го полка, Героем Советского Союза генерал-лейтенантом Долгушиным, то, честно говоря, не очень поверил сказанному. Но в записках Нины Павловны Копец меня буквально обжигают слова, сказанные ей лётчиком-инспектором майором Ф. Олейниковым, давним другом и помощником её мужа: “В самый канун войны из Москвы пришёл приказ подготовить самолёты к какому-то парадному смотру, то есть снять временно вооружение, и поэтому в момент фашистского нападения они оказались разоружёнными. Возможно, это одна из причин гибели Ивана”. Что за дьявольский сценарий разыгрывался в ВВС накануне войны и кто им дирижировал из Москвы?..»
                Всем известно, что командующий ВВС Западного Особого Военного Округа генерал И. И. Копец застрелился в своем кабинете 23 июня 1941 года. Что послужило причиной, указанный журналистом факт, или начинавшее тогда раскручиваться дело авиаторов, поглотившее к тому времени начальника Главного Управления ВВС РККА  П. В. Рычагова, генерала Я. В. Смушкевича и других мы уже вряд ли узнаем.
               Цель рассказа не расследование и не обвинение. Хотелось в очередной раз показать какой ценой досталась советскому народу победа. Хотелось в очередной раз почтить память безвестных героев.
               Это были, в основном, молодые двадцатилетние ребята, здоровые, сильные,  у которых впереди была вся жизнь, , но они предпочли умереть, во имя жизни других. И когда сейчас смотришь на молодых и здоровых с надписями “Можем повторить”, хочется спросить: “Повторить что?” Разрушить снова полстраны, положить в землю лучших ее людей-генофонд нации?  Этот, который “может повторить”-он на таран, или с последней гранатой под танк не пойдет, а пойдет такой вот лейтенант, который ничего повторять не хочет, который чистый, открытый, но который стержень внутри имеет…