Блондинка с серо-голубыми глазами

       Почему мужикам нравятся красивые, но часто капризные и даже чуть стервозные девушки? Почему нас тянет к «не нашим» женщинам? Вы знаете? Я – нет. Но, похоже, это какой-то закон, «Закон неправильного влечения», и он действует на меня, так же, как и на достаточно большое количество других мужчин. Разумного объяснения этому нет. Наверное, мы дефектные.

       Вокруг много милых, красивых, ухоженных барышень, тысячи хорошеньких мам и прекрасных хозяек, полным-полно улыбчивых, позитивных и заботливых женщин, готовых составить завидную партию любому холостяку… Но это для нормальных мужчин. Для остальных в действие вступает этот закон, и нас неумолимо тянет совершенно к другим персонам противоположного пола. Парадокс!

       Наверное, психологи знают ответ, я, похоже, просто смирился и принимаю это как данность, как закон всемирного тяготения. Волею судеб, оказавшись в статусе неженатого человека более пяти лет назад, я ощутил за это время все плюсы и минусы холостячества. У меня было несколько попыток устроить свою личную жизнь, но безрезультатно. Наверное, в моём возрасте это не так просто. Я к этому стараюсь относиться философски и радуюсь каждому дню, подаренному мне кем-то свыше.

       С Мариной мы познакомились на променаде сочинского пляжа. Это было три года назад в сказочном сентябре, когда солнце уже милостиво к людям, а море ещё божественно тёплое. Она шла навстречу в шляпе и лёгком сарафане с пляжной сумкой через плечо. Улыбка… Стильные очки… Она не просто шла. Она шла так, что все дамы чуть менялись в лице и завистливо смотрели ей вслед, а мужчины прекращали разговоры и застывали. Рядом на песке пляжа обернулись несколько загорелых подтянутых красавцев.

       «Наверное, так ходила принцесса Диана в окружении свиты», – подумал я. Нельзя сказать, что у незнакомой блондинки была идеальная фигура, но она обладала гибким телом и удивительно притягательными и приятными формами. Самое главное, держалась она как знаменитая актриса, абсолютно уверенная в собственном совершенстве. Я думаю, именно это и завораживало окружающих.

       В тот момент, когда я её увидел, я покупал мороженое. «Дайте, пожалуйста, два рожка», – неожиданно для себя самого попросил я продавщицу. И пока ещё не зная, что буду дальше делать, я направился прямо навстречу принцессе. В последнее время я мало чего боялся, и вообще терять мне было нечего. «Очень красивые губы… Наверное, лет на десять моложе меня», – отметил я, подходя ближе.

       «Если ей нравятся нахалы, то, может, всё и сработает», – с этой мыслью я перегородил ей дорогу, снял тёмные очки и произнёс: «Здравствуйте, незнакомка. Я готов к вечеру достать вам Луну с неба, а сейчас могу просто угостить мороженым». Затем я назвал своё имя и улыбнулся.

       Ей нравились нахалы. Она тоже сняла очки, за которыми прятались очень красивые серо-голубые глаза. Взгляд был спокойный и чуть насмешливый. Я не обладал привлекательной фигурой и внешностью, но держался очень уверенно. «А вы знаете, мне нравится ваше предложение. У меня ещё никогда не было собственной Луны. Пойдёмте, у меня есть четверть часа, и вы расскажете мне, где я буду её хранить», – она сказала это повелительно и чуть кокетливо. И мы пошли рядом, наслаждаясь милой болтовнёй и холодным мороженым, под завистливые взгляды загорелых, но не очень уверенных в себе парней.

       Затем было всё, от цветов, первого поцелуя, совместных ночей и поездок в отпуск, до размолвок, разрывов, повторных воссоединений и плача в жилетку… Жизнь неожиданно открыла передо мной новую страницу, полную ярких красок и потрясающих эмоций.

       Маринка была творческой личностью. Работала в очень известном рекламном агентстве и была на хорошем счету. Писала статьи и обзоры, вела собственный блог, имела тысячи подписчиков, среди которых была добрая сотня преданных поклонников. Их комментарии в её постах заставляли меня предполагать, что их связывали не только профессиональные отношения. Сначала я не знал, как к этому относиться. Но потом, по прошествии времени, я постарался принять её такую, какая она есть.

       Со временем я понял, что мы абсолютно непохожи, что у нас разные точки зрения по большинству вопросов, начиная от политики и религии, и заканчивая взглядами на отношения к детям и родителям, и на семейные ценности. Я видел, что это «не моя» женщина, и что я никогда не построю с ней общий дом. Но я ничего не мог с собой поделать. На меня действовал этот странный закон.

       Я сам не сочинский, тогда работал по трёхлетнему контракту и снимал квартиру, маленькую, но очень уютную, с видом на море. Дочь была взрослой и жила в столице, иногда навещала меня. Друзья так же частенько приезжали на несколько дней покупаться и располагались на гостевом диване, благо кухня-гостиная была более-менее приличных размеров. В такие дни моя квартирка наполнялась теплотой сердец близких мне людей. Мы пили вино и пели песни. Было хорошо.

       Не скрывая от друзей своего знакомства, я понимал, что все они были «нормальные» и, ближе познакомившись с Мариной, видели мою судьбу по-своему. Они вежливо, но достаточно холодно оценивали наши перспективы. Видимо, и у дочери была своя точка зрения, но она была хорошо воспитана, желала мне добра и соблюдала нейтралитет.

       Наши с Мариной отношения напоминали движение морей и океанов, подверженное приливам и отливам. Во время «ухода воды» наши чувства, как рыбацкие лодки, лежали без движения на обмелевшем берегу. Полуденное солнце сушило их борта, они покрывались трещинами, а вечерний бриз выветривал со старых досок краску… Затем проходило время, наступающая вода начинала шевелить деревянные корпуса, доски намокали, и трещины затягивались. Лодки постепенно выравнивались, всплывали и, сближаясь, снова начинали гармонично качаться на своих якорях в такт волнам…

       Когда в редкие периоды «потепления» Марина забегала ко мне в гости, она любила натягивать мою футболку на голое тело, облокачивалась на перила балкона, курила сигарету и долго смотрела на горизонт. Она рассказывала мне о своей работе, о проблемах, о сыне-подростке, о его первых отношениях с девочками, об её отце, который помогает сыну с уроками. Мне нравилось на неё смотреть.

       Иногда, что-то обсуждая, она спрашивала меня: «Как поступить?» Сначала я пытался давать советы, но она им не следовала, и со временем я перестал это делать, понимая, что не могу изменить её взглядов и её жизнь. Людей нельзя изменить. Их можно только принять такими, какие они есть. И я просто смотрел на то, как ветер шевелит её волосы, и мне это нравилось.

       Затем наступал «отлив», и всё менялось. Она становилась капризной и несдержанной, взгляд казался злым и холодным. В такие моменты она обращалась ко мне по фамилии. Это случалось не только дома, бывало, она закатывала мне небольшие скандалы и в совместных поездках.

       Помню, это было в какой-то южной стране, где мы были на отдыхе. «Отлив» наступил не вовремя, мы отправились пешком смотреть какой-то приморский городишко. Дорога оказалась длиннее, чем я предполагал. Мы шагали по раскалённому асфальту. Не было такси, не было автобуса, не было воды и зонтика от солнца. Я, пытаясь успокоить свою спутницу, обещал, что за поворотом откроется долгожданный городок.

       Когда этого не случилось, шагавшая рядом со мной женщина стала совершенно чужой. Она была вне себя, посмотрела на меня, как на ничтожество, молча перешла на другую сторону дороги, отвернулась, и стала ждать автобус. Я просто физически чувствовал волны ненависти, обращённые ко мне. Я был тоже не железный и подумал: «Так, всё! Это в последний раз!» Пришёл автобус. Мы молча стояли рядом, повернувшись каждый в свою сторону, и смотрели на проплывающие за окном пейзажи. До вечера не разговаривали, потом как-то понемногу общались. К счастью, тогда поездка подошла к концу, и наши пути в который раз разошлись.

       Читая её посты в социальных сетях, я нередко обнаруживал её в других городах и странах. Очевидно, она отправлялась туда не в одиночку. У неё было много поклонников, был даже один колоритный итальянец. Но она почему-то всегда возвращалась ко мне. И жизнь опять добавляла яркий мазок краски в мои рабочие будни.

       Марина всегда была немного странная. «Почему ты со мною тогда познакомилась?» – как-то спросил я: «Потому, что я был креативен и уверен в себе?» «Нет... Потому, что ты снял очки», – неожиданно ответила она. Часто она была непредсказуема и могла, шагая и болтая со мной о каких-то пустяках, вдруг внезапно замолчать, остановиться и, неожиданно притянув меня за ворот, страстно поцеловать прямо на глазах у изумлённых прохожих.

       Похоже, единственный, кто понимал наши непростые отношения, был Игорь, мой давний знакомый ещё по институту. Наверное, потому, что он - творческая личность. Игорь был отличным пианистом-импровизатором, приезжал в Сочи на лето и играл на рояле в баре санатория «Газпрома». Мы туда частенько заваливались с Маринкой в периоды «потеплений». Сидели за маленьким столиком, что-то ели, пили и слушали музыку Игоря. Играл он просто здорово. Иногда он вставал из-за рояля и уступал мне место.

       Я был не так хорош, но все отмечали, что мои минорные темы были очень чувственны, трогали людей «вкусными» гармониями и мелодизмом. Я посвящал своё творчество моей спутнице и видел, как восторженно смотрят на неё посетители бара. Окружённая вниманием, она чувствовала себя Мерилин Монро. А по сути, она ей и была. Без всяких натяжек. Я, шутя, называл её «румяным пончиком», её это обижало, и в отместку она придумывала мне прозвища, связанные с детёнышами крупных животных. Я, конечно, терпел.

       Как у многих творческих личностей, у Маринки были проблемы с выпивкой. Особенно в последнее время. Зная это, время от времени, она уходила в «завязку», ведя здоровый образ жизни, занимаясь спортом и правильно питаясь. Если наша «оттепель» приходилась на эти периоды, у нас было замечательное время. Мы посещали театры, ходили в кино и на выставки. Её набеги на мою холостяцкую квартиру были для меня настоящими подарками.

       Но потом наступали моменты, когда что-то наваливалось по работе или, может быть, случались вспышки на солнце, и она срывалась. Небольшие дозы горячительных напитков возвращали её к оптимизму, но, как это обычно бывает, она не могла остановиться. Следующим этапом возлияний был зажигательный энтузиазм, ей хотелось подвигов и праздника жизни. Завершалось всё обострённым чувством несправедливости, обидой на непонимающее начальство и в целом на жизнь.

       Она начинала названивать своим поклонникам с просьбой, спасти её и защитить. Меня грело то, что даже если мы были в «ледниковом периоде», я получал звонок один из первых. Бывало и так, что в ответ на её SOS я отправлял смс-ку: «Буду через 16 минут», но, когда приезжал, то видел её уходящую неровной походкой под ручку с другим мужчиной. Она пыталась улететь в другой город к друзьям, но её не пускали в аэропорт. Её забирали в милицию, но, к счастью, выручал отец.

       Я не знал, что с этим делать. Я пробовал быть жестоким и игнорировать её звонки, запрещал появляться в моей квартире. Пробовал пить с ней вместе и контролировать дозы, но она прятала недопитые бутылочки в потаённые места, и всё заканчивалось как обычно. Она позволяла себе появляться на работе в таком виде. Я думаю, её действительно ценили, потому что каждый раз «выпускали на поруки».

       К счастью, время всё лечит и всё утрясается. Наступил октябрь. Маринка вернулась к здоровому образу жизни, вела активную работу в соцсетях, обрастала новым слоем своих почитателей. Мой контракт подходил к концу, я улетал домой в провинцию, с сожалением понимая, что на этом наши отношения заканчиваются, и у меня начинается какой-то другой этап в жизни.

       Накануне, перед отлётом мы с Мариной и Игорем решили устроить небольшую прощальную вечеринку у него в баре. Набрав еды и имбирного чая, мы много болтали и веселились, вспоминая смешные моменты моего сочинского периода. Марина с увлечением рассказывала о своём новом большом PR-проекте, который затрагивал интересы многих игроков медиарынка. У неё, похоже, всё получалось, она только побаивалась, что может «получить по голове» от обиженных магнатов, связанных с рекламой.

       Вечер подходил к концу, звучал знаменитый «Маскарад» Джорджа Бенсона. Мы танцевали, я с грустью смотрел в её глаза и не мог понять: сейчас они серые или голубые? Она расставалась со мной спокойно, похоже, её волновало только то обстоятельство, что я слишком легко её отпускаю. Я оставляю её вершить судьбы поклонников в Сочи и делаю это, не обливаясь горючими слезами?! Это были эмоции настоящей Мерилин Монро.

       Наступила очередь Игоря сесть за рояль, он заиграл французскую мелодию «Опавшие листья». К нашему столику подошёл длинноволосый высокий шатен в белом пиджаке и спросил у меня разрешения потанцевать с моей дамой. «Мерилин» гордо встала и, свысока посмотрев на меня, улыбнувшись, сказала шатену, что сама принимает важные решения. Они ушли танцевать. Я посмотрел на Игоря, он приподнял брови и улыбнулся мне из-за рояля, разводя плечами.

       После танца шатен увёл Марину к своему столику, где сидела ещё одна пара, я увидел её озорной взгляд, обращённый на меня. В её руке появился бокал вина. Время было позднее, я расплатился, и мне пора было двигаться собирать вещи к утреннему рейсу. Я встал и повернулся к столу шатена. Марина поставила бокал и подошла ко мне. «Слушай, я всё понимаю. Мне надо задержаться, прости. Это москвичи с первого канала, я должна договориться о встрече завтра у нас в офисе».

       Я взял её лицо в свои ладони и поцеловал. «Ты знаешь, я беспокоюсь за тебя», – сказал я, бросив взгляд на бокал с вином. «Я взрослая девочка, справлюсь», – она посмотрела мне в глаза, потом отвела взгляд и добавила: «Ну, иди уже… Так легче». Марина резко повернулась и пошла. "Вот и всё...", - я понял, что, возможно, не увижу её больше никогда.

       Попрощавшись с Игорем, которому оставалось играть ещё час, попросив его последить за своей спутницей, я ушёл. Я не так планировал наше расставание…

       Придя домой, налил себе большую рюмку коньяку, поставил на подоконник. Подумал: «Сначала соберу вещи». Сердце было не на месте. Через час позвонил Игорю. На другом конце провода слышалась громкая музыка. «Я уже закончил, но Маринка с гостями в самом разгаре», – с тревогой прокричал Игорь: «Ладно, сейчас попробую увести её домой. Перезвоню», – и повесил трубку. Через десять минут, перекрикивая музыку, он сообщил: «Не получается её забрать. Ну, ты понимаешь… И тебя она видеть не хочет…  Ладно, не переживай, я договорился с москвичами, они заберут её на такси. У них гостиница рядом с её домом. Всё будет нормально. Долетишь – позвони».

       Я посмотрел на большой чемодан и собранную сумку. Был второй час ночи, машину я заказал на 5:30, у меня был ранний рейс. Поставив будильник на 5:00, я вышел на балкон и набрал знакомый номер. Глядя на тёмное море и лунную дорожку, долго слушал длинные гудки… Вернулся в комнату, выпил налитую рюмку и лёг на кровать. По потолку пробегали жёлто-белые пятна от фар проезжающих рядом машин. Мне не хотелось спать, прошло больше часа, мысли лезли в голову, и алкоголь не помогал. Я посмотрел на початую бутылку, стоящую на подоконнике, и отвёл взгляд. Как ни странно, коньяку мне не хотелось.

       Звонок раздался в 3:10. Это был Игорь. Он долго молчал… У меня всё опустилось, пересохло горло, я молча ждал. «Сейчас мне звонили из полиции…», – повисла грозовая тишина. «Сбили женщину… Час назад… На выходе из нашего бара… Блондинку…», – последнее слово он добавил еле слышно. Я молчал, я был в оцепенении. «Ты меня слышишь?» – почти крикнул Игорь. «Да», – тихо ответил я. «Тело увезли в морг… Водитель скрылся… Меня сейчас вызывают на место. Вызывают всю смену. Я перезвоню», – в трубке раздались гудки.

       Я молча сел на кровать. "Тело увезли в морг..." - эта фраза постоянно крутилась и крутилась у меня в голове. Руки были ватными, я положил локти на колени и опустил лицо в свои ладони. Я сидел так минут двадцать, потом поднялся, медленно подошёл к подоконнику, взял недопитую бутылку. Постоял немного, подошёл к раковине и вылил всё содержимое. У меня был стресс, я просто не мог пить в таком состоянии.

       Стоя на балконе, я ждал звонка и представлял похоронную процессию, море людей, худые трясущиеся плечи Маринкиного сына и сгорбленную спину её отца. Представил себя, произносящего какие-то слова. «Она что-то говорила про угрозы от магнатов рынка рекламы», – подумал я: «Может, это не случайность?» Потом я представил, как она, распрощавшись с москвичами, допив вино, нетвёрдым шагом направляется к выходу, шатаясь, выходит на проезжую часть и поднимает руку. Свет фар…, визг тормозов..., удар...

       Я в тысячный раз задал себе вопрос: почему я не остался? И не мог найти ответа. «Надо сдать билет»,–подумал я, но сил копаться в телефоне не было. Я просто стоял и смотрел на море…

       Игорь позвонил в 3:55. «Это не она! Это не она!» – сразу громко крикнул он в трубку: «Это какая-то женщина шестидесяти трёх лет!» – выпалил он. Я медленно опустился на приступок балконной двери. Я сидел так пять минут и чувствовал, как кровь возвращается в тело. Пришла мысль: «Где-то был коньяк», – я встал и тупо посмотрел на раковину в кухне. Потом собрался и выбежал из квартиры. Маринкин дом был в шести кварталах, я бежал и останавливался, у меня не хватало дыхания. Забежав на этаж, я, наверное, тридцать раз нажал кнопку звонка.

       Прошла вечность, затем послышались шаги, дверь открыл не совсем трезвый и сонный шатен. Брюки его были полурасстегнуты, мятая рубашка вылезала из штанов. Он ничего не понимал, когда я пронёсся мимо него в спальню. Марина лежала строго по диагонали кровати в позе факелоносца в своём сером платье и одной туфле. Я заглянул в комнату сына – там никого не было. Я подошёл к кровати, присел на край, снял туфлю и накрыл спящую женщину покрывалом. Затем вернулся в коридор к ничего не понимающему шатену, неожиданно подошёл к нему и по-братски обнял. Он был, видно, просто потрясён и молчал. Я пожелал ему спокойной ночи и вышел в подъезд.

       Через два часа, опустошив два полных стакана виски в аэропортовском баре, я «трупом» проспал всю дорогу в кресле возле иллюминатора. Затем проспал ещё двенадцать часов в своей пустой городской квартире. Потом я несколько дней думал, чем я могу помочь женщине в двух тысячах километров от меня. Не придумав ничего лучшего, я написал этот рассказ и отправил ей. Если вы сейчас читаете эти строчки, значит, она решилась его опубликовать.

       А ещё это означает, что у блондинки с серо-голубыми глазами сейчас, скорее всего, всё хорошо…

Дамир Постоев
Июнь 2019