Ссылка на Кавказ Глава пятнадцатая

         Тридцатое июня 2017 года

   Кто из вас когда - либо поднимался на высочайшую гору Кавказских Минеральных Вод Бештау, взметнувшуюся своими пятью вершинами в самое небо?

   Если кому-то так крупно повезло, он поймёт чувства избалованной цивилизацией москвички, во все времена предпочитающий современный транспорт для доставки, в интересующие её, отдалённые и труднодоступные точки.

   Однако, на гору Бештау ведут только протоптанные романтичными и упрямыми туристами тропы, а не цивильная асфальтированная кольцевая дорога, какая, к примеру, имеет место быть на Машуке. Нет здесь и, давно освоенной курортниками, привычной для горы Машук, канатной дороги. Вертолёты для избалованной публики тоже не курсируют. Так что, кроме собственных ножек, на главную вершину, именуемую Большой Тау, ничем любопытствующих доставить невозможно. Высота же горы составляет почти полторы тысячи метров над уровнем моря. Точнее -  тысячу четыреста. Но, как говорится, охота пуще неволи. И очень ранним утром, если три часа ночи можно так назвать, мы в соответствующей экипировке и с рюкзаками за спиной, вышли из дома навстречу приключениям и, как мне пообещали, непередаваемой словами, красоте.

   Было ещё темно, прохладно и сыро от только что выпавшей утренней росы. Володя сказал, что машиной доберёмся до гостиницы "Орлиные скалы", что со стороны города Лермонтов, и оттуда отправимся на приступ вершины. Большинство туристов предпочитают преодолевать всё расстояние пешком, начиная от подошвы горы и до самой высокой точки подъёма, однако, надо полагать, в угоду столичной гостье, ребята выбрали наиболее короткий и лёгкий вариант горного маршрута.

   Серый рассвет, резкий воздух и пешая натоптанная дорога через лес особой радости не вызывали, но бодрили и облегчали движение вверх. Саша с Володей шли впереди, я следом, а Влада мужественно замыкала цепочку. Время от времени Володя подавал мне руку, помогая преодолеть наиболее сложные и неудобные участки пути. Попадалось то упавшее поперёк дороги сухое дерево, то глубокая промоина или рытвина. Саша уверенно прокладывал маршрут, а Влада терпеливо и привычно обходилась без чьей-либо помощи. Такая она во всём. Спокойная, выдержанная и очень самостоятельная. Не привыкшая зря суетиться. Знает чего в жизни хочет, умеет выбирать дорогу и действовать по собственному замыслу, не теряя дружбы с совестью. Отсюда внутренний покой и ровное настроение.

   Постепенно тропа становилась всё круче. У подножия Бештау и по её склонам вначале росли лиственные деревья вполне привычным образом, участки леса перемежались с полянами. А потом стало попадаться множество стволов, росших от корня полого и как бы наискосок. Мы прислонялись к ним спиной и таким образом, полулёжа, отдыхали. Мой рюкзак давно и прочно перекочевал к Володе, но всё-равно идти в гору оказалось не так просто, как могло представляться со стороны. Неопытному туристу тяжело было передвигаться споро, не отставая  и всё труднее становилось сохранить равномерное дыхание. Мышцы ног страшно напрягались, а дыхание начинало сбиваться.

   Володя, тем не менее, между делом старался посвятить меня во всё многообразие местной природы и удивительных исторических фактов, походя знакомил с древними мифами и романтичными грустными легендами. Влада временами неторопливо и к месту вставляла любимые фразы экскурсоводов.

   - Представляешь, в составе природной флоры Бештау насчитывается более тысячи видов растений, в том числе тридцать четыре кавказских эндемика, которые растут  только на склонах горы, которую мы в настоящее время гордо пытаемся покорить, и нигде более. Ряд широколиственных участков с вековыми дубами, буками и ясенями отнесен к лесным памятникам России.

   - Дубы и ясени и в самом деле отменные, - не стала оспаривать я достоверность её познаний. - А вот что у вас происходит с берёзами?  В подмосковном лесу они прямые, высокие, стройные, здесь же какие-то горбатые, будто их неведомая сила макушками к земле пригнула.

- Да мы и сами удивляемся такому редкостному явлению. На высоте примерно тысячи ста метров вековой лиственный лес переходит в необычное для предгорий Кавказа берёзово-рябиновое криволесье, зато у вершины горы оно сменяется поистине роскошной субальпийской луговой растительностью, - миролюбиво и с некоторой долей озабоченности ответил за мою сестру Володя. Сказал так, будто часть вины за криво росшие деревья, косвенно лежала и на нём.

   С тем же чувством причастности и вины, искренней озабоченностью местного жителя, любящего свой край, поведал ещё об одной проблеме - глубокой производственной травме самой горы Бештау. Оказывается, внутри Бештау вся полая, пронизанная  промышленными ходами и шахтами - здесь в послевоенное время для нужд атомной промышленности добывали и обогащали уран.

   Хорошо заметная тропа вывела нас вначале к субальпийскому лугу, украшенному вперемежку броскими, яркими и нежными пастельными цветами, затем на седловину между двумя вершинами - Малым и Большим Тау.

   - Мы с друзьями здесь не раз ночевали. Приходили с палатками и спальными мешками, чтобы встречать рассвет, - не смог удержаться от желания поделиться пережитым Володя. - Посмотрите какая грандиозная панорама открывается с этого удивительного места!

   Гора Машук, куда мы поднимались напрямик по канатной дороге и кольцевой десятикилометровой дорогой на велосипедах, смотрелась с седловины двух вершин Тау, совсем небольшим холмом, а город Пятигорск виделся крохотным населённым пунктом с зеркальным озерцом, походившем на небольшой пруд. Зато простор был неохватным и уходил по кругу далеко за привычную линию горизонта, по всей южной линии которого сияла розовато-серебристая цепь Кавказского хребта, увенчанная  двуглавым красавцем Эльбрусом. 

И я с радостным осознанием в чей конкретно адрес направлялись, ничем не прикрытые восторженные чувства, с особой остротой, поддерживаемой избыточным вбросом адреналина в разгорячённую кровь, вначале старалась скрыть ответные, но всё больше и явственней для себя, буквально таяла от блаженства, а затем, без стыда и зазрения совести, откровенно нырнула в него с головой. Как же это здорово, когда всё мужское внимание, одобрение и симпатии направлены единственно на тебя! Как славно купаться в тепле щедро излучаемых человеческих эмоций, и зримо хорошеть от ласково произносимых задушевных слов и восторженных взглядов сияющих мужских глаз. А все Володины слова мне казались нежными и задушевными. Может оттого, что в них отражалась неодолимая страсть к завоеванию. Завоеванию именно меня - незрелой, обиженной и разочарованной в первом чувстве девчонки. Чему не сразу поверилось и в чём теперь уже не было никаких сомнений.

   До чего же волнительно и прекрасно, когда тебя открыто, настойчиво и бескомпромиссно завоёвывают! При этом вокруг царит поистине диковинная красота. Вершины гор высвечиваются розовеющими лучами восходящего солнца. В глубоких ложбинах слоится сырой, почти осенний туман. А высоко над головами, парят и плавают, слегка покачиваясь на невидимых воздушных потоках, крупные и мощные птицы - горные орлы.

   С седловины одна тропа вела влево, на Малый Тау, а другая вправо, к Большому Тау - самой высокой точке, покоряемой нами горы. Мы направились к вершине. Этот сравнительно небольшой по расстоянию, вполне просматриваемый участок каменистой тропы, оказался самым сложным и труднодоступным. Обломки скал, превратившиеся в неправильной формы камни, скользили под ногами, тем самым укорачивая шаг, увеличивая напряжение тела и непроизвольно удлинняя наш путь.

   Чем выше мы восходили, тем всё большее количество туристов, нагруженных рюкзаками и, как муравьи, карабкавшихся на знаменитую гору, открывалось внимательному взгляду. Добровольцы шли небольшими группами, парами, в одиночку, а порой целой длинной цепочкой, с извивающимися книзу звеньями. Коллективные походы здесь явно имели признание и успех. И только опытному скалолазу подобная стезя была не страшна. Потому что ноги скользили, камни, точнее мелкие обломки горной породы, вместе с путешественниками всякий раз съезжали вниз по насыпи, утаскивая храбреца за собой, и помощь собрата была, как нельзя, кстати.

   Дышать становилось всё трудней. Сказывались нагрузка и недостаток кислорода в разреженном на высоте воздухе. Поэтому я благоразумно экономила силы. Упорно шла и фотографировала камни, скалы, осыпи, с дотошностью, не раздражавшей разве что такого же ценителя фотоискусства. Володя, ловко и вовремя подавая мне руку для поддержки, успевал  подсказывать, куда лучше ступить в очередной раз и попутно умудрялся, тонко иронизируя, делиться научными сведениями из области геологии, ботаники и истории, а порой чистой воды околонаучными гипотезами и собственными фантазиями. Мне всё казалось чрезвычайно необычным и захватывающе интересным.

   Кое-какую информацию я пыталась отложить в памяти хотя бы потому, что поражали слух и вызывали отклик, не набившие оскомину звучные названия. "Орлиные скалы", "Второ-Афонский монастырь", "Храм Солнца", "Монастырское озеро"... Современность, созвучная девятнадцатому веку и во многом близкая моей, тщательно скрываемой,  внутренней сути.

   В своё время обратила внимание и на то, что отовсюду: из ближайших городов, с автодорог и  степной округи, главная гора Пятигорья, несколько меняясь по форме, всегда выглядела трёхглавой. Оказалось, от её главного, самого высокого островерхого конуса расходились семь отрогов, разделённых глубокими балками. На их гребнях высились зубцы "Малого Бештау", "Козьих скал", "Двух Братьев" и "Лохматой", образующих вместе с Большим Тау пять наиболее высоких вершин.

   "Ещё немного, ещё чуть-чуть"... Вскоре мы взобрались на самую макушку горы Бештау, странным и непостижимым образом продуваемую всеми ветрами. На высшей точке находилось какое-то сооружение, окружённое металлическим забором. Поэтому приходилось ходить вокруг него и, постепенно меняя дислокацию, несколько видоизменять почти круговой обзор.

   Никогда не видела ничего подобного! С почти полуторакилометровой высоты открывалась обширная и поистине захватывающая панорама гор-лакколитов, лесов, полей, дорог, курортных городов, небольших населённых пунктов и Предгорий, восходящих к Главному Кавказскому Хребту волнистыми, сочно-зелёными линиями. В далёкой, лёгкой дымке терялся горизонт. И даже гордые орлы  парили, немного в стороне, но на одном уровне с нами.

   Победа было столь очевидной, что я взвизгнула от восторга и, распахнув руки, попыталась обнять весь мир. Володя прочувствовал моё настроение и, подхватив на руки, весело закружил на месте. На нас ласково и одобрительно смотрело  своим голубым, чистым оком бездонное, ясное небо. Меня трепетно и крепко прижимал к себе Володя, быстро и незаметно ставший родным. А я, впервые в жизни, почувствовала себя реально нужной молодому человеку - уверенной в себе и, по-настоящему, защищённой.

                КОНЕЦ