Надо же...

      Эпизод, о котором хочу рассказать произошел в Гвинейском за-
ливе, в самом конце шестидесятых. Наш ТР "Бора" занимался постав-
кой мороженой рыбопродукции на экспорт, в ряд недавно получивших
независимость африканских государств. Настроение у команды было
ниже среднего и на это были весомые причины, одну из них я, пожа-
луй, оглашу. Наше судно, германской постройки, было головным в
серии "ветров", но в отличии от остальных "штормов" и "ураганов"
не имело в каютах кондиционеров и именно его, несущего холод толь-
ко в трюмах, направили в экваториальную жару. Судну предстояла ра-
боты минимум на месяц. Дело в том, что эти страны не имели холо-
дильников, способных принять большой груз и приходилось наши 2300
тонн выгружать мизерными дозами на крытые брезентом машины, увозя-
щие продукцию на местные базары...
     Рыба была отличной ( скумбрия, сабля, морской окунь ) и про
давалась очень дешево, но покупательная способность у населения
была крайне низкой и нередко, к вечеру можно было наблюдать обрат-
ный процесс: машины возвращались и подтаявшую, оставшуюся рыбу,
упакованную в гофрированную финскую тару опять возвращали в трюм.
       "Поторговав" несколько дней в одном порту, мы, обычно ночью
делали переход в другой порт, как правило столицу уже другого го-
сударства, и там, простояв несколько дней, шли дальше, по кромке
залива, затем возвращались...
       Бесконечные швартовки, разгрузочно-погрузочные работы, мел-
кие конфликты с аборигенами, так и наровящими что-нибудь стащить,
начиная от специально разломанных в трюме брикетов рыбы и заканчи-
вая бронзовыми заглушками в палубе, которые они лихо выкручивали
шершавыми пятками, выматывали до такой степени, что даже душные
каюты, спать в которых можно было только укутавшись влажной прос-
тыней, казались желанными...
       Единственной отдушиной были ночные переходы между портами,
когда исчезали все портовые запахи и можно было, полностью открыв
иллюминаторы, дышать свежим воздухом  и видеть хорошие сны...
В один из таких переходов, на вахте старпома, судно, без приказа с
рубки, вдруг заметно сбавило ход.Лопасти винта по-прежнему работа-
ли с заданной скоростью, образуя за кормой яркую кильватерную по-
лосу, присущую только тропическим морям, а вот скорость судна при
штилевой погоде упала на несколько узлов, что привело в недоумение
штурмана и рулевого матроса.
         Когда резво выпрыгнувшее из морской глади солнышко осве-
тило рубку, там уже находились озабоченные капитан и стармех, соб
равшиеся на судовой консилиум...
О намотке на винт речи не велось - не та картина...Судно недавно
вышло с сухого дока, значит и полипы еще не успели в достаточном
количестве "прописаться" на днище, чтобы ощутимо тормозить ход.
Оставалось только дать место фантазии, чем не преминул восполь-
зоваться рулевой, вставив свои "пять копеек":
  -  А может огромный осминог на ходу присосался?
Капитан и стармех так выразительно глянули на матроса, что ему
стало не по себе. Только старпом, эстонец, словно подыгрывая мне,
задумчиво отфутболил:
  - Хотел бы я на него смотреть...как на скорости двадцать узлов
   присосался...
       Барометр настроения катастрофически падал...Ничто так не
обескураживает как неизвестность. В таком состоянии отцы-командир
пребывали бы до конца перехода, если бы не боцман Саня. Его долго-
вязая фигура вполне логично, в столь ранний час, появилась на носу
судна. Через несколько часов мы должны были подойти к Лагосу,
крупнейшему порту Западной Африки. Предстояла ответственная швар-
товка и боцман еще раз решил убедиться что брашпиль на месте и
цепном ящике все смычки аккуратно уложены до жвако-галса. Я это
понял когда увидел его ныряющим в дверной проем форпика.С высоты
ходовой рубки все было отчетливо видно.
Вот он опять появился на палубе, огляделся по сторонам, немножко
приподняв голову, словно к чему-то принюхиваясь, затем поспешил
к фальшборту, перегнулся через планшир в районе подзора и замер
на добрый десяток секунд. Так иногда поступают молодые моряки,
впервые попавшие в обьятия сильного шторма. Но шторма не было,
был штиль, да и Саня, "трижды моряк" не мог позволить себе та-
кое бесчестие...
      Долго ломать голову не пришлось. Заняв вертикальное положе-
ние, боцман легким галопом направился к надстройке.Через минуту
его худощавое, непривычно изумленное лицо появилось в рубке.
Увидев капитана обрадовался еще больше и театрально взмахнув
руками каким-то ребячьим голосом произнес:
   - Там усы...на бульбе...
    Указав место пребывания "усов" боцман для наглядности про-
вел указательным и большим пальцем по своим усам,которые на
сей раз топорщились больше обычного.
 -  Какие усы? -  в унисон воскликнули капитан и
стармех, словно только и ждали появления боцмана.
 - Дохлого китенка поймали на нос...
Саня хотел опять приблизить руку к носу и что-то изобразить,
но рубка мгновенно опустела - все бросились на бак, воочию
увидеть необычное зрелище.
    Я, конечно, остался на руле и только наблюдал как моряки со
стажем перемещались с одного борта на другой, перегибались через
фальшборт и усиленно вглядывались в то, что боцман назвал "усами"      
        Только когда судно остановилось полностью и отработало
задним ходом, "усы" нехотя сползли с бульба. Ими, действительно,
оказался небольшой, согнутый пополам, разлагающийся кит. К этому
времени , разбуженая тишиной, проснулась вся остальная команда и
посыпались вопросы:"в чем дело?" почему стоим?". Конечно после этого надо было
высунуть голову в иллюминатор и оглядеться...
Больше "повезло" жильцам правого борта, которым и ушел незванный
визави. Такой тошнотворный запах вряд ли им придется еще обонять
в жизни. Об этом свидетельствовала и та скорость с которой задраи-
вались иллюминаторы...
        После этого курьезного случая экипаж словно подменили: все
начали больше улыбаться, шутить по всякому поводу. Вспоминая об
"усах", кто-то произнес: "надо же было такому случиться."
Фраза понравилась и мгновенно стала расхожей.Потом сократилась до
"надо же". Находясь в увольнении и наблюдая за бытом туземцев мы
уже не осуждали чужие нравы и обычаи, а только позитивно восклица-
ли:"Надо же!"
Надо же!

P.S.
Бора - холодный ветер, дующий с гор на равнину.
Бульб - выступающий ниже ватерлинии и движущийся под водой,
        впереди форштевня судна кусок железа, по форме
        напоминающий луковицу, которая помогает судну
        быстрее двигаться.