Соколы Тюжюмета

   Тюжюмет, что значит  разумный, который день наблюдал за парочкой шонкоров - алтайских соколов. Облюбовали они останец в метрах триста от зимовья, на север. Вели себя аккуратно, хотя по виду – хозяевами себя считали. Удивительная птица, говорят, это подвид балобана, который в свое время скрестился с кречетом. Потому и крупнее. Окраска у местных буроватая, под цвет гор, и такая же пестрая,  как  кружевной сарафан природы в весеннюю пору. Самец помельче самочки,  но дивный ухажер, позавидовать можно его любовным ухищрениям. Эти птицы моногамны и семья сформировалась в конце февраля,  когда лучи солнца прогрели вертикальные стенки камней, а естество потребовало продолжения рода.

   Как же этот чертенок ухаживал за своей пассией. Разовьет скорость, взмоет свечкой в небо и оттуда, сложив крылья,  стрелой вниз, как на охоте за дичью. Только на подлете раскинет перья в стороны, затормозит падение и зависнет перед самым носом любимицы. А то и вовсе кульбитом перевернется пред глазами и гасит движение всем телом, чтобы рядом в полете  пройтись. Струей воздуха хохолок на голове подруги пошевелит.

   Брачный танец разнообразил тем, что питание приносил,  чтобы привлечь вторую половину. Сидит дамочка на острой кромке каменного останца и, вроде, внимания не обращает. Так самец добудет на охоте пищу, подлетит,  обязательно со спины, с разворотом,  усядется поблизости и начинает движение перед избранницей. Распрямится, плечики развернет, хвост на отлете держит. Принимается  мелкими шажками приближаться, подойдет поближе, шейку вытянет и ну раскачиваться верхней половиной тела, головой поводит туда-сюда. Да так обворожит, такую картинку создаст, будто кусок мяса в его клюве живой, шевелится и на охоту зовет. Самочка нехотя повернется, приподнимется на лапках и закричит перед кормежкой, словно комус с китайскими колокольчиками одновременно зазвучали. Затем аккуратно перехватывает «деликатес», берет когтем и, отрывая меленькие кусочки, проглатывает. Все сразу не хватает, а показывает, что приятно ей  ухаживание. Тут уж самец  заприседает, закружит на месте. Чувствует - угодил.

   А то прямо во время полета, высоко в небе  брачное болеро творят. Искусство высшего пилотажа. Он подносит в клюве подарок – кусок мяса, и на большой скорости проваливаясь вниз и взмывая вверх, рядом парят. Здесь, высоко над землей она отрывает порции и глотает. Иногда  просто сидят на краю камня и вдруг срываются с места  вместе,  самец словно предчувствует стремления пары и безрассудно ныряет вслед за избранницей. Сцепятся когтями и ну кувыркаться в падении. Пролетят метров десять, раскинут крылья и расходятся веером в разные стороны. Чтобы тут же вновь устремиться навстречу.

   Вскоре птицы принялись гнездо готовить. Близко к человеку не расположились. Останец выбрали - выгодным камнем оказался. На самой макушке выемка образовалась и повернута открытым местом к солнцу. Противоположная сторона гранитной стенкой от северных ветров закрывала. По всем параметрам подходила для гнезда, лучшего места и не придумаешь. Даже с земли добраться – большая сложность, не всякий зверь рискнет такую высоту преодолеть по вертикальным и отвесным бокам этой удивительной скалки. Со спины прикрыто, а перед глазами – чисто, вся долина просматривается.

   В середине марта начали теребить пух, эту картину Тюжюмет подсматривал в жизни птиц при помощи старенького бинокля. Рвали перышки из тела безжалостно, укладывали в выемке на дно ниши и притаптывали своими мощными лапами. Вскоре самочка исчезла из вида, полеты прекратила.  Лишь   хозяин охотился. А ее видно над краем гнезда. Глаза широко открыты, горбатый клюв при наклонах головы выдавал волнение птицы. Она словно недоумевала, что делать с яйцами, но природа заставляла сидеть на них и греть телом, переворачивая.

   Постепенно все установилось и пришло в норму. Птицы начали подменять друг друга. Одна усаживалась в гнезде, другая отправлялась в полет на охоту. Отношение к высиживанию было разным, самец зависал телом над яйцами, широко расставив ноги. Затем медленно опускался и в течении всего времени нахождения над кладкой старался не шевелиться. Наверное, боялся что-нибудь повредить, потому не садился до конца, а так и держался на согнутых лапках, лишь слегка прикасаясь к белым в красную крапинку овалам, в которых зародилась жизнь.

   Мать вела себя смелее. Насытившись, подлетала и садилась на край, ждала, когда ей уступят место. Наконец, всем телом втискивалась в ложе гнезда, смело переворачивая когтистыми лапами яйца. Подпихивала их под себя и лишь после этого, как заправская женщина, приступала к процедуре ухаживания за собой. Правильно, должна оставаться желанной и привлекательной. Вдоволь потеребив перья, засыпала под теплыми лучами весеннего солнца. Если не было самца,  открывала время от времени глаза, чтобы следить за окружающей обстановкой.

   Даже кричать над гнездом шонкоры перестали, соблюдали тишину. В какой-то день апреля в гнезде произошли изменения. Мать уже не покидала кладки, и самец принес ей пищу как тогда, в брачный период. Через неделю среди бурой пестрой окраски соколихи стали просматриваться белые пушистые комочки, выглядывающие на мир сквозь жесткое оперение птицы. Да и ор при подлете самца к гнезду поднимался нешуточный. Несколько голодных ртов в полный соколиный клюв пытались доказать преимущество при кормлении чтобы оказаться первым среди собратьев по перу. Пока еще пуху, а не перу. Родители отрывали кусочки от тушки добытого в охоте зверька и маленькими порциями запихивали в раскрытые для кормления маленькие мясорубки, перемалывающие пищу безостановочно. Молодые организмы требовали для роста больше и  больше.

   Вскоре окрас птенцов начал меняться, и белый пух прикрывался перьями бурого цвета. Они еще не могли летать, но по гнезду передвигались довольно быстро. С появлением любого родителя начинали кричать, чувствуя момент кормления. Проглатывали пищу и затихали, словно прячась от возможной опасности, до прилета отца или матери. Тюжюмет знал о неистовстве соколов при защите собственного гнезда и тем более семейства. Один раз наблюдал, как в районе останца появился молодой ворон. Не смотря на молодость, он обладал огромным мощным клювом, который носил с гордостью и готовностью применить на практике. Ведь для чего-то он ему богом выдан. Для каких таких надобностей?

   Вот этот иссини черный разбойник, решил «присмотреться» к гнездовью. А если удастся, то и полакомиться мясом птенца. Он словно нехотя принялся кружить вокруг останца, с каждым кругом поднимался выше, пока не убедился, что взрослые птицы отсутствуют. Присел на соседний гребень и с любопытством принялся приглядываться к происходящему в гнезде. Птенцы почуяли исходящую от пришельца опасность и принялись прятаться. Куда можно скрыться на этом маленьком клочке каменистого выступа? И они усиленно пытались залезть друг под друга. Не видно опасности, значит, на какое-то время она отодвинута. Так считали эти пестрые комочки, не способные еще постоять за себя в жизни. Ворон по молодости не учел опасности, которая  может появиться со стороны. Продолжал наблюдать  за действиями маленьких птиц, которые столь тщетно пытались укрыться. Черный исполин в сравнении с этими желторотиками чувствовал свое природное превосходство в пищевой цепочке и кичился своим могуществом. Наслаждался безнаказанностью.

   Наконец решился, присел, чтобы оттолкнуться ногами к короткому перелету. И в этот момент получил страшный удар в тело. Конечно, он успел инстинктивно прижать голову, так как почуял приближение тени и опасности от подлетающей птицы. Но удар все ж таки пропустил. Потому и полетел не к гнезду, а в сторону, не понимая, как удобнее выбрать траекторию полета. Тут же получил второй удар мощного клюва уже от самки, да такой, что черные смоляные жесткие перья посыпались в разные стороны от места удара.  Тюжюмет долго и от души хохотал, наблюдая, как пара соколов гнала от родного гнезда нежеланного пришельца. Пока тот не забился в густые заросли, с трудом преодолев открытое расстояние. Долго еще над гнездом слышался жалобный крик птенцов и гордый гортанный клич взрослых птиц.

   В то утро пришло осознание того, что в гнезде произошли события, которые круто обошлись с семейством соколов. Над краем впадины появлялись головы птенцов и тут же прятались вниз. Прошло какое-то время, пока не стало понятно – родители исчезли. Что заставило их бросить детей? Вновь закружил ворон над останцем, почувствовал – в урочное время не прилетели взрослые птицы. Каких событий не увидел Тюжюмет? Он в бинокль смотрел на макушку скалки, и сердце сжималось от предвкушения неприятных событий. В голове одна за другой проносились картинки последних дней, память судорожно цепляла из череды событий то, что насторожило и остановило внимания, заслуживало отдельной оценки. Словно вспышки в глазах.  Остановился, обнял голову руками и затряс. Такое напряжение испытывал. И наконец, понял причину тревоги: три дня назад он видел молодых людей в камуфляжной форме не нашего образца. Явно привезенной из-за рубежа, окрас был своеобразный.  Представились они орнитологами, приехали изучать  птиц в регионе. Еще в тот момент сердце потревожила мысль: что за сетки высотой чуть ниже человеческого роста ставили они в долине. И кстати, попискивали мыши в ящиках, стоящих в кузове машины. Мощный внедорожник, способный подняться кажется туда, куда и лошади не заберутся. Не в этом ли причина?

   Пришло понимание того, что эти «биологи» - вовсе не ученые. А обыкновенные браконьеры, отлавливающие соколов для продажи за границу. Там их используют на ловчей охоте. Способ лова простой и эффективный: когда родители кормят птенцов, они вынуждены, чаще охотится. При внимательном осмотре местности можно определить, где более часто летают птицы. Ставь после этого сетки и приманивай мелкими грызунами. Попадет птица в сеть и через маленький промежуток времени оказывается в деревянном ящике. Все – лишилась свободы, а что вслед за этим и птенцы в гнездах гибнут, дела нет. Голодной смертью пропадут или вороньем склеваны будут. Только беда в том - род прерывается, все меньше птиц становится в горах, а по этой причине все больше заполняют пространство грызуны. Баланс в природе нарушается, а это к добру не приводит.

   Так рассуждал Тюжюмет, внимательно наблюдая за сужающимися кругами черного ворона. Наконец не выдержал, взял кусок сырого мяса, бросил в заплечный мешок. Выстрелом в воздух отпугнул ворона и положил руки на шершавую поверхность камня. Зацепился крепче за острую кромку, качнул тело и забросил правую ногу на выступ, подтянулся и оказался на уровне человеческого роста от земли. Внимательно осмотрел все карнизы, выбрал более надежный, и повторил действия. Вскоре был далеко от исходной точки на земле. Немного погодя понадобилась и веревка, волосяной аркан забрасывал на выступающие части камня, проверял прочность и надежность крепления, поднимался дальше. Выше и выше. Ближе к гнезду, где уже практически охрипшими голосами пытались в жизнь заявить о себе птенцы.

   Тюжюмет не знал, что его двигало вперед.  Оправдан ли тот риск, который он возложил на себя. Это природа и она предусматривает в своих закромах такие испытания для зверей. Ученые его еще проще называют – естественный отбор. Ну а как же род? Дед его всегда учил мудрому восприятию окружающего мира и готовности оказать помощь слабому. Тому, кто оказался как раз в такой ситуации – на грани жизни и смерти. Причем оказался не по своей воле. Воздастся тому, кто младшему и слабому руку подал. И юноша продолжал карабкаться выше к своему утверждению в природе. Как человека, как высшего существа.

   Солнце подкралось к вершинам гор. Что же он в сомнениях провел столько времени? Нужно раньше сделать шаг, погряз в раздумьях и упустил время. Подъем становился труднее и опаснее. Но тут уже заговорил характер. И человек полз, сливаясь со стеной впитываясь всем естеством в шершавый гранит. Вот и последний рывок: здравствуйте шонкоры. Сумел добраться ! Солнце, преломляясь лучами на перевале, освещала гнездо и четыре головки птенцов окрасились в красный цвет. «Вот он где – прекрасный мир. Раскрашен и расцвечен в высшую степень красоты и очарования жизни»,- Тюжюмет унял дрожь в руках, достал мясо и принялся кормить птенцов. Те уже и кричать не могли, так ослабли. Но почуяли запах пищи, зашевелились. Принялись поднимать головы, открывали клювы и при неосторожной подаче кусочков цеплялись за палец.

   Наконец мясо кончилось, птенцы насытились и лишь вяло сопротивлялись и сонно горланили, когда их брали рукой и опускали в мешок. Спуск удался легче, поскольку юноша использовал веревку. Цеплял ее за надежный выступ, опускался вниз и перетягивал один край вниз. На земле оказались уже по темну, триста метров до зимовья на трясущихся от усталости и непривычной нагрузки ногах, дошел все ж таки быстро. Бросил на дно большой корзины кусок овечьей шкуры, разместил птенцов и поставил плетеную емкость в теплое место. Лениво пожевал сушеного мяса, выпил горячего травяного чая и провалился в сон. Вот ведь пришлось поработать верхолазом, не по своей прихоти.

   Он любил просыпаться с восходом. Раньше встанешь – успеешь, все дела переделать и на отдых время останется. Потому просыпался тогда, когда луч теплым дыханием  касался щеки. В этом прикосновении чудилась ласковая рука матушки, провожающая на каждый день пожеланием удачи. После этого  легче делать первый шаг по планете. Заставляет прикасаться к природе всем естеством  и радоваться жизни. дарить окружающим свою любовь и просто хорошее расположение.

   В это утро все складывалось не так. Сон прогнали гортанные крики, требующие пищи. Тюжюмет  по-первости испугался – где он и что сделал не так? Чем виноват, что заслужил такого пробуждения? Но вскоре понял, как-никак стал многодетным «отцом», а это требует ответственного отношения. Он спешно нарезал мелкими кусочками мясо, принялся кормить птенцов. Те ожили после вчерашних приключений и раскрывали рот, кричали, старались первыми схватить мясо. Клювы, еще не обточенные временем, были уже остры. К тому же, довольно крепкими. Цеплялись за пальцы жестко и отпускали только после того, как тело их отрывали от поверхности. Вскоре насытились и, прижавшись, друг к другу замерли, словно вдруг осознали потерю родителей. Но впрочем,… было бы сытно и тепло.

   В короткие передышки между своими делами, Тюжюмет возвращался и возвращался к кормлению птенцов. Через полторы недели они подтянулись, покрылись перьями, приобретя свой естественный окрас. И смело запрыгивали на край корзины, разглядывая, что там за «гнездом». Юноша знал, что в соколах присутствует природное чутье к полетам и охоте. Родители по истечении месяца выпихивают их из родного дома, чтобы те не питали иллюзий в отношении жилища.  И начинали самостоятельную жизнь. А здесь уже по зимовью из корзины короткими прыжками и перелетами осваивать окружающее пространство начали. Пора учить охоте – главному в жизни алтайского сокола.

   Птенцы вынесены на улицу и расположились на траве. Юноша прицепил к веревке мышь и потянул за конец. Птенцы бестолково уставились на «приманку», никак не могли понять: что от них требуется.  Наконец первый неуклюже раскинул крылья в стороны, подпрыгнул вслед движения веревки и мыши и наконец, крепким клювом вцепился в добычу. С каким-то ожесточением принялся теребить и рвать кусочки мяса от наживки. К нему тут же присоединились братья и сестры, устроив веселую свалку с криком и кучей малой. Так день за днем, пока в одно яркое солнечное утро не обратив внимания на «игрушку» встали вдруг на крыло и начали набирать высоту. Через несколько минут соколы исчезли из поля зрения.

   На душе стало тоскливо и холодно. А что он собственно хотел, просто пришло время приступить к тому, для чего птиц природа предназначала и они ушли в свой привычный мир. Спасибо человеку за заботу. Но, прости, пора! И птицы растворились в синеве неба.

   Ближе к осени Тюжюмет оказался в соседней долине, большой и длинной котловине, уходящей далеко на восток.  Передвигался на лошади, занят был мыслями. Вдруг какая-то птица из поднебесья, от солнца сорвалась прямо в лицо. Без намерения свернуть с пути. Молодой человек даже отклонился. Только сокол заложил крутой вираж, перевернулся в полете вокруг оси, взмыл свечкой вверх к голубой лазури и оттуда упал, притормозил, сел на плечо. Тут же второй, с не меньшим изяществом водрузился на другом плече, а третий умостился на голове. Четвертый, опоздал, не нашел себе места и кружил вокруг лошади и человека.

   Соколы Тюжюмета! Помнят!!