Глава 3. Часть I. Водянистая чума

66 часов до решения загадки Геры.

Игорь отрыл глаза.

 Но они ему не помогли. Он смотрел будто сквозь призму. Свет, оглушаемый тенями со всех сторон, рассыпался на части. Игорь, не закрывая глаз, попытался вспомнить, сколько стопок коньяка выпил. И, к своему удивлению, понял, что не пьёт. На алкоголь и прочие радости девятнадцатого столетия, денег в кармане не ощущалось.

Свет постепенно сходился к двум точкам. Точки эти неподвижно мерцали в ужасах постпопохмельного состояния.

- Уйди, нечисть. - взвыл он.

Но нечисть осталась. Её лоб искривился в недовольных складках морщин. Куски света преломлялись и вновь убегали. И в этом сумасшедшем бегстве, Игорь различил контуры женского лица. Его ударило током, и Игорь пришёл в сознание, относительно изменённое, но стабильное сознание.

«Тот человек в пальто». Он убил Игоря. Игорь бы поклялся чем угодно утверждая, что выпил напиток из рук ожившей смерти. Но нет. Молодой врач жив.
 
- Нечисть?

И после, Игорь ощутил каждый миллиграмм от веса собрания литературных сочинений, чей вес пришёлся прямо на живот. Дама поспешно удалилась, недовольно фыркнув, под стать отцу.

- Гера ждёт внизу.

Игорь воскрес. И при всех стараниях Геры привезти Игоря в Никольское в целостности разума, Игорь предпочёл бы не умереть, а сдохнуть. Или кого-нибудь убить.

Хлопок двери в ушах его раздался троекратным эхом. Книги упали с кровати вместе с Игорем. Тот обнаружил на себе халат и пополз к двери. Он бы мог описать всю красоту Никольской усадьбы, если бы видел хоть что-то дальше пяти сантиметров.
И схватившись за выступ, Игорь поднялся и пошатывающейся походкой двинулся по коридору. Зрение пропало совсем. Он не видел ничего, кроме яркого света. И вдруг…

- Ай, ай, ай, ай… Твою же… Смотри куда идёшь! - закричал он.

Затем знакомый голос.

- Да они оба идиоты! И это не оскорбление, а описание состояния, Аюна! Игорь, держи!

Он ощутил в руках холодную кружку с чем-то непонятным.

- Что это?

- Бедренец камнеломковый. Пей!

И Игорю пришлось выпить. Мир встал на место. Голова больше не кружилась. Его не шатало из стороны в сторону. Снова он встретился с теми глазами. Золотистыми. Но Игорю показалось.

 На него смотрел человек лет двадцати по лицу. Одет он был в тёмное пальто, носил средней длинны волосы, более сильно подстриженные по бокам, и те впавшие, потемневшие золотые глаза.

- Меня зовут Генгель Ланер. Вы не забыли?

Игорь ещё не пришёл в себя.

- Да, господин Генг… - Голова у Игоря заработала. — А кто вы?

Гера попытался улыбнутся честнейшей улыбкой из возможных.

- Просто Гера. Мы уже виделись. Я глава петербургской медицинской академии. - По заверению Виктора Фёдоровича, Гера никогда не жил в Санкт-Петербурге. - Я встречался с вами у церкви. Вы зачислены в личный штат моих приближённых. Но услышав мои слова, вы предпочли упасть в обморок.

- Правда?

- Правда! - кивнул Гера. - Вам наверное память отшибло. Ну с кем не бывает. Мы лечим всё. У вас, мой друг, Игорь, есть невеста. По закону, мне разрешено брать под крыло одного человека. Но закон ведь учат не для исполнения.

- Правда?

- Правда! Её зовут Лиза Чекарёва!

Если на секунду представить, что этот разговор ведётся в психиатрической лечебнице, тогда, возможно, Гера представлял круг самых продвинутых людей, изучающих тайны и заговоры средневековья,  с паранойей и периодическими припадками биполярного расстройства.

- Нет, вы ошиблись. У Чекарёвой  вши в голове. Настоящие.

- Правда? - Гера по-настоящему испугался. У него задёргался один глаз.

- Правда! - довольно ответил Игорь.

К нравственному желанию Геры не рассказывать, в каком положении и в чём Игорь и Лиза направлялись в Никольское вчерашним днём, добавилось ещё и эстетическое.

- Ох, неужели опять бабушку-знахарку вызвать? Она-то всех вытравит, но запах от её трав остаётся на месяц. Хоть все окна открывай.

- Правда?

- Правда!

- Ну хватит!

За столом, в главной гостиной, возле лестницы, из последних сил сдерживалась Аюна. Она с первых минут первой встречи невзлюбила Игоря. А к Лизе, спящей напротив с открытыми глазами, относилась более чем снисходительно. Гера издевался над своими «подопечными» крайне детскими способами. Он впал в детство.

- Я понимаю, ты отыскал новое развлечение. Но они люди.

- Это на два часа, не больше, не меньше. Они счастливы, ты  в Никольском, я здесь. А когда в последний раз я был счастлив, ко мне с обыском нагрянула полиция.

Он вспомнил случай с обыском вовремя. Словно для Геры минута за минутой, час к часу, были предрешены.

- Господин Гера, беда!

Из дверей главного входа, поправляя фуражку и белые усы, влетел в зал Виктор Фёдорович. Если судить по виду, Виктор Фёдорович примчался в Никольское без лошади, пешим ходом. Невзирая на усталость, полицейский предпочёл снять обувь.

- Я не успел. Они повели вскрытие!

- Морговцы? - тон у Геры изменился.
 
- Они самые. - Виктор Фёдорович судорожно вынул из кармана кителя носовой платок и вытер им лоб. - Нет лёгких, сердца и половины ключицы. Одна вода. Чёрт знает что это такое!

Гера дважды ударил ладонью об ладонь.

- Виктор Фёдорович, я понимаю ваши чувства, но в моём доме прошу не чертыхаться.

- Да какое, Гера! Это не мои слова. Это цитата из официального медицинского заключения.

- Дайте взглянуть.

Виктор Фёдорович подал Гере несколько опечатанных документов. И открыв их, Гера и вправду согласился, что самое приличное из описания диагноза, изложенного подробнейшим образом на пяти страницах, описывалось в середине текста. «Чёрт знает что это такое».

- Значит, я оказался прав. Виктор Фёдорович, Аюна, ждите тут. Я схожу за справочными материалами.

И только Гера отошёл от Игоря, бедный Игорь повалился на ступени.

- Ай, ай, ай, ай!

- Виктор Фёдорович, держи его! Два часа осталось!

Виктор Фёдорович вспомнил Игоря. И Игорь вспомнил Виктора Фёдоровича, наверное.

- О морячок! Море ненастное, что же ты делаешь… Крутишь и вертишь меня над водой….

- Аюна!

Обоих невменяемых врачей пришлось запереть в шкаф под лестницей. Вскоре, Гера пообещает никогда не использовать свои яды против людей. Для Аюны и Виктора Фёдоровича состав «микстуры» остался неизвестным.

Из всех наук, Гера отдавал предпочтение химии. Около входа в подвал, Гера разместил собственную химическую лабораторию. Он не любил работать в тишине. И трудясь над созданием интересных вещей, всегда вызывал к двери виолончелиста. А откровенно, под виолончелистом подразумевался  настройщик струнных инструментов, живший на другом конце Никольского. Он перебирал струны со второй по четвёртую. После, спустя десять минут, подстраивал инструмент. Из-за влажности вблизи лаборатории, виолончель постоянно расстраивалась.

Спускаясь со второго этажа, Гера держал в руках книгу. Он подозвал Аюну и Виктора Фёдоровича в центр комнаты, к столу. Книга была написана на немецком языке. Она носила интригующие название «Schlimmer als der Tod». Через две страницы на глаза попадалась дырка, выжженная чернилами. Ближе к началу, Гера остановился и начал переводить.

- Вот. Мало, но подойдёт.

Plaga acuosa – Aqueum mortem – Wassrige Pest – Водянистая чума.

Впервые обнаружена в горах северо-западной Испании в конце восьмого века. Считалась болезнью путников. Все умершие найдены на дорогах. Болезнь проявляется после смерти. Растворяет тела. Где прольётся вода — там траве пятьдесят лет не всходить. Приносит беды и несчастья. Гонит скот. Умерщвляет поля.

- А более точной информации у вас нет? А? - Гера общался с летописцем, покинувшим этот мир лет двести назад. И его, похоже, не волновал факт смерти создателя книги. - Лечения не существует. Выявить невозможно. Удивили, нечего сказать.

- Что это? - в дело вмешалась Аюна.

В конце страницы были начертаны несколько странных символов. Ровные чёткие линии и круги. Виктор Фёдорович снял свою фуражку и замер. Гера, напротив, обрадовался.
 
- О! Это алхимия. Кто-то дописал важную вещь. Люблю эту науку. Легко, лаконично и таинственно. Чудеса семи планет. Кстати, когда вы отгадаете мою загадку? Семь планет, из семи знаешь ты только двух. Подумайте. Так, тут сказано, как правильно избавиться от тела. Обработать серой и покрыть… По моему касторовое масло… И использовать львиный способ. Значит прокалить. Да, да, да! Реакция будет. Подобным образом создавали взрывчатку в античности. Я понял!

Даже Аюну собственный отец мог лишить способности выстраивать причинно-следственные связи. Виктор Фёдорович научился кивать точно в такт логическому ударению, за время знакомства с Герой. И он взаправду надеялся понять Геру. Надежды провалились. Виктору Фёдоровичу остаётся кивнуть вновь, миг за мигом.

- Я стащил эту книгу из библиотеки Антверпена. Будем считать, получил в дар. Хорошо. Я не уверен, что Водянистая чума — болезнь. Предлагаю отправиться в гимназию сегодня.

Геру прервал шум у лестницы. Шкаф ожил и заходил ходуном со словами: «Гера, зараза, открывай, ты, гнида!». Слова принадлежали Игорю. Аюна покатилась со смеху. Действие «микстуры» закончилось. Казалось, немецкая книга с алхимической азбукой пропала со стола.

- Вы затащили их в шкаф под лестницей? - Будоражащий всех и вся смех Геры выходил изо рта тонкой струёй, вместе с воздухом. - Его сделал мой брат. Это шкаф против воров и любовников. Он открывается и закрывается лишь с одной стороны. Придётся вытаскивать людей.

День начинался.