Таверна на перекрестке пространств

   Длинными зимними вечерами, когда за окном мело и не было видно ни зги, бабушка любила рассказывать легенду о таверне на перекрестке пространств.
- У каждого в жизни бывает такой период, когда он сбивается с пути. Проводника ли выбрал неправильно, или непогода разыгралась, – все одно. Время свернулось в кольцо, и хаос выбрался из норы. Нет ни неба, ни земли, крутит тебя, вертит, и куда ступать – не пойми, - нараспев начинала свой рассказ бабуля.
  Когда ты сидишь дома под теплым пледом, с кружкой чая и слушаешь убаюкивающий родной голос, то метания заблудившихся странников кажутся тебе такими глупыми.
- Чего боятся? Мечутся? Ведь нет ничего страшного в этой ситуации. Дыхание вечности – верный признак перекрестка пространств, а там рукой подать до волшебной таверны, где каждому найдется проводник.
  Взрослым дяденькой ты перестаешь верить в легенды и сказки о многомерности, волшебниках, готовых протянуть тебе руку помощи. И мягкое покрывало пустоты, вдруг накрывшее тебя, вызывает ужас и панику. Куда бежать и что делать со всем этим на забытом богом острове непонятно.
- А чего ты хотел? Зачем ехал на этот остров? – ругал он самого себя.
   Романтики захотелось, волшебства! Вспомнил про Таверну, и кольнуло: вдруг именно там она и находится. Там где вода и земля сходятся, все особенно. И в шторм, когда небо становится соленым от брызг и земля того и гляди перевернется вверх тормашками, там открывается портал, и можно  найти проводника, что откроет, покажет новые измерения. И, наконец, исчезнет из души серый липкий клубок, из которого ведьма Интрига плетет свою паутину.
  Да, в таверне на перекрестке пространств можно изменить судьбу. Там все проводники перевертыши. Старая ведьма Интрига  может превратиться в  сказочницу. И все, что казалось тебе злоключениями и несчастьями, оборачивается вмиг интригующим сюжетом, в котором ты главный герой. Рыжий верткий Плут, что насмешничает и постоянно ехидничает, оказывается межпространственным менестрелем и может настроить музыку твоей души. Под личиной толстого повара в тельняшке скрывается целитель,  умеющий при помощи вкусов и запахов пробуждать душу, воскрешать забытые мечты.
   Только Таверны нет, а пустота есть. И стоит он между небом и морем на пустынном острове, ничем не защищенный – ни горами, ни деревьями. Скудная растительность на Севере. Зато море, суровое, свинцовое, похожее на огромного доисторического змея, дышит ему в лицо. Пока этот морской зверь лишь огрызается на ветер, что гладит его против свинцовых чешуек. Недовольно шипит, плюется пеной,  с грохотом бьет хвостом. Однако крылья волн еще не расправлены в полную силу, и Хаос мирно спит в глубинах. Неспокойное море – достаточная причина для закрытия навигации, но этого мало для открытия портала.
  И он на своей шкуре понимает, как неуютно на перекрестке пространств. Пустота… Вязкая, серая. При виде нее время замирает, мысли разбегаются как крысы с тонущего корабля, слова теряют смысл, а краски обесцвечиваются. Небо. Море.  И ты между двух этих огромных зеркал бесконечности.  Душа не воспаряет, а мечется беспорядочными всполохами чувств. Как  будто кто-то на расстроенном инструменте пытается сыграть мелодию и не может собрать звуки воедино, разбить эту тишину. Слишком долго душа была заперта. Разучилась петь и летать.
  И вдруг, откуда не возьмись, появляется запах. Душа встрепенулась, очнулась ото сна. Аромат зовет ее за собой. Он идет. Не помнит, как оказался возле  смешного покосившегося домишки,  с деревянными разномастными заплатками из досок. Пляшущий штакетник. Ржавая вывеска. Но это все ерунда. Главное запах, которому веришь. Свежеиспеченный хлеб пахнет домом, счастьем, уютом.
  Заходит в эту странную пекарню и вертит головой. Пустые стеллажи. Нет даже завалявшейся булочки или сухарика. Несколько кривеньких стульчиков, которые того и гляди развалятся под тобой. Разномастные столы, собранные со всей округи. И где-то за ширмой тихий всхлип. Потом суетливые движения, сморкания в платок. И из-за ширмы появляется малышка в нарядном платьице. Глаза заплаканные, а на лице улыбка до ушей, и она кричит кому-то:
- Я же говорила: придет! А вы мне – шторм, шторм!
  Все происходящее начинает напоминать сон. И он уже готов поверить в Таверну на перекрестке пространств. Однако все гораздо прозаичнее. На кукольное чаепитие всегда печется настоящее угощение и должен придти хоть один настоящий гость, чтобы все было взаправду. Ее семья  и постоянные покупатели не в счет. Должен появиться новый человек, кто придет не за хлебом и заодно попьет чаю, а именно в ГОСТИ! Сегодня из-за этого шторма никто не зашел в их пекарню просто так, и чайник остыл, куклы устали ждать и прямо на стульчиках засыпают. Пришлось сварить им кофе, и чаепитие превращается в кофепитие.
- Хотя, конечно, нам с куклами кофе нельзя, мы еще маленькие, мы его только нюхаем! Но ты не беспокойся, тебе нальем,  волшебного, ароматного!
   Она болтает без умолку, перескакивает с темы на тему. Однако следит, чтобы все было взаправду, и гость снял плащ, помыл руки. Звякает чашками, пересыпает печенье, суетится в поисках салфеток. Знакомит со всеми своими куклами. Он жмет мягкие набитые кукольные руки, что-то отвечает ей, а в голове почему-то крутится разговор из его детства с бабушкой:
 - Почему на перекрестке пространств таверна, а не вокзал?
- Все дело в кофе! Прежде чем проводник откроет многомерность, душа должна проснуться.
   На его взгляд кофе совершенно лишний в этой истории, достаточно было и аромата свежеиспеченного хлеба При всей своей нежной любви к этой легенде с кофе у него отношения не сложились. Аромат его оставлял равнодушным, а от вкуса передергивало. Только новой знакомой это не скажешь. У ребенка такая радость -  настоящий гость! К счастью, кофейные чашечки  напоминают игрушечный сервиз, пару кофейных глоточков перетерпит.
  Главное – улыбнуться  девочке, подвигающей к нему чашку с кофе, протянуть руку и…
   Такого подвоха от серого, неприметного домишки он не ожидал, потому не смог подготовиться. Взрыв цвета ударил по глазам. Дыхание перехватило. Дощечки, как тропинки, сходятся к центру, и у каждой дороги свой цвет, своя история. Его перекресток пространств оказался здесь, где яркими мазками пульсировали чувства, забытые, спрятанные глубоко, чтобы не мешали и не отвлекали.  Медленно-медленно выдохнуть, чтобы восстановить дыхание. Бесполезно: краски услышали громкий стук сердца, откликнулись,  ожили, запульсировали,  потом начали кружиться все быстрее и быстрее, увлекая его в самый эпицентр разноцветья, туда, где рождается музыка.
  В детстве ему нравилось рисовать, и все знакомые восхищались его чувством цвета,  создающим особую атмосферу. Люди могли часами стоять возле его детских рисунков.  Потом отходили с просветленными лицами и улыбались:
- Чудеса, да и только!
  Для него же все было предельно просто: у красок есть не только цвет, но и звук. И на самом деле его картины были разноцветной музыкой.
Мало кто чувствовал так краски, и не всякая картина могла звучать. Но этот стол красил умелец. Интересно, что ждет его? Яркие краски не сулили ничего хорошего – латиноамериканские мелодии. Обнаженные чувства и душа нараспашку – не самое привычное для него состояние.
  Хотя… Так было не всегда. Чувства, закрытые на замок, серый клубок на душе появились не сразу. Неужели там, на глубине скрывается то, что он прячет даже от себя?   Может, мелодия совсем не о том? Всего лишь страсть, танго? Нет! Красный не доминировал в этой палитре. Здесь вообще отсутствовал  ведущий цвет.  Синий – гармония, красный – ритм, желто-зеленый – мелодия, они плавно перетекали один в другой. Не без свингов, конечно. 
   Можно отвернуться, сделать вид, что ничего этого нет. Но ему протягивает руку и приглашает на танец душа. И он делает ей навстречу затянуто-скользящий шаг, как и положено в босанове. И пока скользит навстречу, вспоминает урок рисования в школе. К ним пришел новый учитель, и все говорили о невероятном везении: ведь это настоящий художник, гений! Правда, гения не признавала власть, но чиновники всегда против новаторства.   Ученики смотрели  на художника с восторгом, ловили каждое его слово. И только он старался держаться от учителя рисования подальше и не поднимать глаза.  Однако сторониться и существовать в отдельном мире в школе невозможно. Рисунки сдаются, оцениваются. Его листочек был откинут на доработку. И главное условие – добавить новый цвет.
- Нет, - ответил он и поднял глаза. – Этот цвет испортит мелодию.
  Художник закричал неожиданно. Зло и очень громко. Слова черные, тяжелые били прямо в сердце.
- Мелодии пиши на музыке, а здесь рисование! Будь добр, учись работать с цветом и не прикрывай свою лень и бездарность  ложными теориями.
 И снова запах,  выдернул его из тяжелых воспоминаний. Яркий, насыщенный, с тягучими золотистыми нотками. Не думал, что кофе может так пахнуть. Поднес кружку к лицу. Тонкий девичий голосок пробился сквозь музыку.
- Нравится? Наш повар размешал кофе коричной палочкой и добавил туда солнечную улыбку!
  Да, солнечной улыбки ему не хватило тогда, когда чужая черная дыра погасила его краски, и в душе появился серый, липкий клубок тоски. Сейчас, когда навстречу протянута рука души и музыка разноцветья манит вглубь, он вспоминает, как Художник вздрогнул при виде его рисунка. И понял, почему закрыта была на все засовы душа от этого человека. Гениальные картины молчали. И в глазах мальчишки взрослый мужчина увидел свой приговор. Легко быть непризнанным гением, сложнее признать, что пропил талант. И бесполезно уговаривать себя, что музыка цвета – это лишь юношеские фантазии. Ведь с этого детского рисунка звучит мелодия. Учитель кричал от боли и безысходности.
  Он качнул бедрами пытаясь отряхнуться от прошлого, продолжить танец, привычно спрятать боль поглубже. Но в танце с душой надо быть откровенным до конца, и перестать прикрываться историей про художника.  После того случая учитель уволился. Не надо было переделывать рисунок, спорить, а он все равно прекратил рисовать.
  Потому что в какой-то момент  пришло осознание, что цвет звучит не для всех. Скорее наоборот. Большая часть людей  воспринимает отдельно цвет и музыку. Он один из немногих, для кого музыка растекается акварелью, а смещение цветов создает  мелодию. И начались сомнения: может, это неправильно? Ненормально? Не может же большинство ошибаться! Значит что-то с ним не так. И стало страшно идти по этой дороге. Он оказался не готов к щедрому дару небес. Спрятал свой талант подальше и постарался сделать свою жизнь серой и блеклой, чтобы ничто не напоминало о музыке души.
   Прав был межпространственный менестрель, кладя щедрыми мазками краску. Вызволить его душу из заточения может только взрыв цвета.  Низвергающийся поток чувств и света. Радость обретения и горечь стольких лет разлуки. Любовь мира и боль от своей слабости.  Слепой дождь, когда прошлое стекает слезами, а будущее переливается в слезинках радугой. А в настоящем он танцует с душой и смеется от радости, что у каждой краски по-прежнему свой звук, и они складываются в волшебную мелодию.
   Сколько продлилась эта его босанова в калейдоскопе чувств минуту или вечность? Он не мог сказать. Очнулся с чашкой холодного кофе в руках. Девочка смотрела на него выжидающе. Хорош гость. Стоит, как вкопанный, с кружкой в руках и дико смотрит на стол. Надо исправлять ситуацию и развлекать гостеприимную хозяйку.
- Хочешь, покажу фокус?
Она радостно закивала головой.
- Тогда неси листочек бумаги.
Белой бумаги не нашлось, только бумажные пакеты для хлеба. Девочка смотрела на них с сомнением, но он бесшабашно махнул рукой:
- Пойдет!
  Макнул палец в кофе и нарисовал на пакете чашку с кофе.  Девочка стояла у него за спиной, вся вытянувшись в струнку, и от волнения посапывала.  Но это ничуть не отвлекало, а даже вдохновляло.  Момент оживания был, как всегда, неожиданным. Он только начал рисовать расходящиеся кофейные круги в кружке, как над ними заструился  пар. Светлые струйки превратились в пару и начали танцевать. Девочка от удивления застыла с широко открытыми глазами, и громко захлопала:
- Получилось! Получилось!
  И он почувствовал, как серый клубок на душе исчез. Правда,  вместе с ним  почему-то не стало и ширмы, огораживающей их столик.
- А куда ширма делась?
Девочка махнула рукой:
- Так это же была ширма многомерности. Раз ты развернул новое измерение внутри себя, то она уже не нужна.
  Он ахнул про себя. Вот чем был серый клубок на душе – свернутым талантом. Стоило потянуть за ниточку, как открылась дорога в многомерность. 
Прощальные объятия маленькой сказочницы больше напоминали порыв ветра. Хотя, может так и было? Смешной лоскутный домишка исчез вместе с хозяйкой. Ветер перемен раскидал лоскутки по разным пространствам. Снова Интрига, Плут и Целитель пустятся в путь, чтобы собрать их и сотворить сказку.
  Он же по-прежнему стоял на берегу, где морской змей в битве с ветром  разошелся не на шутку. Освободившийся Хаос вернул страх: его сказка закончилась, так и не успев начаться?  Сомнения и растерянность  подняли голову и завыли: кто будет  проводником в многомерности? Бросай все!
  Но в руке рвался и трепетал листочек с кофейным рисунком. Он бережно убрал его в нагрудный карман. И на душе  воцарился безмятежный и солнечный штиль, озаривший его лицо улыбкой.  Сказка музыки цвета только началась, и проводником в ней будет душа!