Блок. Снова иду я над этой пустынной... Прочтение

28. «Снова иду я над этой пустынной равниной…»




 


                Снова иду я над этой пустынной равниной.
                Сердце в глухие сомненья укрыться не властно.
                Что полюбил я в твоей красоте лебединой —
                Вечно прекрасно, но сердце несчастно.

                Я не скрываю, что плачу, когда поклоняюсь,
                Но, перейдя за черту человеческой речи,
                Я и молчу, и в слезах на тебя улыбаюсь!
                Проводы сердца — и новые встречи.

                Снова нахмурилось небо, и будет ненастье.
                Сердцу влюбленному негде укрыться от боли.
                Так и счастливому страшно, что кончится счастье
                Так и свободный боится неволи.
                22 февраля 1903







Сравним со стихотворением из лета 1901 года:

                «Кругом далекая равнина,
                Да толпы обгорелых пней
                Внизу — родимая долина,
                И тучи стелятся над ней.
               
                Ничто не манит за собою,
                Как будто даль сама близка.
                Здесь между небом и землею
                Живет угрюмая тоска.

                Она и днем и ночью роет
                В полях песчаные бугры.
                Порою жалобно завоет
                И вновь умолкнет — до поры.

                И всё, что будет, всё, что было,
                Холодный и бездушный прах,
                Как эти камни над могилой
                Любви, затерянной в полях.
                25 августа 1901. Д. Ивлево»
               
     Тогда в д. Ивлево его «на месте свершения», его на исходе его «Мистического лета» столкнули с Л.Д., та, очевидно, окатила его «привычной холодностью», и следствием – пейзаж, где «Живет угрюмая тоска».
     Но теперь-то, теперь на полпути меж объяснением в любви и свадьбой, почему «Снова нахмурилось небо, и будет ненастье»? Потому что появились «глухие сомнения» по поводу «провод сердца» и «новых встреч». Узнавая свою суженную, поэт уверяет себя, что «вечно прекрасно», то что «полюбил я в твоей красоте лебединой», вот только:

                Снова нахмурилось небо, и будет ненастье.
                Сердцу влюбленному негде укрыться от боли.

     Многое можно прочитать в этих строках, только не про счастье.
     Конечно, здесь и о несовпадении реального облика Л.Д. с образом, который был «в очах его души», и, главное, несовместимость с «земным воплощением пресловутой Пречистой Девы или Вечной Женственности». В том неотправленном письме он добавлял: «…если Вам угодно знать».
     Русской Венере («Небесное умом не измеримо») знать это было не угодно.
*

Из Примечаний к данному стихотворению в «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах» А.А. Блока:
     «
     - «Сердце в глухие сомненья укрыться не властно» и след. - Настроение этого стихотворения (как, возможно, и предыдущего) связано с серьезными размолвками с
Л.Д. Менделеевой.
     Ср. в письме Блока от 22 февраля 1903 г. (день написания стихотворения) попытку защитить от нападок Л.Д. Менделеевой свой особый, как кажется поэту,- "нераздельный с жизнью" (и противопоставляемый "петербургским мистикам"), "мистицизм": «Самый этот "мистицизм" (под которым Ты понимаешь что-то неземное,
засферное, "теоретическое") есть самое лучшее, что во мне когда-нибудь было; он дал мне пережить и почувствовать ( ... ) все события, какие были в жизни, особенно 1) ярко, 2) красиво, 3) глубоко, 4) таинственно, 5) религиозно. И главное, он дал мне полюбить Тебя любовью, не требующей оправданий ( ... ) "Мистицизм" дал мне всю силу к жизни ( ... ) Это - все мое лучшее "я"( ... ) Все неизменно. Но невыразимо грустно, когда Ты изгоняешь из меня же самого, как бесов ( ... ) Когда ты говоришь "пожалуйста, без мистицизма", Ты как будто произносишь смертный приговор над моими стихами даже».
     В этом же письме, посылая стихотворение, Блок добавляет: «Вот, я написал стихи перед письмом. Теперь после письма уже не так грустно. Я люблю Тебя. Я молюсь Тебе».

     - «Так и счастливому страшно, что кончится счастье». - Ср. в более раннем (14 ноября 1902 г.) письме к Л.Д. Менделеевой: «Моя Милая, мое Сердце, я боюсь Тебя, боюсь, что Ты забудешь меня, потому что все в мире бесследно теряется ( ... ) я никому во всем мире не верю так, как Тебе, потому что больше Тебя для меня ничего нет. Но боюсь, потому что человек».
     »