Красная площадь - в моей судьбе

     Ирина Рязанцева – коренная москвичка. Родилась она в Лаврушинском переулке. Из окон дома хорошо просматривался Кремль, а красные звёзды, венчающие его башни, не давали ребёнку  покоя: красота-то какая! Но недолго она любовалась – началась война. Отец ушёл на фронт и не вернулся, погиб в 1942 году. Горечь утраты ещё больше сблизила семью: мать и двух дочерей.

     Москву бомбили.  Когда фашистам удавалось прорваться в город, они старались бомбить центр Москвы. В один из таких налётов, когда семья бежала к бомбоубежищу, Иришку ранило. Она чудом выжила (видно, богу так угодно), но шрам остался на всю жизнь.
         Потом семья лишилась и крова: дом, в котором жили, разбомбило. Им дали комнату в 3-ем Кадашевском переулке, напротив Кадашевских бань. В баню привозили новобранцев, их мыли, стригли и отправляли на фронт. Дети и взрослые стояли у машин и махали руками, провожая их на фронт.

        Однажды один их новобранцев подошёл  к Ире и протянул 25 рублей. Наверное, ему стало жаль девочку – она была очень худая и плохо одета. Эти деньги очень пригодились, мать купила хлеба и накормила своих дочерей. В семье парня часто вспоминали и желали, чтобы он вернулся домой живым.

      Война была долгая, голодная и холодная. И хотя рядом, в бане, был уголь, жильцам даже в голову не приходило воровать его. Понимали, что он нужен для воинов, уезжавших на фронт.

        Ближе к окончанию войны в бане работали пленные немцы.  Ира так  вспоминает этот эпизод:
     - Они показывали на рот и просили у нас хлеба. Нам было жаль их, и иногда удавалось просунуть через сетку кусочки хлеба так, чтобы охрана не заметила.
 
     Но вот война окончилась.

     - Как мы были счастливы! Всем двором пошли на Красную площадь. Народу была тьма. Люди пели, смеялись, обнимали друг друга, плясали под гармошку. Взрослые выворачивали карманы, бросали мелочь, а мы, дети, подбирали её и были счастливы.    Начался салют – это надо было видеть! Такого ни в книге не прочтёшь, ни в кино не увидишь! Красная площадь гудела, радости не было предела. И я горда, что в такой знаменательный день была на Красной площади. Не каждому было дано всё это увидеть и услышать, радоваться долгожданному Дню Победы.
 
     В четырнадцать лет Ирина пришла работать на фабрику «Парижская коммуна»: желание мастерить красивую обувь для наших прекрасных женщин теплилось в ней давно. Обувь была нужна стране. Молодёжь бегала в то время в трескучие морозы в ботиночках, о тёплых сапогах и не мечтали. И у девушки всё получилось: она освоила все операции по пошиву и сборке обуви, любую из них могла сделать самостоятельно и подменить отсутствующую работницу.  И в итоге – получила самый высокий разряд, который давал право на дополнительную доплату в сумме 20 процентов от её заработка.

     Работу свою Ира очень любила, хотя и уставала. Трудились на фабрике конвейером в две смены. От звонка до звонка. И девушку обрадовала оценка её труда: она была признана ударником коммунистического труда. В то время это была ещё редкость.

     Яркой страницей в жизни Ирины стал Московский фестиваль молодёжи и студентов, состоявшийся в 1957 году. Она готова рассказывать об этом снова и снова:

     - Открытие фестиваля было очень красочным. В начале колонны на мотоциклах ехали девушки и юноши, и каждый из них держал в руках флаг нашей страны. Среди них была и я. Девятнадцатилетняя девушка, я так была горда и счастлива, что даже сама себе казалась самой красивой. Девять раз я впоследствии принимала участие в физкультурных парадах на Красной площади, и душа пела от счастья, что этот праздник проходит на самой главной площади столицы. Моя Москва – мой родной город!

     Вышла замуж, и судьба подарила мне двух прекрасных сыновей. Как и их отец, они стали военными, защитниками Родины, и я горжусь этим.

     Поскольку во время войны наш дом был разрушен, нас поселили в Армянском переулке, дом 11. В этом доме в своё время жил Фёдор Иванович Тютчев. Дом был многонациональным, по коридору пятнадцать комнат, настоящая московская коммуналка. Здесь я прожила свои лучшие годы, и до сих пор греют душу воспоминания о милых людях, живших бок о бок со мной, добрых, гостеприимных.

     Потом жильцов нашего любимого дома расселили по отдельным квартирам, а сюда въехал Российский детский фонд. Некоторое время мне пришлось поработать в нём. Дом был мне настолько дорог, что и для детишек я старалась обустроить его как можно краше: шила шторы, мыла люстры, устраивала праздники для сирот, помогала всем, чем умела. Может, это явилось следствием войны, которую мы пережили? Что хорошего видели дети с 1941 по 1945 год? Голод, разруху, холодные классы с одним учебником на всех. И вечный страх – из-за бомбёжек, пылающих зданий, погибающих на глазах людей…

       С каждым днём нас становится всё меньше. Наши ряды редеют почти с той же скоростью, что и ряды участников и ветеранов войны. Так неужели мы, последнее поколение, испытавшее на себе все ужасы Великой Отечественной, не достойны официального названия детей войны?..