Сдомский перевал

Машина катила опасными виражами Сдомского перевала. Руки мужа крепко держали руль. А она просто вросла в кресло справа от водителя. Вросла, вцепившись в подлокотники, и почти не дышала от страха. Почему этот перевал всегда вызывал у неё такой страх? Ведь обычно ничего сверхординарного не происходило.   
Сначала они всегда ехали по хорошему Южному шоссе, радуясь, что удалось организовать эту поездку в будний день, хотя у каждого работа и ещё сто неотложных дел. Потом радость постепенно сменялась тревогой по мере приближения к опасному участку дороги – к Сдомскому перевалу. Вдоль дороги всё чаще встречались памятные камни с полузавядшими цветами,  искорёженными мотоциклами и другими свидетельствами страшных катастроф, случающимися здесь довольно часто.
– Нет, ну ты видела этого идиота-самоубийцу? – закричал муж, когда встречная машина просвистела мимо них на крутом повороте и на огромной скорости, почти нависнув правыми колёсами над обрывом, – Каждую неделю здесь бывают смертельные аварии. Ох, уж этот Сдом!
Этот смертельный серпантин, этот Сдом, или Содом, или Содом и Гоморра вошли в их жизнь много лет тому назад.   
– Ну, как ты там, работы много? – позвонил муж ей однажды среди ночи.
Звонок показался ей необычным Муж старался не докучать ей, когда она оставалась работать по ночам – кому–то нужно было быть на прямой связи с Америкой. Предприятие разрабатывало новый важный проект и прямая связь, учитывая разницу во времени, выпадала на ночные смены. Она любила и эти ночные смены, и свою работу, и срочные технические вопросы, которые ей, как дежурному инженеру приходилось решать.   
– Я вот сейчас услышал по телевизору – завтра последний день подачи документов на новый проект у Мёртвого моря. Можно выстроить коттедж до трёх этажей на самом берегу! – он захлёбывался от восторга, – Будет место и для нашей галереи, и небольшое гостиничное хозяйство можно держать.
О галерее они с мужем мечтали давно. Жаль было держать дома двести картин музейной ценности, пронумерованных, описанных, готовых к выставочным залам. Не хватало только помещения. А вот про собственную небольшую гостиничку на берегу сказочного моря они как-то даже ещё и не помышляли.
– Завтра до 12-ти нужно быть с бумагами из банка в местном совете. Рванём? Успеем! 
Все самые лучшие бизнес–идеи всегда исходили от мужа. Было у него какое–то чутьё на бизнес. Поэтому она просто сказала: 
– О'кей. Рванём.
В банке их рассматривали, как диковинных рыб в аквариуме. Шутка ли сказать: решиться на строительство частной гостиницы в сейсмически-опасном районе («Слышали про Содом и Гоморру? Так это там») Причём все деньги на первый взнос на участие в проекте они берут из банка!   
– Так меня учили на курсах по недвижимости! – твердила жена в кабинете заведующего, – Ничего из своего кармана, всё из банка. Тогда это можно назвать бизнесом.
Удивительно, но деньги им дали, то есть дали письменное обязательство банка на участие в проекте. И вот они мчались по этой ужасной дороге на встречу с библейскими местами, на встречу с Сдомским ущельем. На противостояние с ним.
«Только не оглядывайся назад, ни в чём не сомневайся, иди только вперёд!» – приказала она себе. И вспомнила легенду о Лоте и его жене, – «А то в соляной столб превратишься».
Потом были долгие месяцы хождения по инстанциям, прохождение всевозможных отборочных комиссий, разговоры с подрядчиками. И каждый раз – этот ужасный серпантин, это вжатое в сиденье тело и холодный пот, пока вдруг перед машиной не открывалась лазурная гладь Солёного моря за последним из смертельных поворотов.
И каждый раз – внутренний диалог, когда Лот говорил жене: «Иди вперёд, не оглядывайся назад!» 
– Я знаю, что у местного совета есть небольшой аэродром для нескольких спортивных самолётов, – она сидит перед очередной комиссией. – Я прошу гарантировать мне стоянку для моего прогулочного самолёта. Это входит в мой бизнес–план: я буду катать постояльцев над Мёртвым морем. 
– Только через мой труп! - взвизгивает нынешний арендатор.   
– Ну–ну, так уж и через труп. Решим этот вопрос, – глава местного совета дружески касается её руки.      
Не думал он в самом начале отбора на кандидатов в будущие хозяева, что эта странная пара окажется одной из явных фаворитов. Она – полная, с расплывчатыми «славянскими» чертами лица, с палочкой, которая необходима ей при ходьбе. Он – типичный «сабр», жилистый смуглый, меньше её ростом. И тем не менее, они – явные фавориты отбора.   
– Будет тебе посадочная полоса! – улыбается глава местного совета. 
«Только вперёд!» – улыбается она собственным мыслям, вспоминая Лота и его жену.   
Часто вспоминались им и психологические тесты, которые пришлось проходить в процессе отбора. Целый день их мучили психологи и экзаменаторы. Это как экзамены в университет. Она–то была давно знакома с этой процедурой–экзекуцией. Приходилось проходить при поступлении на работу в престижную фирму. А потом ещё и ещё раз, когда намечалось повышение инженерной категории. А вот мужу пришлось не сладко. Он присутствовал на этом адском испытании впервые. Хорошо ещё, что можно было сидеть рядом и работать в команде. Она помогла ему с английским переводом, зато он очень хорошо описывал на иврите картинки с психологической подоплёкой и помог ей.
Были и командные игры, и тесты на устойчивость психики в стрессовых ситуациях - ну просто, как психотест в университет!   
– Какова идея вашего бизнес–плана, его общественная ценность? – экзаменаторша с огромными очками на пол-лица впивается глазами в очередную пару претендентов.   
– Мы хотим построить бесплатную галерею найденных у мусорных баков картин, – она замечает, как глаза экзаменующей за стёклами очков оживают.
– Муж работает в муниципалитете города рабочим по уборке мусора. Он собрал за время своей долгой карьеры мусорщика огромное количество раритетных находок.
Все заворожено слушают. 
– И среди них коллекция картин музейной ценности. Мы их реставрировали, сделали для них рамки в специальной мастерской. Некоторые, самые ценные, обрамлены в полотняные паспорту. Грех держать их в домашних кладовках, нужно выставлять в галерее. Вот мы и надумали построить частную галерею, вместе с тремя номерами гостиницы. Галерея будет находиться над номерами, на третьем этаже. Вход с улицы, горный ландшафт позволяет это сделать. А на первом этаже будем жить мы, хозяева, чтобы проводить экскурсии по галерее и, в качестве «вишенки на торте», летать с нашими постояльцами над морем.
Она смеётся, а психологи аплодируют.      
– Я сделала описание каждой картины, выяснила, насколько смогла, кто автор, в какой период написана, в какой стране. Для этого даже курсы оценщиков произведений искусства пришлось закончить. А по ходу экскурсии по галерее я расскажу, где, когда, в какую погоду картина была найдена моим мужем у мусорного бака. Люди ведь выбрасывают эти бесценные вещи, не раздумывая особо, не отдавая себе отчёт. Если я назову вам имена художников, которые есть в нашем собрании, вы ахнете!
Дорога домой по Сдомскому перевалу в тот день казалась уже не такой опасной и ужасной, как обычно. В висках стучало: «Мы победили, мы в проекте, нас взяли, нам поверили! А к дороге придётся привыкать – никуда не денешься. Только не оглядывайся назад! Только вперёд!»

А потом были будни. И разочарования. И злость. Все их планы катились к чёртовой матери из-за проволочек, бюрократических и юридических. Год шёл за годом, а участки под строительство всё не сдавались и не сдавались... Галерея, мечтанная галерея отодвигалась куда–то в будущее на неопределённое время. 
Они съездили на лекцию о внутренних размывах соляных почв, которыми их страшили: 
– Вот вы вложитесь в строительство, а ваша гостиница в один прекрасный день рухнет в яму, размытую подземными водами.
Да, конечно, чего уж хорошего... Чем тебе не сюжет о Содоме и Гоморре?
Но на лекции оптимизм к ним вернулся. 
– В настоящее время создана подробная карта пустот в регионе с помощью спутниковых технологий, – говорил уважаемый лектор в известном университете.
Они изучили карту. Их будущая гостиница была расположена в безопасном районе. Ура!
Проект как будто замер. Их никуда больше не вызывали, ничего не требовали, но и не вручали участок. Лишь раз в год банк требовал подписать бумаги на продление денежных гарантий. Это всегда было срочно, истерично, требовалось приехать в тот же день. Но, с другой стороны, давало некоторую гарантию, что проект жив и когда-нибудь…
 
А деньги, которые планировались супругами на строительство – работали вовсю! Как-то они с мужем пошли на семинар по вложению активов в зарубежную недвижимость. Лекцию читал её учитель с курсов, которые она закончила несколько лет тому назад. Теперь он возглавлял фирму по вложениям в строительство коттеджей в Америке. Лектора она обожала, верила его профессионализму и чутью. И – понеслось! 
Раз в два года они вместе с фирмой достраивали очередную виллу в штате Алабама, продавали её, клали заработанные в течение этого процесса деньги на свой счёт и вкладывались опять. Мечта, а не бизнес!
А Сдом молчал, как будто не было ни Лота, на его жены, ни страшных серпантиновых дорог...
Все попытки что-то выяснить разбивались о глухую стену молчания. Они кооперировались с такими же страдальцами, ездили на место, прорывались в кабинеты местного совета. Говорить с ними явно не хотели, перебрасывая из кабинета в кабинет, отводя глаза, и даже не пытались настроить на оптимистичный лад. 
– Проект заморожен. Идут суды с несколькими организациями. Не знаем. Не известно. Ждите.
Ждать уже не хотелось. В Болгарии, которую супруги обожали и планировали проводить часть времени там, когда выйдут на пенсию, уже закладывался фундамент их будущей галереи.
 
Адвокат изучал толстые пачки документов, связанных со строительством на Мёртвом море, уже больше месяца. Адвокат уже давно превратился в друга. Как много раз он распутывал для них дела, которые казались неразрешимыми в их не простой стране! Они доверяли адвокату и ловили каждое слово: 
– Я возьмусь за это дело, хотя это будет, ой, как непросто! Возьмусь за него, как принимают профессиональный вызов. Терпение, друзья! По–моему, я знаю, на чём сыграть.   
Добираться на судебные заседания в центр Тель–Авива, ожидая передвижения по сантиметру в утренних пробках, было непросто. Но проще, чем преодолевать Сдомский перевал. Поддерживаемые адвокатом, они мчались по серпантину досудебных сделок, переговоров, заседаний, как по перевалу. Только вперёд, не оглядывайся! Местный совет сопротивлялся, неустойку за девять лет бездействия платить не хотел, сопутствующие фирмы тоже. Не хотели создавать прецедента. Ведь тогда и остальные семьи хлынут в суды! 
А тут вдруг за перевалом началось какое–то движение: тракторы разравнивали горную породу, заливалась набережная, углублялись водные бассейны у района, предназначенного под строительство.    
– Может, всё-таки начнёте строительство? – судебный представитель и адвокат местного совета заглядывают в глаза в надежде на согласие, – Мы бы вам первым вручили готовый под строительство участок, соглашайтесь! 
«А как же быть с теми девятью годами, что мы простояли соляными столбами за перевалом?» – думает она, – «Нет, только вперёд, и не оглядываться!»   
Катит, катит машина по серпантину горной дороги. Перевал сегодня почему-то не кажется каким-то особенно страшным. Агрессивных водителей по встречной полосе сегодня не повстречалось. Ранняя весна. А они с мужем так любят раннюю весну в горах! Всё цветёт. Из окна машины можно рассмотреть и нежную зелень на валунах, и первых разноцветных змеек, выползших на солнышко погреться. Потом всю эту красоту выжжет нещадное солнце. А ранней весной – это просто рай земной!    
Внизу заблестела бирюзовая гладь Солёного моря. Строительство когда-то бывшего их мечтой посёлка идёт во всю! Снуют тракторы и машины со стройматериалами, блоками окон, дверей балконов. Какие-то семьи подвижников миновали свой Сдомский перевал и пришли сюда поселиться и жить. А кто–то покатил дальше по своим серпантинным дорогам. Главное – не оглядываться назад, а то – станешь соляным столбом на горной дороге. А что в этом хорошего?