Путь

   Он сидел под огромной елью, прислоняясь к ней спиной и глаза его постепенно закрывались. Со спины дул сильный ветер, казалось, что он продувает даже сквозь массивный ствол дерева, за который Том спрятался. В животе предательски урчало, все мышцы болели, каждую жилку дёргало и рвало, била мелкая дрожь. Он ждал уже минут двадцать, но его приятель так и не появлялся. И вот его глаза сомкнулись. Он погрузился в мир снов, в приятный мир подсознания, где он был создателем ситуаций и образов снившихся ему.
   То была снова та рыжеволосая девушка, которая снилась ему с первой ночи их похода. Это были превосходные сны, в них были цвета ещё ярче и приятнее нежели в жизни. Во сне он любил её, да, впрочем, и наяву, когда просыпался, он понимал, что любит. Во сне она его любила как никто и никогда за все его двадцать лет. Её любовь была смелой и не просила за своё существование ничего взамен.
Том вздрогнул. Его разбудил и напугал один из тех семерых, что шли вместе с ним и его приятелем.
- Вы обедали сегодня?
- Нет ещё, - буркнул Том, сердитый на то, что его разбудили. Да и какое вообще ему дело до того, обедал он или нет. – Я дождусь приятеля, и мы с ним вместе чего-нибудь приготовим.
- Я не хотел вас пугать, извините. Но если вы всё же голодны, то можете перекусить с нами, мы открыли банку тушёнки.
- Нет спасибо, я всё же дождусь. – Вот докопался, недотепа, я же сказал, что не буду. – Благодарю за предложение.
   Он попробовал заснуть, но ничего не выходило, как бабка пошептала. Да и сон пропал, а, сколько он спал, и много ли ему ещё ждать, да и вообще который час? Мысли роились в его голове, всё раздражало. Ужасно хотелось курить, весь день он так нормально, сидя и не покурил. Том думал, как скоротать время. Он встал, прошёлся вокруг своего дерева. По небу быстро плыли облака. Ветер пронизывал до костей, не спасал даже пуховик и утепленные штаны - самосбросы. Он повернулся лицом к ущелью, туда, откуда пришёл, и откуда должен прийти его приятель. По обеим сторонам взгромоздились хребты, сверху покрытые снегом, и камнем. Жалкое зрелище - лишь снег, лёд и камень, не одной травинки, всё бело-серое, как на чёрно-белой фотографии. Он снова вгляделся в ущелье, но там никого не было. Том подошёл к речушке, по берегам которой образовалось болотце. Даже речка и та тоскливая, не озорная. Возле болота торчали палки в пол метра, стебли какой-то травы. Он посмотрел вверх по ущелью, туда, куда им предстоит ещё идти и идти. В конце ущелья виднелся ледник, он блестел на солнце, как зеркало, а над ним голубое небо улыбалось огромным облаком. Том вздохнул, в его голове мелькнула странная мысль, представилось, что он может подняться и войти в небо, ему сильно захотелось погрузиться в эту синеву. Но желание быстро отступило. Он вернулся под дерево и стал нетерпеливо ждать, вперив глаза в даль.
   Вот появился красный рюкзак его приятеля, он шел по склону, как хорошо, что с ним ничего не случилось. Пит был взбудоражен, он что-то бормотал, и занимался всякой белибердой. Наконец он спросил.
- Где лейтенант?
- Пошёл на границу, по крайней мере, так мне сказали те семеро.
- Надо поесть.
-Согласен, перекусить нам бы не помешало.
   Они спали, а сваренные ими мюсли остывали посреди палатки. Не хватило сил даже на то, чтобы снять хотя бы обувь, они спали крепким сном. И даже, наверное, не видели снов, их сознание отрешилось.
   Когда их разбудили, то для Тома всё казалось незнакомым и пугающим, как будто их перенесли сюда по мановению волшебной палочки. Постепенно сознание возвращалось к нему, и лучше бы оно его покинуло навсегда, лучше бы он сошёл с ума. Это были пограничники. Сборы были не долгими, хотя в нейтральном состоянии между сном и явью, разум был не подвластен времени, да и пространство как-то странно жило само по себе. Тому было плохо, он весь день ничего не ел, а только шёл и шёл с огромным рюкзаком. Однозначно, силы его покинули, у него ныло всё тело, ныло сознание, разбуженное всё той же нерешённой проблемой, из которой ему помог выйти на время сон. Сон без сновидений, без размышлений, сон без ничего, состояние пустоты и одиночества, приятного отрешения от всего, что только может существовать.
   Когда им сказали, что надо идти, уже начало темнеть. Идти ночью совсем обессиленным и истощённым, идти на перевал, которого они не знают. Чёрт возьми, они даже не знают, где он находится. Им смутно объяснили, в какой он стороне. И вот он, вновь конвой, снова оружие, которое грозит выстрелить. Нет, они, конечно, не стали бы стрелять, но не приятное чувство того, что находишься на мушке, теребило нервы, распыляло мысли, заставляло ложно работать предчувствие. Том шёл словно зомби, он ничего не понимал, он перестал понимать и замечать что-либо. Ему было страшно поднимать голову к небу, оно звало его. Небо хотело вырвать у него из-под ног твердь. А он хотел туда, к звёздам, раствориться среди них, стать просто мыслью, идеей в воздухе.
   Том и Питер остались одни. Том не помнил, как это произошло, он не обратил внимания на то, что на них кричал сержант, не слышал, что отвечал Питер. Его звало небо. Том понимал лишь одно, что у них есть четыре часа, чтобы добраться до границы или всё пропало, дома они будут не скоро. Четыре часа в полной темноте, сломан фонарь, и как назло на небе нет луны, приближается туман. Отчаяние завладевало им, не было сил, он падал. Ужасно болели ноги, он мог наступать лишь краем ступни. Силы покинули обоих.
   Слёзы потекли из глаз Тома, его посетила мысль, что он сломался. Он лежал на рюкзаке, закрыв лицо ладонями. Небо звало его даже через палатку, ресницы слиплись, в груди ломило от вырывающегося крика. Надо тихо. Если они вышли на поиски. Ведь четыре часа уже наверняка прошло, а нас нет на границе, да и вообще, туда ли мы идём. Ночь хоть глаз выколи, лишь изредка покажется обломок луны из быстро плывущих по ночному небу облаков, осветит палатку, спрятанную в кустах на склоне, как бы поглядывая, на мести ли она. Небо молчало, оно следило. Но зачем? Крик растворился, так и не вырвавшись наружу, он прошёл по всему телу мелкой дрожью и стало легче.
   Какие-то люди, много людей, они хаотично двигаются, а лица перекошены страданием. На них нет одежды, у них руки и ноги, как пластилиновые сгибаются в самых неожиданных местах, и во всевозможные стороны. Первые лучи солнца растворили их, это был сон. Странно, но сном кажется, то, что Том проснулся полон сил и решимости. Если их не нашли ночью, значит фортуна ещё не отвернулась от них.
   Том не смог добудиться Пита. Ему совсем не хотелось возвращаться в эту реальность, у него не было сил. Сегодня сломался Пит. Том нехотя закрыл глаза и моментально провалился в сказочный мир подсознания. Странно, но именно тогда они оба жили в другой реальности, сновидение стало настоящей жизнью. А пробуждение было словно погружением в сон. Они бы с радостью спали, не пробуждаясь, всё время, до наступления судного дня.
   Роща с опадающей жёлтой листвой, в воздухе стоит свежий запах осени. Вся земля покрыта красными маками, они растут под берёзой, под лиственницей. Маки как пятна красной краски набрызганы на осенний пейзаж. А с неба валятся, медленно паря, огромные снежинки, такие большие, что тремя снежинками можно скрыть ладонь. Странное сочетание трёх сезонов в одно время - неописуемая красота. Том слышит отдаленные крики, женский голос зовёт его, но чужим именем. Он идёт на зов. Да, это снова она, та рыжеволосая девушка.
-Я люблю тебя.- Взяв её за руки, говорит Том.- Почему ты звала меня другим именем.
-Потому, что ты сам хотел, что бы я тебя так называла.
-А какое твоё имя, я хочу знать, любишь ли ты меня?
-Ты знаешь моё имя, и ты знаешь, люблю ли я тебя.
-Значит любишь?
-Значит люблю. Ты меня выдумал, и я существую для тебя, я - твоя. - Она отвернулась и ушла по аллее. Том направился за ней, но во сне он понимал, что теряет контроль над происходящим, как будто он попал в чужой сон, в сон этой девушки.
- Я тебе нужна, чтобы ты верил в любовь. Ты придумал меня, чтобы выбраться из сложной ситуации, ты делаешь это для меня. Ты поверил, что я существую, и жду тебя, но тебя ждёт разочарование, меня нет. Но ты поверил и мы встретимся.
   Том проснулся озадаченный таким сном, он ещё больше поверил во встречу с ней. Он разбудил Пита. Пит был явно не в духе, он был близок к отчаянию. Том съел вчерашний ужин или даже обед, мюсли, сваренные в шоколадном пудинге, принеприятнейшее на вкус зелье. Пит остался голодным. Собирались медленно и вяло, несмотря на то, что торопились изо всех сил. Идти в темпе не получилось, Пита оставили силы, через каждые пятнадцать-двадцать метров он останавливался. Завернув в ущельице уходившее вправо, Пит вспомнил, что у него в рюкзаке оставалась каша со дня задержания. Они тогда не успели её доесть и забрали с собой. Пит ел один, Том немного попробовал съесть пудинга с мюслями, но это было тошнотворно. После перекуса к Питу стали возвращаться силы, а вместе с ними и настроение.
   В дали, был виден перевал, покрытый снегом. Вот он дом, родная страна, там за перевалом в шести часах езды друзья и тёплая постель, горячий чай, и свежий хлеб. На перевале ветер пронизывал до костей, он буквально сдувал с крутого обрыва. За скалу зацепилось облако, в нём шумел ветер, изменяя его форму на глазах. Спуск был быстрым, но ожидаемого эффекта не было, Том и Пит, не знали, долго ли им идти до первого поселения, и уедут ли они сегодня домой.
   Том шёл от речки к Питу с полным бокалом воды. Они только что скурили найденные окурки. В душе была пустота, они не знали то ли радоваться, то ли огорчаться. Где хоть какой-либо намёк на то, что они уже на родине, на то, сколько им идти. Молча накинув рюкзаки, они двинулись дальше, вниз по ущелью. Под ногами стала появляться трава, сначала небольшими лужайками, затем, застилая всё сплошным ковром. Трава была сухая.
   Повернув за скалу, Том и Пит увидели Иссык-Куль, он синел, как мечта, как мираж, сливаясь вместе с горизонтом. Вот он Дом. Вернулись. Всё позади. На глаза навернулись слёзы, хотелось кричать от радости, но они молчали. Пит нарушил тишину, почти шёпотом от подступившего к горлу комка, улыбаясь, произнёс:
-Сегодня ночью приедем, во что бы это не стало.
Хотя идти оставалось немало - весь день, радость выступала слезами на глазах и приятно щекотало в душе. Всё показалось мутным сном. Лишь дом, родной дом был реальностью.

Иллюстрация: Юлия Юдина