Фрагменты из романа Курша-2. Чёрное солнце

Луна… Сколько неизведанного и, одновременно с тем, притягательного таит она в себе… Скольких восхищает, будоражит, пугает. Свидетелем скольких клятв в верности и любви вечной, из числа людей ныне здравствующих и в тысячелетия канувших, была она: нет этому числа.  Всегда холодная, всегда одинокая, и всегда такая непостоянная… Луна… Неизменная спутница ночной бездны… В какой-то миг почудилось, будто бездна ожила и стала манить к себе. Она зазывала первыми мерцающими звёздами, она нашептывала «будь со мной», она завладела каждой клеточкой тела… Но чем же притягательна эта бездна?! Что так манит туда?..

***
За окном было уже темно, и мягкий свет керосиновой лампы выхватывал из полумрака грустные Катины глаза. Старые настенные часы методично отсчитывали навсегда убегающие секунды. В такт маятнику Колька тихо постукивал чайной ложечкой по краям опустевшей фарфоровой чашки. Они молча сидели друг напротив друга. Непонятное, щемящее чувство не давало ему покоя и так стремилось наружу. Несколько раз Колька пытался нарушить неловкое молчание, но не мог подобрать нужных слов... А во дворе дома цвела черёмуха. Её терпкий, дурманящий аромат врывался через открытую форточку и наполнял собой всё помещение, пьянил и кружил голову. Откуда-то издалека доносился несмолкаемый хор лягушек, наперебой исполнявших любовные серенады после долгой зимней спячки. Неожиданно по Катиной щеке скатилась слеза и упала на кружевную скатерть. Ни сказав ни слова, Колька вскочил из-за стола и выбежал на улицу. Стоя у подъезда, он задрал голову вверх, растеряно вглядываясь в тёмное ночное небо. Потом закрыл глаза и сделал глубокий вдох... Бодрящий свежий воздух ошпарил лёгкие. Уже в следующую минуту, не отдавая себе отчёта, он ломал черёмуху, ветка за веткой. Её белые лепестки как снег осыпались на голову и путались в русых волосах. Вернувшись на кухню, он протянул охапку обломанных веток. Печально улыбаясь, девушка взяла букет и утопила лицо в белые гроздья цветков. Колька робко обнял её за плечи, притянул к себе и Катька тут же разрыдалась…

***
Они молча сидели в обнимку и наблюдали за тем, как усталое солнце скрывается за полоской тёмного леса. Как в его гаснущих лучах искрится уходящая куда-то вдаль река, и блекнут купола Троицкой церкви. Как оркестр полевых сверчков исполняет только для них двоих свои, никогда больше неповторимые, произведения.

***
Тёплый, глубокий, обволакивающий аромат безумно популярных духов «Красная Москва» витал в воздухе и перемешивался с запахом хвойного леса. С каждым дуновением ветерка этот шлейф разносился по округе, волнами накатывая на растревоженных кавалеров. Никто из них не знал и не догадывался, что сей «новый» аромат был создан ещё в 1913 году французским парфюмером Августом Мишелем специально для Дома Романовых и именовался не иначе как «Любимый букет императрицы», а двенадцать лет спустя сменил название и стал настоящим хитом парфюмерной фабрики «Новая заря».

***
Но больше всего маленький Петя любил осень. Не золотую, когда деревья укрывались красивыми яркими нарядами из жёлтых и багряных листьев, а совсем другую осень… Мокрую, серую, с пронизывающими порывистыми ветрами и затяжными монотонными дождями. Тогда он садился у окна и провожал взглядом улетающие клином стаи перелётных птиц. Их печальный крик, доносившийся с небес, щемил сердце, закрадывая какую-то неописуемую тоску. Потом он залезал на тёплую печь и долго слушал стук дождя по крыше, думая, каково сейчас птицам там – в сыром и холодном небе…

***
Они стояли на пустынном диком пляже с белым песком. Было хорошо и спокойно. Совсем не ощущалось изнуряющей жары, досаждавшей последнее время. Дул освежающий ветерок и нагонял небольшие волны, накатывающие на берег с тихими всплесками. Дышалось легко и свободно, как может дышаться только после первой майской грозы… Отчётливо чувствовался запах дождя - такой чистый и свежий… Колька заворожённо смотрел, как ветерок раздувает лёгкое платьице босоногой девушки и как ласковые солнечные лучи путаются и искрятся в её роскошных вьющихся волосах. Он достал из кармана маленькую подарочную коробочку, и протянул её… Таинственно улыбаясь и не отводя взгляд, Катя смотрела на него в упор большими чёрными глазами. Колька смущённо помялся с ноги на ногу, а затем решил самостоятельно открыть коробочку. Откуда-то с небес доносилась божественная мелодия «Капли дождя», сочинённая неподражаемым Фредериком Шопеном. Звуки были настолько объёмны и совершенны по своей чистоте, словно за небесным роялем находился сам Великий композитор. Онемевшими пальцами Колька открыл крышку коробочки и…
Ту-у-ук… Ту-у-ук… – Разразились небеса, и Катя стала превращаться в дымку, пока не исчезла совсем. Не понимая, что происходит, с застывшей улыбкой на лице, Колька стоял на берегу реки и держал в руке открытую подарочную коробочку с играющим в лучах солнца обручальным колечком внутри. Вдруг, какая-то неведомая сила подхватила его, с невероятной скоростью протащила сквозь чёрный тоннель, напоминающий трубу, и бросила на кровать. Он приоткрыл заспанные глаза. Рассвет ещё не наступил, и в доме было темно. «Ну надо же, такой сон не досмотрел!» – Пронеслось в голове. Находясь на грани между сном и бодрствованием, он отвернулся к стене, в надежде снова вернуться в мир грёз.

***
К вечеру из леса появился седой дым. Словно разлившееся молоко, он окутал и поглотил лесной посёлок. В молоке утонули дома, железная дорога, деревья, где-то здесь затерялся и маленький поселковый прудик. Проезжая мимо станции, дал прощальный гудок и ушёл в Туму последний поезд, оставляя позади себя безмолвие пустых улиц…

***
К радости Степана, его мама и Лиза сразу же нашли общий язык между собой, и, подобно растрещавшимся сорокам, провели в разговорах остаток дня и весь короткий вечер, пока нескончаемая январская ночь не вступила в свои права… Тёмным плащом накрыла она пустые заснеженные поля и дремлющие леса, развесила звёзды в бездонном морозном небе, выкатила луну и бросила её на голые кроны деревьев. Она разлилась чистой лунной синевой, она являла таинственные тени и порождала удивительное беззвучие, она схоронила от прочего мира маленькую деревеньку в лесной рязанской глуши…
…В красном углу, пред иконами, горит лампадка, излучая неяркий, мерцающий свет. На скамье, за ручной прялкой, мама Степана сучит нить. Словно живое существо, под её ловкими пальцами крутится веретено. Прерывая своим пожжуживанием тишину, веретено то опускается до самого пола, то снова взбирается вверх к кудели. Подле скамьи, вздрагивает во сне полинялый от старости кот. Блаженное спокойствие царит в доме… Утомлённая длинной дорогой и полученными за день эмоциями, на натопленной печи крепко спит Лиза. Рядышком, с краю, свесил голову с лежанки Степан. Как когда-то в детстве, он рассматривает роспись на прялке. Плохое освещение скрадывает красочные картинки, но он знает и помнит, что там изображены диковинные цветы и птицы, загадочные узоры и символы, в числе которых четыре лучистых кружка, расположенных крестообразно.  «Это четыре солнца! – объясняла маленькому Степану мама. – Вот это, то, что слева – утреннее солнце. Оно только вышло из-под земли и начинает свой путь по небу… Сверху – солнце дневное. Оно поднялось в самую высь и согревает всё живое на земле, даёт свет… Справа – вечернее солнце. А вот это… то, что внизу… это подземное солнце. Когда у нас ночь, оно светит под землёй, в мире мёртвых». Как ни старался, не мог маленький Степан понять, почему мир мёртвых находится под землей, если души людей попадают на небо (согласно всё тем же рассказам мамы). Детские воспоминания вызвали улыбку на его лице… Неожиданно, с улицы раздался стук в дверь.

***
Огонь мгновенно охватил здание станции. Жёлтой занавеской пламя затянуло окно, и помещение наполнилось ярким светом. Свет победно неистовствует: стены, пол, потолок – всё перекрасилось в жёлтое! На крыше раздавались странные пугающие звуки, словно сотни огромных хищных птиц пытались разодрать её своими острыми когтями. За дверью слышалось шипение и треск горящего дерева, а из щелей с улицы просачивался удушливый серый дым. И если бы кто-нибудь в тот момент находился рядом с охваченным огнём зданием станции – он бы услышал, как изнутри доносился презрительный женский смех…

***
Чудовищная стена огня высотой под пятьдесят метров со страшным рёвом неслась по хвойному лесу. Гонимый сильным ветром пожар быстро настигал нерасторопный состав. Старый паровоз пыхтел и надрывался из всех своих сил, но как ни старался, не мог убежать от преследующей его огненной стены. Измученные длительной засухой деревья вспыхивали, словно огромные спички, и вспышки эти становились всё ближе и ближе.

***
Пустой широкий коридор. По залитому светом лакированному паркету, с образцовой выправкой, в начищенных до зеркального блеска чёрных хромовых сапогах, чеканящей, уверенной походкой, шёл молодой перспективный офицер НКВД. Эхо его шагов отражалось от стен и приближалось к массивной деревянной двери в конце коридора.

***
А тем временем, в старинном селе Тума, расположенном в сотне километров от Рязани, на втором этаже двухэтажного восьмиквартирного дома, сквозь зашторенное окно горел тусклый свет. В небольшой комнате с розовыми обоями на одной из кроваток мирно посапывала маленькая девочка, а на другой, свернувшись калачиком, лежала молоденькая девушка. Её темные вьющиеся волосы спадали на подушку и закрывали лицо. Иногда она едва слышно всхлипывала, да вздрагивала от слёз.  Рядом сидела её мама, нежно гладила дочь по голове и тихо шептала:
- Засыпай… Сон укрепит тебя и придаст сил. И пусть приснится, что ты идёшь по длинной и ухоженной аллее в тени цветущих лип. И их густые кроны смыкаются высоко над головой, а воздух вокруг пронизан нежным, сладковатым ароматом. И яркие лучи, пробиваясь сквозь листву, играют на тропинке солнечными пятнышками. Тропинка эта приведёт тебя к маленькой хижине. В её окне горит свеча, и ты никогда не заблудишься и не пройдёшь мимо. Здесь ты всегда укроешься в ненастную погоду, обретёшь уют и покой, а стены хижины защитят тебя от всего плохого, что есть в этом мире. Эти стены крепки и никогда не пропустят в дом зло. Засыпай…

***
Засыпай… И пусть тебе приснятся раскаты грома и шум летнего дождя. И прозрачные теплые капли, шуршащие по листьям и тихо падающие на землю.